Глава 6В войне по разные стороны баррикад: США против Израиля в ходе Суэцко-Синайской кампании 1956 года
В декабре 1955 года министр иностранных дел Израиля Моше Шарет находился с визитом в США, где, как справедливо указывает израильский историк Давид Шахам, «почти отчаянно стремился убедить администрацию согласиться на поставки оружия Израилю и на создание двустороннего оборонительного союза»[184]. Однако добиться поддержки американской администрации не удалось и в этот раз…
К счастью для Израиля, французские руководители того времени демонстрировали совершенно другой подход, согласившись поставить в Израиль значительное количество танков, самолетов и других видов вооружения. Именно французское — а отнюдь не американское — оружие, поставленное в 1955–1956 годах в Израиль, позволило еврейскому государству сохранить баланс сил с получавшим в беспрецедентно больших количествах советское оружие Египтом.
К началу 1956 года, по мере того, как военное сотрудничество Франции и Израиля становилось все более плотным, Д. Бен-Гурион и Ш. Перес начали видеть именно во Франции основного потенциального помощника в деле развития ядерной программы. Д. Бен-Гурион был убежден, что только обладание ядерным оружием может гарантировать выживание Израиля во враждебном окружении как в кратко-, так и в долгосрочной перспективе. О том, чтобы добиться в этом вопросе помощи Соединенных Штатов, нечего было и думать. Соответственно Ш. Перес стремился убедить министра обороны Франции Мориса Бурж-Манури (Maurice Bourges-Maunoury, 1914–1993) — сейчас его именем названа одна из иерусалимских улиц — предоставить Израилю возможность начать разрабатывать программу, которая в конечном счете позволит ему производить ядерное оружие. На тот момент Франция сама еще не имела четкого представления о будущем своего ядерного потенциала ни в гражданской, ни в военной сфере. Еще сравнительно слабо развитой ядерной программе Франции требовался крупный международный заказчик, который позволил бы этой европейской стране закрепить за собой статус ядерной державы. По другую сторону Атлантики и Соединенные Штаты, и Канада уже были вовлечены в крупные контракты по экспорту ядерного ноу-хау, технологий и материалов новым государствам, в частности — Индии. Шимон Перес, бывший тогда генеральным директором Министерства обороны Израиля (пост министра по совместительству занимал сам глава правительства Д. Бен-Гурион), и председатель созданной в 1952 году Комиссии по атомной энергии профессор химии Эрнст Давид Бергман (Ernst David Bergmann, 1903–1975) вели интенсивные переговоры со своими коллегами в Министерстве обороны Франции и в Комиссариате по атомной энергетике по поводу возможной покупки французского ядерного реактора.
Французские официальные лица тянули время, и Ш. Перес понял, что желаемый им прогресс не будет достигнут, если Израиль не сможет предложить взамен нечто действительно значимое — тако вым заместитель министра обороны счел собираемую израильской разведкой информацию, касавшуюся отношений между Египтом и алжирскими повстанцами. В начале 1956 года глава военной разведки (АМАН) Иехошпат Харкави (1921–1994) вылетел в Париж для встречи с Пьером Бурсикотом (Pierre Boursicot, 1899–1986), возглавлявшим в то время секретную Службу внешней документации и контрразведки Франции (SDECE), подчиненную непосредственно главе правительства[185]. Однако никаких сведений о том, что предоставленная И. Харкави информация каким бы то ни было образом повлияла на подход французских руководителей относительно возможностей двустороннего сотрудничества в ядерной сфере, нет.
Однако ситуация развивалась стремительно, причем совершенно неожиданно, как для израильских, так и для французских руководителей. 26 июля 1956 года Г.А. Насер объявил о национализации Суэцкого канала. «Никогда еще ни один арабский лидер не совершал такого эффектного поступка, и арабский мир был поражен. Только одно оставалось Насеру совершить, чтобы управляемый им Египет был признан главной мусульманской державой: уничтожить нас», — чутко передает Голда Меир настроения, доминировавшие тогда в израильском руководстве[186]. Компания Суэцкого канала представляла собой акционерное общество, офис которого находился в Париже, но почти половина акций которого принадлежала Великобритании — неудивительно, что это решение египетского президента и во Франции, и в Англии подвергли резкой критике. Оглашение Г.А. Насером решения о национализации компании Суэцкого канала после того, как завершился вывод британских войск с территории Египта (это произошло 18 июня 1956 года), подтвердило опасения относительно судьбы соглашения о статусе Суэцкой базы и перспектив сохранения британского влияния на Ближнем Востоке. Премьер-министр Великобритании Энтони Иден (Anthony Eden, 1897–1977) сравнил Г.А. Насера с Б. Муссолини, а ситуацию в целом — с обстановкой накануне Мюнхенской конференции 1938 года. Члены британского правительства утверждали, что в реальности правительство Египта не располагает возможностями обеспечить бесперебойное функционирование канала. Позиция руководства Великобритании состояла в том, что Суэцкий канал — это объект большого международного значения, который должен находиться под международным управлением. Члены правительства Э. Идена считали, что на Египет должно быть оказано экономическое и политическое давление со стороны тех государств, чьи интересы в данном случае оказались затронуты в наибольшей степени; более того, по их мнению, политическое давление должно быть поддержано угрозой силы, а если понадобится, то и ее применением.
При этом британское руководство стремилось привлечь к военной операции и Соединенные Штаты. В секретном послании Д. Эйзенхауэру Э. Иден писал о «немедленной угрозе поставок нефти в Западную Европы» (по его словам, собственно британских запасов хватило бы только на шесть недель), убеждая американского президента в необходимости оказания такого давления на Египет, которое, по выражению британского премьер-министра, «привело бы Насера в чувство»[187]. Однако американские руководители не были убеждены, что национализация компании Суэцкого канала создавала серьезный вызов интересам Запада, требующий безотлагательного вооруженного вмешательства, тем более что сомнений в том, что Г.А. Насер имел право принять то решение, которое он объявил, в общем и целом, не было; сам Э. Иден в четвертом пункте своего послания Д. Эйзенхауэру указал, что «мы не должны позволить себе быть вовлеченными в правовую софистику [на эту тему]». И хотя начальник штаба сухопутных войск США Максвелл Д. Тэйлор (Maxwell Davenport Taylor, 1901–1987), по согласованию с другими членами Объединенного комитета начальников штабов, рекомендовал министру обороны (а тот переслал этот меморандум Дж. Ф. Даллесу) принять участие в совместной с Великобританией и Францией военной операции в Египте[188], администрация Д. Эйзенхауэра решила сконцентрировать усилия на дипломатических и экономических мерах воздействия на Каир. В ноябре 1956 года должны были состояться очередные выборы президента США, и Д. Эйзенхауэр выставлял свою кандидатуру для переизбрания на второй срок. Какие-либо военные действия со стороны ближайшего союзника Соединенных Штатов, не говоря уже об участии самих США в этой силовой акции (ход и последствия которой никто не мог гарантировать наверняка), могли всерьез осложнить перспективу переизбрания Д. Эйзенхауэра. По точному замечанию В.П. Румянцева, «тактика действий Соединенных Штатов и Великобритании после объявления о национализации компании Суэцкого канала определялась желанием Лондона втянуть своих американских коллег в обсуждение планов военных действий на египетской территории, с одной стороны, и дистанцированием Вашингтона от подобных дискуссий, с другой»[189].
Однако позицию Лондона активно поддержало французское правительство. Министр иностранных дел Франции Кристиан Пино (Christian Pineau, 1904–1995) сравнил действия Г.А. Насера с захватом А. Гитлером Рейнской области в 1936 году и выразил непреклонную решимость своего правительства «не дать Насеру возможности уйти с добычей». В противном случае, заявлял французский дипломат, у арабских стран появится соблазн уже в «ближайшие три месяца национализировать нефтепроводы на Ближнем Востоке», и тогда Европа «будет полностью зависеть от доброй воли арабских правительств»[190]. Позиция Дж. Ф. Даллеса была принципиально другой, и чем больше он убеждал своих британских и французских собеседников в том, что решение проблемы Суэцкого канала может быть достигнуто исключительно путем переговоров, тем меньше они ин-формировали государственного секретаря о том, как собираются действовать.
Британские и французские военные пришли к выводу, что подготовка военной операции против Египта займет не менее полутора месяцев, а то, как пойдет сама кампания, не мог предсказать никто. В этот момент и была выдвинута казавшаяся прежде абсолютно невозможной идея обратиться к Израилю, предложив еврейскому государству взять на себя основную тяжесть ведения боевых действий — то, что правительство Д. Бен-Гуриона крайне обеспокоено политикой Г.А. Насера и инициированным им перевооружением египетской армии, в Лондоне и Париже понимали хорошо. Министр обороны Франции М. Бурже-Манури пригласил Ш. Переса на срочную встречу, в ходе которой без обиняков спросил, сколько времени нужно Армии обороны Израиля для того, чтобы пересечь Синайский полуостров и дойти до Суэцкого канала. Когда Ш. Перес ответил, что, по его оценкам, это можно сделать в срок от недели до двух (когда война началась, израильской армии понадобилось на то, чтобы занять район Газы и Синайский полуостров, превосходившие по площади Израиль в два с половиной раза, менее ста часов), М. Бурже-Манури поинтересо