[223]. В рамках настоящей книги нет необходимости давать ответ на вопрос, насколько оправданным было израильское нападение на Египет 29 октября 1956 года; но для честного анализа динамики американо-израильских отношений важно помнить, что в Суэцко-Синайской войне США и Израиль находились по разные стороны баррикад: администрация США не была извещена правительством Израиля о планируемом начале боевых действий, на всем протяжении боев американцы требовали их немедленно прекратить, а по окончании боевых действий угрожали Израилю международной изоляцией и политико-экономическими санкциями, требуя отказаться от всех плодов достигнутой еврейским государством военной победы.
Часть III. В ПОИСКАХ ДЕРЖАВ-СОЮЗНИЦ, НАДЕЯСЬ ТОЛЬКО НА СЕБЯ: ТРУДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ С США В МНОГОВЕКТОРНОЙ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКЕ ИЗРАИЛЯ В 1957–1968 ГГ
Глава 7Прагматичное использование: значение Израиля для реализации геополитической доктрины США во второй срок правления Д. Эйзенхауэра, 1957–1961 гг.
В самые тяжелые дни Суэцкого кризиса и в последующее время Д. Эйзенхауэр и Дж. Ф. Даллес дали понять и словом, и делом, что они намерены добиваться двух целей: во-первых, воспрепятствовать тому, чтобы англо-французская акция воспринималась бы как концепция действий всего Запада в отношении арабских стран, а во-вторых, выработать такую политику в отношении региона, которая помогла бы наиболее эффективно преодолеть кризис и помешать тому, чтобы Советский Союз извлек из него наибольшую выгоду и одержал бы победу на этом новом фронте «холодной войны». Сотрудники Государственного департамента никогда не прерывали контактов с египтянами, а сам Дж. Ф. Даллес старательно избегал открыто выражать враждебное отношение к решению Г.А. Насера о национализации Суэцкого канала. Госсекретарь США старался проводить политику посредничества между интересами Англии и Франции, с одной стороны, и Египта — с другой; он стремился также подчеркнуть четкое различие между позициями Соединенных Штатов и трех государств-агрессоров.
Как верно отмечает в своей прекрасной монографии В.П. Румянцев, «после Суэцкого кризиса характер американо-израильских и англо-израильских отношений изменялся разнонаправленно. На первый взгляд казалось парадоксальным, что Соединенные Штаты, доведя свои отношения с Израилем до наивысшей точки напряженности за всю их историю и угрожая применением санкций, смогли довольно быстро нормализовать их, в то время как Великобритания за этот же период сильно “охладила” свои отношения с недавним союзником по антиегипетской коалиции»[224].
Когда была преодолена наиболее острая фаза конфликта, 5 января 1957 года, американский президент представил Конгрессу политический доклад об общих принципах и перспективах политики на Ближнем Востоке, получивший название «доктрины Эйзенхауэра». Президент провозгласил готовность оказать экономическую и военную помощь тем странам этого региона, которым грозит советская агрессия и которые обратятся с просьбой о помощи. Упомянув об оккупации Советским Союзом Эстонии, Латвии и Литвы в 1939 году и введении советских войск в Венгрию в 1956 году и ни словом не объяснив, какое отношение все это имеет к Ближнему Востоку, Д. Эйзенхауэр сформулировал три в высшей степени проблематичных тезиса (которые ни до, ни после в целом не подтверждались историческими фактами), беспричинно назвав их «простыми и неоспоримыми» (simple and indisputable):
«1. Средний Восток, который всегда представлял соблазн для России, сегодня является для международного коммунизма еще более желанной, чем когда-либо, наградой;
2. советские правители продолжают демонстрировать, что они не остановятся ни перед чем, чтобы добиться желаемых целей;
3. свободные государства Среднего Востока нуждаются в дополнительной поддержке, и большинство из них стремится заручиться ею для того, чтобы продолжать оставаться независимыми»[225].
По факту, Д. Эйзенхауэр сформулировал подложную доктрину, которая имела одну-единственную цель: дезавуировать итоги Суэцко-Синайской кампании, в которой неожиданно для самих себя руководители Советского Союза и Соединенных Штатов выступили с одной стороны баррикад! Обращаясь, прежде всего, к руководителям Египта, которым они до этого отказали и в финансовой помощи для строительства Асуанской плотины, и в поставках оружия, Д. Эйзенхауэр требовал сделать выбор, декларируя, что рассчитывать и на американскую поддержку, и на советскую более невозможно.
О том, какое небольшое значение придавал президент Д. Эйзенхауэр Государству Израиль, свидетельствует тот факт, что во всем его программном докладе о Ближнем Востоке оно упоминалось всего дважды, а об американо-израильских отношениях не было сказано вообще ни единого слова! В ряде публикаций утверждается, будто «доктрина Эйзенхауэра» стала водоразделом, свидетельствующим о смене парадигмы восприятия ближневосточных проблем администрацией США, якобы с этого момента сделавшей ставку на союз с Израилем. Однако в самом выступлении президента не было на это и намека! Имеет смысл привести полностью оба фрагмента выступления, в которых упоминался Израиль, и это станет совершенно очевидным. В первой части доклада президент, в частности, сказал: «Имевшее место в октябре относительно серьезное военное нападение Израиля усилило основные противоречия между этим государством и его арабскими соседями. Эта нестабильность осложнялась, а порой и использовалась международным коммунизмом». В седьмой части, когда основные положения доктрины уже были им изложены, Д. Эйзенхауэр добавил: «Эта программа не решит всех проблем Среднего Востока. Не исчерпывает она и всего комплекса политических решений, касающихся этого региона. Существуют проблемы Палестины и взаимоотношений Израиля с арабскими государствами, а также судьбы арабских беженцев». Никаких других упоминаний Израиля или, паче чаяния, американских обязательств в отношении Израиля в «доктрине Эйзенхауэра» не было.
Учитывая, что военная операция Израиля, Великобритании и Франции закончилась, прежде всего, в связи с ультиматумом, выдвинутым руководством СССР, и это осознавали во всем арабском мире, «доктрина Эйзенхауэра» была призвана перехватить инициативу у Советского Союза, не дав ему возможности углубить свое влияние на государства Ближнего и Среднего Востока[226]. Американцы отвергли инициативу министра иностранных дел СССР Д.Т. Шепилова о выработке параметров арабо-израильского урегулирования под совместным патронажем США, СССР, Великобритании и Франции. Д. Эйзенхауэр стремился к единоличному доминированию США, и им была выдвинута сугубо антисоветская доктрина, обозначившая новый виток «холодной войны», которая ничем и никак не отвечала на запросы Израиля и не была связана с его интересами. Опасаясь обвинений в произраильском уклоне и желая завоевать симпатии арабских лидеров, Д. Эйзенхауэр никак не обозначил сколько-нибудь приоритетное место еврейского государства во внешней политике США. Хотя эта доктрина вскоре позволила Соединенным Штатам направить войска на Ближний Восток (войска прибыли в Ливан, где фактически началась гражданская война), этот шаг никоим образом не был связан с защитой интересов Израиля.
Спустя считанные дни после выступления Д. Эйзенхауэра, 9 января 1957 года, Энтони Иден ушел в отставку с поста главы правительства Великобритании, и его место занял Гарольд Макмиллан (Harold Macmillan, 1894–1986), последовательно бывший до этого министром обороны, иностранных дел и финансов. Вопросы, касавшиеся Ближнего Востока, Д. Эйзенхауэр в марте 1957 года обсуждал с Г. Макмилланом на встрече, прошедшей на Бермудских островах. Хотя Г. Макмиллан был одним из наиболее влиятельных министров в кабинете Э. Идена, отставка последнего позволила сделать вид, что США и Великобритания начинают новый этап двусторонних отношений, принципиально отличающийся от предыдущего. Д. Эйзенхауэр и Г. Макмиллан договорились восстановить между двумя странами «особые отношения», перевернув страницу, связанную с Суэцким кризисом. В октябре 1957 года посольство Великобритании в США передало в Госдепартамент очередные предложения по арабо-израильскому урегулированию[227], которые обсуждались на встрече дипломатов обеих стран, в которых участвовали и Дж. Ф. Даллес, и Сел вин Ллойд. По сути, британские дипломаты предлагали вернуться к видоизмененному варианту плана «Альфа», предлагая установить границы между Израилем и граничащими с ним арабскими странами между линиями прекращения огня, зафиксированными в Родосских соглашениях, и линиями, установленными резолюцией Іенеральной Ассамблеей ООН от 29 ноября 1947 года. Однако американцам и этого показалось мало! Как указано в официальном протоколе переговоров, «госсекретарь указал, что предлагаемый совместный документ не касается очень важного аспекта ситуации в Палестине [sic!], а именно опасной политики увеличения иммиграции, которую проводит израильское правительство»[228]. Действительно, в то время как в 1952–1954 годах в Израиль прибыли 54 676 еврейских иммигрантов, в 1955–1957 годах их число достигло 166 492 человек[229], т. е. было втрое большим за идентичный период времени, что соответствовало задачам по «собиранию диаспор», которую, так или иначе, ставили перед собой все израильские правительства на протяжении всей истории существования государства. Обратим на это внимание: глава американской дипломатии считал эту политику «опасной», попрекая представителей Министерства иностранных дел Великобритании тем, что они не упомянули ее в своем меморандуме, посвященном путям урегулирования арабо-израильских противоречий. То есть