Своим кандидатом на пост вице-президента Дж. Ф. Кеннеди выдвинул лидера демократического большинства в Сенате Линдона Джонсона (Lyndon Baines Johnson, 1908–1973). Республиканцы выдвинули на пост главы государства бывшего при Д. Эйзенхауэре вице-президентом Ричарда Никсона, а на пост его заместителя — Генри Кэбота Лоджа-мл. Президентские выборы в начале ноября 1960 года завершились победой Джона Кеннеди с минимальным перевесом (34 220 984 голосов — против 34 108 157 за Ричарда Никсона), при этом, согласно опросам, его поддержали около 82 % избирателей-евреев[273].
Инаугурация Дж. Ф. Кеннеди состоялась 20 января 1961 года. Он стал первым американским президентом, который ввел в свой кабинет двух евреев в качестве министров. Сын еврейских эмигрантов из входившей тогда в состав Российской империи Польши Абрахам А. Рибикофф (Abraham Alexander Ribicoff, 1910–1998), в прошлом — губернатор штата Коннектикут, давний знакомый новоизбранного президента (сам он считал себя единственным на протяжении многих лет евреем в ближнем круге Дж. Ф. Кеннеди), мнением которого он никогда не пренебрегал, стал министром по делам здравоохранения, образования и социального обеспечения, а сын еврейских эмигрантов с Украины Артур Дж. Голдберг (Arthur Joseph Goldberg, 1908–1990) получил назначение на пост министра труда. Кроме того, декан юридического факультета Йельского университета Юджин Ростоу (Eugene V. Rostow, 1913–2002), внук еврейских эмигрантов из «черты оседлости», вошел в число политических советников, а Джером Виснер (Jerome Bert Wiesner, 1915–1994) стал членом президентского совета по развитию науки (в 1970-е годы он был президентом Массачусетского технологического института).
Новому президенту пришлось сразу же столкнуться со многими сложными вопросами внутри- и внешнеполитической жизни. К последним относились Карибский кризис, проблема Южного Вьетнама и особенно Берлинский кризис. В этих условиях Дж. Ф. Кеннеди не рассматривал Ближний Восток как регион, требовавший его личного внимания — опасность третьей мировой войны в период его правления явно исходила из других мест. Отношения с Израилем развивались соответственно ни шатко ни валко, хотя относительно восьмилетнего периода правления Д. Эйзенхауэра прогресс все же, конечно, был, и довольно существенный.
После вступления Дж. Ф. Кеннеди на пост президента США Давид Бен-Гурион стремился как можно быстрее встретиться с ним; официальная просьба о такой встрече была подана послом Израиля в США Авраамом Харманом (Avraham Harman, 1914–1992) государственному секретарю Дину Раску 13 апреля 1961 года. Два государственных лидера уже в общем были знакомы между собой: в составе делегации членов Конгресса США Дж. Ф. Кеннеди в 1951 году посетил Израиль (это было второе посещение им страны; впервые он побывал в Палестине/Эрец-Исраэль в 1939 году); естественно, Д. Бен-Гурион был рад принять конгрессменов и изложить им свое видение региональных и международных проблем, хотя, по всей видимости, никаких ярких впечатлений от этой встречи у него не сохранилось, и в своих мемуарах он о ней даже не упомянул. Однако по прошествии десяти лет Д. Бен-Гурион оставался премьер-министром Израиля, Дж. Ф. Кеннеди же уже не был просто одним из членов палаты представителей… Новая встреча состоялась 30 мая 1961 года, она прошла в отеле «Waldorf Astoria»; приглашения прибыть с официальным визитом в Белый дом глава израильского правительства не дождался и на этот раз. Американцы поставили крайне унизительные для Израиля условия: сам факт визита Д. Бен-Гуриона в США должен был держаться в тайне до 20 мая, причем и тогда должно быть объявлено, что цель поездки — встречи с лидерами еврейских общин в США; встреча с президентом должна была выглядеть «случайным экспромтом». Кроме Д.Ф. Кеннеди и Д. Бен-Гуриона, во встрече также участвовали (хотя, если верить протокольной записи, не произнесли ни слова) посол Израиля в США Авраам Харман, заместитель госсекретаря США по Ближнему Востоку и Африке Филипс Тальбот (William Phillips Talbot, 1915–2010) и один из помощников президента Мейер Фельдман (Myer Feldman, 1914–2007).
Об этой встрече — второй встрече главы правительства Израиля с президентом США, прошедшей лишь год с небольшим спустя после первой (однако за этот год в США сменилось все политическое руководство страны), написано много небылиц. Так, автор статьи «Джон Кеннеди и Израиль» вслед за некоторыми другими авторами утверждал, будто президент «с неожиданной искренностью обратился к Бен-Гуриону со словами: “Я знаю, что выиграл выборы благодаря поддержке американских евреев. Им я обязан своей победой. Скажите, что я должен сделать?”»[274]. В этом описании удивительно всё: и представление ситуации таким образом, будто Дж. Кеннеди считал свое избрание результатом поддержки со стороны исключительно еврейских избирателей; и наделение премьер-министра Израиля правом собирать политические дивиденды от имени американского еврейства, как будто евреи США когда-либо наделяли Д. Бен-Гуриона (или кого-либо еще из руководителей государства, в котором большинство из них в то время не побывали ни единого раза) какими-либо представительскими функциями; и то, что президент США просит у премьер-министра небольшого ближневосточного государства «руководящих указаний». В этой совершенно немыслимой мизансцене биограф Д. Бен-Гуриона рисует израильского премьера как человека, которого интересуют исключительно судьбы мира, а никак не своей страны: «Вопрос [президента Кеннеди] был прямой и неожиданный, но израильский премьер прибыл в Соединенные Штаты не для извлечения выгоды из еврейских бюллетеней для голосования, и подобный выборный торг ему не нравился. Последовал достойный и лаконичный ответ: “Вам следовало бы сделать то, что пойдет на пользу свободному миру”»[275].
Это удивительное описание неоднократно использовалось антиизраильски и антисемитски настроенными авторами для иллюстрации отстаиваемого ими ложного тезиса, будто израильский «хвост» вертит американской «собакой»: президента США фактически выбирают, исходя из своих соображений, евреи (пусть и американские), при этом президент США отдает себе в этом полный отчет и просительно обращается к главе правительства еврейского государства (марионетками которого, вестимо, являются миллионы граждан США еврейского происхождения) за указаниями. Однако изучение рассекреченного к настоящему времени протокола встречи Дж. Кеннеди и Д. Бен-Гуриона, который скрупулезно вел Филипс Тальбот[276], не оставляет от всей этой абсурдной конспирологии камня на камне: президент США, естественно, ничего подобного премьер-министру Израиля не говорил, а тот, в свою очередь, на протяжении всей их беседы поднимал всевозможные просьбы, которые касались будущего Израиля в несравнимо большей мере, чем т. н. «свободного мира» в целом, хотя антисоветизм и проходил красной нитью через их диалог. При этом даже то немногое, что Д. Бен-Гурион просил, чтобы Дж. Кеннеди сделал для обеспечения военных интересов Израиля, президент сделать отказался.
Сегодня, по прошествии более чем полувека, трудно читать этот протокол, не испытывая неловкости. Израильский премьер откровенно дезинформировал президента США, пытаясь (как прежде Д. Эйзенхауэра) склонить его к поставкам Израилю различных видов оружия. Беседа началась с темы, оставленной Дж. Кеннеди в наследство прошлой администрацией, обнаружившей, что втайне и от нее, и от МАГАТЭ Израиль развивает собственную ядерную программу, о чем уже говорилось выше. Д. Бен-Гурион, Ш. Перес и верные им ученые-физики, среди которых одну из центральных ролей играл ставший впоследствии депутатом Кнессета и министром науки и технологий Юваль Неэман (1925–2006), не имея возможности избежать инспекционной поездки американских экспертов, сумели дезориентировать их, убедив в том, будто атомный реактор в Димоне создан исключительно в мирных целях. Двое американских ученых пробыли в Израиле с 18 по 22 мая 1961 года; в районе самого реактора в Димоне они находились в течение шести часов[277]. В самом начале встречи президент Дж. Кеннеди выразил удовлетворение по поводу того, что двое американских ученых получили возможность посетить реактор и предоставили об этом успокаивающие отчеты. Дж. Кеннеди отметил, что, поскольку ряд стран с опаской смотрит на создание в Израиле ядерного реактора, информация о нем должна распространяться таким образом, чтобы ни у кого не возникло сомнения в исключительно мирных целях ядерной программы Израиля. Умолчав о том, что говорить об «исключительно мирных целях ядерной программы Израиля» было бы крайним лукавством, Д. Бен-Гурион ответил, что следует говорить о ядерном реакторе в контексте проблем Израиля в целом. По его словам, главной из этих проблем является острый недостаток пресной воды, и единственное решение этого вопроса — опреснение морской воды, для чего требуется дешевая энергия. Д. Бен-Гурион выразил надежду, что в последующем атомная энергия станет существенно дешевле и облегчит этот процесс. Признав в общих чертах, что при строительстве ядерного реактора в Димоне Израиль получил помощь от Франции, израильский премьер подчеркнул, что возглавляемая им страна стремится использовать возможности ядерной энергии именно с целью получения дешевой энергии для нужд опреснения морской воды.
Дж. Кеннеди не скрывал своего беспокойства в связи с тем, что действия Израиля в сфере ядерных разработок усиливали напряженность в Ближневосточном регионе. Президент подчеркнул, что общий интерес обеих стран — США и Израиля — состоит в том, чтобы не создавать ни у кого впечатления, будто Израиль способствует распространению атомного оружия. Дж. Кеннеди также добавил, что Объединенная Арабская Республика не смирится с ядерной монополией Израиля и что Г.А. Насер не позволит Израилю продвигаться в данном направлении, прежде чем возглавляемая им страна сама не начнет разработку своей ядерной программы.