л войска в Йемен с целью поддержать радикальный режим, который, как опасались многие в Вашингтоне и Лондоне, может стать плацдармом для дальнейших продвижений египетских войск на Аравийском полуострове[293].
Обеспокоенный этим всем, в конце 1962 года Дж. Ф. Кеннеди пригласил Г. Меир в свою резиденцию в Палм-Бич в штате Флорида. Требования президента были теми же: он хотел сдвинуть с мертвой точки реализацию Плана Джонсона, а также добиться от Израиля обязательства не создавать ядерное оружие. Голда Меир же, со своей стороны, хотела закрепить успех, добившись поставок в Израиль нового американского оружия. В общем, каждый собирался говорить о своем, но эта встреча, состоявшаяся 27 декабря 1962 года, оказалась по-настоящему переломной.
Голда Меир позднее вспоминала:
«Я приехала во Флориду, и мы беседовали очень долго и очень непринужденно… Присутствовало еще два-три человека, среди них Мейер Фельдман, но никто из них в разговоре не участвовал.
Сначала я стала описывать сегодняшнее положение на Ближнем Востоке. И тут мне пришло в голову, что этот умнейший молодой человек может и не слишком хорошо разбираться в евреях и в том, что для них значит Израиль, и я решила, что попробую объяснить ему это прежде, чем начать разговор про оружие. “Разрешите, господин президент, — сказала я, — рассказать вам, чем Израиль отличается от других стран”. Пришлось мне начинать издалека, потому что евреи очень уж древний народ. “Евреи появились больше трех тысяч лет назад и жили рядом с народами, которые давно исчезли — то были аммонитяне, мо-авитяне, ассирийцы, вавилоняне и прочие. Все эти народы в древние времена попадали под иго других государств, в конце концов, смирялись со своей судьбой и становились частью главенствовавшей тогда культуры. Все народы — за исключением евреев. И с евреями бывало, как с другими народами, что их землю оккупировали чужеземцы, но судьба их была совершенно иной, потому что только евреи, в отличие от всех прочих, твердо решили остаться тем, что они есть. Другие народы оставались на своей земле, но теряли свое национальное лицо, а евреи, потерявшие свою страну и рассеянные среди народов мира, никогда не изменяли своему решению оставаться евреями — и своей надежде вернуться к Сиону. И вот теперь мы вернулись — и на руководство Израиля это накладывает совершенно особую ответственность. Правительство Израиля во многом ничем не отличается от всякого другого ответственного правительства. Оно заботится о благосостоянии народа, о развитии государства и так далее; но к этому присоединяется еще одна величайшая ответственность — ответственность за будущее. Если мы опять потеряем независимость, то те из нас, кто останется в живых — а таких будет немного, — будут рассеяны снова. Но у нас уже нет того огромного резервуара религии, культуры и веры, какой был раньше. Мы многое из этого запаса утратили, когда шесть миллионов евреев погибли во время Катастрофы”.
Кеннеди не отрывал от меня внимательных глаз, и я продолжала: “На нашей стене огненными буквами написано: “Остерегайтесь снова потерять независимость, ибо на этот раз вы можете потерять ее навсегда”. И если это случится, то мое поколение сойдет под своды истории как поколение, которое снова сделало Израиль независимым, но не сумело эту независимость сохранить”. Кеннеди наклонился ко мне, взял меня за руку, посмотрел прямо в глаза и сказал, очень торжественно:
“Я понимаю, миссис Меир. Не беспокойтесь. С Израилем ничего не случится”»[294].
Уподобив «особые отношения» Вашингтона с Иерусалимом отношениям с Лондоном — сравнение, которое ни один президент США не делал прежде, Дж. Ф. Кеннеди ясно дал понять, что в случае военного вторжения в Израиль извне Соединенные Штаты поддержат еврейское государство. Начиная с этого времени, то есть с самого конца 1962 года, постепенно, можно сказать — медленно, но последовательно, выстраивались рамки военно-политического сближения США и Государства Израиль. При этом в значительной мере подобное более внимательное отношение американского руководства к Израилю было вызвано тем, что в США осознали: ставядерной державой, Израилю уже будет невозможно диктовать условия. В результате американская администрация взяла курс на то, чтобы предотвратить появление у Израиля ядерного оружия, будучи готовой ради этого на существенную интенсификацию двустороннего военнополитического сотрудничества. Однако Д. Бен-Гурион и сменивший его в 1968 году на постах главы правительства и министра обороны Леви Эшколь не собирались отказываться от стремления обрести ядерное оружие, продолжая вести с американцами двойную игру. В период правления Дж. Ф. Кеннеди руководители Израиля так и не признали, что обретение ядерного оружия — их стратегическая цель, над которой ведется самая активная работа.
Ситуация на Ближнем Востоке в целом в 1962–1963 годах была весьма и весьма нестабильной. 21 июля 1962 года в Египте были произведены испытания двух новых типов ракет, названные Г.А. Насером «Аль-Зафаф» [ «Победитель»] и «Аль-Кахир» [ «Завоеватель»], дальность полета которых позволяла им поразить любую цель на территории Израиля. В Ираке 8 февраля 1963 года произошел военный переворот, в результате которого был свергнут режим генерала Абдель-Керима Касема, и к власти пришли генерал Ахмед Хасан аль-Бакра (1914–1982), занявший пост премьер-министра, и полковник Абдель-Салам Ареф (1921–1966), ставший президентом. А.К. Касем ни с какой стороны не был прозападным политиком, но новые лидеры, убившие отстраненного президента прямо в прямом эфире в телестудии, пугали еще больше. 8 марта 1963 года военный переворот произошел и в Сирии; страну возглавили Амин аль-Хафез (1921–2009) и Салах ад-Дин Битар (1912–1980), начавшие радикальные социалистические реформы. Крайне нестабильной была ситуация и в Иордании, где режим короля Хусейна вновь висел на волоске.
Все это усиливало и без того обоснованный страх израильтян быть со всех сторон окруженными радикальными арабскими режимами. Израильские руководители стремились добиться более конкретных американских гарантий безопасности, и хотя администрации США становились все более очевидными мотивы, предопределявшие желание Израиля обрести свой ядерный потенциал, она стремилась всеми возможными способами не допустить этого.
6 марта 1963 года эксперт ЦРУ Шерман Кент (Sherman Kent) в меморандуме, попавшем на стол президента Дж. Ф. Кеннеди, указал на то, что нарастающая нестабильность ситуации на Ближнем Востоке может привести к тому, что Израиль, вопреки данным его руководителями обещаниям, начнет разрабатывать собственное атомное оружие. Аналитик ЦРУ высказывал мнение о том, что подобное развитие событий нанесет «значительный вред положению США и Запада в арабском мире». Отмечая растущую зависимость США от нефтедобывающих стран Ближнего Востока, Ш. Кент предостерегал о том, что «арабское возмущение, направленное против США и Запада, может привести к конфискации важных объектов, находящихся в иностранной собственности в этом регионе, или даже к их разрушению из-за акций вандализма на местах»[295].
Глубоко обеспокоенный возможными результатами развития израильской ядерной программы, Дж. Ф. Кеннеди создал 26 марта межведомственную рабочую группу с целью разработать предложения по предотвращению распространения ядерного оружия на Ближнем Востоке. Ожидая ее доклада, Дж. Ф. Кеннеди конфиденциально предупредил Г.А. Насера о «рисках и возможных потерях в новом витке гонки вооружений на Ближнем Востоке», одновременно с этим заверив Израиль в том, что США остаются преданными идее обеспечения безопасности еврейского государства. Хотя в октябре 1962 года американские специалисты второй раз посетили Димону, израильская ядерная программа очень беспокоила Дж. Ф. Кеннеди.
В начале 1968 года президент Дж. Ф. Кеннеди направил несколько жестких писем Давиду Бен-Гуриону, поручив послу США в Тель-Авиве держать израильское правительство под постоянным давлением по этому вопросу. Он требовал от израильского правительства согласия на то, чтобы американские представители дважды в год посещали Димону, направляя едва завуалированные угрозы и намекая, что отношения между двумя странами могут сильно испортиться, если Израиль не уступит его требованиям. Такое давление продолжалось и после ухода в отставку Д. Бен-Гуриона в июне 1963 года в результате внутреннего кризиса, не имевшего отношения к ядерной проблеме или отношениям с США. Теперь резкие послания Кеннеди были адресованы уже преемнику Д. Бен-Гуриона — Леви Эшколю. Кеннеди приказал чиновникам Белого дома и Государственного департамента разработать меры по предупреждению возможного создания ядерного оружия Израилем, а также Египтом, хотя у этой страны не было возможностей для его производства.
В самом начале апреля 1963 года для обсуждения нового запроса Израиля о поставках современного оружия в Вашингтон прибыл Шимон Перес. 2 апреля Ш. Перес встретился с Мейером Фельдманом, после чего, несмотря на его тогдашний статус заместителя министра обороны, был принят лично президентом. И вновь для того чтобы не навлечь гнев со стороны арабских стран, Белый дом проинформировал прессу, что президент Дж. Ф. Кеннеди якобы случайно «столкнулся» с Ш. Пересом в одном из коридоров Белого дома и лишь из соображений формальной вежливости пригласил его на краткую беседу.
Хотя переговоры, которые вел Ш. Перес с американскими официальными лицами, не касались ядерной программы, Дж. Ф. Кеннеди более всего интересовала именно она, и он в лоб спросил: «Вы знаете, что мы с большим вниманием и озабоченностью следим за любыми признаками развития ядерного потенциала в этом регионе. Это создало бы очень опасную ситуацию. Поэтому мы так серьезно нацелены на поддержание постоянного контакта, следя за вашими ядерными усилиями. Что вы можете сказать мне по этому поводу?» Ш. Перес продолжал отрицать очевидное, ответив: «Я могу ясно заявить, что мы определенно не будем первыми, кто привнесет в этот регион атомное оружие; наоборот, мы заинтересованы в уменьшении гонки вооружений и даже в ее полном прекращении»