Однако другие советники оказывали на Л. Джонсона влияние противоположного рода, причем мотивирующим для них фактором было вмешательство во внутриполитическую жизнь Израиля! Аверелл Гарриман (William Averell Harriman, 1891–1986), должность которого — заместитель государственного секретаря — отнюдь не отражала его статус (в год победы во Второй мировой войне он был послом США в Москве, затем — министром торговли в администрации Г. Трумэна, а во второй половине 1950-х — губернатором штата Нью-Йорк) и положение конфидента президента, считал, что Л. Джонсону нужно всячески поддерживать «умеренного» Л. Эшколя, чтобы укрепить его позиции и не дать Д. Бен-Гуриону, которого в Вашингтоне считали «ястребом», вернуться к власти. Встречаясь с Ш. Пересом, остававшимся и при Л. Эшколе заместителем министра обороны Израиля, хотя и растерявшим значительную часть своего политического влияния[324], А. Гарриман недвусмысленно дал понять, что для политических элит обеих стран выгодно сохранение сложившихся в них властных конфигураций. А. Гарриман отчетливо высказался в поддержку Л. Эшколя и против возвращения Д. Бен-Гуриона[325], в то время очень атаковавшего того, кого он фактически сам выбрал в свои преемники. Не забудем, что за десять лет до этого, когда он ушел с поста премьер-министра первый раз, Д. Бен-Гурион точно так же вел себя по отношению к М. Шарету, которого в итоге сместил — и вернулся; опасения, что он проделает то же самое по отношению к Л. Эшколю совсем не были поэтому беспочвенными. Принимая Леви Эшколя в Вашингтоне, Линдон Джонсон не столько поддерживал еврейское государство, сколько его конкретного руководителя, которого он считал более уступчивым.
По своим каналам советники Л. Джонсона знали, что, будучи министром финансов, Л. Эшколь считал проект создания Израилем своего ядерного реактора крайне дорогой авантюрой, которую он неоднократно критиковал. Именно поэтому они рассчитывали, что на посту премьера Л. Эшколь свернет эту, столь беспокоившую американскую администрацию, деятельность, поддерживая Л. Эшколя в противоборстве с уставшим от отдыха и рвавшимся обратно к власти 78-летним Д. Бен-Гурионом. Однако в конечном итоге эти расчеты американцев не оправдались: став главой правительства и министром обороны, Леви Эшколь радикально изменил свое отношение к проекту в Димоне, думая не о том, во что он обходится бюджету, а о том, насколько он важен для обеспечения безопасности Израиля. Л. Джонсон дважды встречался с Л. Эшко-лем, 1 и 2 июня 1964 года, и оба раза подчеркивал то, что повторял и Дж. Кеннеди: во-первых, что администрация США настойчиво (президент использовал слово violently) выступает против распространения ядерного оружия и требует от Израиля воздержаться от его разработки, и, во-вторых, что США гарантируют Израилю, что защитят его в случае агрессии, вследствие чего Израиль не нуждается в разработке такого оружия. Леви Эшколь, однако, остался непреклонен: прочитав президенту небольшую лекцию по истории еврейского народа, он отметил, что этот народ не может поставить все свое будущее в зависимость от доброй воли США. В присутствии Р. Комера, А. Гарримана и Ф. Тальбота Л. Эшколь в лицо сказал президенту Л. Джонсону: «Израиль знает, что США — наш настоящий друг, мы верим в это. Нам говорят, что США берут на себя обязательства по отношению к Израилю. Но я не могу просить свой народ полагаться только на это, когда я обсуждаю это с представителями своего народа, они спрашивают меня: “Есть ли у нас достаточно танков?”»[326].
Собственно, танки М-48 Л. Эшколь у американцев и попросил: доверия к готовности США защищать Израиль в случае опасности у премьер-министра Израиля не было, и события, произошедшие через три года, подтвердили правоту его пессимистичного пророчества. Поставить же танки американцы были не готовы, посоветовав своим израильским собеседникам приобрести их в ФРГ, в чем, правда, обещали содействие. По всей видимости, Р. Комер и другие советники Л. Джонсона не знали, что военное сотрудничество между Израилем и ФРГ шло в первой половине 1960-х крайне успешно, вследствие чего американское содействие в вопросе контактов с Западной Германией едва ли было израильтянам на самом деле нужно. Вероятно, информация об этом сотрудничестве стала известной в США во второй половине 1964 года — и американцы фактически сорвали его: после публикации в октябре 1964 года в газете New York Times достаточно подробной информационной справки о поставках оружия из ФРГ в Израиль канцлер Людвиг Эрхард (Ludwig Erhard, 1897–1977) принял решение прекратить любые военные поставки на Ближний Восток; Израилю была выплачена денежная компенсация за срыв договоренностей[327]. Только после этого Линдон Джонсон санкционировал поставку в Израиль ПО танков М-48 напрямую из США. Это было важным для Израиля, ознаменовав начало постепенной переориентации внешней политики Израиля со стран Западной Европы на США.
3 ноября 1964 года Линдон Джонсон, получив более 60 % голосов избирателей, был избран президентом США на четырехлетний срок, на четырнадцать миллионов голосов обогнав Барри Голдуотера (Barry Morris Goldwater, 1909–1998) — этот разрыв был огромным, несравнимым с почти случайной победой Джона Кеннеди над Ричардом Никсоном с разницей лишь в 112 тысяч голосов (0,2 %), сделавшей Л. Джонсона вначале вице-, а потом и президентом США.
Линдон Джонсон доказал, что по праву, а не только вследствие выстрелов Ли Харви Освальда (1989–1963) занимает свой пост.
Президент Л. Джонсон очень опасался того, что пример Израиля окажется заразительным для Египта, вследствие чего в сентябре 1964 года направил Дж. Мак-Клоя в Каир с целью добиться от Г.А. Насера обещания не приобретать и не разрабатывать атомное оружие. Хотя Дж. Мак-Клой «нашел Насера менее подозрительным и более расположенным обсудить этот вопрос, чем во время безуспешных переговоров о разоружении в 1963 году», по словам госсекретаря Д. Раска, «никаких конкретных результатов визит не принес»[328]. Г.А. Насер, воодушевленный успешными испытаниями ракет с дальностью действия в 175 и в 350 миль, проведенными 21 июля 1962 года, с одной стороны, и успешно прошедшим визитом Н.С. Хрущева в Каир — с другой, стремился к обретению стратегического преимущества над Израилем. В январе 1965 года американские представители с разочарованием, но почти без удивления узнали о том, что Г.А. Насер планирует построить 150-мегаваттовый реактор возле Александрии с «возможностью производства материалов, пригодных для создания атомных боеголовок»[329]. При этом египтяне считали крайне маловероятными сколько-нибудь значительные поставки в Израиль американского оружия, о чем свидетельствует, в частности, запись беседы вице-президента Объединенной Арабской Республики Абделя Хакима Амера (1919–1967) с советским послом В.Я. Ерофеевым (1909–1986), состоявшейся 11 марта того же года[330]. Как представляется, египетские руководители не отдавали себе отчет в том, что курс Л. Джонсона в отношении Израиля отличался от курса его предшественников, и он был готов сделать шаги, которые не делали ни Г. Трумэн, ни Д. Эйзенхауэр, ни даже Дж. Кеннеди, хотя и при нем отношения США и Израиля были далеки от отношений СССР и Египта.
Нужно отметить, что в то время как Израилю администрация Соединенных Штатов поставлять танки напрямую отказывалась, используя Іерманию и Италию в качестве стран-посредников (США поставляли самые современные танки в Западную Іерманию, с тем чтобы часть более устаревших образцов были проданы Израилю, причем сами поставки танков в разобранном виде в целях конспирации осуществлялись через Италию), соседняя Иордания видела пример совершенно другого отношения к своим запросам. 19 февраля 1965 года госсекретарь Дин Раск рекомендовал президенту продать Иордании сто танков М-48 в 1965–1966 годах, согласившись на обсуждение поставок еще более современных танков М-48АЗ со 105-миллиметровыми пушками в 1967–1968 годах[331]. 25 февраля Аве-релл Гарриман прибыл в Израиль для проведения переговоров с Леви Эшколем и Голдой Меир (Роберт Комер прибыл еще раньше), которые открыто заявили ему, что, если Израиль не получит сравнимое количество танков, на Ближнем Востоке возникнет опасный дисбаланс в сфере вооружения, который может спровоцировать арабов к началу войны[332]. Израильские собеседники настаивали на двух условиях: во-первых, они требовали, чтобы король Хусейн обязался не размещать полученное оружие на Западном берегу Иордана, а во-вторых, чтобы США компенсировали поставки танков в Иорданию аналогичными шагами в отношении Израиля, тем паче что в ходе переговоров А. Гарриман подчеркнул стратегическое значение согласия президента Л. Джонсона на прямые поставки американского оружия в Израиль, хотя и просил не разглашать эту информацию.
Что касалось первого вопроса, то посол США в Иордании Роберт Г. Бэрнс (Robert Gaylord Barnes, 1914–1977) поднял его в ходе встречи с королем Хусейном 11 марта 1965 года. Отметив, что он не может гарантировать заранее, где и как будут размещены те или иные виды вооружения, король указал, что в мирное время при отсутствии эскалации напряженности он не планирует размещать танки на Западном берегу Иордана, оговорив, что это его неформальное обязательство не распространяется на военное время; король Хусейн также указал, что постарается избегать любых шагов, которые могут быть истолкованы как провоцирующие[333]. По второму же вопросу израильские руководители передали А. Гарриману список тех видов вооружения, которые они хотели бы приобрести. Этот список был воспринят в Вашингтоне весьма настороженно; особое беспокойство Пентагона вызвала просьба продать партию бомбардировщиков средней дальности В-66, поскольку это означало, что Израиль может подыскивать воздушное судно, способное перевозить ядерное оружие. Когда в середине марта Г.А. Насер пожаловался на то, что США, очевидно, готовы продать Израилю оружие, Дин Раск телеграфировал послу в Каире Лусиусу Бэттлу (Lucius Durham Battle, 1918–2008), что целью США было «поддерживать давление на Израиль, с тем чтобы предотвратить его превращение в ядерную державу»