— Я надеюсь, сейчас у тебя в спальне никого нет?
— А там, кроме тебя, никого и не было, — сказал Мазур.
— Ну, постараюсь поверить…
— Да уж постарайся. Проходи, снимай куртку… Или снова неожиданно подвернулась работа?
— Да нет, — ответила Беатрис с чуточку загадочным видом. — Судя по словам Пита, работы у тебя еще пару дней не предвидится. Речь идет, скорее, о дружеской услуге. Ты все равно болтаешься без дела… Помнится, кто-то говорил, что хотел бы меня пощелкать… раскованной?
— Всегда готов, — сказал Мазур.
— Ну, тогда бери камеру, и поедем. У меня неожиданно оказалось несколько часов свободного времени, грех не воспользоваться…
Она привезла Мазура в то же фотоателье, о чем-то недолго поговорила с хозяином, тот на пару минут скрылся в задней комнате, а вернувшись, кивнул… — он вообще, Мазур подметил, был немногословен.
— Пошли, — сказала Беатрис.
И совершенно по-хозяйски повела Мазура в задние комнаты. Они оказались в небольшой фотостудии, где горели два софита, направленные на нечто вроде невысокого подиума, покрытого черной материей, и стоял шкаф непонятного назначения — куртку туда Беатрис вешать не стала, просто положила на стоявшее в уголке кресло, следовательно, шкаф предназначался не для одежды.
Сбросив сапожки и поставив их рядом с тем же креслом, Беатрис очаровательно улыбнулась:
— Ну что, будем работать? Свет он, я вижу, грамотно выставил. Я так и попросила — у тебя наверняка мало опыта павильонных съемок, больше под открытым небом работаешь, судя по альбому?
— Угадала, — сказал Мазур. — Но постараюсь лицом в грязь не ударить. Иногда щелкал и в павильонах…
И подумал с холодным деловым расчетом: она, конечно, достаточно умна и хитра, чтобы не отдавать ему негативы такой вот фотосессии, но все равно, нужно как-то попытаться заполучить хоть парочку. Был бы тот самый достаточно серьезный компромат, что требуется Лаврику…
Увы, увы… Он отщелкал почти всю пленку. Уже на первом снимке она позировала без джинсов, в расстегнутой почти донизу блузке. Еще три-четыре при минимуме одежды — а потом и вовсе без оной. Походило на то, что это не первая подобная фотосессия в ее жизни — очень уж изящные, достаточно красивые позы принимала, достойные, пожалуй что, и «Плейбоя», и парочки других мужских журналов, считавшихся как бы респектабельными, — Мазур их немало полистал во времена иных заграничных странствий. Шкаф, оказалось, был хранилищем разнообразного реквизита. Мазур ее снимал в кружевной шали, завязанной узлом впереди, стоящей на коленях перед большими плюшевым медведем, бесцеремонно положившим лапу на сокровенное местечко — но всякий раз, он грустно констатировал, лицо не попадало в кадр — то она отворачивалась, то прикрывала лицо распущенными волосами. Единственный раз, когда личико оказалось открытым для объектива, помочь не мог — она стояла на коленях со скованными за спиной наручниками запястьями, но глаза Мазур по ее просьбе предварительно ей завязал широкой красной лентой, так что опознать ее по этому снимку было бы невозможно. Так что компромата не оказалось ни малейшего.
Потом она оделась, и они вышли. Мазур, как велела Беатрис, отдал пленку хозяину, и тот удалился проявлять, а они уселись пить кофе.
— Ну, и как впечатления? — поинтересовалась Беатрис.
— Самые что ни на есть приятные, — сказал Мазур. — Ты, похоже, не в первый раз так позируешь?
— Чувствуется?
— Ага.
— Ну да, — безмятежно сказала Беатрис. — Зато лет через пятьдесят — а я надеюсь прожить еще как минимум столько — буду листать альбомы и вспоминать с грустью, но не без гордости: вот такой лапочкой я была когда-то… Есть в этом смысл?
— Есть, — честно сказал Мазур.
— Вот видишь… Кстати, негативы можешь забрать себе — и даже пристроить в какой-нибудь журнал. Желательно из так называемых респектабельных. Все равно ни на одном снимке лица не видно, так что мой чопорный госдеп ничего не узнает…
— Вообще-то у меня есть кое-какие связи в «Хастлере», — лихо соврал Мазур. — Он, правда, не считается таким уж респектабельным, с тенденцией к явному порно…
— Сойдет и «Хастлер», — чуть подумав, кивнула Беатрис. — В конце концов, лица не видно. Я тебе оставлю мой вашингтонский адрес, если пристроишь, напишешь, в каком именно номере пойдет, чтобы я купила.
Вот даже как? А впрочем, она ведь канает под вполне безобидную сотрудницу госдепа, так что может давать адрес знакомым… да и оказаться этот адрес может простым «почтовым ящиком».
— Что это ты как-то загадочно ухмыляешься? — спросила Беатрис.
— Ну, я же живой человек, — сказал Мазур. — После такой работы еще больше тянет подгрести с нескромными предложениями…
— Завтра, — серьезно сказала Беатрис. — Честное слово. Сегодня господин непризнанный пока никем президент никем пока не признанной республики затеял, отчего-то на ночь глядя, очередной политиканский шабаш, и затянется, мне намекнули, чуть ли не до утра. Я слышала краем уха: дело в том, что к нему прилетают какие-то достаточно серьезные гости из Европы — но очень поздним рейсом, а до утра он откладывать не хочет, Наполеон этакий… А вот завтра — обязательно.
Когда хозяин принес проявленную пленку, Беатрис (ну да, хитра лисичка) тщательно просмотрела каждый кадрик, конечно, для того, чтобы иметь полную уверенность: узнать ее ни на одном кадре нельзя. Потом хозяин еще с полчаса печатал и сушил фотографии. Появился с баночкой для пленки в одной руке и пухлым конвертом в другой. С вежливым поклоном принял от Беатрис довольно крупную советскую купюру.
— Делим по справедливости, — сказала Беатрис. — Мне — снимки, тебе — пленка. Устраивает такая дележка?
— Еще как, — сказал Мазур, старательно изображая непритворную радость.
На самом деле испытывал лишь разочарование: не удалось раздобыть компромат, а обнаженных женщин он навидался достаточно. Ладно, это, в конце концов, не принципиально, Лаврик сам говорил «при удаче»…
…Деликатный стук в дверь раздался минут через пять после того, как он поднялся к себе в номер. Мазур открыл дверь без всякой опаски: он пока что не наворотил тут ничего такого, чтобы всерьез опасаться чего-нибудь вроде выстрела из бесшумки через порог.
В коридоре обнаружились двое довольно прилично одетых, совершенно незнакомых субъектов — в пальто и шляпах, при галстуках, возрастом где-то на полпути от тридцати к сорока. Как говорится, без особых примет.
— Мистер Джейкобс? — вежливо спросил тот, что стоял справа. — Простите, мы вас не оторвали от дел?
Он говорил на неплохом английском — но все же сразу чувствовалось по выговору, что английский ему не родной.
— Да нет, — сказал Мазур.
— Вот и прекрасно. У нас к вам взаимовыгодное предложение, которое, я думаю, вас заинтересует… Вы позволите войти?
— Прошу, — сказал Мазур.
Гости вошли в номер, повесили в гардероб пальто и шляпы. Оружия под безукоризненно сидящими пиджаками Мазур что-то не усмотрел. Не следовало пока что тревожить Лаврика — пожалуй, с этими двумя он в случае чего мог справиться и в одиночку, давно уже научился прокачивать незнакомцев в этом плане…
— Виски? — любезно предложил он.
— Пожалуй…
Он принес бутылку восемнадцатилетнего — последняя, жаль — стаканы, лед и содовую, налил на европейский манер. Спросил с ухватками натурального дипломата:
— Чем обязан, господа?
Тот, что первым начал разговор (второй так и не произнес ни слова), сказал столь же вежливо:
— Как вас зовут и чем вы занимаетесь, мистер Джейкобс, мы уже знаем. Полагаю, нам тоже следует представиться. Меня зовут Икс, а моего друга — Игрек.
Мазур усмехнулся:
— Англичанин сказал бы что-то вроде: у вас довольно экстравагантные имена, джентльмены.
— Так проще, — в тон ему усмехнулся Икс и непринужденно добавил: — Мы, видите ли, шпионы. Ну, или разведчики, кому как больше нравится…
— Интересно, — не моргнув глазом, ответил Мазур. — А документы какие-нибудь у вас есть?
— Увы, нет, — легонько улыбнулся Икс. — Мы ведь здесь нелегально, так что у нас при себе самые безобидные документы. И даже, скажу вам по секрету, оружия нет. Вы уж поверьте на слово, ладно?
— Ну, допустим… — сказал Мазур. — Хорошо. Буду верить, что вы разведчики… не подскажете, чьи?
— Простите, предпочитаем сохранить инкогнито…
— Ну, это понятно, — сказал Мазур. — Я иногда смотрю шпионские фильмы. Вот только в толк не возьму, отчего людей вроде вас заинтересовала моя скромная персона…
Он заметил краем глаза, что Игрек что-то очень уж долго задерживал взгляд на своих часах — ну да, выясняет, нет ли микрофонов, у Лаврика подобная миниатюрная игрушка как раз в часы заделана…
Икс сказал:
— Иногда и скромные персоны могут принести нешуточную пользу. Давайте сразу перейдем к делу. Мы краем уха прослышали, что в этой самой спальне, — он мимолетно оглянулся на дверь, — вы самым тесным образом общаетесь с некоей очаровательной молодой особой из американского госдепартамента. Она же — политический советник здешнего непризнанного пока что президента.
— По-моему, это не нарушает ни русских, ни американских законов, — ухмыльнулся Мазур.
— Безусловно. Но служит отправной точкой для делового разговора…
— Я понял! — воскликнул Мазур с нарочитой театральностью, такой, чтобы сразу бросилась в глаза. — Вы собираетесь меня завербовать? Я же смотрю шпионские фильмы. Что же еще? Чертовски интересно. У меня в жизни хватало разных перипетий, но вот вербовать не вербовали ни разу…
— Мистер Джейкобс, вы можете быть чуточку посерьезнее? — с легкой укоризной спросил Икс.
— Могу, — сказал Мазур. — Считайте, что я совершенно серьезен. И постараюсь сберечь вам время… Насколько я уяснил из шпионских фильмов, всегда вербуют с помощью определенного набора приемов. Пистолетом не грозят, это глупо.
— Совершенно верно, — с доброй улыбкой ответил Икс. — В мирное время никто этого не практикует. Завербованный угрозами и принуждением человек крайне ненадежен…