едставлял огромную ценность для кого-то еще. Сколько за него могли заплатить? Двадцать тысяч долларов? Сорок? Сотню? А может, и вовсе собирались выставить на аукцион?
Какой бы ни была эта гипотетическая сумма, я была уверена: у того, кто затеял всю эту мерзость, было достаточно средств, чтобы подкупить работников социальной сферы. Хотя, может быть, этот кто-то нашел и другие рычаги, которые помогли ему манипулировать системой. А то, как сложились обстоятельства, понемногу помогло мне понять, почему все произошло именно так, а не иначе.
Я считала себя главной мишенью в этой афере, а Алекс был случайной жертвой. Но что, если все было наоборот? Что, если изъятие Алекса и было главной целью все это время?
А может, я тут вообще сбоку припека?
Глава 18
Я едва помнила, как забралась в тот вечер под одеяло. И даже не пошевелилась, когда Бен вернулся домой и залез в кровать.
Спала я глубоко и спокойно, что само по себе было новостью. Между беременностью и кормлением по ночам я не могла крепко заснуть, разве что во втором триместре.
В утреннем свете я выглядела по-прежнему неопрятной. Но мысли начали возникать в моем мозгу еще до момента полного пробуждения, когда я еще находилась в полусне. Первым чувством, возникшим у меня, когда мой центральный процессор раскрутился как следует, была паника. Похоже, я спала слишком крепко и не слышала криков Алекса. А он уже наверняка здорово проголодался.
Я выпрямилась. Реальность снова нахлынула на меня, словно ударив острым ножом в сердце.
На пару минут я снова улеглась. Но мне уже не спалось. Я взглянула на свернувшегося рядом Бена, все еще дремлющего. Чтобы хоть как-то почувствовать себя ближе к Алексу, я вылезла из кровати и тихо пробралась в детскую.
Там все было так же, как и двумя днями ранее, когда я в спешке пыталась хоть как-то привести все в порядок. В потолке по-прежнему зияла дыра. И мне еще предстояло поставить на место крышку кондиционера.
Я взяла мистера Снуггса с пеленального столика, просто чтобы что-то держать в руках. Затем подошла туда, где должен был сейчас находиться Алекс, и уставилась на натянутую, словно барабан, простыню — делалось такое для того, чтобы ребенок не смог задохнуться, случайно ухватив торчащий конец ртом. На пеленке белели частички детской присыпки. Я раньше не замечала их, а Бен, видимо, из либеральных соображений, не тыкал меня в них носом. Маленькое одеяло было разложено и готово укутать в себя ребенка, но ребенка не было.
В этот самый момент я должна была наклониться, подхватить Алекса, расстегнуть его, чтобы он мог двигать своими ручонками, а потом посадить на его специальный стульчик.
По утрам он был таким мягким, теплым, уютным. И как же мне было холодно, когда его не было рядом.
В моей памяти всплыли строчки знаменитого рассказа из шести слов, обычно приписываемого Хемингуэю: «Продается детская обувь. Никогда не надевалась». Мне же это представлялось так: «Утро. Грудь болит, а кроватка пуста».
Я воспользовалась ручным молокоотсосом, присев на ковер, устилавший середину комнаты. После кормления я часто шлепала Алекса по животику, чтобы он срыгнул. А еще тут был коврик с вделанным в него пластиковым зеркалом. Он любил смотреть на себя и пускать слюни, изо всех сил пытаясь поднять головку, которая, казалось, составляла чуть не половину всего тела. А я его подбадривала.
И что же мне делать? Появление на свет Алекса не только позволило мне обрести цель в жизни, но наполнило смыслом каждую секунду прожитых мной дней и ночей. Если я не работала и не спала, то обязательно была с ним. Черт, как я проводила время до того, как появился Алекс?
Я тупо уставилась на стену, словно там был написан ответ. Но ответа не было.
Пока я сидела, отрешенно погрузившись в раздумья, в дверях возник Бен. Первое, что я увидела, были его темные, худые ноги, торчащие из его боксерских трусов. Потом я подняла взгляд к его лицу, которое за стеклами очков выглядело опухшим.
— Доброе утро, — сказал он.
— Привет, — ответила я.
— Что делаешь?
— Понятия не имею, — честно ответила я. Собственный голос даже для меня звучал глухо.
— Составить тебе компанию?
— Конечно, — сказала я.
Он вошел в комнату и сел рядом со мной, близко, но не прикасаясь.
— Ты сильно замерзла, когда я вернулся вчера вечером, — сказал он.
— Да, я просто отключилась.
На это он ничего не ответил.
— Я вчера пару раз пытался тебе звонить.
— Я до сих пор не знаю, где мой телефон.
— Нужно просто купить тебе новый, — сказал он. — Уж на это ты имеешь полное право, причем на современную модель. Нельзя же в наше время ходить без мобильника. Сейчас есть возможность получить новую трубку бесплатно, если подписаться на новый контракт. Я загляну сегодня в салон связи и посмотрю, что можно сделать.
Секунду я смотрела на него, вытянув шею. На фоне всего происходящего мне казалось абсолютно нелепым то, что мой замечательный, проницательный, чуткий муж говорит со мной о планах по покупке нового мобильника.
— Да ради бога, — наконец сказала я и вновь уставилась взглядом в стену.
Затем, не глядя на него, я спросила о том, что меня действительно интересовало.
— Где ты был вчера?
Этот вопрос прозвучал словно обвинение.
— Слушай, мне очень жаль. Я не смог найти никого, кто подменил бы меня. Ты же знаешь, на кого становится похож Кремер, если кто-то решает вдруг что-то отменить. Тедди убедил меня, что справится. Он сказал, что, вероятно, будет просто назначена дата судебного заседания и тебя сразу отпустят. Говорил, мол, ничего страшного тут нет. Я… я имею в виду, что в этих вещах он разбирается лучше меня.
А я-то надеялась, что мой муж все время находился рядом.
— Как все прошло? — спросил он.
— Оказывается, нападение на офицера — серьезное преступление, наказуемое лишением свободы на срок до пяти лет.
— Боже мой! Ты ведь даже не собиралась трогать его!
— Не думаю, что мои действия сочтут за самооборону.
— И что… что ты собираешься предпринять?
Наверное, хорошее знание английского языка сделало меня слишком чувствительной к употреблению местоимений: меня крайне раздражало то, как он постоянно использует единственное число второго лица. В моей голове возникла отвратительная мысль: если бы я была матерью его биологического ребенка, стал бы он употреблять множественное число первого лица? И был ли он вообще вчера в суде?
— Заседание суда запланировано на восемнадцатое мая. Мне назначили адвоката. Мистер Хани-что-то-там.
— Но он хоть дело свое знает?
— Не могу сказать, что я от него в восторге.
Бен поправил очки.
— Я вчера немного потолковал с Тедди, — сказал он. — И уверен, что наркотики были не его.
— Я тоже.
— Но… Я уверен, что и ты об этом подумала… Не по волшебству же у нас в доме оказалось полкило кокаина?
— Конечно.
— Но откуда тогда он взялся?
Я лишь покачала головой.
— Как думаешь, можно как-нибудь, ну не знаю, отследить источник, что ли? — спросил он. — Может быть, если понять, кто был первоначальным дилером, то можно будет выяснить, кто его купил, а значит, и подбросил?
— И как это сделать?
— Понятия не имею, — признался он. — Но всякий раз, когда возникает необходимость разобраться в хронологии каких-то событий, обычно приходится возвращаться к их началу. Мне кажется, и в этой ситуации нужно действовать подобным образом.
Мы сидели в тишине, по-прежнему не прикасаясь друг к другу.
— А что насчет обвинения в хранении наркотиков? — спросил он. — Как-то странно, что об этом, похоже, никто и речи не вел.
— Прокурорша говорила что-то о предъявлении мне обвинения, но…
— Да, но разве тебя не должны были арестовать с самого начала? И обвинить? Хоть что-нибудь?
— Не знаю, — отрезала я.
Я понимала, что Бен хочет помочь, но его вопросы меня раздражали. Мне не хотелось пережевывать все заново, особенно в разговоре с ним. Даже если мне бы удалось выкрутиться из всей этой истории с хранением наркотиков и нападением на полицейского, один факт по-прежнему оставался фактом: я не могла убедить социальные службы, что я хорошая мать, а за решетку попала по ошибке. Здесь была нужна настоящая юридическая стратегия.
И ни Бен, ни мистер Хани-неважно-как-его-там не могли помочь мне в этом. Мне был нужен настоящий адвокат. Интересно, смогу ли я достать деньги, чтобы оплатить услуги человека, не назначенного судом? Может, поговорить в банке о снижении сумм платежей по ипотеке на несколько месяцев? Или продать дом, который я успела полюбить, надеясь, что сделанный нами ремонт хоть немного поднимет его стоимость?
Бен наконец-то смирился с моим раздражительным тоном и положил свою ладонь поверх моей.
— Извини за то, что не был рядом с тобой вчера, хорошо? Я здорово сглупил. Не надо мне было слушать Тедди и… Дело даже не в этом. Тедди тут ни при чем. Все это моя вина. Я должен был быть там. И я пытаюсь помочь, понимаешь? Не смотри так холодно.
Я встала.
— Мне нужно быть готовой к работе. Давай поговорим об этом позже?
— Да, конечно.
— Какое у тебя расписание на сегодня?
— Как обычно. Утром я собирался немного поработать над диссертацией. Потом групповые занятия днем. Похоже, я буду занят до восьми.
— Хорошо, — сказала я. — Значит, дома ты будешь после восьми.
Он все еще сидел на полу, когда я выходила из комнаты.
Глава 19
Мое утро — обычно я девяносто процентов времени уделяла Алексу и десять себе — теперь упростилось до предела, равно как и поездка на работу. Уже не надо было заезжать к миссис Фернклифф, уже не о ком было волноваться.
Так что на стоянке у «Даймонд Тракинг» я оказалась на пятнадцать минут раньше обычного. В каком-то смысле это было хорошо. Мне действительно очень хотелось пораньше оказаться на работе. На данный момент восемь часов игры в судоку, где вместо цифр были восемнадцатиколесные грузовики — а именно в этом и заключается работа диспетчера — казались отпуском.