После этого Эми выступала скорее в роли зрителя, нежели участника: последовала за группой и наблюдала издалека за действиями этого пестрого человеческого салата, облаченного в различную униформу и носящего всевозможные знаки отличия. Периодически она получала оперативные сводки: например, что Дэнсби забаррикадировался в доме с младенцем и прочее.
Последнее сообщение она получила, когда медленно проехала мимо патрульной машины. Переговоры, похоже, зашли в тупик.
Эми откинулась на спинку кресла, не мешая законникам выполнять свою работу. Затем подошла к патрульному автомобилю и увидела, что внутри сидит Мелани Баррик.
— Что она здесь делает? — спросила Эми одного из копов.
— Вероятно, внутри находится ее ребенок, — ответил тот. — Она пыталась проникнуть в дом. Понадобилось четверо патрульных, чтобы удержать ее. А что делать с ней дальше, мы пока не знаем.
Он кивнул в сторону машины. Мелани Баррик была прикована наручниками к заднему сиденью.
Ее ребенок. Ну разумеется.
Ребенок, чью мать лишили родительских прав вскоре после рейда. Сын Дэнсби. Вот почему он заставил Ричарда Кодури подбросить ей в дом похищенные наркотики. Он старался как можно сильнее очернить Баррик, чтобы ей ни за что не удалось вернуть мальчика себе.
Как же Дэнсби удалось убедить социальные службы отдать ребенка именно ему? Впрочем, по всей вероятности, это было не так уж сложно. Достаточно было назвать адрес на престижной Догвуд-роуд и перечислить своих родственников, носящих ту же фамилию.
— Сколько она там пробыла? — спросила Эми.
— Не в курсе. Но вывели ее оттуда совсем недавно.
Им пришлось из уважения к мертвым прервать разговор: в машину скорой помощи грузили прикрытое накидкой тело Клер Дэнсби. Затем Эми попросила впустить ее в патрульный автомобиль. Мелани Баррик определенно заслуживала хоть какой-то компании.
— Привет, — тихо сказала Эми, садясь рядом с Мелани.
— Что тут творится? — требовательно спросила та.
— Аарон заперся в комнате. У него ваш сын. По ту сторону двери стоит переговорщик. Аарон сказал, что ваш сын пострадает, если кто-либо попытается туда проникнуть.
— Так он выставил какие-то требования или…
— Не знаю. В дом меня не пустили. Пока что, как я понимаю, ведутся переговоры. И я не в курсе, требовал ли он что-то конкретное.
— И чем все это может кончиться?
— Мы не знаем. Снайперы наготове, плюс группа быстрого реагирования, которая только и ждет сигнала. Но это на крайний случай. Сейчас нам просто нужно набраться терпения. Все надеются на что ваш ребенок останется жив, и мы сможем вытащить его оттуда.
Баррик еще раз взглянула на дом.
— Извините за… э-э… — сказала Эми, кивая на наручники, в которых были стиснуты руки Баррик.
— Да, — ответила та. — И вы меня тоже.
— Мне очень жаль, что я не догадалась обо всем раньше.
— Да и мне тоже потребовалось какое-то время. Так что не стану вас винить.
Какое-то время обе молча смотрели на особняк.
— А есть другие дети, чьим отцом он стал? — спросила Баррик.
— Вроде бы в округе Огаста — нет, — ответила Эми. — Впрочем, еще несколько минут назад я даже не знала о том, что он имеет какое-то отношение к вашему сыну.
То, что у Аарона Дэнсби могли быть и другие дети, — этакая странная, но большая семья под началом отца-насильника — наверняка не пришло бы в голову ни одной женщине.
Вскоре к патрульной машине подошел почти лысый мужчина в темной униформе и бронежилете.
Эми почувствовала, как ее охватывает паника. Что-то произошло? Что-то непоправимое? Что-то такое, что отныне будет постоянно преследовать Эми и навсегда разрушит жизнь сидящей рядом с ней женщины?
Мужчина представился Мэттом Эззеллом, полицейским из Стонтон-Сити, и пояснил, что именно он и есть переговорщик по вопросам о заложниках. Безошибочно расценив ошеломленный вид женщин, он начал с новостей, которые им требовалось узнать в первую очередь.
— С ребенком все в порядке, — сказал он.
— Слава богу, — сказала Мелани, кладя руку на сердце.
— Мы периодически задаем Дэнсби вопросы. Иногда он отвечает, иногда нет. Если честно, вряд ли мы добьемся от него чего-то вразумительного.
— Так чего же он хочет? — спросила Эми.
— Вот для этого я и здесь, — сказал Эззелл, затем пристально взглянул на Мелани Баррик. — Он хочет говорить только с вами. Сказал, что больше не будет разговаривать ни с кем.
Глава 63
Гарантировать мне полную безопасность никто не мог. Минимум четыре раза во время своего монолога Эззелл повторил, что Дэнсби, уже убивший одну женщину, вполне может пытаться просто подманить меня поближе, чтобы добавить еще один труп в свою коллекцию.
Мне было все равно. Алекс был в опасности. Это разбивало любые аргументы, которые предъявлял переговорщик.
Когда в итоге я убедила его, что меня не переспорить, он снял с меня наручники и проводил к дому. Полицейские, которые до этого всячески препятствовали моему нахождению внутри, теперь расступились, словно Красное море перед иудеями, хотя их лица были напряжены, а по цвету — белее крахмала.
Войдя через парадную дверь, я взглянула налево. Диван и плед, некогда безобидно белые, теперь были забрызганы кровью. В воздухе витал резкий запах пороха.
— Так что же мне делать? — спросила я, на секунду задержавшись внизу лестницы.
— Попытайтесь заставить его говорить, — ответил Эззелл. — Дайте ему понять, что наиболее разумным с его стороны будет сдаться по-тихому.
— Это вы идите и давайте ему понять, — ответила я. — А я собираюсь вернуть себе своего сына. — И мне было плевать, по-тихому это будет сделано или нет.
— Называйте его Аарон, — продолжил Эззелл. — Это заставит его почувствовать, что вы были с ним близки. Если он разговорится, попытайтесь поощрить его. Пока он говорит, он ни в кого не выстрелит. Попытайтесь наладить с ним контакт. Попробуйте убедить его в том, что вы — его лучший друг, что он вам нравится. Возможно, так он быстрее сдастся.
Я, однако, не думала, что для Дэнсби сдаться значило то же, что для Эззелла.
Чуть поодаль стояла Эми Кайе. Прежде чем начать подниматься по лестнице, я обернулась к ней.
— Если со мной что-нибудь случится, пожалуйста, позаботьтесь о том, чтобы Алекса вернули Бену, — сказала я. — Бен — его настоящий отец. Это единственное, чего я хочу. Ясно?
— Да, — ответила Эми.
— Обещаете?
— Обещаю.
— Спасибо, — сказала я.
И начала двигаться вверх. Вскоре лестница делала поворот. Я оказалась в коридоре на втором этаже. Вдоль стен стояли мужчины в бронежилетах и шлемах с толстыми пластиковыми щитками.
— Идите вперед, он там, — сказал Эззелл.
Я подошла к двери и постучала.
— Аарон, — сказала я со всем возможным спокойствием, — это Мелани Баррик.
— Хорошо. Ты одна?
— Нет, рядом есть полисмены.
— Они все еще там? Господи! — возмутился он. — Скажи, пусть убираются к черту!
— Мы отзовем их, если вы отдадите ребенка, — сказал Эззелл.
— Да ни хрена подобного, — отрезал Дэнсби. — И с тобой я больше болтать не намерен. Говорил же тебе.
Эззелл и я обменялись взглядами.
— Спросите его, что он хочет, — тихо сказал Эззелл.
— Что вам нужно, Аарон? — спросила я.
— Я хочу поговорить с тобой наедине, без тех вооруженных головорезов, которые стоят на стреме и вломятся сюда, как только я открою тебе дверь. Только ты и я. Вот так и не иначе.
Тут заплакал Алекс. Это был звук, который пронзил меня до глубины души: та часть меня, которая была только матерью Алекса Баррика и более никем, просто воспламенилась.
— Я войду, — сказала я Эззеллу. — Пожалуйста, уберите своих людей.
Он отрицательно покачал головой, но я настаивала:
— Послушайте, Алекс и я сейчас в одной лодке. Завладев Алексом, он фактически завладел и мной. Но уж лучше я буду вместе с моим ребенком под его прицелом, чем стану отсиживаться здесь, с вами.
— Конечно, я вас понимаю, но не могу…
— Пожалуйста, — сказала я, мягко положив ладонь ему на руку. — Пожалуйста, позвольте мне сделать это.
Затем изнутри донеслось:
— Давай, Эззелл! Убери своих людей и впусти ее!
— Я не могу этого сделать, Аарон! — крикнул в ответ Эззелл. — Я не вправе поступать так, чтобы у вас оказался еще один заложник.
— Твоя работа — спасать чужие жизни, — ответил Дэнсби. — Ты, наверное, забыл, но я прекрасно осведомлен о том, как готовят переговорщиков. Для вас жизнь заложника должна быть превыше всего. Так что я, можно сказать, облегчаю тебе задачу. Либо убери своих людей и впусти Мелани сюда, либо я застрелю ребенка. Даю тебе десять секунд. Время пошло: десять…
Я прямо набросилась на дверь с воплем:
— Нет, Аарон, пожалуйста!
— Девять, — был его ответ.
Я уже истерически рыдала, изо всех сил пытаясь повернуть упрямую дверную ручку.
— Восемь, — сказал он.
Я врезала по ручке так, словно в моих руках был как минимум пожарный топор. Удар был столь силен, что боль пронизала руки до самых плеч. Ручка не поддавалась. Я завыла, словно банши.
— Семь, — прозвучало из-за двери.
Алекс заплакал еще сильнее. Неужели Дэнсби издевался над ним? Это окончательно свело меня с ума. Я пнула дверь, но замок выдержал и этот удар.
— Пожалуйста, ради бога! Сделайте что-нибудь! Хоть что-нибудь! — орала я на Эззелла.
— Шесть, — произнес Дэнсби.
Я взяла настолько длинный разбег, насколько это позволял короткий коридор, и бросилась на дверь всем своим весом. Та даже с места не сдвинулась.
— Пять, — сказал Дэнсби.
Да к черту эту дверь. Я подбежала к Эззеллу и схватила его за плечи.
— Четыре.
— Пожалуйста! Пожалуйста! — вопила я.
Эззелл перевел взгляд с двери на своих людей. Неужели он собирался отдать им приказ стрелять? Не слишком ли поздно он собрался это сделать? Откуда мне было знать, что за мысли бродят сейчас в его лысой голове.