— Три.
Я забарабанила кулаками по укрытой в броню груди Эззелла. Мои просьбы превратились в бессмысленные, отрывочные фразы.
— Два.
А потом Эззелл крикнул:
— Ладно, Аарон, ты победил! Прекрати считать. Немедленно прекрати. Сейчас я все устрою. И Мелани войдет к тебе. Просто дай нам еще пару секунд.
Я перестала стучать его кулаками в грудь. Руки пульсировали от боли. Но я вся кипела, практически задыхалась.
Эззелл скомандовал своим людям отступить вниз по лестнице. Я изо всех сил старалась взять себя в руки. Мне необходимо было сдерживать свои чувства. Ради Алекса, который так нуждался во мне.
По крайней мере он перестал плакать. Иначе вряд ли я смогла бы собраться с мыслями.
— Они уходят, — сказала я, глядя на дверь. — Уходят. Только не делай ему больно.
Я все еще дышала, как паровоз на подъеме. Тут вернулся Эззелл.
— Вы в порядке? — спросил он. — Боже, это просто катастрофа.
— Любая катастрофа, — в промежутках между быстрыми вздохами сказала я, — всегда ближе, чем ты думаешь.
Он вопросительно посмотрел на меня, и в его глазах я разглядела и сомнение, и сожаление, и сотни других чувств, которые в совокупности кричали лишь об одном: это была ужасная идея.
— Идите к черту, — сказала я.
— К черту так к черту, — ответил он и в последний раз пожал мне руку. — Удачи.
Он быстро отошел, затем, повернув, спустился вниз по лестнице. Оказавшись на первом этаже, он закричал:
— Хорошо, Дэнсби! Я убрал своих ребят. Но если я услышу выстрел, все аннулируется. Мы немедленно появимся и уже не будем распинаться. Понятно?
Никакого ответа из спальни не последовало. Я подошла к двери и слегка постучала.
— Это я, — сказала я. — Одна.
— Лучше бы, чтоб так и было. Если на пороге появится хоть кто-то со стволом, я сначала стреляю в ребенка, а потом задаю вопросы.
— Клянусь тебе, никакого ствола у меня нет.
Маленькая пауза.
— Ладно, — сказал он. — Можешь войти. Дверь открыта.
Тяжелый выдох выкатился из моей груди. Даже в кошмарных снах мне не представлялось ничего подобного. Я собиралась в одиночку войти в комнату, где меня поджидал тот, кто когда-то изнасиловал меня.
И он был вооружен. А у меня для защиты оставались только молитвы.
Я медленно повернула ручку и открыла дверь.
Над потолочным вентилятором ярко горели лампы: все под ними было охвачено резким белым светом.
Слева был комод, который ни один хозяин не поставил бы так, как он стоял: похоже, Дэнсби использовал его для того, чтобы забаррикадировать дверь, но потом убрал, чтобы я смогла войти. В середине комнаты находился шкаф, перегораживающий путь в гардеробную и в главную ванную комнату.
К одному из окон был прислонен матрас. Пружинное основание кровати стояло у другого окна.
Я не заметила ни Дэнсби, ни Алекса.
— Закрой дверь, — раздался из другой комнаты голос Дэнсби. — Хочу услышать звук замка.
— Хорошо, — сказала я, сильно хлопнув дверью.
— Теперь запри ее.
Я поступала так, как он приказывал.
— Заперла.
— Вытяни руки перед собой. Я должен их видеть.
— Да, — сказала я, протянув руки вперед.
На миг он выглянул из-за шкафа, словно насмерть перепуганная лесная зверюшка. И спрятался назад с той же быстротой. Затем вновь появился, крепко прижимая к себе Алекса и направив ствол пистолета в его крошечный висок.
От вида моего малыша и уродливого черного пистолета рядом с его головкой я почти потеряла сознание. Пришлось прислониться к комоду, чтобы не упасть.
— Господи, Аарон… Пожалуйста, не надо! — воскликнула я.
— Не двигайся, — сказал он.
— Я не сойду с места. Ты можешь убрать от Алекса пистолет? Ради всего святого, он же твой сын. Твой сын!
— Знаю, — ответил он. — Подними руки.
Я приподняла их так, чтобы он убедился, что я не вооружена.
— Подними платье, — сказал он.
— Что?
— Хочу посмотреть, вдруг ты спрятала пушку под ним. Давай, медленно. Очень медленно.
Я потянулась к подолу платья, взяла его обеими руками и подняла до пояса.
— До самого конца, — приказал он.
— Там же пояс, дальше не получится, — сказала я.
— Ладно, — сказал он. — Опусти его обратно, но чтобы я видел твои руки.
Выполняя его указания, я украдкой разглядывала Алекса. Прошли месяцы с тех пор, как я видела его в последний раз. Его личико стало более выразительным, головка приобретала симметричность. Но, вообще-то, он не так сильно изменился, как мне думалось.
А глаза его оставались теми же. Глазами его отца. Но ведь это были и его собственные глаза.
Это был мой ребенок. Мой милый, милый сын.
— Можно мне подержать его? — спросила я.
— Нет, — сказал Дэнсби.
Он раскачивался взад-вперед, чтобы успокоить Алекса: весьма странное действие, особенно если учесть находящийся в его руке пистолет, который он направлял на ребенка. Алекс пускал слюни. Его ручонки сжимали предплечье Дэнсби, словно он пытался поддержать себя своими крошечными пальчиками. Даже если он и понял, что в комнате появилась его мать, то ничем не выдал этого. Помнил ли он меня? Или в его пока еще только формирующемся сознании уже не оставалось места для человека, которого он не видел больше месяца?
Я отогнала эту мысль и сосредоточилась на разговоре с Дэнсби.
— Ну что ж, вот я и здесь, — сказала я. — А у тебя в руках пистолет. У меня пушки нет, чего не скажешь о куче парней внизу. Ну и что мы будем делать?
— Поговорим, — сказал он.
— О чем?
— Да о чем угодно, — ответил он. — Я всегда хотел поговорить с одной из моих женщин. А с тобой — особенно. Я много думал о тебе. Может, ты не поверишь, но за последний год я думал о тебе наверняка чаще, чем ты обо мне. Я… ты мне действительно небезразлична.
Как будто меня это интересовало. К чертям его заботы, мысли, все это дерьмо. Я не желала даже оставаться с ним в одной комнате. Даже в одной вселенной.
Но тут я вспомнила инструкции Эззелла: говорить, пытаться вызвать его на контакт — и снова пришла в себя.
— Если ты так обо мне беспокоишься, почему тогда ты изнасиловал меня? — спросила я. — И всех других женщин?
— Хороший вопрос. Почему? Я сам себя спрашивал об этом много раз.
— И как тебе пришлось на это ответить?
— Не знаю. Просто… Мне пришлось это сделать.
— Чушь собачья, — сказала я. — Ты же сам решал, к кому вломиться, и сам заставлял женщин заниматься с тобой сексом.
— Да знаю, знаю. Я имел в виду, что никакие потусторонние голоса тут ни при чем. Просто… Я только тогда и жил по-настоящему, когда… э-э… встречался с женщинами, вроде как тогда с тобой. Наши знакомые были в курсе, что Клер не может иметь детей. Но по факту было иначе: я просто не мог ею обладать, как и любой из женщин, с которыми я встречался по их доброй воле. У меня вставал только тогда, когда я вламывался в чужой дом. Пожалуй, это единственное, что меня беспокоит. Ведь ни с кем из подобных тебе у меня не было проблем. Ты же знаешь.
Он как-то болезненно усмехнулся, а затем продолжил.
— Клэр знала, что у меня есть… ну, скажем так, некоторые проблемы с сексом. Она была готова на все, лишь бы я смог. Мы даже пытались играть в изнасилование. Но это не сработало. Как будто мои причиндалы понимали разницу между игрой и реальностью.
— Значит… твоя жена знала о том… о том, чем ты занимался?
— Нет, — словно издеваясь, ответил он. — Клер? Да ни боже мой. Она считала, что я страдаю от бессонницы, а для того, чтобы хоть как-то прийти в себя, мне надо было отправиться на прогулку в парк. Вот я и гулял в парке по меньшей мере дважды в неделю. Искал новую подходящую знакомую. А она об этом и представления не имела.
— А вы разве не пробовали обратиться, ну не знаю, к сексопатологу или еще к кому?
— Ты что, прикалываешься? — фыркнул он. — Я же Дэнсби. Ты думаешь, сенатор Дэнсби пойдет к сексопатологу или еще к какому-нибудь шарлатану? А конгрессмен Дэнсби? Или губернатор Дэнсби?
Меня уже тошнило от всей этой чуши.
— Ну, сейчас тебе пропишут терапию по полной программе, — сказала я.
— Ты это о чем?
— Да уж не о тюрьме, Аарон. Ты же понимаешь, что все кончено, верно? Там внизу полно парней, которые не выпустят тебя отсюда. Не проще ли сдаться?
Отдай мне Алекса, и я сделаю так, что никто не пострадает.
— Нет, — отозвался он. — Не так все это закончится.
— Но лучше, если так. Именно так, Аарон. Положи пистолет. Отдай мне Алекса и выйди с поднятыми руками. Поверь, я воспитаю нашего сына как положено. Ведь он твоя плоть и кровь. Дай ему этот шанс. Бьюсь об заклад, если ты сдашься сейчас, тебя отправят в заключение где-нибудь поблизости. Наверняка твоя семья сможет это устроить. А мы — Алекс и я — станем навещать тебя.
Разумеется, это была ложь. И наверняка не очень удачная, поскольку его глаза вспыхнули от гнева.
— Неужели ты думаешь, что я на такое куплюсь? — спросил он, сжимая пистолет. — Совсем за дурачка держишь?
— Нет, — слабо попыталась возразить я. — Нет… я серьезно… Ведь Алекс… Он обязательно захочет узнать, кто его отец. И как только он спросит об этом, мы обязательно навестим тебя.
— Врешь и не краснеешь, — сказал он с нарастающим возбуждением. — Не ври мне. Не тебе меня обманывать.
— Ну же, Аарон. Подумай о том, что Алексу так будет лучше.
— Думаю, думаю! — рычал он. — Для того я все это и затеял. Чтобы ты оказалась здесь. Просто…
Он затряс головой. Почти слышно было, как он скрипит зубами.
— Просто позор, что у Алекса не будет двух родителей, — наконец сказал он. — А мне так бы этого хотелось.
Отняв пистолет от головы Алекса, он навел его на меня. Я смотрела в черный зрачок дула с расстояния максимум в десять футов. Он тяжело дышал, его рука дрожала, но я не думала, что при этом он может промахнуться.
Я вся сжалась, не спуская взгляда с его пальца, лежащего на спусковом крючке. Я вовсе не собиралась тупо стоять на месте и позволить ему пристрелить меня. Мне ни к чему было изображать мученицу. И в ту секунду, когда его палец начал двигаться, я нырнула за комод. Для последнего хода время еще не настало.