Женя немного помолчала, но Вас знал это молчание. Оно означало, что ей не нравится происходящее.
— Я тебе верю. Возможно все, мы с тобой оба недавно в этом убедились. Но ты выглядишь больным и тебе все хуже, Вас, к тому же Н говорил, что тебе лучше полегче с этим, помнишь?
— Помню, — ответил он. Почему-то не очень приятно было, что она приводила Н. в качестве авторитета.
— Мне не нравится как безответственно ты относишься к своему здоровью. Мы только-только достигли какой-то стабильности, и ты вдруг рискуешь всем, из-за каких-то сомнительных перспектив? Выясняется, что ты не знаешь этого человека, не уверен как действует его зелье, а что если он тебя вообще какой-то отравой поит? Это тебе не волшебные бобы, Вас!
Он ничего не ответил на ее тираду, только весь сжался и пробормотал какие-то извинения. Было очень стыдно, и сестра будет на него сердится, но, рано или поздно, она отойдет.
— Выбрось все что осталось. — велела она, — Наверняка есть менее экстремальные способы изменить себя.
Он кивнул. Конечно, способы были, но они занимали месяцы и годы, так долго. Тот парень сулил ему полную трансформацию за какие-то три недели. Но Васу пришлось пообещать Жене больше не покупать этого зелья, понадеявшись про себя, что порции, которую он уже принял, должно хватить.
Вот только три недели уже прошли, а ему становилось все хуже, и зелье, облегчавшее состояние хотя бы на день, кончилось, и конца края страданиям видно не было. А если Женя заметит как на самом деле ему было плохо, она несомненно снова рассердится.
А он ведь даже не знал во что превращается.
***
Выход на улицу дался Василию тяжело. Он надел толстовку с капюшоном и длинными рукавами, закрыл глаза темными очками, но солнечный свет жег кожу и через ткань. Чувство было такое, будто кожа заживо плавится. Жестокий зуд и жар прекратился только в метро, где Вас с некоторым опасением посмотрел на мутное отражение своего лица, ожидая увидеть ожоги и лицо сползающее с костей. Но внешне все было в порядке.
Вас поплутал по переулкам, пока не отыскал здание, в котором встречался с тем парнем. Дом не видел ремонта уже лет пятьдесят, здесь и ступеньки были точно такие же как в начальной школе, в которую Вас когда-то ходил, а уж ее построили не раньше прошлого века. Свет в темных коридорах без окон то ли отключили, то ли лампочки все перегорели. Он поднялся на третий этаж, светя себе телефоном, отыскал вторую дверь и нажал на ручку. Заперто. Он дернул еще раз, но дверь не поддавалась. Его охватило отчаяние. Терпеть боль было настолько невыносимо, что он заставлял себя двигаться на одной только надежде принять порцию сразу на месте, а теперь неизвестно где искать этого парня. Хоть ложись и умирай.
Вас выключил фонарик и сел на пол, прислонившись к стене. В темноте глаза почти перестало саднить, но тело все так же мучительно ныло от боли, каждая кость, каждая мышца и сухожилие. Голова гудела, во рту было сухо, язык как комок ваты. Говорила ему сестра…
От звука поворачивающегося в замке ключа Вас вздрогнул. На него пролился свет и в дверном проеме он увидел знакомое лицо.
— Здрасьте, Василий, неужели ты, заходи, на стуле-то сидеть удобней.
— Спасибо, — пробормотал Вас, поднимаясь. Он вошел в кабинет, а хозяин закрыл за ними дверь. Вас знал о нем только то, что его зовут Май, он странно одевается и торгует зельями.
В первый раз, когда Вас его только встретил, он был одет в ядовито-бирюзовую рубашку и красный жилет, а во второй раз — в канареечно-желтую куртку с изумрудной футболкой. Сегодня нарядился более или менее терпимо для глаз: травянисто-зеленая рубашка с коротким рукавом и фиолетовые брюки в черную клетку. Соломенные волосы он зачесывал назад и ему это шло, в ухо вставлена серьга-гвоздик в виде игральной кости. Неизменные очки с желтыми стеклами делали его зеленые глаза еще зеленее.
В кабинете царил бардак: дверцы шкафов открыты, полки пусты, на полу стоят коробки. В голову Васу закралась неприятная мысль.
— Ты переезжаешь?
— Типа того, не могу все время на одном месте сидеть, заниматься одним и тем же, скукотища, так что тебе повезло, что ты сегодня пришел, еще час и меня бы тут не было, люблю везучих, желай чего желаешь.
Он закинул ноги на стол и широко улыбнулся. Во всех его жестах и тоне было что-то избыточное, от чего Вас не всегда понимал, когда он шутит, а когда говорит серьезно, и говорит ли он серьезно вообще когда-нибудь.
— Дело тут в том что…Помнишь, ты говорил что трансформация пройдет за три недели? А она все идет, и лучше мне совсем не становится.
Май сочувственно покивал:
— Вася… — от звука своего сокращенного имени, Вас поморщился, как от зубной боли. — Ты ведь понимаешь, все эти сроки, кто их составлял, у меня нет никакой статистики, я не фармацевтическая фирма, да, в принципе около трех недель, но и дольше бывает, ничего удивительного в этом нет, пей себе и пей, потом сам увидишь как легче становится и ты сможешь без него обходится, да недолго наверное осталось-то, да?
На столе зазвонил телефон. Май бросил взгляд на экран и сбросил звонок.
— Оно у меня кончилось, зелье. У тебя есть еще? — Вас почувствовал себя наркоманом у наркодилера и снова вспомнил сестру. Да, он обещал больше не покупать, но ведь осталось-то, наверное, совсем недолго, а мысль, что домой придется ехать в том же состоянии, вызывала дурноту.
— Ох, дай-ка подумать! — к ужасу Васа, Май нахмурился, постучал по столу и прошелся по кабинету заглядывая в коробки, — И не уверен я, что с той партии что-то осталось, так быстро разошлась, удачно! Не уверен…. Ай, нет, ты погляди какой ты везунчик!
Он победно помахал в воздухе крепко запаянным флаконом.
— Это тебе, герой дня, подзаправиться, на тебе лица, право дело, нет.
Снова зазвонил телефон и Май снова отключил его.
— Спасибо! — сказал Вас, торопливо хватая флакон и отсчитывая в недвусмысленно протянутую ладонь деньги, — слушай, а где я тебя смогу найти, если мне понадобится еще? У тебя ведь будет?
— Хороший вопрос где, я то тут, то там, сам знаешь, а зелье у меня кончилось, но для тебя я-то постараюсь и достану, не беспокойся. Вот что, дам я тебе свой телефон, пиши, звони, если что, ладно? Как твоя сестра поживает?
— Спасибо, все хорошо.
— Ну вот видишь жизнь налаживается, и у тебя наладится, ты только лекарство вовремя пей, и пробуй свои силы, со дня на день можешь почувствовать что-то новое!
Май снова отвлекся на пришедшее сообщение.
— Ох, рвут буквально на лоскутки, да ничего, пустяки, потом поговорю с ними, ну вот, ты только веры не теряй, звони если что!
— Хорошо, спасибо! — сказал Вас, помахал ему рукой и вышел из кабинета. По правде сказать, он почувствовал облегчение: общество Мая было довольно утомительным.
Едва за Василием закрылась дверь, добродушная улыбка исчезла с лица Мая и он уставился на сообщение в телефоне. Сердце у него забилось быстрее от предвкушения, рот скривился в шальной улыбке, в глазах зажегся сумасшедший огонек. Что-то наклевывалось.
В коридоре Вас торопливо открыл флакон и остановился, взвешивая за и против. Доза определяла меру, с которой тело будет корежить, но чем быстрее его покорежит, тем, возможно, ближе будет конец этого всего. Обычно он пил по глотку, но теперь ведь есть опасность, что Женя заметит флакон, а он не хотел ее расстраивать и снова ссориться, да и осталось совсем немного до конца. Ему так не терпелось увидеть, что будет тогда.
"Перетерплю" — решил он и залпом выпил все. Вкус был гадостный и резкий, будто бы протухший на солнце отвар семечек, перед этим настоенных на нефти, но Вас проглотил это, подавив последовавший за глотком рвотный позыв.
На улице он смог снять очки и какое-то время шел медленно наслаждаясь тем, как боль и ломота волнами сходят с его тела и приходит блаженная эйфория. Затем он вспомнил что Женя просила его зайти в магазин и пошел вприпрыжку, чтобы успеть накупить вкусностей к приходу сестры.
***
В захламленной квартире, затерянной в спальном районе Южного Бутово раздалась птичья трель старого звонка. Пахло псиной, кошачьей мочой и лекарствами. Долговязый парень в очках оторвался от экрана телефона, где играл в "пузырьки" и переглянулся со своим приятелем, дожевывающим бутерброд в магазинной упаковке.
— Это он, наверное, — сказал второй, затолкал в рот бутерброд обеими руками, спеша дожевать и пробубнил с набитым ртом, — чего сидишь, открывай давай!
Долговязый поднялся со скрипучего стула на колесиках, и пошел открывать, перешагивая через пакеты с мусором и какую-то ветошь на полу.
Глазка в двери не было, и это его нервировало. Он все ждал, когда заявится полиция или кто похуже, ему и кошмары об этом снились.
Он приоткрыл щелку, чтобы спросить кто там, но гость толкнул дверь, торопясь войти.
— Боря, голубчик, ты из Австралии шел открывать, а, или тапками своими прилип, вы бы пол хоть мыли иногда, или проветривали, ну и вонь.
— Ну, мы это… — начал Боря, но гостя он больше не интересовал. Он стремительно прошел мимо него в комнату, снимая на ходу желтые очки.
— Привет, Артур, что за дела, ты что, стал путать на буквы клавиатуре, очень надеюсь что нет, а я ведь спрашивал, закончил ли ты школу?
— Ничего я не путал, Май! — ответил Артур, хмурясь и краснея, — что этот выдал, то я тебе и написал, может у него вон шарики за ролики заехали, сам смотри!
Он указал Маю на монитор компьютера и тот вгляделся в строки на экране. Глаза у него с каждой секундой все ярче светились возбуждением. Сомнений больше не было никаких — он сорвал ва-банк.
— Блеск, ребятки, ну, как и договаривались, оплата двойная.
Май обошел компьютерный стол и отдернул занавеску, отделяющую угол комнаты от посторонних глаз.
Артур поморщился и отвернулся, он не любил туда заглядывать. Борис опустил глаза.
За занавеской в кресле неподвижно сидел парень лет шестнадцати. Грязные волосы падали ему на лицо, веки подергивались, иногда приоткрывая белки, покрытые сеточкой воспаленных сосудов. Его голова и правая рука были опутаны проводами, подключенными к компьютеру.