Вы любите женщину – и тут же вы начинаете превращать ее в предмет потребления, превращать ее в жену; она же пытается превратить вас из мужчины в мужа. Быть мужчиной – это нечто прекрасное, быть женщиной – это нечто божественное, но быть женой или мужем – это просто уродливо. Любви больше нет, это закон. Близость исчезла; теперь это сделка, бизнес. Теперь поэзия мертва. И теперь оба партнера вовлечены в политику: кто над кем доминирует?
В любых отношениях, от самых интимных до самых обезличенных, наблюдается одна и та же история. Это история «я-оно». Именно поэтому мы создали уродливый мир. И действительно, как можно замедлиться, когда вокруг столько конкуренции и столько конкурентов? Если вы замедлитесь, то потерпите поражение, если вы замедлитесь, то никогда не сможете преуспеть, если вы замедлитесь, то вы пропали! Если вы замедлитесь, то станете неизвестным, не сможете оставить в мире свой автограф. Кем вы станете, если замедлитесь? Все прочие люди не замедляются.
Это почти то же самое, как если бы вы участвовали в Олимпийских играх и спросили меня: «Как замедлиться?» Если вы замедляетесь, то выбываете из игры! Тогда вы больше не участвуете в олимпийском забеге. А между тем, вся жизнь была превращена в олимпийское состязание. Все бегут, и все должны бежать с максимальной скоростью, поскольку это вопрос жизни и смерти. Миллионы врагов… Мы живем в мире, где каждый человек – ваш враг, поскольку все, с кем вы соревнуетесь, – ваши враги. Они разрушают возможность вашего успеха, вы разрушаете возможность их успеха.
В этом амбициозном мире не может расцвести дружба, почти невозможна любовь, не может существовать сострадание. Мы создали такую безобразную кутерьму, и корень ее заключается в нашем представлении о необходимости чего-то достигать.
Между капиталистической и социалистической странами нет никакой разницы – это одна и та же философия. Коммунизм – побочный продукт капитализма, точно так же, как христианство – побочный продукт иудаизма. Различие невелико; меняются лишь слова. Игра остается той же самой; конечно, она переведена на другой язык, но это та же самая игра.
В коммунистической стране политика силы настолько же развита – на самом деле, даже более развита, чем в капиталистической стране, – потому что мы никогда не меняем фундамент, мы лишь продолжаем и продолжаем белить стены. Вы можете их замазать, вы можете изменить цвет, но это ничего существенно не изменит. И то же самое мы делаем и в собственной частной жизни.
Ко мне приехал один политик, который хотел научиться медитировать. Я спросил, зачем ему это. Он ответил:
– Ну, как же! Медитация приносит покой, безмолвие, а я хочу пребывать в покое, хочу быть безмолвным.
Я спросил у него:
– Вы действительно хотите пребывать в покое и безмолвии?
Он ответил:
– Да, именно поэтому я проделал такой долгий путь.
– В таком случае, – сказал я, – для начала вы должны понять, что ум политика никогда не может быть безмолвным и никогда не может быть спокойным. Вам придется выбирать. Если вы действительно хотите войти в мир медитации, вам придется выйти из мира политики. Вы не можете ехать верхом одновременно на двух лошадях, причем на таких лошадях, которые скачут в прямо противоположных направлениях.
Он ответил:
– Это уж слишком! На самом деле я приехал к вам из-за своей политической деятельности. У меня в уме слишком много напряжения – по ночам я не могу спать, не могу отдохнуть, я ворочаюсь с боку на бок. И весь день, а потом и всю ночь продолжаются одни и те же политические заботы. Я приехал к вам, чтобы вы научили меня технике медитации, которая помогла бы мне расслабиться и стать более конкурентоспособным. Я не готов заплатить за медитацию такую цену. Я хочу, чтобы медитация служила мне в моей политической борьбе. Я в политике уже двадцать лет, но я так и не стал главным министром моего штата.
Ну что же, этот человек не может медитировать. Медитация – это не что-то такое, что может вырасти на любой почве. Для нее требуется основополагающее понимание; изменение должно затронуть самые основы. Для ее прорастания нужна новая почва; нужен новый гештальт.
Медитирующий человек замедляется естественным образом, без усилий. Он не практикует замедление. Практикуемое никогда не бывает подлинно; оно искусственно, нарочито. Избегайте практикуемого – в лучшем случае оно будет актерством, оно не подлинно, не истинно. А освобождает лишь истина.
Медитирующий человек медлителен по самой своей природе – не потому, что он старается замедлиться, а просто потому, что идти некуда. Нечего достигать, нечем становиться; становление прекратилось. Когда прекращается становление, происходит бытие. А бытие медлительно, неагрессивно, неспешно.
И тогда вы можете с полным присутствием смаковать вкус каждого мгновения, вы можете присутствовать в настоящем; а иначе вы так спешите, что для вас невозможно даже взглянуть на то, что есть. Ваши глаза сфокусированы на отдаленной цели, далекой звезде; вы смотрите вдаль.
Я слышал одну древнюю историю, которая произошла в Греции. Великий астролог, самый знаменитый в то время, упал в колодец. Прогуливаясь однажды ночью и изучая звезды, он забыл, что рядом с дорогой есть колодец, и упал в него.
Шум от падения, его крики… Старуха, жившая в хижине неподалеку, помогла ему выбраться из колодца. Астролог очень обрадовался. Он сказал: «Ты спасла мне жизнь! Знаешь, кто я? Я царский астролог. Мое жалование очень велико – даже царям, чтобы проконсультироваться со мной, приходится ждать по несколько месяцев – но тебе я предскажу твое будущее. Приходи завтра утром ко мне домой, и я не возьму с тебя денег».
Старуха рассмеялась и сказала: «О чем ты говоришь! Ты не видишь даже на два шага вперед – как ты сможешь увидеть мое будущее?»
Такова ситуация с миллионами людей на этой Земле. Они не видят того, что есть, – они одержимы тем, что должно быть. Величайшая одержимость, от которой страдает человечество, – это одержимость «тем, что должно быть». Это своего рода безумие.
По-настоящему здоровый человек не беспокоится о том, что должно быть. Все его внимание направлено на то, что происходит прямо сейчас, на то, что есть. И вы удивитесь: если вы войдете в то, что есть прямо сейчас, то найдете в нем Запредельное. Если вы шагнете в то, что рядом, то обнаружите там все далекие звезды. Если вы входите в текущее мгновение, у вас в руках оказывается целая вечность. Если вы познали свое существо, то не возникает и вопроса о том, чтобы кем-то становиться. Вы уже есть все то, чем вы могли себя вообразить.
Вы – боги, забывшие о том, кто они такие. Вы – императоры, которые заснули и видят сон о том, что они стали нищими. И вот эти нищие пытаются стать императорами – во сне они прилагают огромные усилия, чтобы стать императорами, хотя все, что нужно, это проснуться! И когда я говорю: «Просыпайтесь!» – где вы можете проснуться? В будущем? В прошлом? Прошлого уже нет, будущее еще не наступило – где вы можете проснуться? Вы можете проснуться только сейчас и только здесь. Это единственное существующее мгновение и единственная существующая реальность; и это единственная реальность, которая всегда была и всегда будет.
Измените свою основную философию, философию того, кто достигает. Расслабьтесь в своем существе. Не заводите никаких идей, не пытайтесь из себя что-то сделать, не пытайтесь улучшить то, что создано Богом. Вы уже совершенны – такие, какие вы есть. Со всем своим несовершенством вы совершенны. Если вы несовершенны, то несовершенны совершенно, – но совершенство в вас есть.
И если вы это поняли, то куда спешить? О чем беспокоиться? Вы уже замедлились. И тогда это становится утренней прогулкой без определенной цели, в никуда. Вы можете наслаждаться каждым деревом, каждым лучом солнца, каждой птицей и каждым проходящим мимо человеком.
Второй вопрос:
Ошо,
Существует ли какое-то реальное различие между разными расами, национальностями и так далее, и тому подобное?
Нет никаких реальных различий, их просто не может быть. Все различия поверхностны. Иудей не отличается от индуса, мусульманин не отличается от христианина, китаец не отличается от американца, негр не отличается от англичанина.
Человечество едино, различия поверхностны. Да, они существуют; это очевидно. Негр – это негр: у него черная кожа, внешне он отличается от белого человека. Но это не то различие, которое что-либо значит. Это различие так незначительно: немного больше черного пигмента в коже, на четыре гроша больше. Вот и все различие; четыре гроша. И запомните: у него на четыре гроша больше, чем у европейца; не меньше, а больше – он на четыре гроша богаче.
Однако различие в цвете кожи или различие в величине носа не является важным различием. Вы не становитесь богоизбранным народом просто потому, что у вас большой еврейский нос. И не становитесь религиозным просто потому, что родились в Индии.
Все это глупые представления. Однако эти глупые представления продолжали и продолжают существовать во всем мире, причем не только существовать, но и приносить человечеству величайшие бедствия. Они в значительной степени потворствуют эго. Индусы думают, что они самые религиозные люди в мире, что их страна самая священная – что за чепуху они несут!
Страны отделены друг от друга лишь на политических картах; в остальном это просто единая земля. Лишь тридцать лет назад Карачи и Лахор были священной землей – всего лишь тридцать лет назад. Но сейчас они находятся в Пакистане и стали очень нечестивыми. Теперь индийцы не могут представить себе место более нечестивое, чем Лахор или Карачи. Сейчас эти города нечестивейшие из нечестивых, а ведь они были частью священной земли. Лишь небольшое изменение в политике, линия, проведенная на карте – не на земле; земля по-прежнему остается неделимой.
Я слышал одну историю…
Когда Индия и Пакистан собирались разделиться, именно в том месте, где должна была пройти граница, располагался один сумасшедший дом, и никто не был особо заинтересован в том, чтобы оставить его на своей территории, – ни Индия, ни Пакистан. Однако он должен был отойти к какой-то из стран, и, поскольку политикам это было совершенно безразлично, было решено спросить у самих сумасшедших, куда они хотят отойти.