но, князь Иван Борисович Черкасский не справился со своей задачей. Но ее вообще мало кто мог бы тогда решить. Ведь речь шла о том, чтобы поступиться своими имущественными правами, да еще в продолжавшей восстанавливаться после Смуты стране.
Боярин князь Иван Борисович Черкасский был поставлен царем Михаилом Федоровичем во главе Сыскного приказа, созданного в августе 1618 года. Это означало особое доверие к приказным судьям, лично рассматривавшим жалобы небогатых землевладельцев на «сильных людей». Автору в свое время посчастливилось найти в архиве документы, раскрывшие начальную историю этого учреждения[54]. Создание приказа стало ответом на коллективную челобитную уездных дворян и служилых татар. В условиях войны с ратью королевича Владислава они потребовали вмешательства царя в не решавшиеся годами дела, когда ответчиками становились царские бояре или «комнатные» люди. 22 августа 1618 года казанскому воеводе боярину князю Ивану Михайловичу Воротынскому писали о создании такого приказа от имени царя Михаила Федоровича: «…и мы по челобитью розных городов дворян и детей боярских, и мурз, и татар указали во всяких обидных делех на вас бояр и на окольничих, и на дворян, и на приказных людей управу давать и сыскивать без суда бояром нашим князю Ивану Борисовичю Черкаскому, да князь Данилу Ивановичю Мезетцкому, да дияком нашим Ивану Болотникову, да Добрыне Семенову безо всякие волокиты тотчас». Приказ должен был без промедления разобрать жалобы уездных дворян и посадских людей на незаконные и несправедливые действия бояр из царского окружения, воевод и судей других приказов, действовавших в их интересах. Как и в случае с попыткой отмены прежних тарханов, выбор главы Сыскного приказа был обоснован особым доверием царя Михаила Федоровича к князю Ивану Борисовичу.
Первым ответчиком в Сыскном приказе стал удаленный от двора в далекую Казань боярин князь Иван Михайлович Воротынский, прежний соперник князя Черкасского по местническому делу. Согласно решению судей Приказа «сыскных дел», был дан ход челобитной на него курмышских детей боярских. К ответу вызывали и других членов двора. В конце августа — начале сентября 1618 года в Сыскном приказе рассматривались дела по спорам приказчиков стольников князя Ивана Андреевича Голицына, Бориса Ивановича и Глеба Ивановича Морозовых с галичскими посадскими людьми. Следовательно, приказ во главе с князем Иваном Борисовичем Черкасским начал свою работу серьезно, действительно рассчитывая навести порядок в судебных тяжбах с «сильными людьми». Но очень скоро из-за чрезвычайных обстоятельств, связанных с подходом к Москве войска королевича Владислава, все дела вынужденно остановились…
Поход королевича Владислава с целью вернуть себе московскую корону начался еще весной 1617 года. После Смуты граница с Речью Посполитой придвинулась к столице со стороны Смоленска. Войско королевича, куда входил целый двор его русских сторонников, продолжавших поддерживать присягу 1610 года, шло на Дорогобуж, Вязьму и Можайск, продержавшийся в осаде с 16 июля по 6 сентября 1618 года. Отдельный отряд «черкас» (запорожских казаков) во главе с гетманом Петром Сагайдачным в августе некоторое время безуспешно осаждал Михайлов, а потом пошел к столице через Коломну. 9 сентября в Москве состоялся Земский собор, решавший, что делать для отражения вражеского войска, подходившего к Москве со стороны Можайска и Коломны. Тогда снова, как в 1612 году, возникла необходимость обращения к Земле, всем городам и уездам царства, с запросом о помощи. Символично, что и центрами сбора войска опять стали два «города-героя» Смутного времени — Ярославль и Нижний Новгород. Туда были отправлены бояре князь Иван Борисович Черкасский и князь Борис Михайлович Лыков. Вместе с князем Черкасским получил назначение другой воевода, Иван Матвеевич Бутурлин, и разрядный дьяк Михаил Данилов. Кроме того, в Ярославле «у сборного дела» уже находился стольник князь Григорий Васильевич Тюфякин[55]. Перед походом 14 сентября 1618 года князь Иван Борисович Черкасский впервые получил боярский денежный оклад в 500 рублей[56].
Понять общий план действий помогает наказ боярину князю Ивану Борисовичу Черкасскому, выданный 17 сентября 1618 года. Собравшись в Ярославле с дворянами и детьми боярскими близлежащих уездов Замосковного края, служилыми людьми других чинов, организовав сбор пехоты — «даточных» и посошных людей с имений дворян, не имевших возможности лично участвовать в походе, а также вдов и недорослей, воеводы должны были в дальнейшем выступить на помощь Москве: «и Москве помочь чинить всякими обычаи, сколко Бог помочи подаст». Весь район севера Замосковного края следовало укрепить засеками и временными крепостями во главе с головами и «подымовными» людьми («дым» — древняя единица налогообложения), собранными с мест. В наказе торжественно говорилось о царском доверии боярину князю Ивану Борисовичу, назначавшемуся главой сил, собранных за пределами столицы (в случае опасности другой боярин, князь Борис Михайлович Лыков, должен был идти к нему «в сход» из Нижнего Новгорода): «А промышлять боярину и воеводам князю Ивану Борисовичу с товарыщи государевым и земским делом всякими обычаи… как бы государеву делу было лутче и прибылнее, положил государь свое государево и ратное земское дело на нем на князе Иване Борисовиче с товарыщи»[57].
Ярославль, где в 1613 году князь Иван Борисович Черкасский встречал только что избранного на престол Михаила Романова, становился новым местом сбора сил для отпора войску королевича Владислава. Служба эта была чрезвычайно важна; войско князя Черкасского, отправленное в сопровождении многих боевых знамен, встало заслоном для проникновения на север отрядов королевича и казаков, которые, помня о недавних событиях после овобождения Москвы в 1612 году, могли снова уйти грабить богатые вологодские и белозерские монастыри и уезды. Символизм возвращения времен Смуты состоял еще и в том, что лагерь королевича Владислава под Москвой находился в хорошо знакомом его сторонникам Тушине! А потом, после неудачного штурма укреплений Белого города в Москве 1 октября 1618 года, войско королевича отошло в Рогачев (неполалеку от Дмитрова), где когда-то располагались зимние квартиры части польско-литовского войска. Снова было организовано наступление на Троице-Сергиев монастырь, провалившееся, как и в дни осады отрядами известного сторонника Лжедмитрия II гетмана Яна Петра Сапеги в 1608–1610 годах. Совсем неподалеку от монастыря, в деревне Деулино, и было заключено знаменитое перемирие, поставившее точку в событиях Смутного времени.
Дорога от Троице-Сергиева монастыря к Ярославлю и далее на Вологду и Белоозеро была надежно перекрыта. В Ярославле князь Иван Борисович «разбирал» приезжавших на службу дворян и детей боярских замосковных служилых «городов», выясняя их служебную годность, размеры поместных и денежных окладов. В соответствии с его разборными десятнями уездные дворяне могли получить справедливое жалованье за свою службу. Свидетельства о вступлении войска во главе с князем Иваном Борисовичем Черкасским в войну с отрядами королевича Владислава сохранились в «Дворцовых разрядах» и в так называемой «Книге сеунчей» («сеунч» — весть), где записывались сведения о привезенных в Москву вестях о победах и наградах воеводам, отличившимся в войнах начала царствования Михаила Романова.
Первые победные известия о боях под Ярославлем пришли в столицу 7 декабря 1618 года. Отличился отряд второго воеводы Ивана Матвеевича Бутурлина, посланный к Белоозеру и «сшедший» литовских людей в Ярославском уезде 24 ноября. Противник был «побит», а на бою в языках было взято 60 человек. «С сеунчом», по существовавшей практике, был послан сын воеводы стряпчий Емельян Иванович Бутурлин[58]. Участвовал в боях и другой воевода, находившийся в Ярославле вместе с князем Иваном Борисовичем, — стольник князь Григорий Тюфякин. По приказу главного воеводы боярина князя Ивана Борисовича Черкасского его отряд выдвинулся «к Вологде, на полковника на Ядцкаго»[59]. В «Книге сеунчей» сказано, что воевода князь Тюфякин «сшод литовских людей в Ярославском уезде под селом Даниловским побил, а в языцех взяли дватцать пять человек». В дворцовых разрядах говорилось о крупной победе «в Устюжском уезде на Железном Борку», где отряд польских и литовских людей во главе с полковником Ядцким был полностью разбит: «и полковника Ядцкаго самаго взяли; а в языцех взяли с 200 человек».
Значимость побед ярославского войска была подчеркнута раздачей именных наград. По сообщению разрядной книги, в стан князя Черкасского послали «с государевым жалованным словом и золотыми» стольника князя Федора Борисовича Татева. Стольник князь Юрий Петрович Буйносов-Ростовский (кстати, брат царицы, жены Василия Шуйского) привез в награду боярину князю Ивану Борисовичу Черкасскому «золотой в шесть золотых угорских» (это была большая наградная монета с гербом и титулом царя, в шесть раз превышавшая вес золотого венгерского дуката в 3,47 грамма). Отличившиеся в боях воеводы князь Григорий Тюфякин и Иван Бутурлин получили «по золотому в два золотых угорских», что дополнительно подчеркивало соотношение заслуг главного воеводы и его «товарищей». В книге раздачи золотых за службу сохранилось еще одно известие о боях ярославских полков князя Ивана Борисовича Черкасского. 3 марта 1619 года был награжден воевода Григорий Тюфякин за бои 20 февраля «з Бороновским в Белозерском уезде в Шутцкой волости»[60]. Это были уже последние записи о раздачах наград за бои с «литовскими людьми» в начале правления царя Михаила Романова.
Находясь в Ярославле, боярин князь Иван Борисович Черкасский исполнил еще одно важнейшее дело — принял на службу мятежных «вольных» казаков, поверстанных (распределенных) по разным городам. В приказной практике их долго так и называли «ярославскими», в отличие от «можайских», оборонявших Можайск в 1618 году вместе с боярином князем Борисом Михайловичем Лыковым. «Ярославские» вольные казаки тогда подняли мятеж и вернулись на службу только к боярину князю Черкасскому (к боярину князю Лыкову, жестоко расправившемуся с восстанием казаков под предводительством Баловня в 1615 году, у казаков доверия не было). Жалованье «ярославских» казаков было урезано по сравнению с «можайскими», но благодаря боярину князю Ивану Борисовичу Черкасскому они получили гарантии своей дальнейшей службы, им были назначены оклады и выделена земля для испомещения в гарнизонах разных городов по границам Русского государства