[115]. Все эти детали придворных церемоний лишний раз подчеркивают, что именно братья Салтыковы были главными покровителями «комнатного» стольника Бориса Морозова.
5 июля 1617 года Борис Иванович Морозов вступил в брак. Остается неизвестным, из какого рода происходила его невеста, ее имя в современных документах не упоминалось, о ней говорилось только как о жене царского стольника. И лишь поздние источники (о которых чуть ниже) позволяют назвать ее имя — Ирина.
«На завтрее своей свадьбы» Борис Морозов совершил традиционный для «ближних людей» приезд во дворец «челом ударити» царю. Стольник Морозов и его жена получили многие царские подарки, описание которых сохранилось и приведено в материалах к книге Ивана Егоровича Забелина о «домашнем быте русских царей и цариц». В числе подарков вступившему в брак Борису Морозову были «образ Спасов обложен серебром золоченым венец басмян золочен», серебряный кубок «с покрышкою», присланный «в поминках» от «аглинского короля», атласные и шелковые ткани разных цветов, а также сорок соболей. «Стольника Борисове жене Ивановича Морозова» был подарен от царя «образ Вознесения Господне обложен серебром, венцы сканые», «десять аршин камки кармазину червчатого» (5 метров красной узорной шелковой ткани) и сорок соболей ценою в два раза меньше, чем у мужа. От матери царя «старицы иноки» Марфы Ивановны новобрачные тоже получили в подарок образа Богородицы и Вознесения, драгоценные ткани и соболей[116].
Полтора года спустя, 18 января 1619 года, состоялся брак Глеба Ивановича Морозова и княжны Авдотьи Сицкой, дочери входившего в родственный круг Романовых боярина князя Алексея Юрьевича Сицкого[117]. Кстати, все молодые царские «ближние люди» царя Михаила из родов Салтыковых и Морозовых справили свои свадьбы почти одновременно. Первым боярин Борис Михайлович Салтыков, 5 ноября 1615 года женившийся на Марии Ивановне (из какого она была рода, тоже осталось неизвестно). Следом, 14 июля 1616 года, вступил в брак кравчий Михаил Михайлович Салтыков, его избранницей стала Прасковья Ивановна (урожденная Полева)[118]. Тогда же, в 1616 году, велись приготовления и к несостоявшейся свадьбе царя с Марией Хлоповой, а в 1617 и 1619 годах вступили в брак Борис и Глеб Морозовы. Последовательность этих браков Салтыковых и Морозовых можно принять во внимание, вычисляя их возраст относительно известной даты рождения царя Михаила Романова.
Имя первой жены Бориса Ивановича Морозова — Ирина Ивановна — оказалось упомянуто впервые Львом Максимовичем в «Путеводителе к древностям и достопамятностям Московским» в 1792 году[119]. В Синодике кремлевского Чудова монастыря, где был некрополь Морозовых, осталось несколько записей о поминаниях Борисом Ивановичем Морозовым умерших родственников и предков. Одна из них, пространная, содержит поминание рода самого боярина Ильи (по крестильному имени Бориса Ивановича Морозова)[120]; в ней встречается имя его второй жены — Анны Ильиничны (урожденной Милославской). Но есть и другая, очень краткая запись с поминанием Ирины, четырех младенцев и «инока Мисаила, схимника», где Борис Морозов упомянут еще без чина боярина, полученного им в 1634 году. По справедливому предположению публикатора Синодика Чудова монастыря Алексея Ивановича Алексеева, в этой записи упоминается первая жена Бориса Ивановича Морозова. Есть и еще другая краткая запись в синодике с поминанием Борисом Морозовым одной Ирины. Возможно, в записи монастырского синодика приоткрывается семейная драма боярина Морозова. Судя по всему, его дети от первой жены умерли в младенческом возрасте[121].
Ко времени «осадного сиденья в королевичев приход» 1618 года положение братьев Бориса и Глеба Ивановичей при дворе укрепилось настолько, что они перечислены на первом месте среди семи «комнатных стольников» царя Михаила Федоровича. В составленном «Осадном списке» этот чин вообще впервые назван официально в разделе «Столники. У государя царя и великого князя Михаила Федоровича в комнате». Запись имени в «Осадном списке» позволяла претендовать на перевод в вотчину части поместной земли. Для «комнатных стольников» ограничений не было, царь мог пожаловать их по своему разумению. Следствием стало пожалование Бориса Ивановича Морозова вотчиной в Закудемском стану Нижегородского уезда (из его же поместья, состоявшего из прежних дворцовых и бортных сел). Показательно, что ранее там получил вотчину Кузьма Минин за службу по «очищенью» Московского государства (мининские владения, как мы помним, впоследствии перешли к боярину князю Ивану Борисовичу Черкасскому)[122]. «Соседями» Морозовых, также имевшими свои вотчины и поместья в Нижегородской земле, стали и другие заметные думцы и аристократы, включая думного дьяка Ивана Грамотина и астраханского царевича Михаила Кайбулина[123].
Борис Иванович Морозов принимал участие во встрече царского отца митрополита Филарета. По сообщению одной из разрядных книг, «комнатный стольник» Морозов был выслан навстречу возвращавшемуся из плена митрополиту Филарету вместе с братьями Салтыковыми. Царь Михаил Федорович такими назначениями представлял отцу ближайшее окружение. Впрочем, скоро выяснится, что у будущего патриарха были свои предпочтения в подборе круга «ближних людей» царя. Филарет будет стремиться устранить чрезмерное влияние на царя родственников матери, великой инокини Марфы Ивановны. Падение Салтыковых, отправленных в опалу в связи с новыми открывшимися обстоятельствами «дела Марии Хлоповой», не могло не сказаться на положении братьев Морозовых. Стольник Борис Морозов оставался при дворе и по-прежнему чаще других бывал в «комнате», но путь в бояре для него, пока был жив царский отец патриарх Филарет, оказался закрыт.
Может быть, еще и по этой причине он приложил все свои усилия и незаурядные административные таланты к собственному обогащению, приумножая и налаживая хозяйство в разраставшихся вотчинах. Его оклад стольника в книгах Устюжской четверти в начале царствования Михаила оставался неизменным — 90 рублей, и это была не такая большая сумма[124]. Даже некоторые менее заметные стольники, не входившие в число «спальников», и московские дворяне имели сравнимые оклады. Но дело в том, что, в отличие от других служилых людей двора, стольник Борис Иванович Морозов мог в любой момент получить деньги в свой оклад (не считая еще других денежных выдач и подарков царя). В то время как рядовым служилым людям жалованье за службу могли задерживать годами и выдавать его не сразу или частями. С конца 1620-х годов во владении стольника Морозова оказываются новые «купли» — подмосковные вотчины в Горетове стану Московского уезда и в Городском стану Звенигородского уезда. Предприимчивый стольник покупал пустоши и порозжие земли и превращал их в населенные крестьянами владения, приносившие вотчиннику большой доход.
Имя стольника Бориса Ивановича Морозова по-прежнему редко попадало на страницы дворцовых разрядов. Однако свое положение первого «комнатного» стольника он сохранил. В чине свадьбы царя Михаила Федоровича с княжной Марией Владимировной Долгоруковой стольник Борис Морозов упомянут в числе «поезжан» наряду с другими родовитыми царскими приближенными. Во время свадьбы царя с Евдокией Лукьяновной Стрешневой «поезжане» и «комнатные стольники» были с царем в «мылне». Следовательно, в отличие от братьев Салтыковых, позиции придворного Морозова сохранились, он остался в ближнем царском круге.
Всего лишь однажды в середине 1620-х годов стольник Борис Иванович Морозов лично участвовал в общих царских приемах: «вина нарежал» во время приезда шведских послов. То есть почти за десять лет со времени первой записи его имени в дворцовых разрядах он так и не получал никаких более высоких назначений. Обычно для участия в парадных приемах иноземных послов из Персии, Швеции и других стран Борис Морозов выставлял даточных людей, собиравшихся в зависимости от количества дворов во владении царедворцев. И он мог себе позволить представить ко двору от 15 до 22 человек, уступая только самым первым боярам — Ивану Никитичу Романову и князю Ивану Борисовичу Черкасскому. Другие же бояре из окружения царя обычно выставляли только 7–10 человек. Всё это отражало растущие амбиции и земельные богатства стольника Морозова, но было слабым утешением для отодвинутого в тень царедворца.
Иноземные наблюдатели говорят о существовании в это время двух «партий» в царском окружении — с одной стороны, группировавшихся вокруг матери царя (и к ней принадлежал стольник Морозов), а с другой — отца. Царь Михаил Федорович не противился мнению родителей; для него, выросшего когда-то в разлуке с ними, родительская любовь была одной из главных ценностей, что хорошо видно по сохранившимся царским письмам. Поэтому придворным приходилось подстраиваться под обстоятельства, и лучше всего себя чувствовали те, кто пользовался доверием как в окружении великой инокини Марфы, так и в патриаршем дворце. Властный характер патриарха Филарета, очевидно, создал сложности для назначений братьев Морозовых в приказы или на воеводства. Слишком долго оставаясь исключительно на придворной службе в царской «комнате», стольник Борис Морозов нигде не мог себя проявить в управлении царством. Первое назначение — в приказ Царской мастерской палаты, находившийся обычно в ведении постельничего, — Борис Иванович Морозов получил только в год смерти патриарха Филарета в 1633 году[125]. Все перемены в его положении начались позже, с назначения «дядькой» царевича Алексея Михайловича.