[214]. В этот момент, как говорилось выше, в московском войске чин полковника имели всего трое стрелецких голов — Авраам Лопухин, Семен Полтев и Артамон Матвеев. То, что в указе шла речь именно о службе Артамона Матвеева, подтверждают его воспоминания об участии в кампании 1655 года в челобитной, вошедшей в состав «Истории о невинном заточении…»:
«Да яж, холоп твой, с Боярином и Дворецким и Воеводою, с Васильем Васильевичем Бутурлиным с товарищи, и с Гетманом Богданом Хмельницким, [был] под Каменцом Подольским, подо Львовом»[215].
Первый год войны, бои за Смоленск и другие литовские города сопровождались большими сложностями в совместных действиях царского войска и «черкас». Запорожские казаки медлили в поддержке русского царя, не держались договоренностей, действовали по своему усмотрению, грабя и убивая местное население, в том числе даже присягнувшее русскому царю. Для поддержания союза с гетманом Богданом Хмельницким требовались более решительные действия. Поэтому и было принято решение об отправке ему в помощь московского войска, выступившего из Севска в сторону Киева 3 мая 1655 года. Совместные действия царского полка с войском гетмана Войска Запорожского имели важное символическое значение. Об этом говорит встреча московских сил, которую устроил в Киеве гетман Богдан Хмельницкий. Находясь на марше к Киеву, боярин Василий Васильевич Бутурлин отправил к гетману «государеву грамоту» с «московских (в публикации ошибочно сказано „могилевских“. — В. К.) стрельцов с головою с Артамоном Матвеевым». Зная о прежнем участии Артамона Матвеева в переговорах с Богданом Хмельницким, можно не сомневаться, что он явно не был обычным гонцом. Облеченный доверием царя Алексея Михайловича, Матвеев мог устно передать гетману царские слова. Кроме того, ему предстояло договориться о торжественной встрече московского войска, пришедшего в Киев 12 июня. Согласно отписке боярина Василия Бутурлина царю Алексею Михайловичу, «гетман Богдан Хмельницкий и писарь Иван Выговский, полковники встречали их от Киева за пять верст, а киевский митрополит, со всем освященным собором со кресты, встречал их у Софийского дому». Встреча у Киевской Софии подтверждала все прежние слова царя Алексея Михайловича о защите православных людей и стала зримым проявлением покровительства «высокой царской руки» над казаками гетмана Хмельницкого. Особый смысл имел прием гетмана и старшины в ставке Василия Бутурлина, где они получили «знамя и соболи» и «били челом о царской милости».
Московские полки, не медля, выступили к Белой Церкви, где 18 июня 1655 года состоялся общий военный совет с казаками. Царские воеводы и гетман Богдан Хмельницкий приняли решение идти на Браславль, центр одноименного воеводства Речи Посполитой. Московские войска в августе уже были под Каменец-Подольским. Короткая осада города, начатая гетманом Богданом Хмельницким около 20 августа, вскоре была снята. Шведский «Потоп» вглубь Речи Посполитой привел к потере Варшавы и Кракова, следующим мог быть Львов. Поэтому казаки Хмельницкого хотели опередить своих шведских союзников и поспешили к Львову — главному городу Русского воеводства[216].
На пути объединенной армии от Каменца-Подольского к Львову произошло еще одно памятное для Артамона Матвеева сражение: «…и посылан был с Боярином и Воеводою, с Князь Григорьем Григорьевичем Ромодановским под Польской город Чертков». Осада Черткова — сильной крепости, построенной в начале XVII века, затерялась в анналах Русско-польской войны. Однако для Артамона Матвеева эти бои, происходившие во время похода войска ко Львову в конце августа — начале сентября 1655 года, оказались очень памятными. Он писал о своей службе: «…и на приступе был; и после того на сговоре был с Державцом того города, и Петра Потоцкаго и Калиновскаго сговорил, и привез в Табор к Боярину, к Князь Григорью Григорьевичу, и Боярин приведши к вере, послал в полк к Отцу твоему Государеву, Великому Государю (царю Алексею Михайловичу. — В. К.)». Артамон Матвеев снова, как и в Смоленске, участвовал в переговорах о сдаче Черткова с властями города и оборонявшими город польскими сановниками, включая брацлавского воеводу Петра Потоцкого.
16 сентября объединенное московское и казачье войско осадило Львов, вокруг которого и развернулись основные военные действия. Город был взят в блокаду, а несколько отрядов из этой армии были отправлены воевать в соседние города. В Польше успели собрать войско для защиты Львова во главе с «корунным гетманом» Станиславом Потоцким. Королевские войска подошли к Львову почти одновременно с московско-казачьей армией, но встали на некотором отдалении. 20 сентября 1655 года воевода князь Григорий Ромодановский сообщал о своей полной победе над гетманом Станиславом Потоцким в состоявшейся битве под «городком Солоной», или Городком. Московские войска захватили даже гетманский бунчук, а в плен попал племянник гетмана ротмистр Ян Потоцкий. Оставил известие о своем участии в этой битве и Артамон Матвеев:
«Я ж, холоп твой, посылан с ним же Боярином за Львов, на Гетмана Станислава Потоцкаго, под город Соленой, и Божиею милостию, а вашим Государским щастием Гетмана Потоцкаго побили, и в языках Яна Потоцкаго, Болобана, Врища, и иных двести человек взяли; обоз и два города высекли».
Довести до конца военные планы объединенного царского и казачьего войска по захвату Львова помешало подошедшее к городу войско крымского хана. Широкий стратегический замысел кампании 1655 года предусматривал еще давление на Крым, но из-за эпидемии в Астрахани собрать войска против крымского хана, как рассчитывал царь Алексей Михайлович, не удалось. Крымские татары вмешались в войну, поддержав польского короля. Под давлением крымских татар гетману Богдану Хмельницкому и царским воеводам пришлось отступить от Львова, уплатившего контрибуцию казакам за этот отход. Отступление было тяжелым, крымские татары напали на обозы отходивших гетманских и царских войск во время переправы у Озерной (Езерной). По словам Артамона Матвеева, «а как, Великий Государь, Боярин с товарищи с ратными людьми пошли ото Львова, и в то время приходили на обозы Хан Крымский с ордою, да Андрей Потоцкий, Староста Каменецкий, со многими людьми, и Боярин посылал меня, холопа твоего, из обоза с выборным полком против тех ратей, и бои были, а вашим Великаго Государя ратным людям урона никакого не учинил, и бився отошол в обозе в целости»[217].
Артамон Матвеев командовал «выборным полком». В этих боях прошли два дня 10–11 ноября 1655 года, после чего крымские татары начали переговоры с Хмельницким, надеясь, что он сдаст царских воевод. Однако, как сообщал воевода боярин Василий Васильевич Бутурлин, гетман Хмельницкий, старшина и казаки Войска Запорожского обещали «головы положить» за своих союзников[218].
Переговоры крымского хана с гетманом Хмельницким стали важной вехой в истории взаимоотношений Крыма, Украины и России в середине XVII века. Это был тот редкий случай, когда гетман Войска Запорожского Богдан Хмельницкий лично мог обсудить с крымским ханом Мехмед-Гиреем недавние битвы времен казачьей освободительной войны. Крымские татары когда поддерживали, а когда и предавали казаков. Описание переговоров после битвы на переправе у Озерной сохранилось в Летописи гадячского полковника Григория Грабянки начала XVIII века. Хан, отвергнувший подарки Хмельницкого, особенно укорял его за то, что он обратился за поддержкой к московскому царю, указывая на наследство Орды и существование Сибирского, Астраханского и Казанского царств. Использовались и другие исторические аргументы, дошли даже до хана Батыя, но Хмельницкий удачно опроверг аргументы ханских дипломатов. Он говорил, что упомянутые татарские царства «и сами под игом работи Московскаго Самодержавствия зостают». А в истории бывали разные примеры: «а ежели возпомянул еси о Батию, славнейшом и главнейшом вожде Вашом, то помысли, яко брань есть аки меч обоюдний, и семо и овамо обращающийся, Батий же приобрете, Мамай же погуби, понеже снисканию всегда падеж последует»[219].
Казаки Войска Запорожского были на переговорах с крымским ханом Мехмед-Гиреем не одни, а вместе с послами царского войска. И московскую сторону представлял не кто иной, как Артамон Матвеев, целью которого было прежде всего договориться об обмене знатных пленников:
«Меня ж, холопа твоего, посылал Боярин Василий Васильевич, с Боярином Князь Григорьем Григрьевичем Ромодановским, и с Гетманом Богданом Хмельницким, на съезд к приказным от Хана Крымскаго к Мурзам, Скупхан к Азы Аге, да к Отлатырше Мурзе Сулешеву с товарищи, о мире и о размене Стольника Ивана Андреева сына Бутурлина с товарищи, и размену и мир учиня разошлись».
Как знать, возможно, Артамон Матвеев тоже слышал или участвовал в обмене репликами гетмана Хмельницкого с представителями крымского хана о Батые и Мамае?
Отход от Львова обычно завершает рассказ об итогах кампании царских войск во главе с боярином Василием Васильевичем Бутурлиным «в Запорогах» в 1655 году. Обсуждается еще не ясный вопрос о внезапной опале царя на боярина Бутурлина, из-за чего он якобы покончил жизнь самоубийством, страшась царского гнева. Никакого мнимого гнева царя на своего боярина, конечно, не было. Имя Василия Васильевича Бутурлина открывало «Синодик убиенных на брани» в «Литовском» и «Немецком» походах 1654–1655 годов и поминалось на заупокойных службах в Успенском соборе в Кремле[220]. Однако затянувшиеся до середины ноября военные действия действительно пагубно сказались на судьбе царского войска.
И двадцать с лишним лет спустя, когда Артамон Матвеев вспоминал о тех событиях, он переходил на какой-то летописный стиль, не в силах передать обычным языком то, что ему пришлось пережить: