Боль в руке была еще слишком сильна.
– Если бы ты все знала, то не просила бы.
– Это будет нашей тайной, – не отставала Сара.
Вилл вспомнил предостережение матери. Не какая-то случайная девчонка вцепилась сейчас в его рукав. Это Сара, которая годами не снисходила до разговоров с ним. Сара, которая теперь была девушкой Филипа. Сара, подружка которой, как он заметил, шла за ними следом. Бет то появлялась, то скрывалась из виду и явно следила. Выжидала.
– Скажи, – тихо прорычал он, – для тебя это игра? Такая забава – заставить меня сорваться?
Сара отпрянула, будто пораженная.
– Что? Нет. Я просто подумала…
Вилл высвободил руку.
– И привела подруг, которые с нетерпением ждут, когда начнется потеха.
Сара закрутила головой, заметила Бет и возмущенно погрозила ей. Когда она снова повернулась к Виллу, тот уж поспешно уходил прочь.
– Я не знала. Клянусь тебе, Вилл! – она догнала его, снова потянула за рукав. Он повернулся к ней резко, ветер уже начинал поднимать с земли песок.
– Прекрати, – рявкнул он. – Ступай, ищи себе другую игрушку.
Глаза Сары наполнились слезами, она бросилась прочь от него по людной улице. Вилл смотрел ей вслед. Что, если он ошибся? Вдруг она не хотела ничего дурного? Как узнать? Он потер глаза, ветер начинал слабеть.
– Резко вы с ней, – подошел сзади Эрик.
Вилл подскочил.
– Ты забываешься! – огрызнулся он, и ветер снова усилился.
– Полегче, мастер Дейл, – Эрик опустил Виллу на плечо тяжеленную руку. – Я должен буду отчитаться перед вашим отцом.
Вилл дернул плечом, освобождаясь, и бросился к лестнице, сжимая медальон. Внутри у него все клокотало и пыталось вырваться наружу. Распутывай узел, – внушал он себе, поднимаясь по ступеням. – Распутывай. Распутывай. Распутывай. Но, добравшись до верха, обнаружил, что сила душит его. Он был беспомощен и терял надежду. Хотелось закричать, заплакать. Он устал постоянно душить в себе магию. Вот бы дать себе свободу, не как тогда в саду или у себя в комнате, а по-настоящему, на самом деле. Неужели ему никогда не освободиться?
Он повернулся к городу и смотрел на Дейл, и вдруг увидел ее.
Из-за дальнего леса, нависая низко-низко, она медленно ползла над полями к озерам и холму. Вилл восторженно выдохнул и вознес молитву благодарности богам и божествам.
Это была надежда. Это был его шанс. Это была буря.
Вилл любил бури.
Погода в Дейле чаще всего была пасмурной, здесь не были редкостью облачность и дождь, но только серенький, мелкий и затяжной. Он называл их тихими бурями – просто падающая вода и ничего больше. Холм, на котором раскинулся Дейл, редко видел настоящее ненастье. Грозу или шторм с громами и молниями. С ветром. Такие бури были подарком Виллу – в это время он мог расслабиться и дышать, дать себе волю, не боясь обвинений и наказаний. В это время он становился частью ветра, но не был его эпицентром.
Остаток дня он провел, наблюдая, как стягиваются тучи и темнеет небо, дожидаясь грозы. Его переполняла энергия, но это была не злость, а радостное возбуждение. Он ощущал, как в его крови поет буря. К полудню ненастье достигло полей. Небо озарялось, воздух раскалывали раскаты грома, и, хотя дождя еще не было, Вилла это не огорчало. Дождь ему и не нужен. Был бы ветер. Он представлял, как колышутся и ложатся под ветром травы на поле, но в городе на холме пока царило спокойствие, буря только подползала к его границам.
Ближе к вечеру Вилл уже весь извелся и не находил себе места от нетерпения.
Отряды никогда не возвращались из таких вылазок засветло, но сегодня отец может решить вернуться в Дейл до грозы, и тогда Вилл упустит свой шанс. Стихия медлит и не спешит к нему, придется ему самому пойти ей навстречу. И немедленно, чтобы можно было успеть вернуться домой раньше лорда Дейла. Вилл выглянул в окно и тихо выругался. Под окнами на траве растянулся Эрик, уставившись на далекую еще грозу.
Вилл вышел из комнаты. Отсюда было слышно, как внизу, в одном из залов его мать играет какую-то мелодию – это всегда помогало ей занять себя и отвлечься, когда она тревожилась о чем-то. Воспользовавшись случаем, Вилл пробрался в ее пустующие сейчас покои. Выйдя на балкон, он выглянул и, увидев, что в саду нет ни единого стражника, улыбнулся. Он уже занес ногу над перилами, но передумал. Вернувшись в комнату, он нашел на ее столе чистую бумагу и написал на листке короткую заметку: «Мне нужно подышать воздухом».
После этого он закрыл за собой балконную дверь и, ловко соскользнув вниз по старой цветущей лозе, приземлился с тихим стуком. Вниз по холму он сбежал по другой лестнице, старой и незаметной, решив не рисковать: большая дворцовая лестница, хотя и опустела перед грозой, но была слишком ярко освещена.
У подножия лестницы Вилл остановился и прислушался. Он слышал какой-то шум, эхом вторивший его шагам, но, как ни всматривался в темноту, ничего не увидел и не услышал, кроме своего дыхания и отдаленных громовых раскатов. Ускоряя шаг, Вилл спускался все ниже, пробираясь по улицам к подножию холма. В ожидании непогоды горожане попрятались по домам, позакрывали ставни перед надвигающейся бурей, и Вилл спешил навстречу черным тучам в полном одиночестве.
Он почти добрался.
Но внезапно снова услышал тот звук, шаги, и остановился.
А те, другие шаги, продолжали звучать. Вилл обернулся, и в то же мгновение что-то очень твердое и очень острое ударило его в лицо. Из глаз посыпались искры, а потом все вокруг накренилось и мир погрузился во мрак.
Глава 5
Когда глаза стали привыкать к темноте, первым, что увидел Вилл, был гроб со сдвинутой на сторону крышкой.
Он располагался на узком перешейке суши между двумя озерами. На врытых в землю столбах горели факелы, и отблески пламени плясали на металлической обшивке деревянного гроба.
Вилл лежал на земле, холодной, но сухой. Где-то в стороне бушевала гроза. До него она еще не добралась. Совершенно непонятно, где он и как сюда попал. Он помнил, как вылез в окно, спрыгнул на землю, повернулся, а потом…
Вилл попробовал шевельнуться, и голову пронзила острая боль. На правой стороне лица запеклась кровь, а запястья были связаны грубой веревкой. Он сумел встать на колени, но на этом пришлось остановиться, так как перед глазами все поплыло.
– Когда мы были детьми, – донесся голос, – дядя Роберт приказал сжечь все книги о ведьмах и колдунах.
С трудом, напрягая глаза, Вилл сфокусировал зрение и различил фигуру, которая неясно вырисовывалась в свете факелов. В руке фигура держала молоток.
– Филип, – тихо произнес он.
– Уцелело всего несколько книжонок, Роберт позволил их оставить. В этих книжицах было сказано, что ведьмы и колдуны повелевают землей и камнями. Но чтобы воздухом?
Теперь Вилл видел еще трех мальчишек, кружком сидящих на траве перед Филипом. А тот положил молоток на край гроба и выступил вперед.
– Знаешь, что я думаю, кузен? – спросил он, опускаясь на колени перед Виллом. – По-моему, Роберт сжег все эти книги не потому, что терпеть не может ведьм, а потому что пытался что-то скрыть касательно их.
Он встал и отвернулся. Вилл дернулся, пытаясь освободиться, но один из дружков Филипа сильно пнул его ногой в ребра, снова повалив на землю. Вилл тяжело дышал, но воздух вокруг едва шевельнулся.
– У моего отца сохранилась книга про ведьм, – продолжал Филип. – Одна из самых старинных. Хотите знать, что в ней сказано?
Вилл поднес связанные руки к шее. Медальона не было. Филип поднес цепь ближе к факелу.
– Верни, – хрипло потребовал Вилл.
– Буква В, – Филип будто не слышал его, – что она означает? Вильям? А может, ветер? Или ведьма? – последнее слово он прямо-таки выплюнул. – Потому что в книге моего отца говорится, что ведьм и колдунов очень много, их столько же, столько природных стихий.
Вилл поднялся на ноги, но двое юнцов оказались рядом и схватили за руки повыше локтей, не давая двинуться.
– Не волнуйся, кузен, – Филип обратился к нему, – мне отлично известно, что делает эта штука, – он подошел к Вильяму вплотную, и остальные еще крепче вцепились в него. – Он ослабляет тебя. И поэтому на, возьми его.
Он надел цепь на Вильяма. А потом улыбнулся и что есть силы ударил его кулаком под дых. Вилл сложился пополам. Филип склонился над ним.
– Ты не удивился, зачем тут гроб? – прошипел он, отодвигаясь. – Говорят, что особ благородных кровей следует предавать воздуху, а простолюдинов земле. А вот колдунов – воде, – Он махнул в сторону гроба. – В стародавние времена гроб целиком делали из металла, потому что металл – дело рук человеческих и ведьмы бессильны против него. Но уже очень много лет никто не хоронил ведьм, и нам придется довольствоваться этим.
– У тебя ничего не выйдет.
Филип схватил молоток и поставил ногу на перекошенную крышку.
– Я наследник Дейла, – заявил он. – По крови. И должен защищать свой народ от колдовства и злых чар. – С полной ненависти улыбочкой он пнул крышку. Та с глухим стуком упала на землю. – Запихивайте его сюда.
– Прекратите, – выкрикнул Вилл, когда парни потащили его к гробу. – Филип! Остановись!
Он стал вырываться, но, оступившись, упал. Больше ему не дали выпрямиться и потащили к гробу, пиная и осыпая побоями. Веревки впивались в запястья и жгли, как огонь. Вилл пробовал сдвинуть их, сначала кулаками, потом и ветром, но без результата. При каждом движении красная пелена боли застилала глаза. Вилл не мог собраться, и, впервые в жизни, его не слушался ветер. Он боролся, а ветер нет. Он кричал, а ветер молчал.
– Побереги голос, братец. Он тебе еще понадобится.
Вилл так ударился о металлическую обшивку гроба, что хрустнуло плечо. Этого просто не может быть. Филип не способен на такое. Но он это делает. Вилл не успел сесть, сверху на гроб опустили крышку. Пропал свет факелов, и весь мир для Вилла погрузился в тяжелую, как железо, тьму.