Понятно, с этим турком вообще глушняк, похоже. Остается еще Никон Большой.
— Петр, а у тебя что? — повернулся я к Байкину.
— Никон живет в городе, дом за высоким забором. С колючкой. Рядом кабак, вот там мы и сели. Пока с буфетчиком болтали, узнали, что Никон в доме не сидит, у них почти каждый вечер гуляет. Но никогда в одиночку не ходит, всегда своих с ним несколько человек и вечно кто-то еще. Захватить без большой крови не получится, а еще и из города вывезти… мое мнение — не получится.
Понятно, значит, не получится.
— А если Арсений на яхте куда пойдет, не выйдет захватить? — спросил вдруг Фрол.
— Чего болтаешь? — вскинулся Байкин. — Если вскроется, нас самих тогда в пираты запишут и правы будут. А оно точно вскроется, потому что нам пленные нужны, они и расскажут.
Тут Байкин прав. По местному морскому праву захватывать можно только очевидно криминальные суда, идущие с контрабандой, например, или пиратствующие. А ничего такого у Белого на яхте нет. Еще можно убивать и захватывать самих пиратов, если точно известно, что это они и есть, но даже здесь проблемы появляются: если мы, например, убьем кого-то, кто рядом с Арсением, и окажется, что он был не пират и в делах преступных не участвовал и на него в настоящий момент не работает, то нам претензии могут предъявить и в Новой Фактории. И суд их примет вполне серьезно.
Нет, те же турки устраивают и вовсе налеты на христианские земли, и наоборот, христиане, молодежь в основном, налетают на турецкую территорию, и это почти традиция, но только готовятся они к этому заранее и всерьез. Тогда и судов, на которых они пришли, не опознаешь, и сами они по берегу не маячат, и самое главное — они возвращаться на это место потом не собираются. И еще важно — между турками и христианами мира нет. Нет и войны, но друг друга опасаться следует. А вот Овечий остров официально нейтральная территория, на которой эти самые стороны вполне могут торговать друг с другом. И такой статус острова на самом деле охраняем со всех сторон, и портить этого дела никто не даст, следует быть реалистом.
Единственное, что можно было бы сделать, — быстрый и тихий захват в таком месте, где у того, кого захватываем, вокруг «все свои». Чтобы никто лишний не пострадал. Как вот в имении у Белого. И быстро отсюда ноги. Это в теории, а на практике вообще полный облом.
— Ладно, на этом и закончим, — сказал я, заканчивая совещание. — Отдыхаем до завтра. С утра идем к складскому двору, по городу уже стараемся лишний раз не шляться, учитывая возможность встречи с бандой Фомы. Есть вопросы?
Ни хрена не получится. Ни-хре-на. Ладно, этим займемся отдельно, а пока у нас еще и основное задание имеется. Так что завтра с утра с Анисимом общаться будем, за чаем.
«Боевая пятерка» разошлась по каютам, а я вышел на палубу. На корме под фонарем сидели Платон Вербин и Пламен, листая большой атлас-лоцию и тихо о чем-то разговаривая. Увидев меня, Платон спросил:
— Долго еще стоять здесь планируешь?
— Надоело уже? — усмехнулся я в ответ.
— Скучновато. Здесь только морячкам торговым хорошо, и то если ничего на винт не намотаешь, а нам так и вовсе делать нечего. Даже к букинистам сходили сегодня — и никакой пользы, одно старье и романы душещипательные. А помощнику моему, — он кивнул на Пламена, — практика нужна.
— Не больше пары дней, думаю, — ответил я, присаживаясь рядом. — Две ночевки — и сворачиваемся. Кстати, вокруг острова воды как, не трудные?
— Да сам смотри, — Платон просто повернул альбом ко мне, тот оказался открыт как раз на карте Овечьего. — Глубины большие, течения тоже простые, Игнатий, кстати, эти места знает, ходил раньше, мы разговаривали. А куда надо?
— Да кто его знает куда. От многого зависит, — ответил я так уклончиво потому, что пока и сам толком не знал ничего. Анисим раньше времени своих планов открывать не собирался. Да и его планы могут с моими расходиться, как водится.
Залив перед входом в порт тонул в темноте, но по черной поверхности моря кто-то словно бы рассыпал множество светлячков — рыбаки ловили что-то с фонарями. Каждый такой фонарик — та самая лодка с косым парусом, одна из тех, что сбиваются в большие кучи в рыбацкой части порта. Шум в веселом квартале только разгорался, а на палубе одной из шхун, стоящей через один причал от нас, за столом сидела развеселая компания. Похоже, что праздновали что-то, но что именно — не понять было. Видели, как люди поднимались и явно тосты произносили, но слов было не разобрать. Обычная и даже привычная уже жизнь торговой гавани. Уже своя жизнь, другой и не помню, пожалуй.
Подошел Игнатий, постоял у борта, глядя в темную воду.
— Никто у нас не загулял? — спросил я у него.
— Если уж я не загулял, то остальные точно в порядке, — заухмылялся он. — Готовность держим высокую, даже гулять надолго у нас никто не ходит.
— Это правильно. — Я встал рядом с ним, опираясь на планшир локтями. — В любой момент можем дернуть отсюда.
— И куда дальше?
— На Новую Факторию. А там уже видно будет. Думаю, что заскучать не получится.
— Оно и хорошо, на самом деле, — уверенно кивнул Игнатий. — Раз пошел в море, так ходи, а так, по портам болтаться — не, нам не надо. Тогда уж лучше домой идти, все пользы больше.
— Это точно, — поднявшись на ноги, Платон присоединился к нам. — У меня список мест, требующих описания, на десять страниц.
— И что, везде надеешься успеть? — усмехнулся шкипер.
— Нет, везде не надеюсь. Но по ходу дела буду выбирать то, что важнее, и то, что ближе. Мы же, собственно говоря, за этим и отправились.
— Не совсем. — Я повернулся к нему. — Высокое руководство внесло свои поправки. Поэтому мы и здесь. Планов у командования много, а нас куда меньше. Так что… как выйдет. Кстати, Пламен, принимать радиостанцию готов? — повернулся я к мальчишке.
— Год учился, отчего не быть готовым? — Он даже удивился такому вопросу.
— Ну и хорошо. Ладно, пошел я спать, завтра день долгий будет, похоже.
В каюту через открытый иллюминатор тянуло ветерком и запахом моря. Взял с полки инструкцию для ребризера и сборник «Морское право, общее для обжитых территорий». Подумав, взялся учить право. Правда, продержался недолго, уснул. Скучно изложено, наверное.
На следующее утро вся наша боевая группа в полном составе, тремя парами, вроде как и не вместе вовсе, двинулась в сторону складского двора, где вершил свои дела Анисим. Занимался он посредничеством, причем как с легальным товаром, так и с нелегальным, что давало ему возможность иметь связи «в обоих мирах», приличном и криминальном, центром которого, если не считать пиратских островов, и был город Вольный.
Порт проснулся, звуки гулянки, доносящиеся из-за его пределов по вечерам, сменились звуками работы — скрипом колес, талей и лебедок, криками грузчиков, мычанием быков, ржанием лошадей, стуком и шумом. Большой барк под турецким флагом отваливал от причала, в то время как в бухту заходила немаленькая шхуна под флагом христианским, — жизнь кипела. Орали чайки, к ним присоединилась колония бакланов, расположившаяся на постой на высоком скалистом мысу. Птицы носились над мелкой волной, время от времени ныряя и выскакивая из воды с рыбкой в клюве. И суета в порту им совсем не мешала.
Опять в залив вывалила вся рыболовецкая эскадра, ночные фонари сменились белыми парусами. Большой, глубоко сидящий рыбацкий баркас на моторе заходил в бухту — это уже те, кто ходит надолго, и явно с уловом возвращаются.
В воротах складского двора было настоящее столпотворение — здесь нанимали на разовые работы тех, кому работа постоянная не светила. Толстяк с черной бородой заглядывал в какие-то бумаги, время от времени выкрикивал что-то непонятное, и после каждого такого выкрика в толпе публики, которую можно было охарактеризовать разве что как «бичей», начинались шевеление и суета, а затем кто-то уходил с представителем нанимателя.
Анисим был все в той же чайной, в какой я с ним и познакомился. Опять с газетой. Увидел меня, кивнул как хорошо знакомому, приглашая к себе за стол. Байкин, как и в прошлый раз, уселся в соседней чайной, братья и Фрол с Леонтием разошлись по улице в разные стороны, контролируя подступы.
— Ну что, придумал что-то по своим делам? — сразу спросил Анисим, откладывая газету.
— Нет, ничего не придумал. Так что давай к нашим с тобой делам перейдем.
— Давай, почему же не перейти. Чай будешь?
— Чай? Чай буду.
Анисим махнул рукой буфетчику, требуя второй чайник: сейчас он сидел с маленьким, «односпальным».
— Груз находится на плантации тростника, это почти в центре острова. Его надо забрать, сопроводить до Зимнего лежбища и там принять на лодку. Меня одного для охраны не хватит, я же говорил, что желающих на него лапу наложить много.
— Ожидаешь проблем?
— Нет, не ожидаю, если честно, но не исключаю. Я их никогда не исключаю, поэтому и живой до сих пор. А как начнешь исключать — считай, что вышел ты весь, недолго протянешь.
— А почему именно туда?
— А там нет никого сейчас, — развел он руками, как бы подчеркивая очевидный факт. — И не бывает. Туда в сезон штормов тюлени приплывают, потому что рыбы нагоняет, а сейчас пустота. Глубины для любого судна нормальные, и лодка к берегу подойдет.
— Это понятно. А как доставлять груз? В пешем порядке?
— В пешем порядке будет долго и рискованно. Лошадей надо нанять. С этим проблемы нет.
— А что потом с ними?
Подошел буфетчик с чайником, наш разговор ненадолго прервался.
— Если все нормально пройдет, я их обратно приведу, а если ненормально, то мне вместе с вами смываться придется.
Я налил себе чаю, затем пожал плечами:
— Так проблем не вижу, но мне надо со шкипером посоветоваться. Может, там есть что-то такое, чего мы не знаем?
— Нет там никаких проблем. Если лоция есть, то дойдете.
— А верхом до Зимнего лежбища сколько?
— Часов семь-восемь ходу. — Анисим чуть подался вперед и скосил глаза на буфетчика, убедившись, что тот ушел. — Но выезжать нам лучше бы попозже, так рассчитать, чтобы яхта нас уже там ждала. Но там на якорь встать проблема не велика, можно нас подождать.