Дальше они проехали весь тот путь, который несколько часов назад проделала Ольга. Но только на мопеде и со знанием проходных дворов, и с неполным соблюдением правил дорожного движения. А так получается значительно быстрее.
Они словно чувствовали, что надо спешить!
Дело в том, что именно в эти минуты Виталий Ромашкин пытался дозвониться до Висюлькина. А у того все время было занято и занято! Уже ми- -нут сорок. Телефон сломался, что ли? Но Ромашкин-то знал, что у его шефа такая «занятость» бывала частенько. И нужно просто иметь терпение.
Но именно терпения Ромашкину не хватало. Да сами прикиньте: он уже каким-то бандитом стал — двух девчонок в плену держит. Конечно, надо немедленно посоветоваться с Сергеем Евдокимовичем. А Сергей Евдокимович этот дурацкий висел на телефоне... буквально, как дохлая ворона!
Ну что делать? Надо ехать! Еще, слава богу, что мать у него сегодня в ночную смену дежурит. То есть Виталий полностью предоставлен самому себе... Он решил: ладно, еще позвоню пять раз и тогда уж рвану.
Ехать через весь город ему было не в жилу. Да и транспорт в Ростове по вечерам ходит не сказать что очень уж образцово.
Все эти ромашкинские колебания дали Генке и Олегу возможность вовремя доехать до его дома... Двор, как и днем, был полон жизни. Кто-то играл в лото под уютно опущенной лампой с нормальным абажуром, в полутьме, на скамеечке, несколько ребят пели под гитару. Не орали, как это часто случается, а именно пели — никого при этом не раздражая. Тетенька, которая днем стирала белье, теперь при свете горящих окон снимала уже высохшие вещи — солнышко в Ростове работает замечательно!
Генка остановил свой мопед прямо перед игроками в лото. А игра эта не современная, и, соответственно, игроки были уже в возрасте — от пятидесяти и выше. Но, может быть, дело в том, что Генка ведь был коренным ростовчанином, с особым ростовским произношением (например, он по-особому, по-южному «гэкал») и с особым ростовским отношением к жизни, с пониманием своих земляков.
Ну скажите, мыслимое ли это дело — подъехать на фырчащем мопеде к компании пожилых людей и сказать им:
— Будьте так добры, покараульте, пожалуйста.Мы минуточек на десять...
Олег даже и не догадывался, что Генка умеет так разговаривать, таким уважительным и спокойным тоном.
Им ответили, даже не очень отрываясь от игры:
— Та ступайте ж себе, хлопчики, нихто вашу машину не тронет, мы здесь будемо.
И они пошли. В подъезд, поскольку он был один, искать квартиру четырнадцать.
Но прежде они кое-что увидели. Это Олег даже не то чтобы увидел, а будто бы кто-то потянул его за правое ухо, чтоб он повернул голову! В углу, на площадке между вторым и третьим этажом, лежала... Олег нагнулся, и сердце у него заколотилось, как сумасшедшее.
Там лежала Олькина туфелька!
Олег схватил ее. Генка, сперва ничего не понявший, потому что его-то сердце было наполнено обычной тревогой: «Ну что, в самом деле, девчонка задержалась на полтора часа. Да может, она вообще на свидании!»
Теперь он бросился вверх по лестнице, чтобы догнать Олега. Увидел находку и, конечно, понял все.
У дверей четырнадцатой квартиры они остановились.
— Подожди, надо с военной хитростью... Он элементарно возьмет и не пустит нас.
— Да я эту дверь сейчас на атомы разнесу!
И Генка вдруг почувствовал, что он не то говорит. Действительно, какие там военные хитрости? Он поднял руку, чтобы решительно позвонить в дверь к этому...
И вдруг она открылась сама! На пороге стоял Виталий Ромашкин.
Это получилось, конечно, потрясное совпадение. Ромашкин наконец-то решил, что делать нечего, фиг с ним, со временем и с длинным путем, придется ехать: надо же доложить о случившемся!
Он оделся, решительно открыл дверь... И остановился как вкопанный. Его ноги в самом деле будто по колено ушли в каменный пол.
Они сразу узнали друг друга, хотя до этого не виделись ни разу. Олег узнал врага своего сердцем, а Ромашкин — потому, что Ольга и Олег были похожи, как две капли воды.
Ромашкин, как вы, наверное, уже успели заметить, был довольно-таки решительным человеком. И сейчас, по его понятиям, надо бы с ходу, без лишних слов врезать этому парню по рылу. А там уже разбираться.
Но, может быть, его остановило то, что их было двое. И тогда он мгновенно избрал другую тактику — попробовал захлопнуть дверь перед их носом... Не вышло! Железной рукой Генка взялся за ручку, и Ромашкин еще раз поблагодарил судьбу, что не ввязался в драку.
— В чем дело? — спросил он очень официально. Этот голос он подслушал у того, к кому сейчас собирался, у Висюлькина Сергея Евдокимовича.
Того как-то раз начала чихвостить мамаша одной из девчонок, которая занималась в его школе месяца три-четыре назад. А Висюлькин ей: «В чем дело?!» И дальше с таким же напором... Это был отпад! Тетенька потом еще чуть ли не извинялась перед директором.
Но здесь был совсем другой вариант.
— Я тебя сейчас убью, понял? — рявкнул Олег и как бы в качестве оружия предъявил Ромашкину Ольгину туфельку.
Да! Это, конечно, он лопухнулся! Не заметил, как у нее туфля слетела. Теперь ничего не оставалось, только попятиться назад... И главное, в квартире ни матери — никого!
— Чего хотите, пацаны?
— Где она?! — Олегу стоило огромного труда сдержаться и не садануть гаду полукрюк в челюсть.
У Ромашкина на раздумья было всего ничего времени — несколько секунд. Однако он использовал их на все сто. С невинным видом признался, что да, действительно, была здесь девчонка...
— На тебя дико похожая, — Ромашкин дружелюбно улыбнулся, мол, надо же... — Но потом она упилила куда-то. Больше я ничего не знаю, пацаны! Я видел ее один раз, когда меня из школы Висюлькина выгнали, — он с оскорбленным видом пожал плечами. — Потому что у нее талант, а у меня... — и снова повторил этот жест обиженного человека. Классно это у него получилось!
— Что ты мне врешь нагло?! — Олег вновь потряс в воздухе туфлей.
Но даже Генка заметил в его голосе какую-то неуверенность.
И ведь действительно: Ольга пришла спросить про подругу. Ромашкин совершенно не в курсах, то есть полностью по нулям. Мало ли что там этот Шальнев, гад, придумает. Он, может, нарочно. Это ведь он в конце концов ехал с Надей в поезде и выходил на Ростовском вокзале. А потом сплел историю про какого-то Ромашкина. Чтобы отмазаться.
Нет, недаром его Генка лупил!
— Так что вы зря ко мне прикопались, пацаны...
Это был решительный, решительнейший момент во всей сцене. Сейчас, по идее, они должны были просто уйти. Хотя туфелька в подъезде... Но ведь не перед дверью же! Мало ли что с ней могло случиться? Тот же Шальнев напал. Или нанятые им бандюги.
Ужас и отчаяние охватили Олега. Он чувствовал, что с сестренкой его беда, а откуда она, понять не мог! С надеждой посмотрел на Ромашкина, но тот лишь сочувственно шмыгнул носом.
Честное слово, Олег готов был сейчас разреветься. Потому что это он, сам он потерял время, погнал Генку не по тому следу. А вдруг Олька действительно поехала в ДК «Суворовский»?
Но тогда откуда, откуда здесь туфелька?!
Голова его трещала от дум, а сердце разрывалось на части. Он повернулся к Генке. А тот вдруг спокойно сказал:
— Да не верю я этому. Не охота говорить даже, кому! Сядь! — это он приказал Ромашкину. — Давай, Алик, отзвоним Шальневу, пусть он сюда приезжает...
И тут они оба и одновременно заметили, что Ромашкин заволновался. На полсекунды, на самую короткую секундочку, но заволновался.
Потом-то Ромашкин крепко взял себя под уздцы, сказал спокойно, однако голосом, не терпящим возражений:
Извините, братаны, мне двигать надо. Недосуг мне тут с вами рассиживаться...
Посидишь!
Да пошел бы ты...
Ромашкин был опытный жулик. И он отлично понимал, что ребята эти никакие ему не «братаны». И они должны чувствовать себя неуверенно: как-никак находятся на чужой территории. Теперь, если Ромашкин начнет их выгонять да еще и орать в раскрытые окна: «Идите-ка отсюда, бан-дюки проклятые!», или что-то в этом роде, они отступят. А там он, может, и до Висюлькина дозвонится, доложит обстановку... Висюлькин-то уж чего-нибудь да придумает!
Дальше произошло следующее: Ромашкин, как человек решительный, стал проводить в жизнь свой план. Он собрался затеять свару, драку с криками. Наверное, ему достанется... слегка. Но тут уж ничего не поделаешь. Да и что стоит ему стерпеть пару-тройку крепких затрещин. Делов-то! И решив все это — опять же очень быстро, — Виталий двинул Генке по физиономии. Почему Генке, да потому только, что тот стоял ближе. И тут же заорал:
— Сволочи! Ворюги!.. На помощь!
Но ударить Генку было не так-то просто. Генке, который вообще вел жизнь странствующего рыцаря, участвовал в драках постоянно, увернуться от удара было делом привычным. Он ловко нырнул под руку противника, сделал шаг вперед и чуть вправо, чтобы удобнее снизу закатать этому типу по физии...
Но вот же случается такая ерунда. И на старуху бывает проруха, и на странствующего рыцаря — какая-нибудь гадская случайнбсть, иначе почему странствующие рыцари умирают такими молодыми!
О ромашкинской смерти, конечно, речи не шло. Тем более что Генка зацепился ногой за складку ковра и полетел на пол... Случайность вроде бы. Но, как говорится, закономерная. Потому что складка эта осталась после того, как Ромашкин вытягивал из-под дивана Ольгу, а потом сидел на ней, прижимая к ее лицу тряпку с хлороформом.
Генка упал, зацепившись за складку, Ромашкин даже успел ударить его ногой в бок. Но это нисколько не спасло подлого Виталия, потому что Генка, падая, увидел под диваном еще одну туфлю. И заорал:
— Алик! Вторая!
Ну, никто бы, наверное, не угадал, что такое крикнул Генка. А Олег угадал. И, мгновенно оценив обстановку, нанес Ромашкину два длинных удара. Необходимо было обездвижить Ромашкина хотя бы на какое-то время.
Виталий действительно упал, а Олег бросился под диван, где совсем недавно лежала его любимая сестренка и откуда Ромашкин безжалостно ее вытягивал. Спружинив на руках и прогнув спину, Олег проскользнул под диван. А странствующему рыцарю не надо было объяснять, как вести себя дальше. Он схватил Ромашкина за ногу, дернул на себя и, когда Ромашкин упал, проговорил вполне серьезно: