лаза принимали на себя вину или, по крайней мере, ответственность.
Мелани действительно брала на себя ответственность за то, что произошло. Она позволила своему неуравновешенному душевному состоянию оказать влияние на работу – это непрофессионально.
– Хорошо, – улыбнулся ей Адам. Потом он суровым взглядом посмотрел на Стива. Стив провоцировал Мелани, другого объяснения не было.
– Если еще раз произойдет что-нибудь подобное, я потребую конкретные факты, – предупредил Стива Адам.
В этот вечер Мелани и Чарлз не ужинали в «Кольце». Они провели вечер – и всю ночь, и весь следующий день, и каждую свободную минуту до отъезда Мелани в Париж – в пентхаусе Чарлза, занимаясь любовью – молча и страстно, прощаясь друг с другом.
– Сиена была основана Ремом. Может быть, это был его шанс построить свой великий город.
– Но Ромул предпочел Рим и поэтому убил Рема.
– В любом случае тебе стоит съездить в Сиену. – Чарлз улыбнулся и привлек ее к себе. – Здания построены из белого и черного мрамора, а с колокольни открывается великолепный вид на окрестности. «Паоло» – известные конные бега – обычно проводятся в августе.
Чарлз не разговаривал с Мелани об их отношениях, потому что они оба знали: их роман подходит к концу. Вместо этого, держа в объятиях Мелани, как он обнимал ее в их розарии на террасе в Манхэттене, Чарлз рассказывал ей о своих любимых местах в Европе.
«Он знакомит меня с дорогими ему местами сейчас, потому что его не будет со мной. Почему, Чарлз? – с молчаливым страданием взывало сердце Мелани. – Я так сильно люблю тебя. А если ты не любишь меня, тогда почему твои глаза так печальны?»
– Тебе понравятся розы в Городских садах в Риме. А во дворе есть маленький охотничий домик со скульптурами Беллини. Его немного сложно найти, я случайно наткнулся на него, когда бродил…
– Почему бы тебе самому не показать мне все это? – Мелани пожалела о своих словах сразу же, как только произнесла их. Внезапная боль в его темных глазах смешалась с сильной болью ее сердца. «Прости, Чарлз, просто я ничего не понимаю».
– Джейсон уезжает в Австралию на регату яхт, на Кубок Америки. Его не будет с августа по ноябрь… – Чарлз не смог закончить эту ложь. Они оба знали, что он смог бы уехать, – они планировали провести два месяца в Кении на съемках фильма «Сафайр», разве не так? – просто он не собирался никуда ехать.
Чарлз отвез Мелани в аэропорт. В зале ожидания для пассажиров первого класса авиакомпании «Эр Франс» они держались за руки, стоя в самом отдаленном, укромном уголке до тех пор, пока последний раз не объявили посадку на рейс Мелани.
– Оревуар, Чарлз. – «До встречи».
– Прощай, дорогая. – «Все кончено».
Мелани сидела на скамейке в саду Тюильри под горячим августовским солнцем. На Елисейских полях было полно туристов, но сами парижане разъехались, как и предполагал Чарлз, чтобы провести последний месяц лета на Ривьере.
Чарлз. За три с половиной недели боль не утихла, а надежда не умерла. «На самом деле мы ведь не распрощались навсегда, просто я грущу из-за предстоящей нам двухмесячной разлуки. Я получу от него весточку. В «Бристоле» меня будет ждать сообщение от него».
Но в отеле не оказалось никаких сообщений от Чарлза. Мелани посмотрела на открытки, лежавшие рядом с ней на скамейке, и задумчиво покрутила в руках чудесное ожерелье, подаренное ей Чарлзом.
Она тихо вздохнула, взяла открытку и написала:
Дорогой Чарлз!
Привет из Же-де-Пом и извинения перед твоим Моне за то, что пыталась поместить его в Лувр, а не в этот великолепный музей!
«Глупости», – подумала Мелани. Она разорвала открытку пополам и попыталась написать снова:
Дорогой Чарлз!
Я так сильно люблю тебя.
Нет, она не может признаться ему в этом, даже если это и правда. Чарлз никогда не говорил, что любит ее. Конечно, не говорил! Потому что он не любил ее.
Мелани испортила еще три открытки с репродукциями картин импрессионистов, прежде чем написала:
Чарлз! Скучаю по тебе.
Мелани.
Мелани целую неделю носила с собой эту открытку, прежде чем подписать адрес, наклеить нужную марку – теперь итальянскую, потому что они находились в Риме, – и отправить ее по почте.
Адам наблюдал за страданиями Мелани с беспомощным участием. Он едва сдерживался, чтобы не спросить ее о случившемся, – в любом случае это не его дело, – потому что она пыталась изо всех сил не показывать вида. Адам заметил перемену только потому, что был знаком с Мелани и раньше. Он знал, что обычно ей были присущи жизнерадостность и чудесное тепло, струившееся из глубины ее души. Но сейчас ее легкость газели испарилась, а ослепительная улыбка давалась ей с огромным трудом.
Адам заметил перемену, потому что он знал эту приехавшую из Калифорнии неизбалованную, уверенную в себе, ослепительную девушку, увлекающуюся серфингом. Но кутюрье из Парижа и Рима, которые не были знакомы с прежней Мелани, восхищались ее новым образом. У них перехватывало дыхание, и они замирали от восхищения при виде гордых, очаровательных, пленительных глаз, строгого аристократического лица и грациозной элегантности. Они объявили ее – американцы оказались правы! – самой красивой моделью мира. В своем страдании Мелани Чандлер стала даже еще более красивой.
В начале пятой недели поездки Адам, наконец, решился поговорить с Мелани. Если она не захочет ему ничего рассказывать, он не будет настаивать. Ему просто необходимо дать ей понять, что он рядом и что ему небезразлично ее состояние.
– У тебя остались силы пройтись пешком до гостиницы? – спросил Адам.
– Конечно. – Мелани провела весь вечер на съемках для рекламы изысканных, ручной работы ювелирных изделий от Булгари. К усталости от съемок то в одной позе, то в другой добавилось утомление после быстрого, стремительного шоу моды. И то и другое оказалось изнуряющим, но после фотосъемки короткая прогулка пойдет на пользу.
– Тебе нравится Рим? – спросил Адам, когда они прошли полтора квартала по виа Кондотти.
– О да! Розы в Городских садах… – начала Мелани, но потом замолчала. Она видела только любимые места Чарлза; она даже не посетила ни Колизей, ни римский Форум, ни Пантеон, ни катакомбы. – Да.
– Хорошо. – Адам подождал, пока они успешно пересекут виа Венето с хаотичным движением, прежде чем осторожно продолжить: – Вообще-то я ожидал, что Чарлз приедет к тебе сюда.
Мелани грустно улыбнулась:
– Между нами все кончено, Адам. – Мелани нужно было произнести эти слова вслух. Так они стали казаться ей более реальными, потому что они были правдой. Ее роман с Чарлзом Синклером на самом деле кончился.
– Мне жаль.
– Ты же знаешь Чарлза – он не способен на длительные отношения.
Адам и Мелани молча шли к отелю «Эдем».
– Я знаю Чарлза уже много лет, Мелани, – сказал Адам, когда они подошли к гостинице. – То, что у него было с тобой… Это ты порвала с ним?
– Нет.
– Тогда я ничего не понимаю.
– Просто Чарлз больше не захотел меня, – тихо прошептала Мелани.
«Он никогда не хотел меня. Все, что ему было надо, – это мое красивое тело, и как только он получил его, оно быстро наскучило ему».
Адам посмотрел в ее красивые печальные глаза и подумал: «Как он может не хотеть тебя? Как хоть кто-то может не хотеть тебя?»
Адам и Мелани больше не говорили о Чарлзе, но Адам стал ее другом. Медленно и терпеливо он пытался возродить в ней радость, которая, как он знал, лежала погребенной под ее несчастьем.
– Адам!
– Что?
– Ты пытаешься рассмешить меня!
Адам шутил с ней, когда они гуляли по песчаному берегу в Монте-Карло. Наконец он сделал вид, что собирается столкнуть ее в искрящуюся голубую воду Средиземного моря.
– Это так плохо?
– Зачем?
– Потому что мне нравится, как ты смеешься.
В тот раз Мелани не смеялась, но ее голубые глаза стали ласковыми и задумчивыми, когда она прошептала: «Спасибо».
Мелани смеялась позже – и ее смех был переливчатым и почти веселым, – над огромным осьминогом в Океанографическом музее Жак-Ива Кусто. Адаму хотелось поцеловать Мелани, когда она рассмеялась. Но он сдержался и только нежно обнял ее, когда они возвращались в роскошный отель «Эрмитаж».
– Слезла со старого и забралась на нового, да, Мелани?
– Что?
Стив жестом приказал ей поднять подбородок немного выше, прежде чем ответить. Они приехали на машине в Кап д'Антиб на фотосъемку в «Отель дю Кап».
– С Чарлза на Адама.
– Ты ошибаешься.
– Я никогда не ошибаюсь! – прорычал Стив. – Кто из них лучший любовник, Мелани? Если, конечно, ты хоть когда-нибудь позволяешь кому-нибудь дотронуться до твоего прекрасного тела. Может быть, из-за этого Чарлз так быстро порвал с тобой?
– Прекрати, – предупредила его Мелани.
– Ты предпочитаешь сама дотрагиваться до себя, так, что ли? Или… Я правильно догадался? Вы ведь с Фрэн всегда казались такими близкими…
– С меня хватит, – спокойно сказала Мелани.
– С тебя хватит? Ты с Фрэн?
– Нет, с меня хватит. Я предупреждала тебя.
Мелани взяла такси, чтобы добраться из Кап-д'Антиб обратно в Монте-Карло. Адам работал у себя в гостиничном номере, когда Мелани вернулась.
– Это случилось еще в октябре? Почему ты тогда ничего не рассказала мне?
– Я думала, что сама справлюсь с этим. Я действительно справлялась сама. Все было нормально – неприятно, но терпимо, – не считая последних трех месяцев.
– Хорошо. – Адам на мгновение нахмурился, а потом улыбнулся. – Ты ужинаешь со мной – вернее, смотришь, как я ем, – в семь. – Ужинаю с тобой?
– Да. Я заказал столик в «Габриелле».
Спустя четыре часа, в то время как Адам и Мелани ужинали в самом романтичном ресторане княжества Монако, Стив Барнз мчался на сумасшедшей скорости в аэропорт Ниццы. Стив возвращался обратно в Нью-Йорк; Адам только что уволил его.
– Кажется, ты принял крайнюю меру, – пробормотала Мелани.