— Прежде всего, Седрик… я рад, что ты наконец порвал с этой холодной сукой. Это все, что я хочу сказать об этом. Она никому в этой семье не нравилась, и, если для этого потребовалась такая ситуация, пусть так и будет. Во-вторых, учитывая то, что произошло двенадцать лет назад, я думаю, что чувства, которые ты испытываешь к Эллисон, абсолютно нормальны. Ты ничего не можешь поделать со своими чувствами. Я не знаю, почему ты коришь себя из-за этого. Любой мужчина на твоем месте чувствовал бы то же самое.
— Ты знаешь, почему я не могу претендовать на нее. Одно дело чувствовать влечение к ней, а другое — действовать в соответствии с ним, зная, что это никогда не сработает, - сказал я, глядя в так похожие на мои глаза брата.
Тон Калеба смягчился.
— Ты знаешь, я никогда не смотрел на то, что произошло в Чикаго, именно так, как ты. Мы уже через это проходили. Ты слишком строг к себе. Что тебе нужно сделать, так это снова отправиться в эту закусочную, набраться смелости и пригласить Эллисон на свидание, просто и ясно, потому что ты не сможешь нормально функционировать, пока не сделаешь этого. Бога ради, узнай, свободна ли она вообще! Затем по-настоящему узнай ее, и если ты по-прежнему будешь испытывать к ней чувства и ваши отношения будут развиваться, то придется сказать ей чертову правду. Позволь ей решить, чего она хочет, вместо того чтобы предполагать, что ты знаешь, как она отреагирует. Если она увидит парня, которого я вижу, узнает парня, которого я знаю... она будет чокнутой, если пошлет тебя.
Дайте Калебу возможность превратить глупое в нечто разумное, и он это сделает.
Я глубоко вздохнул и кивнул, пытаясь закрепить в памяти подбадривающее выражение лица брата. Мне понадобится это завтра.
Дениз спустилась по лестнице и сказала, что ужин готов.
Мы перебрались наверх в кухню и наслаждались пиршеством, которое устроила моя невестка, небрежно сидя на стульях, окружавших гранитный остров.
Вовремя ужина Калеб ласкал спину Дениз и смотрел на жену так, будто она красивейшая из всех женщин. И глядя на них, я впервые в жизни захотел то, что есть у них.
«Я хочу разделить свою жизнь с кем-то».
После обеда я обнял на прощание брата и невестку, вышел из теплого освещенного свечами дома на холодный ноябрьский воздух и поехал обратно в Бостон чувствуя более уверенным в завтрашнем дне.
***
Зайдя в закусочную, я сразу увидел Эллисон. Она сидела в углу с невероятно высоким пожилым мужчиной и смеялась над его шутками. Похоже, у нее был перерыв. Сердце пропустило удар – я забыл, какая она красивая.
Я стоял у двери, пока она не заметила меня. Счастливое выражение ее лица, внезапно сменилось удивлением, а затем стало серьезным, почти огорченным.
«Черт возьми, не на это я надеялся».
— Эллисон, — сказал я, медленно подходя к столу, из-за которого она начала вставать.
— Седрик… какой сюрприз.
Эллисон выглядела нервной.
— Я хотел зайти, поздороваться и заодно узнать, как все прошло с «Яркими горизонтами».
Она по-прежнему выглядела серьезной, совсем не похожей на ту милую, счастливую Эллисон, с которой я был в машине той ночью.
— О, все великолепно. Я работаю с двадцатилетним парнем из Кембриджа. Он хороший. Еще раз спасибо за то, что помог мне.
Эллисон оперлась рукой о барную стойку, как будто это помогало ей удерживать равновесие, затем посмотрела на потолок, потом на свои ногти… Она смотрела куда угодно, только не на меня. Мне показалось, что ее рука дрожит.
«Что с ней случилось?»
— Приятно это слышать, — сказал я.
Я кожей ощущал сдержанность, которая исходила от Эллисон, и впервые подумал, что, возможно, мои ухаживания были нежелательными.
«Может быть, тогда, в моей машине я неправильно ее понял?»
— Принести тебе что-нибудь? — спросила она, как будто я был обычным клиентом.
То, что сегодня она выглядела прекраснее, чем когда-либо, был как кинжалом в сердце. Ее длинные темные волосы были заколоты в «мальвинку», а в углу уха был приколот крошечный белый цветок. От нее снова пахло зелеными яблоками, и мне хотелось попробовать, имеет ли она привкус этих зеленых яблок.
«Держи себя в руках».
— Да. Я бы хотел кусок того торта с кокосовым кремом, о котором ты рассказывала, — сказал я, задаваясь вопросом, как собираюсь его есть, если меня вот-вот стошнит.
— Конечно. Я скоро вернусь. Садись где хочешь.
Эллисон тут же ушла в кухню, а я присел на диванчик у стола. На торте, который Эллисон принесла не было взбитых сливок или вишенки сверху. Я воспринял это как полунамек на «отвали».
— Спасибо, Эллисон. — Я отчаянно искал в ее глазах хоть какой-то признак надежды или знакомого чувства душевной связи, которое у нас было, но там были огорчение и отстраненность. Очевидно, я многого не знал об Эллисон, и даже сейчас я все еще хотел узнать.
— Пожалуйста, Седрик.
Больше она ничего не сказала, развернулась и пошла на кухню.
Глава 11
Эллисон
«Ой-ой, Близнецы, не лучший день для вас. Держитесь подальше от негатива. Луна в оппозиции к вашему покровителю Меркурию, поэтому избегайте стычек сегодня».
Я уставилась на дверь, закрывшуюся за Седриком, и минут пять не могла отвести от нее взгляд, пока отчаянный стук моего сердца и головокружение наконец-то не утихли. Я позволила пустить слезу и, наконец, подошла к столику. На тарелке лежал кусок торта, от которого откусили только один кусочек. Я так нервничала, что забыла добавить взбитые сливки и вишенку перед подачей. Торт выглядел таким же жалким, какой я себя чувствовала. Я отнесла тарелку на кухню и положила деньги, оставленные Седриком, в кассу.
По щеке покатилась еще одна слеза.
«Соберись!»
Я не ожидала, что увидеть Седрика будет таким испытанием. Если бы это случилось неделю назад, то его приход в закусочную был бы самым ярким событием в моей жизни, ведь очевидно, что сегодня он приехал увидеть меня, а не ради торта, до которого едва дотронулся.
«Но зачем он приехал? Ему жаль меня?»
Такой вывод напрашивался сам собой. Помощь с поиском работы и большие чаевые, которые Седрик оставил мне в первый раз, это подтверждали. Я смирилась с тем, что он не будет моим. Это причиняло боль, но видеть его было еще больнее.
Седрик выглядел лучше, чем прежде, если такое вообще возможно. У него немного отросли волосы, и причесаны были чуть иначе. Сегодня он был в повседневной одежде: темно-синих джинсах и бордовой толстовке с капюшоном. В них он выглядел моложе и сексуальнее, когда стоял передо мной, засунув руки в карманы, и казалось… нервничал.
«Но почему?»
Когда он вошел в закусочную и пошел ко мне, я так задрожала, что пришлось схватиться за край стола. Я едва могла произнести слова, когда Седрик задал мне вопрос, снова глядя на меня своими проницательными кристально-голубыми глазами. Я чувствовала исходящее от него тепло, ощущала его чертов опьяняющий запах, и это было слишком мучительно, ведь я знала, что Седрик для меня - запретен.
Возможно, хорошо, что я все же увидела ту статью в газете: теперь я хотя бы не буду терять время на мечты, что такой мужчина мог захотеть кого-то вроде меня.
Это случилось во вторник перед Днем Благодарения. В этот день я не работала с Лукасом, поэтому после смены в закусочной мы с моим другом Дэнни планировали встретиться в «Старбакс» на Копли сквер, чтобы выпить кофе. Было так приятно пообщаться с Дэнни, который хотел рассказать мне о своем новом парне Паоло.
— Дэнни! — крикнула я, увидев его в очереди, и поспешила сквозь толпу ожидающих своих напитков.
— Я уже заказал тебе карамельный макиато, - прокричал он в ответ.
Он так хорошо меня знал.
Нам посчастливилось занять заветное место на бархатном фиолетовом диванчике в углу. Всем известно, что диван в «Старбакс», предназначенный для компании, неизбежно занимает один человек с кучей газет, а остальные вынуждены ютиться за маленьким столиком с жесткими неудобными сиденьями.
— Итак, расскажи мне о Паоло, – сказала я, устроилась поудобнее и отпила глоток невероятно вкусного кофе.
— Он офигенный, — просиял Дэнни. — Я говорил тебе, что он выступает?
— Нет. Выступает в качестве кого? — я засмеялась и игриво хлопнув Дэнни по плечу.
Дэнни озорно усмехнулся.
— Ну, скажем так, днем он Паоло, а ночью Паула.
— Он кроссдрессер?
— Нет, он трансвестит. Большая разница. Он предпочитает одеваться как мужчина в реальной жизни, но выступает в образе женщины... для других мужчин. Поверь, он настоящий мужчина, — подмигнул Дэнни.
— О, не сомневаюсь. Это круто. Можем ли мы пойти увидеть его… эм… ее на сцене?
— Конечно. Мы можем взять твоего голубоглазого парня-миллиардера. И ты наконец-то сможешь проверить его ориентацию раз и навсегда, — шутливо ответил Дэнни.
— Очень смешно, — я снова пихнула его в плечо.
На прошлой неделе я рассказала Дэнни по телефону о моем увлечении Седриком. Мне хотелось узнать его мнение о том, следует ли послать Седрику еще одно электронное письмо, чтобы проинформировать о новой работе.
Мы проболтали пятнадцать минут, а потом Дэнни вернулся на работу в парикмахерскую, а я подошла купить себе пирожное из рисовых хлопьев. Пока я отсутствовала, диван, конечно же заняли, и я устроилась за столиком у двери, на котором кто-то оставил бесплатную газету.
Я сразу же восхитилась фотографией индейки на первой странице, сделанной моей подругой Анжелой, которая была фотографом в этой газете. Статья была о семье, которая купила живую индейку на День Благодарения, изначально намереваясь убить ее и приготовить в четверг. Их пятилетняя дочь, вместо этого, убедила родителей спасти жизнь индейки и оставить ее в качестве домашнего животного. На фотографии индейка сидела за обеденным столом с семьей, в то время как отец, находившийся под столом, просовывал голову в отверстие, создавая иллюзию, что его голова находится на тарелке. Я не могла не рассмеяться над подписью: «Съешь меня».