— Отлично.
Беттина проводила меня в комнату Кэлли и быстро вышла. Я была благодарна, что она не стала наблюдать за нами. Ситуация была чрезвычайно запутанная, и я чувствовала себя растерянной.
Я присела рядом с Кэлли на кровать. Она продолжала смотреть YouTube, но на этот раз ее внимание было сосредоточено на видео, в котором проигрывалась музыкальная заставка канала Nickelodeon. Кэлли перематывала ролик примерно до середины и прослушивала один и тот же трехсекундный отрезок. Я была зачарована тем, что она действительно находила это развлечением и что она ни разу не обратила внимание, что я сижу рядом.
Я решила просто побыть с ней некоторое время и ничего не говорить. Может быть, она в конце концов посмотрит на меня или спросит что-нибудь. Я огляделась вокруг. Комнату украшали рисунки: бабочки и человечки, одни нарисованы на бумаге цветными мелками, другие прямо на стене маркером, а над изголовьем кровати висел большой коллаж из фотографий с ведущим CNN Андерсоном Купером. Судя по всему, Кэлли была увлечена им или что-то в этом роде. Это был такой странный контраст с куклами Даша-путешественница, школьной доской и учебниками, разбросанными по полу, поэтому я решила кое-что попробовать.
Я забрала у Кэлли iPad и ввела в строку поиска YouTube «Андерсон Купер». На экране отобразились сотни результатов поиска. Я выбрала тот, в котором говорилось: «Андерсон Купер рассмеялся во время выпуска новостей» и нажала кнопку
Кэлли выдернула iPad из моих рук, и увидев, как Андерсон в ролике истерически смеется, начала неистово прыгать вверх и вниз на кровати. Она заулыбалась, а затем… разразилась смехом.
Я остановила видео, сама, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
Кэлли посмотрела на меня.
— Кэлли, что тебе нужно? – спросила я.
— Андерсон, — она поглядела на iPad.
— Попроси точнее.
— Я хочу Андерсона, — ответила Кэлли, все еще не сводя глаз с экрана.
— Хорошо, – я включила видео.
Каждый раз реакция Кэлли была сильнее, чем предыдущая. И каждый раз я задавала ей больше вопросов, прежде чем запустить ролик снова.
— Кэлли, что тебе нужно? — спрашивала я.
— Я хочу Андерсона, — отвечала она.
Я указывала на кадр видео.
— Кэлли, это Андерсон Купер. Что ты хочешь?
— Я хочу Андерсона Купера, — отвечала она.
Я снова воспроизвела ролик и поставила на паузу на середине. Кэлли отчаянно сжала пальцы и раскачивалась взад-вперед, явно желая, чтобы видео продолжалось.
— Кэлли, что делает Андерсон?
— Улыбается.
— Кто улыбается?
— Андерсон Купер улыбается, — ответила Кэлли с ухмылкой.
— Хорошая девочка.
Я возобновила видео, а когда оно остановилось, Кэлли посмотрела на экран и сказала:
— Я хочу, чтобы Андерсон Купер улыбался.
Я держала iPad не шелохнувшись.
— Я хочу, чтобы Андерсон Купер улыбался! — Кэлли засмеялась, глядя в сторону.
Я сдерживалась, ничего не предпринимая.
Затем случилось то, на что я надеялась: Кэлли посмотрела прямо на меня.
Я тут же включила видео, чтобы вознаградить ее за зрительный контакт и сообщить, что взгляд на меня будет обязательным условием для получения того, что она хочет. Когда видео остановилось, она тут же снова посмотрела на меня и сказала:
— Я хочу, чтобы Андерсон Купер улыбался.
Я возобновила видео, но остановила его на полпути и повернулась к ней.
— Кэлли, меня зовут Эллисон. Попроси у меня видео.
— Эллисон, я хочу, чтобы Андерсон Купер улыбался, — сказала она, глядя на iPad.
Я ждала.
И не зря.
— Эллисон, я хочу, чтобы Андерсон Купер улыбался, — сказала Кэлли, глядя мне в глаза.
Я включила видео и когда в этот раз оно закончилось, Кэлли посмотрела на меня, но ничего не просила.
— Привет, Кэлли, — сказала я.
— Привет, Эллисон, – улыбнувшись, ответила она.
— Приятно наконец встретить тебя, Кэлли.
***
Спустя почти три недели моей новой работы с Кэлли, она все больше и больше осознавала мое присутствие. Когда я входила в дом, она непринужденно смотрела на меня и говорила: «Привет, Эллисон».
Мы разрабатывали свой распорядок дня. В начале смотрели некоторые из ее любимых видео, но Кэлли нужно было смотреть на меня и отвечать на вопросы, прежде чем я позволяла ей продолжить просмотр. Затем я помогала Кэлли с домашними делами: подметать пол, складывать чистое белье, утилизировать мусор. После мы возвращались в ее комнату и работали над чтением, я пыталась заставить ее читать вслух. В конце мы шли к обеденному столу, и я следила, чтобы Келли как следует поела и убирала за собой.
Беттина настояла на том, чтобы я присоединялась к ним за ужином, если задерживалась. Она великолепно готовила и каждый раз предлагала новое итальянское блюдо: лазанью, ньокки или баклажаны пармеджано. Слава богу, я ужинала у них всего два вечера в неделю, иначе мне понадобился бы новый гардероб.
Иногда по вечерам я помогала Келли купаться и сушить волосы перед сном. У нее было роскошное тело взрослой девушки, и любой негодяй мог, обманув ее детский ум, воспользоваться им. Неудивительно, что Беттина разрешала работать с Кэлли только женщинам и даже не рассматривала вариант поместить дочь в интернат, где было много мужского персонала.
Беттина сказала, что Кэлли спрашивает обо мне. Это меня это несказанно обрадовало. Значит, ей тоже нравилось быть со мной. Я получала от Кэлли все больше и больше зрительного контакта, улыбок, а иногда она держала меня за руку, когда мы сидели вместе. Это согревало мне сердце.
***
«Готовьте танцевальные туфли, дорогие Близнецы, потому что звезды сулят вам праздник. Вы собираетесь на вечеринку и будете ликовать в ближайшее время. Наслаждайтесь».
Однажды в четверг вечером, всего за несколько дней до Рождества, Беттина попросила меня немного задержаться. К ней должны были прийти друзья на предпраздничный ужин, и она хотела, чтобы Кэлли была под присмотром. Беттина предложила мне доплату, но я сказала, чтобы возьму оплату восхитительными блюдами, которые она готовила большую часть дня, и что я, конечно, не откажусь от них на званом ужине.
Я помогла Кэлли надеть ее клетчатое платье для ужина, и накрыть на стол. Вместе мы положили красно-зеленую скатерть на овальный стол в маленькой столовой, а затем я показала Кэлли порядок сервировки.
Я нервничала из-за того, что не знала точно, кто придет на ужин. Это запросто мог быть Седрик, но спрашивать Беттину было неудобно. Или, может быть, я просто не хотела знать наверняка.
Седрик, скорее всего, не знал, что я здесь работаю. Беттина никогда не упоминала, что ее сын признался, что знает меня. Она никогда не спрашивала меня, была ли я тем человеком, для которого ее сын спрашивал о вакансии.
Я хорошо справлялась, забывая фиаско с Седриком, но, конечно, бывая два раза в неделю в доме его матери, не могла забыть о нем совсем. Не говоря уже о том, что Кэлли была очень похожа на брата.
Я решила, что мне все равно, кто придет на ужин, даже если это будет Седрик с его девушкой — О Боже, надеюсь, этого не случится! — я здесь, потому что Беттина и Кэлли во мне нуждались.
Мы с Кэлли сидели в гостиной и читали, когда в двадцать пять минут восьмого раздался звонок в дверь.
Я нервно проследила за Беттиной, когда она открыла дверь и впустила пару лет шестидесяти, обнимая и целуя их.
— Эллисон, это моя дорогая подруга Мария и ее муж Курт, — представила гостей Беттина.
Я встала с дивана.
— Эллисон — новый терапевт Кэлли. Она собирается присоединиться к нам на ужине сегодня вечером, — улыбнулась Беттина.
— Приятно познакомиться, — сказала я, протягивая им руку, а затем быстро вернулась на свое место рядом с Кэлли на диване.
Беттина провела своих друзей в столовую, а я продолжала задаваться вопросом, кто придет следующим. Стол был накрыт на семерых, оставалось еще двое гостей. Сердце отчаянно застучало в груди, когда я подумала, как неловко себя почувствую, если ими окажутся Седрик и Карин.
Раздался звонок в дверь. Мое сердце подскочило и застряло в горле.
Беттина застучала каблучками, поспешив из столовой к входной двери.
— Я так рада, что у тебя получилось! — воскликнула Беттина.
Я не могла видеть, кто это, потому что гость задержался, вытирая снег с ботинок.
Увидев пожилого мужчину, вошедшего в дверь, которому тоже было лет за шестьдесят или чуть за семьдесят, меня охватило чувство облегчения.
— Эллисон, это мой друг Бруно. Бруно, познакомься с Эллисон, новым терапевтом Кэлли.
Бруно подошел ко мне и удивил, обняв руками мое лицо.
— Привет, милая, Эллисон. Боже мой, был бы я на пятьдесят лет моложе, — он подмигнул.
— Это очень мило. Рада знакомству, — сказала я и снова села.
Взяв бутылку вина, которую нес Бруно, они скрылись в столовой.
— Эллисон, почему бы к вам с Кэлли не присоединиться к нам? — крикнула Беттина.
Мы с Кэлли вошли в столовую под песню «Это Рождество», которая звучала из колонок стереосистемы.
Кэлли пошла прямо за чипсами. Заметив, что она слизывает с них соль и засовывает обратно в чашку, я немедленно остановила ее.
— Эллисон, могу я предложить тебе вина? — спросила Беттина, открывая бутылку.
— О нет, спасибо. Я на работе. Позже выпью содовой.
Гости угощались закусками, стоявшими на шведском столе в углу комнаты.
«Беттина, Кэлли, я, Бруно, Мария, Курт, — мысленно считала я, глядя на столовые приборы, — и еще один. Кто это я пойму лишь, когда он или она придет».
Чтобы отвлечь от чипсов, я набрала для Кэлли закуски и села рядышком с ней.
Беттина вынесла с кухни на стол жаркое с картофелем и морковью, зеленую фасоль по-французски, салат, рисовую запеканку и блюдо из курицы «Феттучини Альфредо».
Я подскочила, когда раздался звонок в дверь.
— Эллисон, не могла бы ты открыть? Это, скорее всего, мой сын, — крикнула Беттина из кухни.
«О Боже!»
Не имея времени подумать и подготовиться, я встала и, глубоко вздохнув, поплелась открывать дверь.