«Как в агентстве по усыновлению разлучили близнецов? Почему они это допустили?»
Звонок телефона отвлек меня от мыслей.
— Алло?
— Проверка связи, — ответила Соня.
Она каждый день звонила мне с работы, желая убедиться, что я не наделала глупостей. В первые сутки моя психика была нестабильна. Соня подумывала отвести меня к врачу, чтобы он выписал успокоительное, но я отказалась.
— Знаешь, тебе не нужно звонить каждые два часа.
— Ты перестала хотя бы на минуту думать об этом?
— Конечно, нет. А ты бы перестала, если бы сначала узнала, что у тебя есть сестра-близнец, а через минуту, что она умерла?
— Черт возьми, не могу себе представить, Эл. Мне очень жаль.
— Мне нужно выйти из дома. – Я помолчала. — Давай сегодня поужинаем где-нибудь?
— Серьезно? Было бы здорово! Тебе не помешает проветриться. Считай, что договорились.
— Люблю тебя.
— И я тебя.
Как только я повесила трубку, снова раздался звонок.
— Соня, перестань, это же смешно.
— Эллисон?
Желудок совершил кульбит, когда я поняла, кто звонит.
— Эллисон? Ты тут?
— Да, — наконец прошептала я.
— Я так беспокоился о тебе.
— Зачем ты звонишь, Седрик?
— Я не хотел тебя тревожить, чтобы ты обдумала все наедине с собой, но больше не мог ждать. Мне нужно было услышать твой голос… знать, что ты в порядке.
— Я в порядке, но не готова с тобой разговаривать.
— Справедливо. – Седрик тяжело выдохнул. — Мне правда нужно было услышать твой голос. Я очень дорожу тобой. Очень. Пожалуйста, не ненавидь меня. Пожалуйста…
Я боялась того, что могу сказать дальше, поэтому повесила трубку и расплакалась.
Он думал, что я его ненавижу? На самом деле я ненавидела себя, потому что все еще его любила.
***
За следующие пару дней уныние, в котором я пребывала, постепенно сходило на нет.
На улице был двадцать градусов, и я решила прогуляться. Надела нежно-розовый хлопковый сарафан, серебряные шлепанцы на танкетке и, прихватив сумочку, вышла на свежий воздух под пение птиц.
В магазине на углу я купила полу-замороженный напиток Slush Puppy. Я его обожала когда-то, но давно не пила, и так быстро потягивала через тонкую трубочку, что чуть мозг не заморозила.
Я заметила двух маленьких девочек, которые вприпрыжку бежали по улице, держась за руки, и сразу же подумала о сестре.
«Были бы мы так близки? Была бы она еще жива, если бы мы нас не разлучили? Возможно. И, вообще, как мать разлучит близнецов?»
Настроение резко ухудшилось, и я решила вернуться домой.
***
Увидев, кто сидит на ступеньках, я вздрогнула, выронила стаканчик и замерла. Седрик тоже меня заметил. Его красивые кристально-голубые глаза сияли в солнечном свете и казалось, будто они светятся. Его красота причиняла почти физическую боль.
Седрик был одет в черный приталенный лонгслив с v-образным вырезом и джинсы. Он сбрил бороду, хотя на подбородке виднелась щетина.
Мы просто стояли и смотрели друг на друга. Я была напугана, но несмотря на это, мне хотелось, чтобы Седрик приблизился и обнял меня. Я не знала точно, что эта ситуация значила для нас, но притяжение все еще было сильным. Скорее всего даже сильнее, чем когда-либо, ведь запретный плод сладок, а Седрик теперь для меня под запретом: он был парнем моей сестры.
Седрик поднялся, но близко не стал подходить.
— Хорошо выглядишь, Эллисон.
От его голоса по коже побежали мурашки.
— Почему ты здесь?
— Вообще-то, чтобы отдать это. – Он протянул желтый конверт.
«Это какой-то юридический документ?»
— Что это? — нервно спросила я.
— Тут все. Все, что я хотел тебе сказать, но не смог… в тот день.
Я осторожно, стараясь не задеть его руку, взяла конверт.
Седрик стоял неподвижно, не сводя с меня взгляд. Казалось, он отчаянно искал в моих глазах подсказку что я чувствую, а затем произнес:
— Пообещай, что прочтешь.
Я все еще отчаянно желала, чтобы он прикоснулся ко мне, но знала: он не переступит черту. А если вдруг сделает, то я отступлю.
— Прочту.
Седрик коснулся моей щеки. Вздрогнув я прикрыла глаза, наслаждаясь коротким прикосновением.
— Спасибо. – Он опустил руку.
Я прошла мимо него, но прежде чем войти в подъезд, оглянулась.
Седрик, засунув руки в карманы, смотрел на меня.
Я отвернулась и закрыла дверь.
Глава 32.2
Желтый конверт дразнил меня. Я так хотела его открыть, но боялась того, что там обнаружу.
Оттягивая неизбежное, я думала о Седрике. С ним я была счастлива, теряла голову в его объятиях и чувствовала себя защищенной. То недолгое время, что мы были вместе, стало лучшим в моей жизни, и как жаль, что все это оказалось ложью.
«Интересно, сколько он и Аманда встречались? Насколько были близки? Его чувства к ней были сильнее, чем ко мне?
Я ненавидела себя за эти вопросы, но ничего не могла поделать. Возможно, все ответы были в письме, и мне нужно просто его прочесть.
Глубоко вздохнув, я поднялась с дивана. Сердце бешено заколотилось. Я осторожно разорвала конверт и достала несколько рукописных листов, скрепленных вместе. Затаив дыхание, я принялась читать.
Дорогая Эллисон,
Прежде всего, спасибо, что нашла время прочитать письмо. Открыть его, наверняка, было трудно. Мне тяжело даже думать о том, что ты это читаешь, однако я рад, что наконец могу выговориться. Тем не менее я не жалею, что не рассказал тебе эту историю при первой встрече. Я абсолютно уверен, что тогда бы никогда не пережил поистине лучшие дни в моей жизни - дни с тобой.
Но, пожалуй, лучше начать сначала. Мне был двадцать один, когда я встретил Аманду Томпсон. Она была первокурсницей, а я учился на старшем курсе в Северо-Западном университете. Я заметил ее на вечеринке. Она грохнулась на задницу, поскользнувшись на мокром от пива полу. Я расхохотался, и она подошла, чтобы меня пнуть… остальное уже история. Аманды была красива, и с ней было легко общаться. У меня было много девушек, но редко кто задерживал мой интерес больше, чем на неделю. Я был плохим парнем, выросший на бандитских улицах Бостона, она – папиной дочкой из респектабельного пригорода, но это, похоже, ее не испугало. Она сумела заглянуть за фальшивый фасад, что я создал для всех, и увидеть меня настоящего: мою неуверенность и страхи, мои надежды и мечты.
Ей было всего семнадцать, и я был ее первым парнем. Ее родители, Элейн и Эд, не возражали против наших отношений; главное, чтобы я не ночевал в ее комнате. Аманда жила дома, я – в кампусе, и иногда приходил к ним на ужин. Мы сблизились, и я узнал, что они удочерили Аманду еще во младенчестве. Она была их единственным ребенком, их принцессой.
Мы встречались уже почти год, когда впервые занялись любовью. Удивительно, но за все это время я не ни разу даже не взглянул на другую девушку. Аманда говорила, что хочет провести со мной всю жизнь. Я любил ее, но, честно говоря, побаивался брать на себя такие обязательства. Я готовился получить диплом и, возможно, уехать, а она только поступила в колледж. Аманду все это не волновало, она просто хотела быть со мной. Но мне этого было недостаточно. То, что случилось дальше, самая тяжелая часть истории.
Однажды ночью Аманда пришла ко мне в общежитие после того, как я проигнорировал ее звонки, и увидела, как я целовался с другой девушкой. Скорее всего, дальше поцелуя дело бы не пошло, но в те дни я плохо себя контролировал. Ради блага Аманды я собирался закончить наши с ней отношения, но в ту секунду, когда увидел выражение ее лица, понял, насколько она для меня важна, и что сделал больно своему лучшему другу.
Аманда выбежала из моей комнаты и уехала. Она была расстроена и, вероятно, плохо управляла машиной. Той ночью она попала в аварию, и впоследствии умерла. Мне очень жаль, что я так сообщаю тебе об этом. Я до сих пор чувствую огромную вину за то, что произошло. Но хочу, чтобы ты знала: твоя сестра боролась за свою жизнь, она не сдалась просто так.
Незадолго до этого Эд и Элейн рассказали ей о тебе. Много лет назад Элейн получила информацию от друга из агентства по усыновлению, что биологическая мать Аманды, пятнадцатилетней наркоманка, родила девочек-близнецов. Больше они ничего не знали, но поклялись Аманде помочь найти сестру, если она этого захочет.
Перед смертью Аманда пришла в себя, и ее последними словами ко мне были: «Найди мою сестру».
Мне было очень тяжело после ее смерти. Только Калеб знал, о том, что случилось: он приехал и остался со мной на несколько недель. Мама я все сказал лишь недавно, несколько дней назад.
Есть еще кое-что. Говорить об этом непросто, и думаю, именно поэтому я так боялся тебе все рассказать. Когда Аманда была в больнице, врачи обнаружили, что на момент аварии она была беременна и потеряла ребенка. Это был мой ребенок. Аманда говорила, что принимает противозачаточные, и я был уверен, что она не может забеременеть. До сих пор я задаюсь вопросом, знала она или нет, и не поэтому ли так хотела увидеть меня тогда? По моей вине случилась авария, в которой также погиб мой ребенок. Я знаю, что тебе, наверное, очень тяжело это слышать, и прошу прощения.
Отложив письмо, я пошла на кухню, налила стакан воды и, сделав большой глоток, села за кухонный стол. Глубоко дыша и потирая виски, я пыталась осмыслить признания Седрика.
Потрясение, грусть и ревности обрушились на меня, как груда кирпичей.
Я была потрясена, узнав обстоятельства смерти сестры, мне было грустно от того, что Седрик винил себя, хотя очевидно, что он не мог предсказать, что произойдет. И я ревновала. Седрик и моя сестра зачали ребенка. Несмотря на то, что он трагически погиб, он был зачат. Мой племянник или племянница.
Мне нужно было знать больше, и, немного успокоившись, я вернулась к чтению.