— Это был настоящий шок, вот так узнать о сестре, – всхлипнула я.
— Понимаю, и мне очень жаль. — Элейн обняла меня и после паузы продолжила: — В тот раз, когда Седрик звонил, я спросила его кое о чем.
— О чем? – я повернулась к ней.
— Я спросила любит ли он тебя. Седрик даже не колебался и сразу ответил, что любит.
Я глубоко вздохнула. Он ни разу не говорил, что любит меня, даже в письме.
— Можно спросить?
— Конечно, дорогая.
— Как вы могли так легко простить Седрика? Он считает себя виновным в аварии, а как считаете вы?
— О милая. Он не виноват в том, что Аманда не справилась с управлением. Он был так молод, и сделал неправильный выбор, как и многие другие. Седрик не отходил от Аманды в больнице. Он бы отдал жизнь, чтобы спасти ее. Я верю, что она была его лучшим другом, но... не верю, что они остались бы парой, не случись авария или если бы Аманда выжила и родила ребенка. Поддерживать отношения в таком возрасте слишком сложно.
— Что вы с Эдом почувствовали, когда узнали, что она беременна?
— Это был шок. При других обстоятельствах мы бы, наверное, отреагировали иначе. Но мы узнали, когда уже случился выкидыш, и наша дочь боролась за жизнь. Я знала, что Аманда принимала противозачаточные таблетки, но вероятно они не дают стопроцентной защиты.
— Спасибо, что ответила. Понимаю, что трудно все это вспоминать.
— Все в порядке. Знаешь, когда Седрик признался в своих чувствах к тебе, я удивилась, как он мог так быстро влюбиться. Но теперь, увидев тебя, понимаю.
***
Я рассчитывала провести в Иллинойсе всего несколько дней. Большую часть этого времени мы проводили дома, готовя еду, играя в карты и знакомясь друг с другом. Элейн научила меня готовить бефстроганов, и показала детские видео с Амандой. Смотря их, мы плакали: они, из-за того, что потеряли ее, а я из-за того, что никогда не знала.
В целом это было похоже на визит к давно потерянным тете и дяде. Я чувствовала себя частью семьи, и мы хорошо ладили. Особенно с Эдом, чье спокойствие и радушие побуждало открыть душу.
Я рассказала ему о Нейте, о том, что бросила аспирантуру, потеряла мать, нашла свое предназначение и сильно влюбилась в Седрика. Он дал мне пару хороших советов. Например, что нужно жить одним днем, не загадывая далеко наперед, и тогда все будет хорошо. Нигде я не чувствовала себя более нужной и желанной, чем в их уютном доме.
Из-за болезни Эд был вынужден оставить высокооплачиваемую работу технического консультанта. Элейн, которая до этого никогда не работала, устроилась помощником учителя в местной школе, чтобы оплачивать медицинские счета. Часть ее зарплаты шла приходящей сиделке, которая также помогала по дому, пока Элейн работала.
Как-то Элейн сказала, что, когда я рядом, Эд выглядит счастливее и сильнее, чем раньше. И мне пришла в голову мысль. Почему бы не остаться здесь еще на некоторое время? Я пока не хотела возвращаться в Бостон, и могла помочь Элейн присматривать за Эдом. Тогда им не нужно будет нанимать сиделку.
— Эллисон, я не хочу, чтобы ты уезжала так скоро. Мы только начинаем узнавать друг друга, — сказал Эд накануне моего отъезда во время ужина.
Похоже, он прочел мои мысли.
— Забавно. Я как раз хотела кое-что обсудить.
— Да? —произнесла Элейн.
— Я подумываю остаться здесь на некоторое время, но не хочу просто болтаться без дела. Могу я присматривать за Эдом, пока ты на работаете? Играть в карты, составлять ему компанию во время химиотерапии… Что скажешь?
— Боже мой, Эллисон, это очень милое предложение, но у тебя есть своя жизнь и работа. Даже две. Как быть с ними?
— В закусочной по мне скучать не будут, а в агентстве возьму отпуск. Думаю, что сейчас я больше нужна Эду, чем своим пациентам. Кроме того, я в долгу перед сестрой. Она помогла бы, если бы была здесь.
Элейн улыбнулась, но не решалась принять мое предложение, пока не заговорил Эд.
— Могу я вставить свои пять центов? Если не считать потери Аманды, борьба с этой болезнью была самым мрачным временем в моей жизни. Твое присутствие, Эллисон, рассеяло эту тьму. Я не хочу отвлекать тебя от жизни в Бостоне, но, если ты действительно хочешь остаться… большего я бы и пожелать не мог.
Расплывшись в широкой улыбке, я обняла Эда.
— Тогда решено.
***
Я нуждалась в них так же, как и они во мне — к такому выводу я пришла.
Лечение помогало, и через два с половиной месяца у Эда началась ремиссия. Я находилась с ним каждый день, на всех процедурах, и могла сказать, что у меня появился новый фанат.
Я точно знала, почему больше сблизилась с Эдом, чем с Элейн — у меня никогда не было отца. Я никогда не чувствовала, что он мне нужен, а теперь поняла, что иметь его было бы здорово.
Однажды вечером, после десерта, пока Элейн убиралась на кухне, мы с Эдом сидели в гостиной.
— Я хочу, чтобы ты кое-что знала, дитя, — повернувшись ко мне, произнес он. — Если бы я знал, что твоя биологическая мать родила двух девочек, я бы удочерил и тебя, чтобы бы разделять близнецов. Но теперь, когда познакомился с тобой, я хотел бы называть тебя своей дочерью не только потому, что ты генетически связана с Амандой, а потому что ты замечательный человек. Я был бы так горд, если бы Аманда оказалась такой же, как и ты. Пожалуйста, знай, что теперь у тебя есть отец. И он хочет вернуть хотя бы часть любви, которую ты подарила мне за эти месяцы.
Я положила голову на плечо Эда и расплакалась.
— Спасибо.
Он крепко обнял меня и продолжил:
— Я не хочу, чтобы ты уезжала, но думаю, тебе нужно разобраться с тем, от чего ты убежала из Бостона. Пока не встретишься с этим лицом к лицу, тебе не будет покоя. Мы не сказали Седрику, что ты здесь. Понимали, что ты бы этого не хотела. Но я слышал слезы и боль в его голосе, когда он звонил, чтобы рассказать, что нашел тебя. Помню, как подумал тогда, что ты, наверное, особенная девушка, раз он так расстроился, потеряв тебя. Он любит тебя, Эллисон. Не знаю, любил ли он Аманду так же сильно, но тебя он любит. Это точно.
Я вспоминала, каким был тогда Седрик: небритый, с темными кругами под глазами, потухший взгляд.
Неужели он действительно был так огорчен?
Действительно ли он любил меня?
Любила ли я его?
Я не знала.
Глава 34.2
По итогу мы решили, что я вернусь домой накануне Дня труда, через пару месяца снова прилечу в Чикаго, а Эд с Элейн проведут отпуск у меня в Бостоне.
Я уведомила «Яркие горизонты», что если мои услуги все еще нужны, то смогу вернуться к работе через две недели, и попросила назначить к прежним пациентам.
Оставалось одно место, где я еще не была – могила Аманды, и я отправилась туда в последний свой день в Напервилле. Мне хотелось поехать одной, и Эд любезно одолжил свою машину.
По дороге на кладбище я остановилась у цветочного магазина и выбрала розовые розы, которые, по словам Эда, очень любила сестра. Я вспомнила засохшую розу в папке Седрика, той самой папке, где нашла фотографию, и задумалась, не взял ли он ее с панихиды.
Поднявшись на холм и любуясь травянистым пейзажем, я наконец нашла, где похоронена сестра. Увидев гранитное надгробие терракотового цвета, я не смогла сдержать слез.
«Аманда Роуз Томпсон, 2 июня 1984 г. — 1 мая 2002 г. Любимая дочь»
Если бы мы были знакомы, то там могло быть написано: «Любимая дочь и сестра».
Я молча молилась. Я попросила прощения у Аманды за свои противоречивые чувства. Сказала, что хоть мы ни разу не виделись, я люблю ее и всегда буду заботиться об Эде и Элейн.
Я пробыла там минут пятнадцать, прежде чем заметила, что помимо моих роз на могиле есть еще цветы: свежие и увядшие. Элейн сказала, что из-за болезни Эда они не были тут несколько месяцев, так откуда же свежие цветы? Кто-то навещал Аманду? Кто-то помнил о ней? Мне было приятно так думать.
На прощание я послала надгробию воздушный поцелуй, и когда подул легкий ветерок, подумала, что, возможно, сестра поцеловала меня в ответ.
Теперь я могла вернуться в Бостон.
Мне не терпелось рассказать Эду с Элейн о цветах: возможно, они знали, от кого они, но как назло, машина не заводилась. Как странно. Я попробовала еще и еще, но безрезультатно. Я ничего не понимала в машинах. Может, сел аккумулятор?
Я не хотела беспокоить Эда и Элейн. К счастью, у меня была визитка службы помощи на дороге, и я позвонила туда. Мне ответили, что придется подождать минут двадцать-тридцать.
Я сидела в машине, когда чуть позади остановилась старая тойота ржавого цвета. Я скрестила пальцы, надеясь, что это не какой-нибудь бандит: здесь было безлюдно.
Из машины вышел подросток шестнадцати или семнадцати лет: взлохмаченные каштановые волосы, предплечья в татуировках, в руках фиолетовые гортензии. Когда он остановился прямо у могилы Аманды, у меня бешено заколотилось сердце.
Это он приносил цветы? Откуда он знал Аманду?
Парень встал перед могилой, склонив голову, и опустился на колени, чтобы положить цветы.
Несколько минут я наблюдала за ним, готовая лопнуть от любопытства, затем вышла из машины и пошла к нему.
— Привет.
Парень вскочил и обернулся.
— Эй, ты меня напугала.
— Извини. Ты… э-э… знал Аманду?
Он помолчал несколько секунд.
— Да. То есть, не совсем. Я никогда ее не встречал. Даже не знаю, как она выглядела… но она была моей родственницей.
— Родственницей? Как это?
Он оглядел меня с ног до головы.
— Кто ты?
Я поколебалась, но решила, что лучше сказать правду.
— Ее сестра-близнец.
Парень отступил назад и прищурился, как бы изучая меня.
— Как тебя зовут? – поинтересовался он.
— Эллисон. А тебя?
Он ответил не сразу.
— Джейк. Меня зовут Джейк.
— Это ты оставлял цветы?
Он кивнул.
— Ну, не только я. Еще моя мама.
— Твоя мама?
У парня задрожали руки. Он нервно прикурил сигарету и поднял голову.