Прохоренко хотел что-то сказать, но передумал. Черных с такой силой сжал пальцы, что хрустнули суставы:
– Он был убит?
– Я в этом не сомневаюсь, – вода в графине была теплой и не освежала. – Да, труп не найден, но кто-то очень не хочет, чтобы мы либо нашли его, либо узнали, о чем собирался поведать Коваленко. Продавца палатки сбил грузовик, потому что он последний, кто видел журналиста и, возможно, предполагаемого убийцу.
Владимир Егорович откинулся на спинку стула:
– Но вы… На старой машине… Блестящая мишень. И мерзавцы не закончили свое дело?
– Вероятно, они считали иначе, – предположил я. – Мы не знаем, сколько в вашем городе людей, которые касались этой истории. После известных событий они закрыли рот на замок, но наших противников беспокоит: надолго ли? Поскольку я вплотную занимаюсь этим вопросом, то в конце концов постоянно выхожу на свидетелей или на какие-нибудь не для всех желательные факты. Самое неприятное, что веду за собой убийц. Вот почему нам всем следует быть предельно осторожными. Я буквально чувствую, как мою спину сверлят чьи-то глаза.
Ярослав Иванович отвернулся к окну:
– А вы говорили, больше нет трупов.
– Кроме девушки Гули, нам с вами нужно отыскать вторую часть дневника Котикова, за которой и охотится преступная братия, – проговорил я. – И желательно быстрее. После этого молодая татарочка, не давшая умереть голодной смертью подпольщику Прохоренко, может нам не понадобиться. У вас есть предположения, где командир прятал записи?
Григорий Иванович пожал плечами:
– Вторая часть была, это точно. Мы знаем.
– Вот почему вы все в опасности.
– Пойдемте отсюда. – Владимир Егорович резко вскочил. – Я не могу больше находиться здесь.
С каждой минутой его начинало все сильнее трясти. Нервы старика сдавали.
– Разыщите Петра Огуренкова, – Черных крепко пожал мне руку. – Мы, конечно, будем стараться сделать все, что вы просите, однако его возможностями не обладаем.
В его словах была логика. А у меня был человек, который мог бы отыскать эсбэушника.
– Там стоянка такси, – шепнул мне на прощанье Коротков. – Звоните, если что…
Голосуя подъезжающей машине, я в сотый раз спросил себя, действительно ли все три старых подпольщика теперь вне подозрений? И, к своему удивлению, не смог ответить утвердительно. Теория еще нуждалась в проверке.
Глава 23Валерия
Она дожидалась меня на даче. В серебристой кофточке, черной бархатной юбке и серебристых босоножках Валерия выглядела умопомрачительно.
– Ты шикарна, – отвесил я банальный комплимент. – Извини за расхожую фразу, но перед тобой не Пушкин.
Я действительно был ею очарован.
Она махнула рукой:
– Давай о деле. Мне кажется, у тебя хорошее настроение. Значит ли это…
Я скривил губы:
– Трупов не стало меньше. Просто ты действительно потрясно выглядишь. Ничего, что я так запросто разговариваю с будущим мэром?
Женщина передернула плечами:
– А Свиридов и его подруга?
Только сейчас я почувствовал, как устал. За один день мне пришлось пережить столько, сколько, наверное, переживают в горячих точках. Захотелось упасть на диван и отключиться.
– Они мертвы, – устало ответил я. Ее аквамариновые глаза потемнели.
– И ты спокоен, черт возьми?
– Прости, я очень устал. – Стоило зайти в прохладную гостиную, как ноги сами понесли меня к дивану. Валерия схватила меня за руку:
– Разве ты сегодня ничего не будешь предпринимать?
Я коснулся головой подушки и пробормотал:
– А ты продвинулась с Огуренковым?
Она кивнула:
– Мои люди занимаются им. Думаю, здесь не о чем беспокоиться, если только мы не опоздали. Что ты узнал от стариков?
– Ровным счетом ничего. – Я поудобнее устроился на диване, чувствуя себя выжатым до предела. Не было сил даже принять душ. – Лера, я прошу тебя приступить к поискам прямо сейчас. Это очень важно. Действуй одна, я все равно ни на что не годен. Этой ночью мне так и не удалось поспать.
Валерия покорно вздохнула:
– Хорошо. Конечно, тебе нужно отдохнуть. Я-то отлеживалась целый день, а теперь примчалась сюда и требую объяснений от человека, еле держащегося на ногах, – она сделала шаг по направлению к двери. – Мои подчиненные не звонят, возможно, ничего не выяснили. Значит, я сама позвоню шефу СБУ Крыма. Он хороший приятель моего мужа. Уже сегодня нам станет известно, где Петр Огуренков, и удастся предупредить его.
На пороге Валерия задержалась:
– Ты спросил подпольщиков о второй части дневника?
Я зевнул:
– Они ничего не знают. Однозначно.
– И никаких предположений?
Я снова зевнул, деликатно прикрыв рот:
– Вот именно, никаких. Придется попотеть, разгадывая загадку.
Валерия еще не открыла калитку, а меня уже сморил крепкий здоровый сон.
Глава 24
Петр Огуренков, выйдя из дома, направился к своей машине, на ходу набирая номер генерала Свиридова. Вот уже несколько часов Александр Афанасьевич не брал трубку. Впрочем, возможно, Петр и сам виноват. В полдень, выведя машину из гаража и приготовившись ехать на условленную встречу, он вдруг получил приказ от непосредственного начальника немедленно прибыть в управление. Его продержали в приемной почти четыре часа, и все для того, чтобы сообщить: ложная тревога. Очутившись на улице, Огуренков набрал Свиридова. Телефон не отвечал. Офицер хотел сразу же лететь к Александру Афанасьевичу, однако голод дал о себе знать, и он уступил просьбам жены отправиться к бывшему шефу после обеда и поехал домой. Быстро расправившись с сытной едой, он снова попытался связаться с генералом – снова безуспешно. Теперь, роясь в кармане в поисках ключа, мужчина успокаивал себя. В конце концов Свиридов – очень пожилой человек, состояние его здоровья могло ухудшиться. Тогда родственники, уложившие в постель любимого дедушку, запретили ему отвечать на звонки. Другой бы на месте Огуренкова стал бы дожидаться, пока Свиридов сам выйдет на связь (ведь мобильный зафиксировал все входящие звонки), но, к сожалению, Петр относился к тем натурам, которые доводили до конца начатое дело. Открыв дверь машины – серебристой «Шкоды Октавия», эсбэушник принял решение во что бы то ни стало сегодня повидать старика и повернул ключ в замке зажигания. Сильный взрыв потряс окрестности. Красивый мощный автомобиль, гордость владельца, развалился на куски, словно по взмаху волшебной палочки.
Оперативности Валерии можно было только позавидовать. Вечером она сообщила мне домашний и мобильный Петра Огуренкова и, примостившись рядом, наблюдала, как я нажимал кнопки радиотелефона. Мобильный молчал, домашний раздражал короткими гудками, потом ответила какая-то женщина, вероятно, его жена, которая из-за душивших ее рыданий долго не могла вымолвить ни слова. Наконец мне удалось выяснить: эсбэушника постигла участь генерала Свиридова. Валерия, почувствовавшая мое состояние, с тревогой заглянула мне в глаза:
– Что случилось, Никита?
– Огуренков, – я не узнавал своего хриплого голоса.
Ее тонкие пальцы сжали мое запястье:
– Что с ним? Ранен?
Я покачал головой. Она побелела.
– Убит?
Она вскочила с дивана и стала нервно ходить по комнате:
– Как это случилось?
– Взрыв в машине.
Женщина закусила губу.
– Они не останавливаются ни перед чем. – По ее лицу потекли слезы, и она размазывала их вместе с дорогой косметикой. – Теперь мы никогда не узнаем правду. Правду, которую я хотела преподнести в подарок моему городу.
– Узнаем, – уверенно заявил я. – Вот увидишь.
В тот день наш разговор не клеился, и Валерия, сославшись на срочные дела, вскоре ушла, чему я, честно говоря, был рад: мне хотелось остаться одному, чтобы в тишине большого дома поразмыслить, что делать дальше. Впрочем, вариантов и так немного. Каждый из погибших унес с собой важную тайну.
На город опустились сумерки, лунная дорожка золотила темную поверхность моря, звезды заглядывали в окна большой гостиной, а я все сидел, обхватив голову руками. Что делать дальше, если люди, готовые ответить на мои вопросы, мертвы? Найти семью генерала Свиридова и попросить позволить покопаться в бумагах покойного? Выйдет ли из этого толк? Только теперь я оценил по заслугам своего загадочного врага, всегда опережавшего меня на несколько шагов. Если в номере генерала и были какие-то бумаги, преступник позаботился о них. Обыскать одноместный номер ничего не стоило. А вот побывал ли он в доме Снежковой? Я хлопнул себя по лбу и стал быстро собираться. Преступник вряд ли обшарил каждый уголок, если даже и посетил жилище Татьяны Павловны. Мне могла улыбнуться удача.
После трагических событий следовало быть предельно осторожным. Впрочем, даже наречие «предельно» не характеризовало в полной мере всю опасность моего положения. Неведомый враг обложил меня со всех сторон и наверняка подступил к надежной крепости, укрывшей меня, – даче Валерии. Я уже начал сомневаться, оставалось ли это место безопасным.
– Не беспокойся, – сказал я себе как можно бодрее. – Если тебя захотят убить, найдут множество способов.
Я осторожно покинул хоромы кандидата в мэры и осмотрелся по сторонам. Вроде бы слежки нет. Если честно, я уже ни в чем не был уверен. Ну ладно. Стараясь держаться вблизи кипарисовой аллеи, я упорно продвигался в нужном направлении. За мной никто не шел, если, конечно, подонки не научились летать. Домик Снежковой, скромный одноэтажный старичок с давно не крашенными ставнями, встретил непрошеного гостя зловещей тишиной. Однако он был пуст – и этого оказалось достаточно, чтобы поднять настроение. Перемахнув через почерневший забор, я очутился на грядке с помидорами, поблескивавшими при свете луны золотистыми бочками. Где-то неподалеку астматическим лаем зашлась собака. Осторожно ступая по свежевскопанной земле, я прошел к крыльцу и потянул за ручку входную дверь. Она подалась на удивление легко. Дрожавший от свежего морского ветра, я, представлявший, какая картина предстанет моему взору, юркнул в темный коридор. Здесь явно кто-то побывал. Старенький коврик, прикрывавший доща