Но я чувствую. Даня смотрит на меня пристально, потом тихо цыкает, подходит и садится рядом.
Была бы я не выбита из колеи, выбила бы ему все зубы, но я не могу. У меня руки опускаются…
- Ты можешь уйти? - шепчу еле слышно, он цыкает еще раз, а потом выдыхает дым из Настиной электронки.
На этот раз пахнет кислым, сочным яблоком.
С этого момента, уверена, я буду его ненавидеть.
- Теоретически? Могу.
- А практически?
Делает еще одну затяжку, снова выдыхает облако пара и откидывается на кровати назад. Пару раз стучит ногами по полу. Молчит. Практически, значит, мы можем только трахаться на глазах у того, кто всего это видеть не хочет. Ясно.
- Знаю, что я тебе не слишком симпатичен, мелкая, но позволишь сказать? Только без рукоприкладства на этот раз, окей?
- Что? Снова хочешь засунуть свой нос в мой брак?
- Ты смотришь на жизнь сквозь мещанские, узкие принципы, которые тебе здорово мешают.
- Надо же…- издаю смешок и пару раз киваю, а потом перевожу на него взгляд, - Вот как это называется.
- А как ты это видишь?
- Не знаю? Нежелание смотреть, как занимаются сексом твои друзья? Тем более в этом участвовать?
- Но ты уже смотрела, - усмехается он, вгоняя меня в краску.
И очень хочется отвернуться, только я не могу.
Золотов приклеил меня к себе будто! Что дико бесит.
Его честность раздражает.
- Не смотри на меня так. Это побочка свободных отношений. Один из столпов, на котором все держится - это честность. Я говорю правду, а вот ты прикрываешься тупыми моралями и прячешь ее от себя.
- И какую же правду я, по-твоему, прячу?
- Не знаю. Я в твою голову забраться не могу. Ты мне скажи.
- Я уже все сказала, - мне удается взять себя в руки и отлепиться от него, перевести взгляд перед собой и прошептать, - Я не хочу в этом участвовать. Это неправильно. Это грязно. И это не для меня.
- Ауч.
- Смотри-ка? Я тоже говорю правду. А хочешь еще больше правды?
- Ну-ка.
- Ты извращаешь и подгоняешь жизнь под себя так, будто она твой костюм. Но это не так.
- Интересная теория.
- Это не теория, а правда, Даня. Ты хочешь изменять своей жене, поэтому ты лоббируешь дерьмовые принципы. И это ты открываешь свой брак. Мне это неинтересно. Я хочу прожить жизнь со своим мужем в честности и верности, а не смотреть, как он натягивает одну сучку за другой. Это твой мир. Не мой.
Пару мгновений Даня молчит, а потом усмехается и двигается ближе. Я чувствую его тепло, запах его парфюма, наконец, и дыхание на своих волосах.
Слишком близко…
- Не прибли…
Хочу отстраниться, но он вдруг удерживает меня за руку, а сам шепчет на ухо.
- Я же говорю. Ты мыслишь, как мещанка, дорогая, но тебе нужно кое-что понять. Тебе кажется, что мой и твой мир на разных планетах? Так у меня для тебя потрясающие новости. Ты давно перешла в высшую лигу, а правила здесь иные. Верность для тех, кто не может позволить себе разнообразия. Мы можем. И твой муж теперь тоже может. Сейчас он весь из себя ангел с нимбом над головой, но что будет через год? Ты же слышала, как его имя скандируют на стадионах. Ему скоро предложат жирный рекламный контракт. Он станет еще популярней. Знаешь, что приходит с популярностью? Множество сочных девок. Не все из них идиотки. Не все они действуют в лоб. Некоторые умеют соблазнят покруче Казановы, моя дорогая. Нет, не пойми превратно, сейчас он отбивается и держит оборону стойко, но ты думаешь, это надолго? Измена в нашем мире - неизбежность. Некрасивое слово. Я его не люблю. Поэтому никогда не употребляю и играю на опережение, чтобы не рубить в груди своей женщины дыру. Мы с Настей, возможно, грязные и недостойные твоих высоких, моральных принципов, но мы вместе. И мы будем вместе, а вы?
Раньше я бы непременно ударила его даже за попытку говорить о моих отношениях, но сейчас не могу.
Даня это знает.
Я слишком напугана, и я уже чувствую и вижу предвестники приближающейся катастрофы.
Он прав.
Сейчас Дамир держится, но где гарантия того, что однажды я не получу сообщение, где какая-то беспринципная тварь будет писать мне про свою вагину и пепси-колу?
- Свободные отношения и открытый брак для таких, как мы - это спасение, Катя. Это эксперимент и наслаждение без лишней возни. Без боли. Без вранья. Ты меня можешь считать кем угодно, но, если выражаться твоим языком, я люблю свою супругу. И я люблю только ее. Не обманываю, не устраиваю постельные пляски за спиной. Она все знает. Я перед ней голый. Каждый раз. Я честен, открыт, и я полностью ей принадлежу. Это звучит парадоксально, но такова правда. Я не Артур, который ебет свою наглую тварь каждый раз, когда Самира голову в сторону отводит. Он слишком много ей позволяет, но знаешь что? Несмотря на то, какой я весь из себя мудак, если бы какая-то блядь отправила что-то даже на один процент похожее моей жене...я бы ее убил. В тот же миг, когда она хотя бы подумала, что имеет право унижать мою женщину, горло бы ей перегрыз к хуям собачьим! Вот это любовь. Она грязная, некрасивая, но вот так это должно на самом деле работать. Трепаться может каждый. Треп - это гребаный мусор. Я не люблю трепаться. Не люблю розовые сопли, но я за свои слова отвечаю. Можешь у Насти спросить. Сколько телок написали ей? Даже просто написали. Я уже молчу про фотку моего члена и той гадости, которую ты слышала.
Золотов отпускает меня, а потом встает. Я медленно поднимаю на него глаза, и пусть положение наше мне не нравится, но сейчас я не только физически ниже него. Но и морально тоже. И такое тупое чувство проскакивает, будто я ученик, а он мой Йода.
В мире разврата и хаоса, чтоб его…
Даня ухмыляется, склоняет голову чуть вбок, а потом добавляет.
- Я тебе не враг, Катя. Ты мне даже нравишься. Дерзкая, вся из себя такая спонтанная, да и вы с Дамиром к себе располагаете, поэтому не считай, что я сплю и вижу разрушить ваши незыблемые отношения. Я в этом мире кручусь давно и знаю все, что происходит за закрытыми дверьми, поэтому говорю как есть. Нет в наших кругах ни одного мужика без телки на стороне. Даже те, кто кажутся тебе примерными семьянинами, раз или два запятнали свои усики. Потом развелись. Кто-то бурно. Кто-то тихо. Но итог один. Почему, как ты думаешь, у футболистов всегда есть бывшие жены? Многие же, как вы с Дамиром, приехали из задницы этой страны покорять столицу. Почти все привезли с собой жен. Почти все с ними по итогу развелись. Хочу ли я для вас этого? Нет. Поэтому я пытаюсь помочь тебе увидеть картину целиком. Не хочешь смотреть? Веришь в принципы и мораль? Верь. Когда пополнишь ряды тех, кто не сумел подстроиться, не плачь.
Он уходит. Оставляет меня, хотя слова его уходить не спешат. Напротив. Они располагаются в моей голове, как в самой комфортной для себя среде. Раскладывают свои вещи. Обустраиваются.
И я чувствую еще больший ужас.
Словами не передать, как бы мне хотелось верить, что мужчина - это скала. Но существует фраза об обратном, поэтому мне сложно изгнать противных червячков.
Конечно, мы никуда не поехали. Дамир вернулся почти под утро, вусмерть пьяный, завалился на кровать, подмял меня под себя и не отпускал до обеда.
Но мы не говорили.
И потом не говорили тоже.
Каждый из нас носил в себе свою ношу, которая меня убивала, и я не выдержала первой.
Это случилось, когда Даня трепался с кем-то по телефону, а Макар жарил мясо. Кстати, да. Они с Алексой приехали еще ночью, так что никакого «заговора» против меня не было. У них пробило шину по пути сюда - яма. Я подошла к мужу, улучив момент (что тоже бесило. Ощущать себя обузой я так и не перестала), и попросила со мной поговорить.
Дамир пошел, но пошел неохотно.
И когда мы остались наедине возле красивого, большого озера, покрытого густым туманом, у меня лопнуло терпение.
- Ты хочешь открыть наш брак так же, как Даня и Настя?
Бо-оже, как бы мне хотелось, чтобы он взглянул на меня так, будто я сморозила самую страшную глупость! Мол, Кать, ты спятила, да?
Но этого не произошло.
Дамир смотрел перед собой и молчал.
Он слишком долго молчал, чтобы я сама прекрасно поняла, к чему все идет…
- Я не допущу нашего развода.
- Я спросила не об этом.
Дамир слегка морщится, потом дергает уголком губ и тихо вздыхает.
- Разница? После вчерашнего стало ясно, что с тобой об этом говорить нет смысла.
- Ты хочешь или нет? Это простой вопрос.
Начинаю выходить из себя, поэтому к голосу добавляется чуть больше нерва и стали. Дамиру это не нравится. Он ловит мой вайб, зеркалит его и медленно поворачивает голову.
Бесится.
Цедит.
- Да. Я бы попробовал.
К такому, полагаю, невозможно быть готовой.
Я немею, не знаю, что мне сказать, а просто смотрю во все глаза.
Серьезно? Это происходит на самом деле?
Почему? Ты меня больше не хочешь? Как это…может быть?
На меня разом наваливается тысяча похожих «почему», но вслух я ничего не могу сказать. Я просто…я сбита с толку абсолютно.
Дамир это видит.
Он пристально изучает мою реакцию, хмурится, потом делает на меня шаг и нежно обнимает ладонями лицо.
- Котенок, не надо. Не думай об этом так.
- А как мне думать? - спрашиваю еле слышно, - Ты только что сказал о своем желании…с другими, Дамир. Ты это понимаешь?
- Понимаю.
- Понимаешь, значит… - освобождаюсь от его рук и делаю шаг назад.
В его куртке вдруг становится до ужаса холодно.
Я ежусь, смотрю себе под ноги и стараюсь не зарыдать, а Дамир вдруг дергает меня на себя и сгребает в объятия.
- Катя, пожалуйста. Прекрати. Не накручивай себя.
- Если ты не хочешь меня больше, то давай мы просто разведемся. Зачем…
- Нет!
Он снова поднимает мое лицо и повторяет твердо.
- Нет. Никакого развода! И я хочу!
- Но хочешь и других тоже.
Пару мгновений гнетущей тишины, а потом его голос падает до хриплого шепота.