Так что, может, и хорошо, что я ничего не чувствую?
Я просто больше не могу. Меня выжили, как лимон, не оставив абсолютно ничего.
Пустота и я. Я и пустота.
Даже сейчас. Я сижу и смотрю на пруд на Патриках, вспоминаю эту ужасную сцену. Вспоминаю, как рыдала ночами, пока его не было рядом, и он был рядом с кем-то другим.
Я все хорошо помню.
Но я больше не плачу.
У меня не осталось сил плакать. И испытывать себя на прочность ради этих отношений…
Ежусь в своей шубе и оглядываю пустой парк.
Мне здесь нравится.
Это единственное место, где мне нравится в Москве. Патриаршие - чистый, спокойный уголок души в порочной, набитой грехами Москве. Если честно, даже она здесь становится другой.
Я представляю ее в белом.
Наверно, потому, что я стала ходить сюда, когда в ноябре выпал первый снег? Но я представляю ее в белом. Длинная, соболиная шуба. Ботиночки на небольшом каблучке и немного печальная полуулыбка, в которой отпечаталось так много сожалений…Здесь Москва для меня другая. Она более человечная, что ли. Может быть, и она здесь переживает о своей жестокости? Или жалеет о чем-то другом? О той тонне сердец, разбитых по ее воле?
Я не знаю. Мы никогда с ней не разговариваем, лишь переглядываемся иногда, и я ловлю ее взгляд, который вольна трактовать, как мне угодно. А мне угодно думать, что все-таки, у нее есть душа. Все-таки она о чем-то, пусть ненадолго, но жалеет. В конце концов, разве это ее вина? Что люди такие слабые? Мужчины - слишком просто поддаются порокам, а женщины слишком преданные и будут бороться за свои отношения до конца, даже если знают, что все безнадежно рухнуло уже давно?
А оно рухнуло.
Я сейчас переживаю маленькую смерть чего-то важного. Уже полгода этого «чего-то» нет с нами, и я чувствую зияющую дыру на месте, которое когда-то занимало то, что мне казалось вечным.
На скамейку рядом со мной садится человек. Я отвлекаюсь от своих мыслей, пару раз моргаю и перевожу на него взгляд. Вижу большую спину, обтянутую темным, хорошим пальто. Конечно, я наверняка знать не могу, но дорогой парфюм, запах которого я чувствую, другого просто не предполагает. Да и потом…в свете фонаря я замечаю большие, золотые часы на его запястье. Точно дорогие. Так что, все ясно.
Очередной мажор? Наверно.
Сидит рядом, делает самокрутку. На руках у него татуировки, а я в толк не могу взять, чего подсел ко мне? Скамеек мало?
Мужчина, будто прочитав мои мысли, поворачивает голову и что-то говорит. Я не слышу ничего из-за наушников и могу отвернуться, в принципе. Я так часто теперь делаю. Грублю без слов, отталкиваю от себя, избегаю лишних контактов, но…его глаза какие-то…особенные. В них есть мудрость, ум…очень много ума, если честно! А еще хитрость и какая-то тайна. Глубина. Сразу хочется ближе стать, и мне в том числе.
Поэтому я делаю то, чего от себя не ожидаю уже. Вытаскиваю наушники и переспрашиваю:
- Что?
- Спросил: вы же не против компании?
Странный…
Слегка жму плечами и тихо отвечаю.
- Сидите.
- А курить?
- Мне все равно.
- Чудно.
Мужчина вставляет сигарету в рот и откидывается на спинку скамейки, а потом поджигает фитиль, на мгновение озарив свое лицо светом пламени. Я не могу побороть любопытство, поэтому смотрю. Подмечаю.
А он очень красивый…
По крайней мере, профиль.
Ну, или нет. В конце концов, наверно, в темноте мы все красивые, да?
Мужчина делает затяжку, а я возвращаю взгляд обратно на пруд. В небо уходит крупный столб дыма. На фоне грязно-синего неба он выделяется очень сильно, а еще пахнет…не просто табаком. Миндалем и вишней…
Чего ему здесь нужно? И почему молчит? Мне почему-то кажется, что он сюда не просто так пришел, а еще кажется, что именно по мою душу.
Так глупо…
Наверно, у меня началась паранойя, но с другой стороны…какая разница? Что я теряю, если потешу немного свое любопытство?
- Скамеек много, - говорю тихо, а он сразу реагирует смешком в тон.
- Мне показалось, что вы не против?
- Я не против. Просто любопытно.
Мужчина снова переводит взгляд на меня и слегка улыбается. Воображение дорисовывает, что красиво. Голос у него просто действительно красивый. Мягкий, низкий, тихий. Спокойный. При этом сильный. Такому мужчине не нужно орать, чтобы люди его слушались, и я думаю, он привык к тому, чтобы его слушались.
Кто ты?
Меня немного напрягает, откуда во мне взялся этот странный интерес? Но я быстро забываю об этом, когда слышу тихое:
- Вы разве не знали, что в этом парке нельзя разговаривать с незнакомцами?
Из груди вырывается смешок, и я выгибаю брови.
Вот те нате. Вот те заявочка.
- Считаете себя дьяволом? - мужчина слегка жмет плечами и улыбается в ответ.
Почему-то я чувствую, что он оценил мою осведомленность относительно и места, и истории. Едва ли есть люди, которые не поняли бы отсылки, конечно, но…ай, какая разница?
Иду дальше и добавляю.
- Может быть, я совсем не против, чтобы Аннушка разлила свое масло?
- Это многое объяснило бы.
- Правда?
- Вы сидите в темном парке одна, как будто ищете приключений. Или вам просто бесконечно плевать, чем может кончиться для вас подобная прогулка.
Правильные выводы больно бьют. Я поджимаю губы и отвожу от него глаза, кутаясь посильнее в свою новенькую шубку - еще один подарок по случаю новой измены.
- Может быть, я жду своего молодого человека? Он у меня боксер, если что. Большой и сильный.
- Не верю.
- Почему это?!
- У меня есть друзья-боксеры, и ни один из них не отпустил бы свою женщину ночью. В парк. Даже на Патриаршие пруды.
Я не знаю, что на это ответить. Раньше и Дамир бы меня не отпустил в парк ночью. Патриаршие это или нет - не пустил бы. Он меня на крышу в родном городе одну не отпускал! А тут…
Эх, ладно. К чему это «раньше»? Я не хочу вспоминать. Мне надоело чувствовать горечь, поэтому я смотрю на его сигарету и снова делаю то, чего обычно не делаю.
- Можно?
Мужчина поднимает брови, но его замешательство длится совсем недолго. Он протягивает мне самокрутку, которую я забираю аккуратно, а все равно касаюсь его пальцев. Они у него мягкие и горячие - у меня ледяные.
Делаю затяжку.
Табак мягкий. Он попадает в легкие и оставляет приятное послевкусие вишни и орехов на языке.
- Вы замерзли, - тихо говорит мужчина, я на него бросаю взгляд и очень хочется нахамить из разряда: тебе-то что за дело?!
Но я этого не делаю.
Вообще ничего не делаю. Делаю еще одну затяжку и возвращаю сигарету владельцу, а потом обнимаю себя покрепче за тонкие плечи.
Может быть, и правда замерзла…
- Могу говорить откровенно?
- Ночью в парке, полагаю, только и можно говорить откровенно.
Он тихо смеется.
Я опять отмечаю, что у него приятный смех и красивая улыбка.
- Я пошел сюда за вами.
Выгибаю брови.
- Интересно. Мне надо вскочить и бежать к людям?
- А вы этого хотите?
У него темные глаза. Может быть, и нет, конечно, но здесь они темные. Только не пугают, а будто манят.
С ним просто разговаривать.
И мне нравится эта странная компания. Может быть, потому, что на самом деле мне слишком надоело быть одной? Это знание, как такового смысла не имеет. Просто хорошо. Пусть и холодно, но хорошо…
- Вы были похожи на человека, который задумал какую-то глупость, - тихо продолжает он.
Черт...правильные выводы делает, сволочь, четко бьет по больным точкам.
Я ежусь.
Потому что это правда. В какой-то момент, я перестала быть веселой зажигалкой, а стала человеком, который часто думал о глупостях. Я тот, кто дошел до самого дна собственного отчаяния. Тот, кто сильно запутался. Тот, кому страшно. Тот, кто знает правильный выход, но слишком боится сделать необходимый шаг…
Я - одна сплошная глупость. Сборка тупых ошибок. Возможно, даже ничтожество, отчего у меня снова колет в носу и на глазах собираются слезы, смазывая фокус зрения.
А еще я очень долго молчу, и незнакомец встает на ноги.
- В такие моменты очень важно с кем-то поговорить, а говорить всегда проще с тем, кого ты не знаешь. Мое предложение простое: никаких имен и ничего лишнего.
- Никаких имен? - тихо переспрашиваю, незаметно стерев слезу, которая все-таки пробивается на свободу, как бы я ее ни сдерживала.
Мужчина кивает.
- Конечно, если вам будет комфортней, то…называйте меня Воландом. Вы будете для меня Маргаритой.
- Зачем вам это?
- Не знаю. Может быть, я сам слишком много раз был человеком, который думает о глупостях? Ну, или мне просто одиноко? - он протягивает мне руку и кивает, - Я даю вам слово, что не перейду никаких границ. Мы просто поговорим.
Я долго смотрю на его ладонь, а когда поднимаю глаза к лицу, с ухмылкой спрашиваю.
- Если вы маньяк, обещайте, что перед тем, как вы со мной покончите, я смогу задать вам один вопрос.
Он усмехается в ответ и кивает.
- Всенепременно.
Этого мне достаточно.
Не знаю…наверно, я сошла с ума окончательно, но я вкладываю руку в его и встаю следом. Он уточняет. Притом не ради галочки, а с полным осознанием дела.
- Если вы передумаете, то всегда сможете уйти. Я не стану вас держать. Точно решили?
- Вы не можете быть хуже тех, кого я уже знаю, так что…да.
Пару мгновений он изучает мое лицо, а потом аккуратно направляет к выходу из парка. Туда, где я оставила свою машину и где он, судя по всему, меня и срисовал…
Сейчас
- …Вот так я и оказалась в этом парке.
Заканчиваю свою долгую историю длиною почти в девять месяцев, а потом, наконец-то, замолкаю.
Мой незнакомец слушал тихо, не перебивая, не мешая мне вылить все то, что так долго копилось и складировалось внутри. Он только иногда поджимал губы, иногда качал головой, и очень много курил те самые самокрутки, которые пахли орехами и вишней.