- Ты спала с ним? - тихо, хрипло спрашивает Никеевский, и я медленно возвращаю ему свой взгляд.
Серьезно? Ты серьезно, твою мать?!
Молчу. Я не собираюсь отвечать на этот вопрос. Какого хрена?!
Он плавно поворачивается на меня. И это уже удар для меня.
Его глаза красные.
В них я вижу боль.
Наверно, я выглядела так же?…
В эту секунду я забываю обо всем. Передо мной нет монстра. Нет московского оборотня. Тут он…мой Дамир. Мой мальчик. Мой любимый мальчик…
Так хочется подбежать, упасть перед ним на колени, взять его лицо в ладони и…господи, пожалуйста, давай просто вернемся обратно?…
Но пропасть слишком велика.
Или нет?
Я продолжаю молчать, он смотреть мне в глаза.
Так больно.
А внутри такая неразбериха.
Ненависть, злость, обида, боль, любовь, теплота, необходимость. Все переплетается и давит-давит-давит на меня со всех сторон. Такое ощущение, что сейчас взорвется голова…
Что ты со мной делаешь?…
Он шумно сглатывает, потом шмыгает носом и опускает глаза в пол.
- Кто он?
- Зачем ты спрашиваешь?
- Зачем? - хрипло усмехается, дергает плечами и трет глаза, - Даже, блядь, не знаю.
- Я не спрашиваю, кого ты трахаешь, Дамир.
- Но ты можешь.
Он снова поднимает глаза и хмыкает.
- Я с тобой честен. Я не сбегаю, не выключаю телефон, и ты можешь спросить…
- Спасибо, мне достаточно смотреть.
Хмыкаю и захожу в гардеробную, где достаю трусики и скидываю полотенце на небольшой пуфик. Одеваюсь, а за спиной раздаются тихие шаги…
Ну, зачем? Вот...блядь, зачем ты это делаешь?…
Дамир останавливается за моей спиной. Я чувствую его дыхание на своих волосах, кажется, даже сердцебиение через него.
Гулкое. Частое. Глухое.
И это больно. Это определенно больно, так что…бред все, что я говорила раньше. У меня все еще есть к тебе чувства, они все еще остались. Ты все еще способен причинить мне больно один своим дыханием…
Он слегка касается моих лопаток.
Это уже слишком.
В горле стоит ком, я на грани истерики, поэтому подаюсь вперед и тихо прошу.
- Дамир, не надо.
- Тебе понравилось?
- Я не хочу об этом говорить.
- А я хочу! - он резко поворачивает меня на себя, и я прикрываюсь руками.
Это показательно, если честно.
Я раньше от него никогда не закрывалась. А теперь вот…прячусь. Потому что, вопреки всему, я не чувствую, что могу ему доверять. Или что мы по-прежнему близкие люди…
Нет ее.
Близости. Или есть? Черт, какая каша в башке…
- Закрываешься от меня? - зло хмыкает он, - А от него закрывалась?
- Ты не имеешь права говорить со мной в таком тоне.
Говорю тихо, но серьезно. Потом добавляю.
- Это все - твоя идея.
- На которую ты согласилась!
- И чего ты сейчас хочешь добиться, а?! - выхожу из себя следом за ним, повышая голос, - Чего?! Подробностей?! Их не будет! Тебя это не касается!
- Так это не работает! Открытый брак - это честность, это…
Блядь, фу! Он загибает пальцы, говорит, но я слышу Золотова. Как будто Дамир его чертова кукла на руку.
Интересно, тебе не больно? с рукой своего чревовещателя, торчащий из задницы?!
- Хватит! - рявкаю, - Я не стану говорить на эту тему! Это было мое право на свободу, ясно?! Я им воспользовалась, как я посчитала нужным! Остальное тебя не касается!
Замолкаю и часто дышу.
Дамир часто дышит в ответ. Он дико-дико-дико злится на меня, и…в это мгновение мне кажется, что обычной склокой дело не обойдется.
Аж щека зачесалась, будто вот-вот я по ней отхвачу свою первую в жизни пощечину, но этого не происходит.
Дамир резко разворачивается, быстро уходит, а потом я слышу грохот. Мат. И громкий хлопок дверью, от которого вздрагиваю всем телом.
Он посчитал, что говорить нам больше не о чем, потому что знает, что если я что-то решила - меня не переубедишь? Или он сбежал, чтобы действительно не ударить меня? Что, конечно же, точно стало бы концом.
Знаете? Таким дерьмовым окончанием дерьмового романа.
А может, лучше бы он меня и ударил…возможно, лучше бы и ударил…
«Правда»
Катя
Дамир не вернулся в ту ночь домой. Я его ждала лишь первые несколько часов и совсем немного плакала, а потом просто приняла все как есть и пошла спать.
С одной стороны, вроде и жесть, но с другой - какая разница? Я все еще бросаюсь из крайности в крайность, но уже не так сильно, как раньше. Либо все приходит с опытом, либо это усталость, либо я еще на шаг ближе к принятию, и пока с этим вообще не разобралась, конечно, но чувствую, что осталось совсем чуть-чуть.
Я будто ощущаю, что разрешение всей ситуации наступает мне на пятки, а гордиев узел почти перестал обвиваться вокруг моей шеи и душить.
Осталось действительно совсем немного.
А пока…
Мой Мир 🔥🔥🔥
Будь готова к восьми
Я смотрю на экран своего мобильного и вздыхаю.
«Будь готова к восьми» - не звучит зловеще, а скорее, хочется закатить глаза. Сегодня мы едем в загородный клуб, где я буду выступать. Еще летом отец Золотова предложил мне эту работу, так как ему уж больно понравилось мое то, первое выступление. Я согласилась и была даже счастлива, а сейчас это лишнее обременение, ну да ладно. С другой стороны, он хорошо платит, и деньги точно не будут лишними.
Стыдно в таком признаваться, но уже несколько месяцев я почти не трачу то, что мне переводит Дамир. Полагаю, я уже несколько месяцев точно знаю, что уйду, да? И как крыса, откладываю грошики на свое существование, после того как разведусь. Жестко ли это? Некрасиво? Я вру? Полагаю, что да. Полагаю, что это и не совсем честно, но кто меня осудит? Мне плевать, если обо мне подумают плохо. Мало людей были на моем месте, поэтому мало кто поймет, что я сейчас чувствую, а значит, не судите да не судимы будете, как говорится.
Вздыхаю и перевожу взгляд в зеркало, продолжая накручивать свои волосы на плойку. Дамир сказал, что заберет меня в восемь, но я написала, что доеду сама. Это не еще один способ показать ему, что я не хочу проводить время вместе, поймите правильно. Это совсем другое. Просто теперь мне страшно оставаться в зависимом положении. Даже в такой мелочи, но страшно. Я хочу точно знать, что когда я соберусь уехать, я уеду, а не буду вынуждена упрашивать увести меня домой.
Он мне ничего не ответил.
Наверно, обиделся или разозлился еще больше? Его задело? От пустоты в нашем диалоге становится холодно. Я зачем-то просматриваю переписку, датированную прошлым апрелем, и грустно улыбаюсь. Всего год прошел, а так много изменилось…раньше мы присылали друг другу глупые шутки, картинки, говорили обо всем и ни о чем, а сейчас вот так. Наши сообщения стали короче, холоднее. В них больше нет нежности.
Как говорит Женя Трофимов: «любовь теряет вкус, словно крепкий чай, и выпить бы до дна, но я не могу…»*. Так и есть. Я больше не могу.
Чувствую это остро.
Чувствую это в этой песне.
Хорошая песня. Правильные слова. Очень ярко характеризует все, что происходит здесь и сейчас.
Ладно, это неважно. Я доживаю последние деньки в своей зоне комфорта, встаю и одеваюсь.
Узкое, короткое платье, босоножки - по-другому нельзя, и плевать на погоду. Холодно, а нельзя. Хах, странная эта Москва…
Беру с собой сменную одежду, потому что знаю, что выйду из загородного клуба в разгар веселья. Я не собираюсь оставаться. Знаю, что этот вечер подразумевает обратное: скорее всего, мой благоверный снова попытается затащить меня на «сеанс любви» к Золотовым, но точно знаю, что туда не пойду.
Я уеду домой. В джинсах, теплой кофте и уггах.
Все это складываю в тканевую сумку и выхожу из дома.
Еду недолго. Точнее, долго, и я уже опаздываю, но все равно попадаю к хорошо знакомым воротам слишком рано.
Слишком…
Теперь вот стою и смотрю на фасад здания, где для меня всегда будет слишком много демонов, чтобы иметь возможность дышать полной грудью. Ну, да ладно. Деньги ведь не пахнут?
Вздыхаю и выхожу на улицу.
Как же холодно…
Ежусь, пока прохожу мимо поста охраны. Они больше не останавливают меня - знают в лицо. Хорошо знают. Слишком хорошо, и это должно напрягать, да? Когда Цербер не бросается на тебя, а принимает за своего - это должно напрягать, но я стараюсь об этом не думать.
Внутри, как обычно, шумно, людно. Людно слишком.
И как же много «слишком» во всем этом вечере, да?…
Я здороваюсь с людьми, которых не знаю. Коротко им киваю, стараюсь даже улыбнуться, и у меня хорошо получается. За девять месяцев я научилась притворяться, а за полгода довела это умение до совершенства.
Отвечаю с притворной радостью Самире, Окси, обнимаю Настю.
Дамира…
Он встает, кладет руку мне на поясницу и оставляет поцелуй сухих губ на щеке, а потом сразу уходит. Он на меня злится. Думаю, он меня даже ненавидит сейчас.
Я понимаю.
Не поверите, но я могу его понять. После того как я впервые увидела, как он мне изменяет, я тоже держала дистанцию. Я тоже злилась, полагаю, но мне было больно. А ему? И ему тоже. Справедливости ради, ему тоже…Я вижу, что и он притворяется. Слишком громко смеется, слишком активно разговаривает, слишком…много слишком. Оно продолжает нанизываться на тонкую ниточку действительности, как маленькие бусинки, которые внутри прячут слишком острые лезвия.
Они слишком сильно режут, и в какой-то момент я ссылаюсь на необходимость спуститься и проверить звук, свет и еще какую-то хрень, лишь бы не оставаться рядом с ним.
Пока иду к лестнице, чувствую его горячий взгляд между лопаток.
Думаю, он меня сейчас все-таки ненавидит. Я знаю, как это работает. Как там сказал мой Воланд? Свободная любовь - полная хуета? Я с ним согласна. Я подписываюсь под каждым словом: это полная хуета. Ты можешь договориться о чем угодно на словах, но по факту все всегда будет одинаково. Ревность, обида, боль - вот что значит «открытый брак». Это и убитая близость, труп которой теперь чувствую не только я, скажи? Неприятно. Так неприятно ощущать ее внутри себя. Она воняет, как сладковато-приторное нечто, оседая отвратительными парами на твоих внутренностях. На твоем сердце.