- Нет, но ему и не нужно знать. Он обо всем догадался сам.
Потому что он умный.
И он обо мне позаботился.
Какой же ты Дьявол, если позаботился обо мне, даже если я не просила?…
Дверь на террасу снова открывается, и к нам вторгается организатор вечеринки.
- Катя, блин! Вот ты где! Что за дела?! Через пять минут твой выход!
Я растерянно моргаю, киваю и иду следом, но перед тем, как уйти следом, оборачиваюсь и тихо спрашиваю.
- Кто он, Демид?
Но вопрос остается без ответа…зато взгляд говорит: ты сама скоро все узнаешь.
И я надеюсь, что так будет.
Очень надеюсь…
***
Я никогда не боялась сцены, но сейчас, когда я выхожу на нее, все меняется.
Мне аплодируют. Меня встречают криками. Улыбками. А я вижу их, как оскалы.
Иду на ватных ногах к микрофону, озираюсь.
Сердце колотится в груди.
Начинается музыка. Я ее хорошо знаю. И песню я тоже хорошо знаю - что-то веселое, зажигательное, современное. Но…я не чувствую радости. Поднимаю глаза на второй этаж и вижу «своих», которые на деле оказались хуже, чем чужие. Они смеются, говорят, бросают на меня взгляды и хлопают в ладоши, а я представляю, как они так же веселились, пока разрушали мою жизнь.
И как филигранно, да? С какой отдачей? С какой интенсивностью и готовностью пойти на все ради хозяина.
Нутро окатывает горьким вкусом предательства. Жестокого предательства людей, которых ты считал своими друзьями…
Воланд был прав. Они не мои друзья и ими никогда не были. Они его друзья. Его…
Перевожу взгляд на Золотова. Он, не мигая, смотрит на меня. Он водит по мне своими липкими щупальцами, и я чувствую, как медленно раздевает меня, отчего тошнота подкатывает к горлу.
Песня переходит на припев.
Я отчаянно бросаюсь к Дамиру, но…его здесь снова нет. Физически только, но не по-настоящему.
Моего Дамира нет. Того, кто смотрел каждое мое выступление. Того, кто не мог отвести от меня взгляда.
Сейчас он вообще не обращает внимания. Сейчас он весь погружен в Настю.
«Она не твоя подруга! Глаза разуй»
И я разуваю. Поздно, конечно, но лучше поздно, чем никогда, да?…
Подруга бы так не поступила. Никогда не поступила бы…Да, я сама согласилась, но она женщина. Она знала, что в этот момент, когда я говорила свое тихое «да», внутри меня разрывало на части. Я могла бы списать отсутствие реакции у мужа на то, что он - мужик и вообще ничего не видит дальше своего носа, но Настя?…она все знала.
Она знала все.
И делала. И шла. Думаю, даже наслаждалась, как сейчас наслаждается, когда мой супруг гладит ее по колену и что-то шепчет на ухо.
Вот так просто и так сложно.
Я прекращаю петь и утыкаю холодный лоб в горячее предплечье. На меня накатывают чувство. На меня наваливается осознание…
Все кончено.
Это точка.
И не потому, что он больше не смотрит на меня. Не потому, что не поддерживает. И даже не потому, что он мне изменял. А потому что это он убил нашу близость.
Он.
Дамир самолично впустил в нашу жизнь змею, которая отравила все, и нет пути назад. Я знаю, что тоже поддалась его влиянию, но…я очень сильно боялась потерять семью и последнего близкого человека, поэтому искренне считала, что должна сделать все, чтобы спасти нашу любовь, а он…он ее предал. Ради своих желаний, которые просто стали важнее чего-то общего.
Чего-то нашего.
Наверно, я ее тоже все-таки предала, но я предала ее во имя, а он вопреки. Как ни крути, но это правда…
Зал затихает.
Музыка останавливается.
Слышу, как люди вокруг перешептываются, кто-то даже спрашивает: может быть, ей плохо?
И ей действительно плохо.
Она окончательно поняла, что нет ничего, и цеплялись ее пальцы за призрак, которого не удержишь ни голыми руками, ни чем-то другим.
Это просто невозможно.
Прошлое растворяется и уходит окончательно в софитах Москвы, а когда я поднимаю глаза, то снова вижу ее.
Она сидит за барной стойкой. Я вижу ее тугую грудь и изящную ножку в глубоком разрезе подола платья красного, как кровь.
Моя кровь. Или моего сердца. Или моей любви. Хотя…разве это не одно и то же?…
Москва мне ухмыляется. Поднимает красивый бокал с дорогим шампанским и слегка кивает, мол, это тост за тебя, дорогая! И я вижу в ее оскале все: дорогие сумки, машины премиум-класса, блага. Я вижу Арбат, Цум, дорогие клубы, хорошую недвижимость. Я вижу здание МГУ, сияющее во тьме ночи сотней огней, и сотни других огней, которые скачут-мигают-манят, или просто слепят? Хороший вопрос. Или просто слепят…
Перевожу взгляд на пианино.
Надо уходить красиво, как говорил Рома Зверь, и я, пожалуй, уйду красиво с арены, где больше не за что сражаться…
Подхожу и сажусь. Раньше я любила играть, но после маминой смерти уже нет. Честно? В последний раз я вообще играла миллион лет назад…для нее. В последний ее раз на этой земле.
Кажется, тенденция становится привычкой - играть в последний раз перед последним вздохом.
На этот раз я играю своей любви…
Я знаю так искренне больно
Когда телефонные трубки
Способны выстоять каждый нелепый второй дозвон
Я помню, как ты говорила
Что еще максимум три гудка
И полетит по пролетам подъезда
Сдавшийся телефон
Пустые оконные рамы
Панельные раны
Герои романов странных
Зашитые кажется в тысячи фраз
И в ранах тех ты стоишь
И в ранах тех ты кричишь
Будь со мной
Будь со мной
Будь со мной
Будь со мной
Хотя бы в последний раз (у-у-у)
Больше никому меня не прощай
Чтобы в одиночку шел за тобой
И чувства бьют по нам, но ты не вставай
Слова сильней ножа причиняют боль
Любовь теряет вкус
Словно крепкий чай
И выпить бы до дна, но я не могу
Ты больше никому меня не прощай
Ты больше не прощай меня никому**
С последним аккордом заканчивается все остальное. Я просто встаю и ухожу, потом забираю свои вещи и ухожу насовсем.
Ладно, не «ухожу» - это слишком мелко для того, что происходит на самом деле.
Я вылетаю из шумного клуба, как пробка из бутылки. Спотыкаюсь на неудобных, но модных босоножках. Холодно - адски! На дворе апрель, но для такого прикида у нормальных людей, время настанет лишь через пару месяцев.
Не мой случай.
В этой проклятой Москве по-другому одеваться нельзя! Особенно в такое место! Я не могу заявиться сюда в теплых уггах и гребаном платье в пол!
Не поймут.
Господи, как же меня тошнит от этого «не поймут», аж глаз дергается! Но это Москва. Она кусачая, она злая, у нее свои правила выживания. Хочешь быть своей в «крутой» тусовке? Терпи.
Ты много должна терпеть, даже если тебя уже тошнит.
И я долго терпела.
Не ради них, а ради него.
Ради него…и куда все делось? Как…все могло так быстро…рухнуть?
Громко всхлипываю, трясусь, кутаясь в короткую шубку, которая даже задницу не прикрывает!
Как же я это все ненавижу…
- Катя, блядь, стой!
Дамир догоняет меня, резко поворачивает на себя и рычит.
- Ты какого черта свалила?! Совсем уже…
От его претензий и мерзкого тона я дохожу до какого-то больного, искалеченного апогея.
- Зачем ты пошел за мной?! Тебе же насрать!
Дамир плотно сжимает челюсти, а я в очередной раз уродливо всхлипываю. Стараюсь унять дрожь, посильнее обхватываю себя за плечи, но ничего не помогает.
Когда умирает что-то важное внутри тебя…ничего и никогда тебе не поможет…
- Ты трогал ее, - шепчу еле слышно, - Ты делал это…
- Мы просто веселились.
Дамир отвечает мне по слогам, а говорит со мной так, будто я идиотка и ничего не понимаю! Этот тон я ненавижу еще больше. С него все началось.
Именно с него мы покатились по наклонной…
- Это все ты виноват, - бросаю ему в лицо то, что уже так долго давит меня изнутри бульдозером.
Он молчит.
На щеках сильнее играют желваки, пока я совершенно по-детски вытираю глаза, всхлипываю и добавляю.
- Это ты все разрушил…
- Не передергивай!
- Это ты виноват! - кричу так, что саднит горло, - Ты со своими дерьмовыми предложениями! Нравится?! Тебе нравится их результат, Дамир?!
- Ты сама согласилась!
- Я согласилась, потому что боялась тебя потерять!
Правда жжет губы.
Он молчит.
Снова молчит…
Что здесь ответить? Ведь это «немодно» - любить. Не здесь. Не в Москве.
Я отступаю на шаг, часто-часто дышу и мотаю головой.
Ты заставил меня ненавидеть себя, стыдиться и терпеть все твои закидоны. Ты заставил…
- Ты согласилась!
Он рявкает на меня, чего раньше никогда не было, делает угрожающий шаг. Зачем? Что будет дальше? Еще хуже, да? Заставить меня поступиться принципами…этого недостаточно, да?
Нет, с меня хватит.
Он рвет мне душу уже полгода. На части. Сжигает ее каждый раз, когда заставляет снова проходить через это…
Меня колотит в истерике.
У меня закончилось терпение.
Медленно поднимаю глаза на здание и вижу, что на балкон вышли все его «друзья» - звери. Они звери. Ничего в них нет человеческого, и в нем…тоже больше нет.
Это не мой Дамир.
Это незнакомец, которого я не хочу больше знать.
- Иди, - шепчу еле слышно, указав подбородком на компанию, который наблюдают за нами с неприкрытым интересом, - Они тебя заждались. А с меня хватит.
Я разворачиваюсь и быстрым шагом следую к своей машине, а сама чувствую взгляд в спину сразу двух пар глаз.
Двух худших пар глаз в мире.
Одного - исполнителя, который обещал любить меня всю жизнь, а на деле просто предал и позволил предать остальным. Второго - организатора всего этого ада, через который я прошла в надежде сохранить самую дорогую сердцу