..А может, в этот раз на флейте всё же сыграешь ты?..
— Нет, но вы им были. Причём, если судить об этом по меркам жизни вечных, совсем недавно. Ещё каких-то жалких двести-триста лет назад вы были полны страданий, и счастья, и заблуждений, и правд… То есть, тех самых противоречий, что по сути всегда составляют любую человеческую жизнь. И это играет свою роль. Люди, они, знаете ли, и одну-единственную жизнь помнить не то чтобы способны. Ну то есть они-то всерьёз считают, что дескать помнят всё, как было, зуб даю и чтобы мне на месте что-нибудь. Факты, однако, зачастую говорят об обратном. Знаете, если предполагать, что прошлое — это книга, то воспоминания — вольный перессказ. Причём надо понимать, что рассказчик при этом читал книгу много лет назад, всего один раз, постоянно отвлекаясь и запоминая только понятные и резонирующие моменты. Так что он рассказывает сюжет через призму восприятия того себя, многолетней давности, при этом благополучно забыв половину имён, перекрутив множество ключевых фактов и дав волю всяким эмоциональным искажениям вроде ностальгии, замещения или предубеждения. И вот это вот дикое сочетание у людей принято называть “точной памятью о себе”. Да уж, куда точнее!
Я нетерпеливо кивнула.
—Да, на курсе “психология подопечных” нам объясняли всё про избирательность человеческих воспоминаний.
— Психология подопечных? Ишь чего придумают! Даже не знаю, что думаю по этому поводу. С одной стороны вроде бы и хорошо, а вот с другой… Честно говоря, мне идея того, что ангелам-хранителям можно преподавать таким образом их искусство, представляется палкой о двух концах. С одной стороны — хорошо, с другой стороны так называемый “научный метод” годится для кого угодно, но только не для ангелов. Ангелам следовало бы учиться, глядя на живых людей, а не на цифры статистики и голые определения, которые без выстраданного опыта, сотни сошедших потов и порванного в клочья сердца мало на что годятся. И идут скорее во вред, чем на пользу… Впрочем, я отвлёкся. А всего-то и хотел сказать, что человеческая память сама по себе — вещь очень противоречивая. Если бы каждому первому человеку предложили посмотреть со стороны на любые на выбор значимые события в его жизни, которые он якобы помнит, дело бы кончилось шоком, катарсисом, крушением жизненных основ и прочими переживаниями в таком роде. И это, повторюсь, только одна жизнь! А ведь многообразие прошлых воплощений в этом смысле куда более серьёзно. Воспоминания о прошлых жизнях похоронены так глубоко на дне человеческой сущности, что достать туда почти невозможно. Но это не значит, что прошлое духа не продолжает влиять на нас. Скорее наоборот: подавленные и похороненные, воспоминания перерождения имеют поразительную власть над нашими дорогами, решениями и побуждениями. Порой неочевидную, порой искажённую, порой противоречивую, порой жестокую, но всё же — власть. Потому что, собственно, Круг Перерождения — это самое близкое к карме, аду, раю и прочим подобным понятиям явление, которое только может существовать за гранью жизни. Мы тащим за собой то, что не готовы отпустить, дальше и дальше. И сплетённые нашими прошлыми долгами и нынешними решениями дороги, во многом и принято называть судьбой. Именно потому для ангела ясно и точно вспомнить прошлые жизни — ярчайший и важнейший этап взросления. Это, с одной стороны, отказаться от всех возможных знаний о себе, с другой стороны, проснуться, с третьей — согнуться под грузом всех завязавшихся узлом дорог… Но мы сейчас говорим про ясную память. А фрагментарные воспоминания в этом смысле похожи на человеческие: это вольный пересказ, но не книги даже, а одной единственной главы из неё. Они не могут не быть поняты неверно, вот в чём с ними проблема. Вместо ясности и прозрения они принесут только туман. И именно по этой причине ангелам запрещено заглядывать в закрытые уголки своей памяти до срока.
— Я вспомнила, можно сказать, случайно.
Пророк тонко улыбнулся:
— Очень много на этом свете “можно сказать”, моя дорогая. Но я не стану спрашивать, при каких именно обстоятельствах вам удалось вспомнить. О примерной подоплёке я догадываюсь, а в деталях не слишком нуждаюсь. Однако есть нечто, что я могу говорить вам уверенно: теперь, когда вы вспомнили кое-что, поскорее вернуть память о прошлых жизнях — это не просто теоретическая необходимость. Вы должны это сделать. И чем быстрее, тем лучше. Таким образом, помимо всего прочего, можно будет решить проблемы с вашим так называемым безумием.
Я ощутила накатывающее раздражение.
— При всём моём уважении, проблемы с “так называемым безумием” начались не из-за воспоминаний, а после того, как я встретила Шаакси и оказалась… здесь. То есть, причину нужно искать не в моих воспоминаниях, а в чём-то другом. Во влиянии демонической магии, например.
Говоря последнюю фразу я, признаюсь, не смогла удержаться от язвительного тона.
Пророк склонил голову, но это не скрыло промелькнувшую на его губах улыбку.
— Демоническая магия, да… Это, конечно, вещь очень могущественная, особенно когда дело доходит до духов высших порядков. Одним своим присутствием они способны влиять на разум окружающих существ, их настроение и психологическое состояние. Такие вещи в некоторых случаях могут происходить даже против воли демона, это тоже верно. И чем больше демон связан с, так сказать, объектом, тем сильнее влияние. Но знаете, что ещё не вызывает никаких сомнений?
— И что же?
— Где тонко, там рвётся. Демоны не плохи и не хороши, но они подобны зеркалам. Их присутствие для существа, желающего совершенствоваться, может быть очень полезно, потому что в конечном итоге рассказывает много — не о демонах, но о нас самих.
Вон оно что.
А ведь не задумывалась, да.
— То есть, не будь во мне этой слабости изначально…
— …И магия демона, которого вы же сами выбрали себе в подопечные, не сводила бы вас с ума. Верно.
Всё запуталось, окончательно и бесповоротно.
— Что же мне делать? — прошептала я растерянно.
— Вспомнить, — ответил пророк серьёзно. — Я уже сказал вам: теперь, когда вы уже поддались любопытству, повернули ключ и подсмотрели в замочную скважину, открыть эту дверь — ваш единственный выход. В таких вещах пути назад не бывает.
Я мысленно взвыла и с трудом сдержала совершенно недостойное ангела желание пнуть сидящее передо мной светлое создание.
Вот право, когда нам на занятиях рассказывали о светлых пророках, я воображала себе этих чудесных, просветлённых и всезнающих существ куда менее раздражающими.
Теперь я, пожалуй, начинаю понимать, почему старейший из наставников так насмешливо улыбался всякий раз, услышав фразу “пророки подлинно благостны, и общение с ними приносит неыразимое удовольствие”.
— Но как?! — воскликнула я. — При всём моём уважении, как вы себе это представляете?! Ангел не может просто так, с бухты-барахты, взять и вспомнить прошлые жизни. Не бывает так! Для того, чтобы вспомнить, я должна обрести имя. Чтобы обрести имя, я должна стать достойной и праведной, обрести просветление. А я… Объективно глядя, я… ну, скажем, так себе ангел.
Пророк расхохотался.
Вот натурально рассмеялся, да так, что солнце совершенно особенным образом отразилось в астрономических часах, в небо взмыли невесть откуда взявшиеся воздушные шары, а на людей, блуждающих внизу и понятия не имеющих о нашем существовании, внезапно накатила смешанная с весёлостью лёгкость.
— Это настолько смешно? — пророки благостны. Главное — не забыть об этом в очередной раз, когда хочешь одного такого побить.
Почему я никогда не задумывалась раньше о том, насколько тяжело разговаривать с тем, кто всегда знает правду и никогда не ошибается?
Теперь понятно, почему он завёл в качестве друга демона: просто от безнадёги. Кто ж ещё этот ужас выдержит, если не ходячее воплощение лжи?
Пророк, будто услышав мои мысли, захохотал по новой.
— Ох.. Очень смешно, моя дорогая. Вы просто очаровательны.
Я бы посмотрела на него обиженно, но с него, как с камня. Да и какой смысл? И так же понятно, что на идиотов и пророков не обижаются.
— Я вполне серьёзно. Знаете, милая, вы очень напоминаете мне меня самого.
Внезапно.
— Правда?
— Да — тысячелетия назад, в самом начале моего пути. Хотите верьте, хотите нет, но я наступал ровно на те же самые грабли и попадал в точно такие же ловушки… Впрочем, они более-менее стандартны для сильных светлых, не так ли? И правда про нас не имеет отношения к тем обстоятельствам, в которые мы попадаем — она скорее о выборе, который мы в этих обстоятельствах делаем…
— Хватит, — попросила я устало. — Поймите: я не могу вспомнить, даже если захочу! Я недостойна этого. И долго ещё буду недостойна.
— Но вы уже ступили на этот путь. По глупости ли или чужому наущению, кто поймёт, но теперь вспомнить вы должны. Это больше не зависит от вашей готовности или неготовности это сделать. Вам нужно вспомнить. Сейчас.
— Это замкнутый круг. Я не могу получить имя, а пока я его не получила, воспоминания не вернутся ко мне. А это значит…
— А это значит, что ангельский способ вспомнить не годится для вас, моя дорогая. И остаётся только один — человеческий.
Человеческий?
— Но людям не позволено помнить прошлых жизней.
— Людям в теории много чего не позволено. Но тут мы снова и снова возвращаемся к тем самым базовым настройкам, которые про право выбора. Помните? Во все времена на этом свете были маги, шаманы, жрецы, творцы, пророки и прочие личности, которые полагали, что ответы на вопросы важнее всех запретов.
— Это… ересь.
— Это — выбор. И довольно значительная часть правды о том, что в иных священных текстах именуется “яблоком”... Впрочем, это скорее оборотная сторона. Ведь, съев то самое метафорическое яблоко, бессмертный дух, желающий познать смертную жизнь, одевается в человеческую плоть. А идея упомянутых достойных людей, шаманов, творцов, жрецов и прочих им подобных, была в том, чтобы позволить своему духу избавиться от костюма из плоти… А уж навсегда или нет, тут как пойдёт.