Дверь скрипнула, медленно открылась… Борис перекрестился:
– Матерь божья!
Я повернул голову и увидел, что в гостевую медленно входит… филин ростом с маменьку. Он был полностью покрыт белыми перьями. Меня охватил ужас. Я не верю в магию, колдовство, снятие порчи и прочую ерунду. Но вдруг мы с Борисом ухитрились составить нужную смесь, а маменьке удалось вызвать нежить? Смог же Фауст связаться с дьяволом!
Ужас в перьях широко раскрыл крылья и завыл:
– У-у-у…
Мне захотелось присоединиться к Демьянке, огромным усилием воли я удержался от того, чтобы не забиться под диван. Татьяна завизжала, кот съехал по занавескам, как по льду. Шторы превратились в лапшу. Сова махала крыльями и выла.
– Яйцо! – заорала Таня. – Оно почернело!
Птица заткнулась. Несмотря на дрожь в коленях, я едва не расхохотался. Ну конечно, скорлупа изменила цвет! Клиентка ведь держала ее в ладонях, которые щедро вымазали в чернилах.
– Порча удалилась! – торжественно объявила маменька. – Муж домой вернется.
Ко мне же вернулась способность трезво мыслить. Не стоит Николетте делать громкие заявления. Гадалке-знахарке-ведьме-целительнице-экстрасенсу в одной упаковке нужно выражаться осторожно. А то ведь, не получив назад беглого супруга, клиентка устроит скандал.
Сова совершенно по-человечески чихнула.
– Будьте здоровы, – машинально произнес я и вдруг увидел, что у птицы нет лап.
Из-под перьев, которые свисали до пола, высовывались две маленькие ступни с аккуратными пальцами, их ногти покрывал нежно-розовый лак. Можете считать меня дубиной стоеросовой, но лишь сейчас до меня дошло: сова – это Наталья, невесть где раздобывшая наряд ночной птицы.
У Татьяны в сумке раздался голос:
– Звонок гада. Вызов от мерзавца. Прелюбодей звонит.
Клиентка вытащила трубку:
– Да! Что тебе надо? Где? Во сколько? Ладно! Угу! Угу! Угу!
Таня вскочила со стула и бросилась Николетте на шею:
– Вы гений! Всем расскажу! Коля ушел от девки. Поймал ее с мужиком! Сейчас мне сказал: «Дорогая, прости, шлюха меня соблазнила». А-а-а! Сработало!
Котенок, испугавшись столь бурного проявления женской радости, кинулся под диван, через секунду из-под него раздался визг Демьянки. Сова опять стала махать крыльями. Все сто кило Тани тряслись от радости. Я попятился в коридор и был таков.
Глава 12
На следующее утро я вышел в столовую и вздрогнул.
На стуле сидела Ната.
– Я приехала на службу, – отрапортовала она.
– Сейчас только девять утра, – ошарашенно произнес я, чувствуя неудобство из-за того, что стою перед ней в халате.
– Вы вчера велели мне приехать в семь! – напомнила девушка.
Я молча посмотрел на Бориса, тот незаметно кивнул. Мне оставалось только думать, что я, шокированный действиями Николетты, временно потерял разум. И было от чего. После ухода ликующей Тани матушка объявила, что будет работать с клиентами в моей гостевой комнате. На вопрос, почему она не желает снять более удобное помещение, просторное, оборудованное всем необходимым, последовал ответ:
– Мне и здесь хорошо.
Я не удержался и осведомился:
– Как тебе пришло в голову заниматься всем сразу? Знахари, гадалки, экстрасенсы и прочие – это разные специалисты.
– А я многопрофессиональная, – заявила Николетта. – Кока предсказывает на бобах и заговаривает мигрень. Но это все, на что она способна. Православная белая ведьма графиня Адилье намного многограннее.
– А-а-а, – протянул я. – Кока увлеклась гаданием на бобах, у Нюки магазин со всякими штуками… Ясно.
– Слышу в твоем голосе ехидство, – отбрила Николетта, – так вот, запомни! Князья Адилье ведут свой род от барона Германэра, тот был гадателем Древней Греции и вещал через орало.
И тут я совершил ошибку:
– Николетта, орало – устаревшее слово, оно обозначает плуг, соху. В Библии сказано: «И будет он судить народы, и обличит многие племена; и перекуют мечи свои на орала, и копья свои – на серпы; не поднимет народ на народ меча, и не будут более учиться воевать»[5]. А вот в Греции при храме Аполлона в Дельфах, согласно мифологии, существовал Дельфийский оракул…
Маменька не позволила мне закончить фразу:
– Вава, прекрати нести занудную чушь. Хватит. Слушай меня внимательно. Здесь офис княгини д’Адилье. Точка. Кота привести в порядок. И сову тоже. Кстати, где она?
– Временно в лес улетела, – ответил я.
Маменька вновь начала раздавать указания, но я перестал воспринимать ее слова. Наверное, когда Николетта наконец покинула мои апартаменты, я был в полном моральном нокауте и поэтому велел Наташе явиться с утра пораньше.
– Каким делом будем заниматься? – сверкая глазами, поинтересовалась девица-красавица.
– Вы стажер, – напомнил я, – поэтому… э… мойте кота. Где вы его раздобыли?
– У подъезда сидел, – пояснила Наташа.
– А наряд совы? – спросил Борис. – Весьма впечатлен вашей оперативностью.
– Честно? – прищурилась дочь Загорского. – Мне просто повезло. Позавчера я тусила в клубе на карнавале, костюм филина напрокат взяла, он у меня в багажнике валялся.
– Очень кстати, – кивнул секретарь, – вы молодец. Иван Павлович, вы просили найти телефон Александра Филатова, номер которого вам Нюка не дала. Я отправил его вам на ватсап.
Я сел за стол.
– Отлично, сейчас поеду к Филатову. Нюка говорила, что он долгое время работал с Шанхаевым.
– Это кто такой? – поинтересовалась Ната.
– Потом, – отмахнулся я и пошел одеваться.
Господин Филатов не отвечал на вызов, поэтому я на свой страх и риск отправился к нему домой и без всякой надежды на успех позвонил в дверь, обитую потертым, ветхим дерматином.
Створка приоткрылась, показались цепочка и один глаз, он моргнул, раздался вопрос:
– Кто вы?
– Подушкин, – представился я.
– Чего хотите?
– Поговорить с господином Филатовым.
– Кто вы?
Судя по дребезжащему голосу и глазу, я беседую с очень пожилой женщиной, возможно, она страдает склерозом.
– Иван Павлович Подушкин, – представился я полностью.
– Кто вы? – повторило хриплое сопрано.
– Иван Павлович Подушкин.
– Не надо твердить одно и то же. Кто вы? Журналист? Интервью даю только за деньги.
Меня охватило удивление: господин Филатов – знаменитость?
– Пять тысяч рублей за час, – алчно добавила дама, – за снимок отдельная плата.
– Хорошо, – согласился я.
Послышалось лязганье, Сезам открылся. Я втиснулся в крохотную прихожую, вернее часть узкого коридора, у одной стены которого маячила вешалка, взглянул на хозяйку и вздрогнул. Передо мной стояла стройная девушка в джинсах. Одна половина ее лица была круглощекой и хорошенькой, вторая сморщенной, как у древней старухи.
Из комнаты выглянул юноша:
– Аленка! Пиццу притащили?
– Не-а, – ответила странная девица, – корреспондент припер. Ой, он испугался!
Парень вышел из комнаты.
– Здрассти. Я Жора, она Алена. Не бойтесь. Все ок. Мы готовимся к фестивалю компьютерных игр, там за лучший костюм персонажа из «Врат ада» обещаны подарки. Рисую Ленке лицо. А голос у нее скрипит, потому что вчера на улице два мороженых съела.
Жора постучал пальцем по макушке девушки:
– Доброе утро, голова, где ты бродила, когда дурочка эскимо в мороз жрала?
– Я есть хотела, – фыркнула Алена. – Шаурма из собаки не мое. Эскимо безопасно для здоровья. Как охрипла, так и расхрипну.
Помесь бабушки с девушкой вытянула руку, сложила ладонь ковшиком и просипела:
– Гонорар, плиз. Пять тысяч за час плюс за снимок еще две. Итого семь.
– У меня нет фотоаппарата, – предупредил я.
– А телефон? Не надо всех дурами считать, – прокашляла юная леди, – семь кусков наличкой или досвидос.
Я открыл портмоне.
Жора постучал в одну из дверей:
– Па! К тебе корреспондент припер. Халат натяни.
– Погодите пять минут, – прозвучало из комнаты.
Я терпеливо ждал, пока Филатов оденется, наконец меня пригласили войти.
Окно в небольшой комнате было нараспашку, в ней стоял лютый холод.
– Сделайте одолжение, захлопните раму, – попросил лежащий на кровати мужчина. – Я сам, как вы знаете, уже год недвижим. С тех пор как олигарх Шанхаев сел пьяным за руль и сбил меня на пешеходном переходе, моя жизнь превратилась в ад. Постоянные операции, лекарства. А богач, который народ ограбил, так и не наказан…
Я закрыл окно и окинул взглядом спальню.
– Из-за пьяного урода, который украл у простых людей миллионы, – вещал хозяин, – я лишен возможности работать, передвигаться самостоятельно. Ноги…
Александр сел и откинул одеяло.
– Обе в гипсе. В позвоночнике штыри. Пенсия… стыдно озвучить цифру. Из-за горькой нищеты я вынужден брать копейки с журналистов.
– Извините, – пробормотал я, – диктофон в куртке забыл.
– Возьмите его, – деловито приказал Филатов.
Я вышел в коридор и заглянул в соседнюю комнату:
– Ребята, я зажигалку посеял. Одолжите огоньку.
– Мы не курим, – хором ответили молодые люди.
– И вам не советуем, – заметил Жора. – Хотите рак легких и всего остального получить?
Я, держа в руке телефон, вернулся в спальню Филатова.
– Вы из какого издания? – осведомился Александр.
– Интернет-газета «Мысль», – лихо соврал я.
Филатов оказался не так наивен и доверчив, как Алена, он мигом вытащил из-под подушки ноутбук и через минуту заявил:
– А нет такого. Ступайте отсюда. Деньги я врунам не возвращаю.
Я сел в кресло.
– Странно слышать от вас упреки во лжи. На подоконнике пепельница с окурками. Алена и Жора не балуются сигаретами, значит, вы прекрасно доходите до окна и курите. На полу у шкафа немного гипсовой пыли, полагаю, белые коконы на ваших ногах удобно снимаются и надеваются.
Прежде чем Филатов успел отреагировать, я схватил его за правую ногу и дернул. Гипс оказался в моей руке.