– Дама так больна, что из дома не выходит, или умерла, – вздохнул я.
– Второе, – уточнил Борис. – У Нины Сергеевны остались дочь и внук, Лариса и Гена, – вещал дальше секретарь. – Семья небогатая, о банке «Крос» не слышала. У Ларисы и Геннадия на руках есть зарплатные карточки, но они выданы другим крупным банком. Каким образом паспорт Кузнецовой мог оказаться в чужих руках, никто понятия не имеет. Нина незадолго до смерти справила столетний юбилей, но сохранила разум, до последнего дня читала книги, правда, с помощью лупы. На свежий воздух она лет пять одна не выходила, опасалась упасть и сломать шейку бедра. Работала учительницей младших классов, потом няней у разных людей. Бывшие воспитанники ее любили, навещали, приносили приятные подарки: кексы, которые пожилая дама обожала, теплые платки, жилетки. У Кузнецовых часто собирались гости, с Ниной Сергеевной хотели общаться, старушка сохранила веселый нрав и оптимизм. Паспортом она не пользовалась, он просто лежал у нее в комнате в коробке, его не прятали. В принципе паспорт мог взять любой гость. Дочь и внук были шокированы, узнав, что кто-то арендовал ячейку на имя умершей. Когда Кузнецова однажды утром не проснулась, Лариса вызвала «Скорую», похоронного агента, всем показывала паспорт, потом сдала документ матери, как положено, в загс. Не пропал он. Интересно, да?
– Напрашивается вывод, что кто-то из своих воспользовался паспортом, а потом вернул его на место, – предположил я. – Надо расспросить как следует родственников покойной. Это мог осуществить лишь тот, кто часто посещал дом, знал, где находится та самая коробка, мог спокойно войти в спальню хозяйки. Если вы приходите к человеку раз в году на день рождения, то посещение его опочивальни выглядит странно. А ежели регулярно появляетесь, то удивления ваше появление в спальне ни у кого не вызовет. Ну, например, купили какую-то штуку, допустим ароматическую свечу, и решили водрузить ее на тумбочку. Близкому другу это позволительно. Боря, отправляйтесь к Кузнецовым, расспросите их подробно.
– Полицейские уже провели с ними беседу, но родственники ничего выдающегося не сообщили, – заметил секретарь. – Есть еще вариант: пакет не брали, кто-то из банковских сотрудников попросил Стеллу оформить сейф на свою родственницу.
– Тем более надо поговорить с семьей старухи, – не сдался я, – может, они назовут фамилию злоумышленника.
– Мне придется оставить Наталью одну, – пробормотал Борис, – а этого делать нельзя.
– Тогда подождите полчасика, я нахожусь недалеко от дома, – решил я.
– Теперь о практикантке, – опять произнес Борис. – Ее мать погибла в ДТП?
– Да, – подтвердил я. – Максим Петрович один воспитывал дочку. Наверное, поэтому он не женился. Почему вы спрашиваете? Вы же знаете, что он давно потерял супругу.
Борис кашлянул:
– Да, свидетельство о смерти Елизаветы Загорской имеется. Вот только я сегодня отправился в супермаркет. Наталья купала в ванной кота, я предупредил ее, что вернусь примерно через час, а сам вновь вошел в квартиру спустя минут десять. Дошел до магазина и обнаружил, что кошелек забыл. Открыл дверь, пошел в свою комнату, слышу голос Наташи. Она уже из ванной вышла, находилась в гостиной. Девушка говорила: «Мамулечка, не расстраивайся, я нашла работу. Правда, пока я на испытательном сроке, выполняю кретинские задания, хозяева проверяют, не устрою ли я истерику. Да, я терпеливая! Получу хорошую зарплату, потребую у отца купить мне квартиру. Главное, мамулечка, мы теперь будем вместе».
Борис на секунду умолк и продолжил:
– Возможно, она хотела продолжить беседу, но я, медведь неуклюжий, шкаф у стены локтем задел, из скважины ключ выпал на пол, громко звякнул. Наташа мгновенно разговор оборвала, не попрощалась, не сказала: «Ой, кто-то в квартире ходит». Просто замолчала, я понял, что она сейчас из комнаты выйдет. И точно, со словами «Эй! Кто там шумит?» она в холл выскочила. Я рассмеялся:
– Простите, душа моя, не хотел вас тревожить, портмоне оставил, пришлось вернуться.
Она затараторила:
– Неуютно мне стало. Учу роль, и тут звон. Подумала, вдруг кто-то влез в квартиру.
– Роль? – удивился я. – Какую?
– Я занимаюсь в театральной студии, – с самым честным видом заявила девушка, – у нас скоро премьера.
Я решил ее на лжи поймать. Обычно вруны легко фантазируют, отвечая на первый вопрос, а то, что за ним последует второй, в голову им не приходит. Вот я и спросил:
– Чью пьесу ставите? Автор кто?
Наташа ни на секунду не растерялась:
– Наш руководитель ее сам написал, на Чехова мы не замахнулись. У меня роль девушки, которая воспитывалась в детдоме и случайно мать нашла. Родную. Твержу текст, твержу, но ощущение фальшивой интонации меня не покидает.
Уперла руки в бока и с чувством продекламировала последнюю фразу, которую по телефону произнесла:
– Главное, мамулечка, мы теперь будем вместе. М-да. Плохо как-то получается.
Я сделал вид, что не знаком с биографией Натальи.
– Трудно сыграть эмоцию, которую никогда не переживал. Слава богу, вы не сирота.
Наташа затеребила край кофты.
– Моя мать давно умерла, я ее не помню.
Борис кашлянул и замолчал.
Я припарковался на площадке.
– Где сейчас девушка?
– Она сказала, что раздобыла для Николетты сову, и поехала за ней. А кот у нас. Очень воспитанный, аккуратный. Я ему лоток купил, – сообщил секретарь.
Глава 18
– Где Наташа нашла сову? – с запозданием спросил я после того, как рассказал Борису о том, что узнал от Булкиной.
Борис достал из холодильника молочник.
– Тайна за семью печатями. Когда я задал ей аналогичный вопрос, она увильнула от ответа: «Иван Павлович приказал мне превратить гостевую в гадальный салон. Вчера у меня было мало времени, я сделала работу спустя рукава. Сегодня исправляю косяки. За пятнадцать минут до прихода Николетты сова будет там, где надо». И унеслась.
– Полагаете, что Ната общалась с матерью? – уточнил я.
– Она именовала свою собеседницу «мама», – напомнил Борис.
– Девушка могла и не соврать, возможно, театральная студия существует и там скоро состоится премьера… – высказал я свой взгляд на проблему.
– Я проверил ее мобильный номер с помощью приятеля, он в офисе телефонной компании не последний человек, – не дал мне договорить Боря. – Когда я услышал «зубрежку роли», Наталья беседовала по сотовому, она общалась с кем-то в пансионате «Рябиновый лес». Там тридцать номеров, с жильцом какого из них она говорила, узнать невозможно. Тот, кто намерен поболтать с постояльцем, сначала набирает телефон ресепшен, слышит обычные слова: «Здравствуйте, вы соединились…» – и в тоновом режиме вводит номер комнаты. Женщина за стойкой понятия не имеет, кто с кем общается. Единственное, что я смог выяснить: никого по имени Елизавета в пансионате нет.
– И как вам это удалось? – спросил я. – Неужели нашли в Сети медкарты клиентов?
– Я действовал проще, – улыбнулся Боря. – Звякнул в богоугодное заведение и сказал дежурной: «Будьте любезны, соедините меня с Елизаветой Загорской. Она моя тетя. Увы, я потерял айфон, в нем записал номер ее комнаты. Подскажите его». Администратор вежливо ответила: «Вы перепутали. Госпожа Загорская у нас не живет». Значит, она не под своим именем зарегистрирована в доме престарелых, который красиво называется санаторий «Рябиновый лес». Да и как она может телефон использовать, если свидетельство об ее смерти выдано? Но я все же спросил про Елизавету Загорскую на всякий случай. Списка постояльцев на сайте, конечно, нет. А вот врачи, медсестры и прочие сотрудники там представлены. Небольшое фото, краткая биография, награды, достижения. Никого не забыли, даже библиотекаря. Ни одной Лизы среди работников нет, равным образом отсутствует и женщина по фамилии Загорская. Но обратите внимание, вот снимок жены Максима Петровича Загорского.
– Где вы его откопали? – поразился я. – Удивительная красавица.
– На сайте холдинга Максима Петровича, – объяснил секретарь. – Ему принадлежит куча всего, в частности страховая компания «Семья». Она создана год назад, позиционируется как спасательный круг для всех членов вашей семьи. Допустим, вы хотите купить страховку от несчастного случая, если вписываете в него только себя любимого, то платите высокую цену. Если присоединяете жену, платеж будет ниже. Чем большее количество родственников в полис включено, тем меньше взнос за каждого, ну и еще всякие программы. Рассказ об услугах предваряет текст. Сейчас найду его. Ага, читаю: «Люди часто интересуются: «Почему у вас такие выгодные условия для членов семьи? Где подвох?» Ответ содержится в вопросе. Недорогая страховка для родственников, потому что вы семья, а ее надо беречь. Идея выпустить пакеты страхования членов одной семьи с понижением стоимости в зависимости от количества людей в полисе принадлежит нашему президенту господину Загорскому. К сожалению, он знает, что такое терять любимых родственников из-за того, что не нашлось денег на их лечение. В свое время Максим Петрович лишился жены. И теперь сострадает тем, у кого есть больные в доме…» Далее изложена душераздирающая история о том, как господин Загорский много лет назад во времена своего бедного студенчества не смог спасти свою обожаемую Лизу. Той поставили диагноз «рак в запущенной стадии». В России врачи отказались делать операцию, отправили ее домой умирать. А вот в Америке пообещали поставить Лизу на ноги. Но за огромные деньги. Загорский бросился собирать требуемую сумму и не успел. Елизавета похоронена в семейном склепе князей Загорских на кладбище в деревне Паново. Вот почему «Семья» постоянно советует… ну и далее про невероятно выгодную страховку, которую страховая компания предлагает в ущерб себе из-за того, что Максим Петрович потерял в молодости обожаемую жену.
– Навряд ли владелец огромного холдинга читал материал, размещенный на сайте, – предположил я. – Определенно есть человек, который отвечает за интернет-ресурс. И он напортачил. Много нестыковок. Время учебы Загорского в институте пришлось на советские годы. Какие полеты на лечение в США? Смешно. Да, я могу назвать фамилии писателей, знакомых отца, которые в приснопамятные времена ездили в Германию оперироваться. Но вопрос об их лечении решался чуть ли не на уровне Политбюро, и эти литераторы являлись столпами советской прозы и поэзии. А вот прозаику Андрею Павлюкову