После повышения закупочных цен колхозы сразу стали получать прибыль в таких размерах, что уровень доходов колхозников резко подпрыгнул вверх. Такое было. Запели частушки про то, как при Маленкове поели блинков. Только не долго радовались.
Убив процесс перехода колхозов на прямой продуктообмен с государственными предприятиями (какой в нем смысл, если государство покупает продукцию по более высоким ценам?), ЦК приступил к следующему этапу обанкрочивания: сброс на колхозы разорительных активов. И не просто сброс, а навязывание этих активов. Колхозников заставили выкупить у государства технику МТС. Потом тратиться на строительство собственных помещений и ремонтных мастерских для этой техники. Не успели наесться блинков до сыта, как они закончились.
Доходы колхозников за труд на колхозных полях и фермах полетели вниз. Люди потеряли интерес к работе на них и стали больше внимания уделять личному хозяйству. Тогда им обрезали на хрен огороды под самые окна! Из доходов крестьян ушла значительная часть средств за реализацию на рынке продуктов со своего подворья, и эта же продукция ушла с продовольственного рынка страны.
Одновременно была отменена оплата труда колхозников по трудодням. Государство стало кредитовать колхозы средствами, из которых авансировалась ежемесячная зарплата работников, расчет производился из средств, полученных за сданную государству продукцию, остаток от возврата государству кредита использовался для премирования и развития материально-технической базы. Вроде, ничего страшного не произошло, принципиальной разницы между оплатой за трудодни и такой формой оплаты, на первый взгляд, не заметно. На первый взгляд. Если внимательней — она стала разорительной.
Это в животноводстве работа не сезонная. Корову круглый год кормить и доить нужно. Но в полеводстве! Полгода же нет работы, по хорошему. Перебросить полеводов зимой на животноводство невозможно. К зиме коров не становится в два раза больше, чтобы и доярок нужно было в два раза больше. Полеводы оставались без работы. Но если им не платить, то они из колхоза уйдут. Им не на что станет жить, потому что личное подворье их не сможет прокормить, из-за того, что его урезали.
Пока у колхозницы-полеводки был большой огород и большое личное хозяйство, ей было даже удобно отработать напряженно полевой сезон, а потом, в зиму, заниматься своим хозяйством и торговать на рынке салом и молоком. Зимой в колхозах полеводы приходили на работу на 2–3 часа, на неполный рабочий день.
Значит, полеводам нужно было платить зарплату и зимой. А за что? В результате трактористы ремонтировали полгода свои трактора и комбайны, работали по 8 часов в день, получая по тарифу (я помню в 70-е года он был — 4 рубля 09 копеек в день). Женщины-полеводки что-то перебирали и подметали в колхозных амбарах. Придумывали людям работу, чтобы только было чем занять. Но это был непроизводительный труд, оплачивался он в убыток.
Но зато колхоз, как самостоятельное предприятие, как собственность колхозников, уже перестал существовать. Он полностью контролировался государством…
И что ж в итоге получилось с колхозами? Да очень интересно получилось! При Сталине колхозы были все разные в плане их развития и уровня жизни колхозников. Были такие, где не знали, куда девать деньги, чуть ли не театры строили в селах. И такие, где коров зимой подвязывали к потолку сарая, потому что скотина от голода стоять не могла. Причем, это даже не было связано с последствиями войны. Колхозы, где родились мой отец и моя мать, под оккупацию не попали. Только в отцовском даже своя конно-спортивная секция была, а в колхозе матери до 50-х годов ели лебеду, крыши крыли соломой и полы в домах земляными были. И природно-климатические условия в колхозе матери были более благоприятные к тому же.
Такая разница была обусловлена тем, что государство при Сталине ни копейки в развитие колхозной собственности не вкладывало. Совсем плевать не плевало на эту собственность, но средства туда не направляло. Кредиты давало. Но не всем и не каждому. Кредит должен быть возвращен, поэтому заведомому неплательщику — шиш, а не кредит.
Помогало государство подготовкой специалистов, подбором руководящих кадров, контролем за тем, чтобы совсем не разворовали колхозное добро, но каждого работать заставить и думать головой не о собственном огороде, а о всем колхозе государство не могла и не хотело. И делало абсолютно правильно. Сараи и коровы принадлежали членам колхоза, а не всему народу, поэтому вырывать у народа деньги на то, чтобы колхозники жили лучше за счет вливаний государственных средств, было преступным. Это называлось разбазариванием общенародных средств.
В тех колхозах, где формировался грамотный и добросовестный актив, дела шли отлично. Там, где такого актива не было, народ был инертным и равнодушным к своей же собственной, колхозной собственности, царили разруха и нищета.
Это самое главное, что характеризовало сталинские колхозы — никакой уравниловки и паразитирования на государстве.
Мне как-то в споре один экономист привел довод, что я не прав, утверждая, что Сталин не вкладывал средства в колхозную собственность. В качестве довода он использовал государственную программу известную, как план преобразования природы. Он понял государственную программу повышения плодородия и улучшение почв, как вложение в колхозную собственность.
Но почва — это земля. А земля колхозам не принадлежала. Это общенародная собственность. Большие средства вкладывались и в развитие МТС, но они тоже находились в общенародной собственности.
Вложения в землю и МТС развивало колхозную собственность только опосредованно. Колхозы получали в пользование более развитую часть общенародной собственности, что позволяло нарастить доходы и уже эти доходы направить на развитие своей, колхозной, собственности.
С одной стороны государство в колхозы не вкладывало средства напрямую. Но с другой, создавало вложениями в общенародную собственность условия для развития колхозной. Т. е., делало всё, чтобы колхозники могли богатеть, но не на паразитировании.
Средства за послевоенную пятилетку у государства появились огромные, что тогда творилось в экономике, мы даже приблизительно не можем себе представить. Эти средства планировалось вложить в улучшение земли, в технику и эти вложения обязательно привели бы к развитию колхозной собственности. Но тогда ее невозможно было бы перевести в госкапиталистическую! Колхозники уперлись бы.
А без перевода колхозной собственности в госкапиталистическую, т. е. под управление партноменклатуры, невозможно ее было обанкротить.
Нужно было найти, куда слить гигантские средства из Программы плана преобразования природы.
Вот вам и ЦЕЛИНА! Все, что должно было пойти на Преобразование природы, т. е. на развитие общенародной собственности — земли, ушло на Целину.
И на целине колхозы не организовывались, там сразу создавались СОВХОЗЫ, чисто государственные предприятия.
Микоян на 22-м съезде говорил, что они будут укреплять колхозы, но на деле они их стали превращать в предприятия-банкроты. А предприятие-банкрот не может быть экономически самостоятельным.
Как отразились эти реформы (ликвидация МТС, авансирование зарплат) на жизни колхозников? Жизнь колхозников в среднем по стране улучшилась.
Колхозы-передовики и колхозы-отстающие оказались в равных условиях в плане доходов их работников.
Смотрите, какая история произошла. Колхоз А — миллионер. Колхоз В — голодранцы.
Им скинули технику МТС. Миллионы колхоза А ушли на покупку этой техники. У колхоза В денег на покупку не было, ему технику отдали в долг. У А денег не стало. А у В их и не было.
Вы скажите, что зато у А не появилось долгов, а у В они выросли, но колхозникам на эти долги было плевать. Им же зарплату авансировало государство! Что колхозу А авансировало, что колхозу В. Аванс, который получали на зарплату колхозники был одинаковым по всей стране, почасовая оплата.
Но вы опять же зададите вопрос: благополучный колхоз получал выше урожаи и у него после расчета за аванс оставалось больше средств для премирования работников. Оставалось больше. Только не очень намного. Эту прибыль съедало содержание новой технической базы. Оставались крохи.
А у колхоза В прибыли вообще не было, техническую базу он не мог содержать на свои средства, их же невозможно было перевести из аванса на зарплату.
Заработки работников отстающих и передовых колхозников практически сравнялись. Вся разница была только в том, что передовики обходились своими средствами, а отстающие сели на шею государству.
Те, кто работал в колхозах, которые были ограблены хрущевскими реформами, вспоминали сталинские времена, как счастливые и зажиточные. А те, кто сел на шею всего народа и стал паразитировать, хвалили Хрущева и потом Брежнева.
* * *
И главное, за что держались колхозники при Сталине, почему не хотели переходить на прямой продуктообмен — колхозная рыночная торговля при Хрущеве была ликвидирована.
Сейчас господа лосткритики и хисторианы должны меня начать критиковать за такое утверждение, захлебываясь слюной. Они же документы знают и видели!
Ситуация была такая. При Сталине у колхозов после расчетов по обязательным госпоставкам, оставались большие излишки продукции, которые можно было реализовать уже по свободным ценам на рынке.
Разумеется, пшеницу в зерне и нелущенную гречку на городской рынок везти было бессмысленно. Кому в городе нужна зерновая пшеница?
На рынок везли огородную продукцию, фрукты, мясо и молочную продукцию, то, что нужно было городскому покупателю.
Но тут — блямс! «Догоним и перегоним Америку по молоку и мясу!». Колхозам стали выкручивать руки и заставлять брать повышенные обязательства по гос. поставкам. Мясо и молоко ушли государству, на рыночную торговлю ничего не осталось.
Картошка, капуста и огурцы. Достаточных мощностей для переработки овощей и фруктов, для их хранения, у колхозов не было. Да они и не нужны им были. Строить и содержать в каждом селе овощехранилище слишком затратно. Да и возить круглый год картошку из далекого села в город — нужен специальный транспорт. Зимой в открытом кузове ее не повезешь — померзнет. Нужен автомобиль-термос. Это тоже дорого.