т невеселая. Я ответил, что меня в институте не учили корове поднимать настроение уколом антибиотика. Посмотрел корову — корова как корова. Рога и хвост. Хвостом машет. Измерил температуру — нормальная. Бициллин колоть отказался. Тетенька долго бухтела насчет того, что Серега лечил, а Балаев на работе ничего не делает.
На следующий день уже не одна тетенька попросила «повеселить» коров бициллином. Я начал догадываться, зачем у Лактина в аптеке столько много этого антибиотика, который в ветеринарии и не особо-то нужен. Триппер им лечить хорошо. Я сначала подозревал, что Серега им барыжить собирался. Бициллин в СССР ценился: секса же в стране не было, но триппер присутствовал.
Главному ветврачу Лужину я ситуацию объяснил. Ситуация простая: вместо лечения и реальной работы Лактин валял дурочку. Создавал видимость ветеринарной деятельности. Больше того, что он за годы распрыскивания во все стороны антибиотиков вырастил на ферме в плане микрофлоры — неизвестно. Но можно подозревать довольно неприятные вещи. А колол он коровам во всех случаях человеческую дозу — один флакон. Пересчитайте вес коровы и вес человека и поймете, что там никакого лечебного эффекта не было, а вот микрофлора к антибиотику устойчивость приобретала.
Но ветфельдшер на ставке главного врача совхоза товарищ Лужин тоже был членом КПСС и я услышал от него шокирующий ответ: если доярки просят, то не хрен выделываться! Или тебе лень укол корове сделать?
Получил здесь же от борзого практиканта встречный вопрос: вы с Лактиным кто? Дебилы или преступники? Не понимаете, что весь этот бициллин в молоке оказывается и потом люди это молоко пьют? Не понимаете, что у вас уже устойчивая к антибиотикам микрофлора не только в навозе, у коров, но еще и доярки контактируют…?
Поругались. Лужин на меня затаил злобу. Конфликт с доярками я уладил. На общем собрании им доходчиво рассказал, что к чему. Тетки призадумались. Даже были возгласы, что Сереге нужно уши надрать.
Ко времени собрания я уже успел зашить разорванный сосок у коровы-рекордистки из группы доярки-коммунистки. Раньше коров с такими травмами выбраковывали. А хорошую корову доярки терять не хотели. И вообще доярки поняли, что и без бициллина коровы потом не умирают от невеселых коровьих мыслей… у меня стал появляться авторитет.
Кстати, я всегда умиляюсь, когда ностальгирующие граждане вспоминают вкусное и полезное советское молоко. Со вкусом бициллина. А в совхозе «Хорольском» бардак еще не был особенно выдающимся. Совхоз считался крепким хозяйством…
Положение совхозного ветеринара было интересным в том плане, что он получал зарплату за работу в совхозе, а обслуживал еще и частный сектор, за который должны были отвечать районные ветеринарные станции. И лечил коров частников совхозными лекарствами, естественно. Всем это было выгодно. Совхозу — потому что значительную часть скота жители совхозного села сдавали на мясокомбинат через совхоз. Шло в план. Ветеринарной станции — не надо по ночам (а частник почти всегда бежал к ветеринару после рабочего дня) ездить по деревням на вызовы. Можно было получать зарплату и лечить изредка кошечек и собачек жителей районного центра. Чистенькая работа. Не послед у коровы вручную отделять.
Еще и совхозные ветеринары по специальности подчинялись главному ветеринарному врачу района, у которого ветеринарная станция была в штате. В результате, районное ветеринарное начальство переложило в те времена скот частного сектора совхозных и колхозных сел полностью на плечи совхозных ветеринаров.
Никто, разумеется, за это не доплачивал. За это и так зарплату ветстанция получала.
За год до моей практики институт закончил мой брат Славка и приехал в Ленинское работать ветврачам репродуктивной фермы. И едва не спился. Дело в том, что пока в селе единственным ветеринаром был Серега Лактин, частники платить совхозному ветврачу за лечение своего скота не считали нужным.
Через несколько дней после моего приезда в Ленинское поздно вечером пришел мужик и попросил посмотреть его корову. Из одного соска вымени жена во время дойки выдавила творожного вида массу вместо молока. Обычный мастит. Славка уже ушел по другому вызову. Я взял свою сумку ветеринара, пошел за мужиком.
Посмотрел корову. Ввел в вымя катетер, промыл. Ввел антимаститный препарат. Ничего сложного. Сказал. Чтобы жена за ночь раза четыре сдаивала из этой доли вымени.
Мужик спросил:
— А ихтиолкой мазать не надо?
— Зачем?
— Серега Лактин всегда мазал.
Выяснилось, что у коммуниста-ветеринара на все случаи жизни были два лекарства: бициллин и ихтиоловая мазь.
С мужиком состоялся диалог примерно такой:
— С вас 3 рубля.
— За что?
— Ну я же лечил вашу корову.
— Так ты ветеринар же.
— Уважаемый, я ветврач совхоза. А твоя корова не совхозная.
— А лекарства же тоже совхозные.
— А я тебе лекарства продаю что ли? За них деньги прошу? Я на ночь глядя пёрся черт знает куда. Потом ползал в навозе по твоему сараю под твоей коровой. Она меня копытом лягнула. Потом полчаса я ей вымя массажировал, промывал… Ради спортивного интереса что ли? Ты трактористом работаешь — мне на своем тракторе хоть что-то бесплатно привезешь ради спортивного интереса? 3 рубля. Нет — я не обижусь. Но больше не обращайся.
Мужик почесал репу:
— А ведь и правда. Я на совхозном тракторе огороды тоже бесплатно не пашу. Сейчас пойду у своей просить деньги.
Я думал, что его жена будет бухтеть. Но она сама трешку вынесла, еще и спасибо сказала:
— Лучше деньгами. Чем как с Лактиным — стакан водки. Да еще и мой остальную из бутылки выхлебает. И не дороже. И мужик трезвый.
Оказалось, что коммунисту Сергею Лактину коммунистическая совесть за услуги частнику не позволяла просить денег. А народ у нас особенный. Народу стыдно просто так что-то на халяву получать, поэтому он всегда хочет отблагодарить (что в СССР такое было, что сегодня — народ хуже не стал). Чем мужика отблагодаривать в деревне привыкли? Стаканом водки и огурцом.
За годы работы Лактина в Ленинском этот порядок укоренился. Вызвали ветеринара — угостите. Сережа пройдет за вечер 2–3 двора и уже готов до утра. Поллитра, как минимум, на грудь принята.
Во здоровье у коммунистов было! Годами каждый день по бутылке водки! И понятно, почему мать просила меня повлиять на брата, чтобы он выпивать на вызовах перестал. Славка более деликатный человек, чем я. Ему неудобно было деньги просить, по привычке люди его тоже, как какого-то сраного коммуниста, угощали.
Этот порядок мы за несколько дней поломали. Почти весь народ был только — за. Ну и водка в СССР была еще более твердой валютой, чем рубль. С рублями люди расставались охотнее, чем бутылку раскупоривали.
А село большое. Скота частного в нем было много. 3–4 вызова за день — минимум. За месяц у меня вышло больше 300 рублей от частников.
После выхода Лактина из отпуска меня перевели ветврачом на свиноферму. Там ветврачиха уволилась.
Буквально накануне начала моей практики на крупнейшем свинокомплексе Дальнего Востока «Тихоокеанском» почти все свиньи сдохли от чумы. Не от африканской. От обычной чумы плотоядных. Вообще-то свиньи должны прививаться от чумы, и, судя по актам прививок, они там были привиты. Но сдохли от чумы. Ветеринары объясняли, что это какой-то новый штамм вируса, от которого вакцина не помогала.
Самое вероятное, вакцина была выброшена на помойку, но акты о вакцинации были составлены. Поэтому свиньи и сдохли. Я когда вышел на работу на свиноферму, в аптеке нашел залежи просроченной вакцины от всех особо опасных инфекций. А по актам эта вакцина была списана уже, как введенная подкожно хрюшкам. Так почти везде ветеринары работали. Бардак в советской ветеринарии был немыслимым.
Но паника докатилась и до Ленинского. Опять прискакал в отделение главный ветврач совхоза, собрал нас, ветеринаров, и поставил задачу провакцинировать от чумы свинское поголовье частников.
Я начал на этом совещании свое любимое занятие — бурогозить и качать права: какого перепуга я должен вакцинировать частное поголовье? Пусть ветстанция едет и вакцинирует. Им за это платят. Мне на ферме этой вакцинации хватает.
Славка тоже возмущался. Лактин лизнул главврачу, соратнику по партии коммуниздов, и они вдвоем начали давить на нашу сознательность. Типа, вам не жалко. Если у людей поросята перемрут?
Тогда я заявил, что буду вакцинировать, но не бесплатно. Лужин начал истерику: только попробуй! Бросай свои рваческие замашки!
Оставил нам вакцину и уехал. Мы остались втроем. Я выступил с предложением повесить объявление, что будем вакцинировать в субботу за плату 1 рупь с головы. Сережа начал мяться. Он своим коммуниздическим мозгом алкаша прикинул, сколько в селе свиней и, кажется, представил, сколько это будет ящиков водки. Решил, что ему здоровья на такое количество не хватит, предложил брать по 20 копеек. Славка выдвинул компромиссный вариант — 50 копеек. На этом и сошлись. Да, пенсионерам — бесплатно.
С утра с вакциной и шприцами пошли по селу. Работали так: пока мы с братом пройдем по 5–6 дворов, Лактин — один. И видно было, что с каждой пройденной улицей у него рожа все более масляной становилась.
Сначала мы ему добром советовали не волынить, шлангом не прикидываться, потом плюнули. К 9 часам вечера мы закончили. Больше 12 часов работали.
— Ну что, подобьем бабки? — предложил Серега-коммунист.
— Да пойдем обмоем ударную работу, — я выдвинул встречное предложение. Пошли к нам домой. Взяли бутылку коньяка, закуски. У нас за огородом — хорошая поляна. Мы ее накрыли. Пикник на обочине.
— Ну, сколько у кого? — у Лактина даже ладони чесались.
Мы со Славкой достали свои пакеты, в которые складывали «взносы» владельцев убереженных от инфекции свинок, пересчитали. Больше. Чем по 400 рублей у каждого. Почти поровну.
Лактин выгреб из кармана несколько бумажек и мелочь. 21 рубль.