А Сашка продолжал ходить. У нас с ним там был еще один любимый конь — жеребец буденновской породы Орлик. Дед к Орлику только нам двоим и разрешал подходить. И сам только на нем ездил. Жеребец просто огромный был. Злой, как черт. И красивый невероятно. Рыжий, почти апельсинового цвета. На передних ногах до колен — белые чулки.
И кусался. Дед на день выпускал его на баз, мы лезли к Орлику, он нас с Сашкой гонял по базу и кусал. Чуть-чуть прихватывал зубами. Толкал головой, валил на землю и прихватывал за руки и ноги. У нас для него всегда в карманах были горбушки хлеба с солью, это он так попрошайничал. У нас с Сашкой еще развлечение было: мы цеплялись Орлику за задние ноги, я за одну, Сашка — за другую, и Орлик дрыгал ногами, пытаясь нас сбросить. Осторожно так дрыгал. Ему самому нравилось это развлечение.
Но я не оговорился, когда написал, что жеребец был злым, как черт. В денник к нему, кроме деда и нас с Сашкой, никто не рисковал заходить — мог убить. Впрочем, через год после того, как Павел Карпович ушел на пенсию, он двоих мужиков и убил. За один месяц…
Когда Павел Карпович стал пенсионером, он на конюшню до самой смерти ни разу не пришел. Мне потом, уже девятикласснику, когда мы вдвоем жили после смерти бабушки, признавался, что по коням тосковал, но и видеть не мог, как конюшня приходит в запустение.
Орлик без деда тоже затосковал и присмирел. Стал каким-то понурым. Сашка мне в школе рассказывал, что конь даже к соленому хлебу стал равнодушным. Его мужики перестали бояться и это привело к трагедии.
Первого мая, в нашем довольно большом селе тогда еще проходили демонстрации, сельчане с флагами ходили по центральной улице, вернее, по трассе Хороль–Сиваковка, которая проходила через середину нашего Ленинского. Бригадир молочно-товарной фермы, хорошо поддав, решил покрасоваться перед колонной сельчан на горячем скакуне. Оседлал Орлика. Причем, все хорошо знали — жеребец пьяных ненавидит. Но за последний год Орлик изменился и это забылось. Бригадир решил проскакать во весь опор вдоль колонны демонстрантов, от хвоста до головы. Не доскакал. Конь у самой головы колоны резко остановился. Как вкопанный. Всадник вылетел из седла головой вперед, и головой — прямо в дорогу воткнулся. Насмерть. Сразу.
Никто ничего не понял до 9 мая. Через восемь дней «подвиг» бригадира на Орлике решил повторить зоотехник. Проскакал от хвоста колонны до ее головы, осадил коня, развернулся и хотел проскакать теперь наоборот, от головы до хвоста. Не успел. Орлик резко упал на бок и перекатился через всадника, потом еще раз перекатился в другую сторону. Вскочил и ускакал. Прямо с седлом. Мужик умер в районной больнице.
На конюшню конь не прибежал, ушел в табун, который возле сопок пасся. Старого табунного жеребца выгнал. Стал сам табун водить. Сашка на следующий день с Орлика снял седло и уздечку.
Я в первой части ошибся насчет того, что с восьми лет до армии на коня не садился. Одним годом ошибся. С девяти лет. Орлик был последней лошадью, на которую я в детстве садился.
После смерти зоотехника коня хотели отправить на мясокомбинат. Поймать не смогли. Пару раз табун вместе с ним загоняли на баз, пробовали ловить — бесполезно. Орлик ограждение перепрыгивал и уходил. Оставили его в покое.
…Мы с Сашкой вдвоем лежим в траве. Вдалеке, метров за 200, пасется наш совхозный табун. Вполголоса по очереди: «Орли-и-к!». Жеребец поднимает голову. Вострит уши.
«Орли-и-к!». Вы видели когда-нибудь, как табунный жеребец атакует? Зрелище не для слабонервных. Медведь не так страшен в ярости. Прижатые уши, опущенная почти к самой земле оскаленная морда и зигзагами эта гора мышц, вооруженная копытами несется прямо на нас.
Мы с Сашкой лежим в траве и смеемся. Орлик с таким зверским видом еще и пару кругов вокруг нас сделает. Потом нам карманы обшаривает, как собачонка. Хлеб ищет. У Сашки всегда с собой недоуздок, удилами мы нашего любимца не оскорбляли. Орлик сам голову подставляет под недоуздок. Поднимает переднюю ногу, мы по очереди с ноги залазим сначала ему на шею, потом пересаживаемся на круп… Эх! Погнали наши городских! Аж ветер в ушах свистит!..
Кто-то из деревенских баб увидел нас на коне-убийце и моей матери рассказали. Погулял по мне шнур от кипятильника. Запрет не подходить к лошадям был жестким…
Вообще в отношении животных к детям много довольно загадочного. Может быть это связано с тем, что животные не чувствуют, что дети представляют для их опасность, поэтому свирепый жеребец, способный всего лишь неосторожным движением раскроить мальчишке голову, вдруг становится аккуратнее, чем любая нянька в яслях.
И не только лошади, конечно, так себя ведут. Я еще жил в пос. Пограничном, во дворе у меня сидел на цепи огромный кавказец Тайсон, 87 см в холке. Злющий, как дьявол. Знакомый собачник, похваставшийся тем, что может с цепи любую собаку снять (действительно, опытный мужик), на спор решил так же поступить с Тайсоном. Подошел к нему, посмотрел, оценил готовность пса сожрать его прямо сейчас, развернулся и ушел со словами: «Ну его к черту, я лучше пойду тебе твой выигранный коньяк куплю».
При этом, идешь с работы, подходишь к дому, навстречу бегут соседские детишки, совсем маленькие, 5–6 летнего возраста: «Дядя Петя, выведи нам Тайсона поиграть». Вывожу собаку на длинном поводке за двор, привязываю к дереву, они на нем верхом катаются, за хвост таскают…
Была еще одна очень неприятная обязанность у сельских ребят в мое время, у нас она называлась: припаска теленка. Отел коров частники подгадывали обычно к февралю-марту, когда морозов сильных уже не было, в сараях не так холодно уже было. Примерно до июня-июля телят или дома в базах держали, приносили им свежескошенную траву, или на веревке, цепи, привязывали на лужайках к колышкам. А потом, в середине лета, начинали выгонять с коровами в стадо. И тут для детишек начиналась … тренировка в беге на длинные дистанции. На несколько дней. Утром телята паслись спокойно. Как только появлялся гнус, овода-слепни, к обеду — начиналось. Хвост трубой и бежит черт знает куда! Пастух на лошади не может с ним справиться. Остается пацану только бежать за этой тварью, пока она не устанет, и потом гнать назад в стадо. Бежать за ней обязательно нужно, иначе может потеряться. Обычно раз-два — и больше теленок не убегает из стада. Привыкает.
Но мне, когда я закончил второй класс, с одним таким бычком не повезло. Он, наверно, неделю так бегал. А бегают они далеко, километров по десять бывает. Того бычка звали Мишка. Симментал, красно-белой масти. И он родился не в феврале, а еще до Нового года, к моменту, когда в стадо попал, уже был довольно крупным. Разумеется, и дистанция нашего бега была довольно приличной.
Довел он меня до такой злости, что я однажды, когда он почти до железной дороги, это километров 12 от выпаса, добежал и остановился усталый, на него сел верхом. У меня был верховой бык. И этим я Мишке срок жизни на год продлил. Обычно теленка на откорме, если он зимой рождался, держали лето, потом зиму и еще следующее лето, по окончании пастбищного сезона сдавали в заготконтору. Как раз бык вырастал до 400–500 кг. До сдаточного веса.
Мишку продержали мы еще один год. В начале того лета, после которого он должен был уехать на грузовике на мясокомбинат, я скакал с радостным гиканьем на его спине по улице к зависти своих сверстников. Ни у кого верхового быка не было! А скакать верхом на быке — это вам не на лошади. Спина быка для верховой езды не предназначена! Управлял я Мишкой веревками, привязанными к рогам. Такие вожжи у меня были. Доскакался. Мишка со всадником на спине неудачно перепрыгнул через кювет и сел на задницу, отказываясь подниматься. Повредил спину. В конце концов, он встал, но начал ходить, очень сильно подволакивая задние ноги. Стал плохо пастись, похудел, и родителям пришлось его оставить еще на год. Худого быка сдавать в заготконтору было не выгодно, это вообще копейки получили бы. Досталось мне от родителей, конечно.
А за осень и зиму Мишка постепенно оклемался, ноги приволакивал, но уже почти незаметно, и вырос в огромного бычину. Потом он потянул на взвешивании почти 700 кг. У него одна голова была больше меня. Мог убить меня только мотнув рогами. А я на нем также ездил верхом. Утром надо выгонять скотину в стадо, сел на быка и поехал, гонишь еще впереди хворостиной корову с телкой. Красота. С матерью идешь на обеденную дойку летом, Мишке обязательно угощение возьмешь. Он встречает, бежит от стада радостный. Вечером встречать стадо идешь — тоже хлеба ему возьмешь. Тоже первый в стаде бежит, прямо к тебе. Друг.
Но неизбежно наступил момент, когда Мишку должны были отправить на мясокомбинат. Он еще и дурить к осени стал, начал пугать людей. Не нападал, но несколько раз делал вид, что такое желание испытывает. Меня это не касалось, разумеется.
Я просил отца: «Пап, давай Мишку не будем сдавать?». Отец мне вполне доходчиво объяснил, что можно и отпустить быка на волю. Только он может человека убить и его все-равно пристрелят, а нас посадят в тюрьму. «Ты этого хочешь?». «Нет. Но Мишку очень жалко». «А это тебе, сынок, наука на будущее. А чтобы она лучше запомнилась — сам отведешь быка на приемный пункт»…
Далек этот мир от совершенства, конечно.
Основной заработок гинекологов в СССР.
29 апреля, 2019 https://p-balaev.livejournal.com/2019/04/29/
На «мыло» про это вопрос прислали.
Думаете — аборты? Не угадали. Триппер! У женщин гонорею лечили гинекологи, а гонореи в СССР было, как сегодня насморка.
Конечно, нужно уточнить, что гонорея в большинстве случаев у женщин выявлялась гинекологами (там не такие симптомы, как у мужчин, женщина с триппером может годами жить не обращаясь к врачу, пока в конце концов до матки процесс не дойдет), и можно договориться с лечением у гинеколога или получить направление к венерологу, который обязан выявить все половые связи и всех половых партнеров начать проверять… за сокрытие связей — уголовная ответственность. Теперь прикиньте, сколько на триппере зарабатывали гинекологи.