…Нужно понимать две вещи, относительно ситуации, которую я описываю. Первое, случаи, когда от оперативника требуют результаты работы, а результатов он дать не может, потому что все потенциальные кандидаты на нары вокруг закрышеваны самим начальством, которое требует результатов, далеко не редкость в наших отечественных условиях. Если бы молодежь, которая рвется в опера, одурманенная телевизионной романтикой профессии, это знала, то очередь в отделах кадров органов существенно сократилась бы.
Второе. Чем выше звание и должность крышевателя, тем больше он имеет возможностей не оставлять следов своей деятельности, несовместимой с его служебными обязанностями. Прямых улик вы почти никогда не получите, если не будете проводить прямую разработку. Но в отношении своего начальника вы такой разработки проводить не сможете, он же сам санкционирует ваши разработки. Поэтому если я пишу о своих начальниках-крышевателях, то это только мои предположения, которые основаны на моей информации, в той или иной мере подтвержденной, но совершенно недостаточной для прямого обвинения.
Начать войну со своим начальником таможни мы определились с того, что должны были любыми путями снести с его головы железобетонную, как он сам считал, крышу. Нужно было показать, что он не способен контролировать ситуацию на вверенном ему участке работы.
Путь для этого был один — начать последовательно перекрывать контрабандные потоки через таможню. Только у нас для этого не было средств, после того, как я был лишен права назначать таможенные досмотры. Начали ломать головы, как выйти из этой ситуации. Подключить ФСБ? Уже даже намеревались, но тут жена начальника местного отдела ФСБ, работавшая в таможне в отделе документационного обеспечения, назначается на хлебное место в отдел таможенного оформления. Вариант с ФСБ отвалился.
Мой опер Серега Решетнев, до таможни работавший на железной дороге, а потом в контрразведке погранвойск, предложил использовать возможности контрразведки местного погранотряда, там начальник был его приятелем. Уже подготовили документы для проведения рабочей встречи и обмена информацией, тут — день рождения командира погранотряда. Празднуют в местном ресторане, и владелец ресторана мне сообщает, что Башко в качестве подарка полковнику Гусейнову, командиру погранотряда, преподнес ключи от нового Лендкрузер-Прадо. И этот вариант отвалился.
Значит, все-таки самим нужно было как-то задерживать фуры и вагоны с контрабандным товаром, их досматривать и возбуждать дела. Только как, если у меня такого права в рамках таможенного оформления не было?
Подсказал идею Сергей Викторович Куклин, начальник оперативно-розыскного отдела, бывший военный, а потом служивший в налоговой полиции:
— Григорьич, а мы в налоговой заходили на фирмы и изымали документы в рамках Закона об ОРД, оформляли гласным осмотром территорий и помещений. А в Законе об ОРД есть еще и осмотр транспортных средств.
— Т. е., предлагаешь уйти от таможенного оформления к ОРД?
— Конечно. Только внимательно посмотреть нужно на правомерность. Такого в таможенных органах и вообще нигде еще никто не делал.
Стали думать над этим. Вертели ситуацию и так, и эдак — вроде всё законно.
Подготовили образцы документов под мероприятие, сделав их максимально приближенными к процессуальным в рамках УПК, я поехал советоваться к заместителю Мурашко по организации таможенных расследований и дознания Владимиру Юрьевичу Розанову, бывшему прокурорскому следователю, с которым у нас сложились вполне даже алкогольнозависимые приятельские отношения:
— Юрьич, посмотри на нашу схему, нужно оценить законность проведения гласного оперативно-розыскного мероприятия.
— Ничего противозаконного не вижу. Акт осмотра вы правильно сделали приближенным к протоколу осмотра места происшествия, только понятых на присутствующих замените. Остальное — нормально.
Забегая вперед, эту нашу схему сегодня используют не только таможенные органы, она без изменений, даже касательно образцов документов, включена в инструкции о проведении ОРМ в таможенных органах. А нам тогда, когда мы впервые это применили… Дальше не будем забегать…
Из склада временного хранения (СВХ) выходят выпущенные таможней в свободное обращение пять фур фирмы, которую я разрабатывал, мы их догоняем уже в тридцати километрах от поселка Пограничного. С собой я взял вооруженных автоматами сотрудников таможенной охраны (она мне подчинялась). Останавливаем фуры, я предлагаю водителям добровольно вернуться в зону таможенного контроля, на СВХ. Те глядят на автоматчиков, понимают, что дело серьезное, добровольно разворачиваются и едут на склад. На складе с присутствующими, незаинтересованными лицами, мы вскрываем все фуры — голимый контрабас.
Это уже было поздно вечером. Утром, едва я только пришел на работу. Звонок от начальника оперативно-технического отдела ДВОТ:
— Срочно приезжай.
Прыгаю в машину, несусь во Владивосток. Максим даёт мне распечатки телефонных переговоров. Я сам такого не ожидал, сразу с распечатками иду к Мурашке:
— Сергей Николаевич, мы вчера пять фур с контрабандой тормознули после таможенного оформления, так эти нехорошие люди говорят, что вы вопрос решите.
— Работай по ним спокойно. Всё в порядке.
Ну и отлично. Поехал назад, в Гродеково. Приехал к концу рабочего дня, дежурный передает:
— Зайдите к начальнику таможни, он ждет вас.
Захожу в кабинет к Башко:
— На каком основании ты остановил вчера машины и поместил их на склад?
— А что случилось, Руслан Константинович?
— Я не разрешал проведение таможенного досмотра, у тебя нет оснований задерживать этот товар. Ты у меня сейчас пойдешь за превышение полномочий.
— Ух, ты! Давай, пробуй.
Здесь же в отношении меня и моих оперов, которые участвовали в мероприятии, назначается служебная проверка, в прокуратуре уже жалоба коммерсанта.
А мы возбуждаем дело об административном правонарушении в отношении фирмы и уголовное в отношении неустановленного лица. Задержанные товары приобщаем к возбужденным делам в качестве вещдоков.
Через пару дней из ворот СВХ выходит фура с незаявленными товарами фирмы уссурийских корейцев, заворачиваем ее и — по такой же процедуре.
По нам еще одна служебная проверка и новая жалоба в Уссурийскую транспортную прокуратуру, которая надо мной надзирала.
Вызывают меня для дачи объяснений в прокуратуру, объясняюсь, прокурор отказывает в возбуждении уголовного дела, я получаю на руки постановление и начинаю плеваться: отказ очень интересный. Прокурор не видит в моих действиях состава преступления, но видит нарушение процедуры таможенного контроля. Иду к знакомым девчонкам-следователям в прокуратуре:
— Что это такое, можете проясните? Я не действовал в рамках таможенного контроля, я по Закону об ОРД работал, ваш Султанов (это Уссурийский транспортный прокурор) этого не понимает?
— Ты что, не знаешь этого козла Султанова? Он с вашим Башко уже давно вась-вась.
По первой проверке я и мои мужики получаем выговора, по второй — строгие выговора. Я даже не спешу их обжаловать у начальника Дальневосточного таможенного управления. Еще не время.
Это примерно месяц прошел после начала всей этой катавасии. Ситуации на взгляд непосвященных складывалась в пользу начальника таможни. Правоохранительный блок в таможне стал изгоями, под Башко легла почти вся таможня и над нами злорадствовали: допрыгались, а то крутыми себя чувствовали.
Мы выжидали. До нужного момента. Дело в том, что пока задержанный нами товар не принадлежал Хмелю и Лысаку, которые через начальника ДВТУ пропихнули в начальники Гродековской таможни Руслана Башко. Это пока его лично касалось.
— Григорьич, кажется, пора, — сказал начальник ОРО Серега Куклин, когда нам объявили строгие выговора.
— Погнали!
Выскакиваем на нашем УАЗике на трассу «таможенный пост „Сосновая Падь“ — пос. Пограничный», останавливаем первую попавшуюся фуру, перевозящую товар «Ростек-ДВ-сервис», фирмы депутата Лысака и загоняем ее на склад. В товарках заявлены вешалки для одежды, открываем — ни одной вешалки. Полная фура коробок с дорогой кожаной обувью. В яблочко! Оформляем свои оперативные документы, здесь вызываю на склад сотрудника отдела административных расследований и дознавателя. Они возбуждают дела. На всё буквально два часа ушло.
Едем с операми в таможню. Нас на крыльце встречает начальник, натурально со слезами на глазах и дрожью в голосе:
— Петр Григорьевич, ты что наделал?! Отпусти эту машину!
— Поздно, Руслан Константинович. Уже дела возбуждены и зарегистрированы. Уже не могу.
В моем кабинете Серега Куклин схватился за живот:
— Влип, орел!..
…Для тех, кто не понимает, почему Башко уже влип, поясню. У него после всех этих событий обязательно должен был состояться разговор с начальником ДВТУ такого плана:
— Я тебя, поганца, назначил на Гродековскую таможню под грузопотоки «Ростек-ДВ-сервис», ты обязан был обеспечить их беспрепятственное прохождение. Что ты там лично стал мутить с другими фирмами — меня не колыхало. Это твое личное дело, если бы ты выполнял основную свою задачу. Но ты развязал сам войну с твоим правоохранением, выпустил ситуацию из под контроля и поставил под удар уважаемых людей. С Балаевым я разбираться не собираюсь, он никаких обязательств передо мной не несет, ты их несешь…
Но такого разговора не было, я это точно знаю. Потому что до того, как он должен был произойти, случилось еще кое-что. Буквально через день или два. В субботу дело было.
Рано утром, еще затемно, ко мне домой приезжает мой агент:
— На станции стоят две рефрижераторные секции с мясом. Башко дал указание таможенному брокеру оформить это мясо, как сало.
— Да он же сам вчера, уезжая во Владивосток, провел совещание в таможне, сказал, что Гродеково получило право на оформление мяса, завтра будет первая партия и дал указание досмотреть особенно тщательно, потому что оформление мяса стоит на контроле начальника ДВТУ.