Мы еще больше, чем полгода получали от зарплаты бритые уши. У нас были взыскания, нас лишили всех премий и надбавок. Ладно — я. Но и мои подчиненные тоже. В комиссии был представитель ДВОТ, он написал свое отдельное мнение. Весьма неоднозначное, кстати. Я позвонил С. Н. Мурашко:
— Товарищ генерал, ну как же так?!
— Пока ничего не могу сделать.
Через несколько лет я познакомился и скорешился с сыном уже уволенного на пенсию к тому времени начальника Дальневосточного таможенного управления Виктора Петровича Вугляра. Виктор Петрович мне и сказал, что он сам советовался с Мурашко насчет наших выговоров — может их просто отменить? Мурашко ответил:
— Пока не надо.
«Ну как же так, товарищ генерал?»…
…Уважаемые жены оперативных сотрудников, если ваши мужья с их оперативной работы домой приходят пьяными и потом еще дома объясняют вам, что им по работе приходится пить, то это — правда.
Но если они на выходных или в отпуске тоже бухают, то, значит, они не оперативные работники, а алкоголики. Их лечить от алкоголизма нужно.
Я смотрю изредка кинодетективы про оперативников, которые жрут и жрут водку даже без закуски по любому поводу… Это кино не про оперов, а про алкашей. Вне работы опер может выпить пива, вина. Ну, изредка совсем немного водки. Опера водку не любят. Потому что употребление водки связано с неприятными ассоциациями с работой.
Водка — идеальное средство развязать человеку язык. Пьющему, конечно. Поэтому все нормальные оперативники стараются встречи с источниками совмещать с употреблением водки. Можно и с пивом-вином, но эффективность на порядки ниже. Если вы сторонник ЗОЖ, то в оперативниках вам делать нечего. Не надо мучить службу и себя в ней.
Следующим начальником таможни был в Гродеково Юрий Викторович Ремез. Бывший пограничник и первый заместитель начальника Артемовской таможни. Здоровенный мужик.
Таможенная сауна, продезинфицированная после проституток Башко, снова заработала для всех сотрудников. В четверг она выделялась для нового начальника таможни и начальников подразделений. Ремез был человеком адекватным и там в четверг говорил подчиненным те слова, которые не мог сказать в официальной обстановке. Наверно, использовал опыт Сталина с посиделками на даче.
Из всех начальников таможен, которых я знал, Ремез был в тройке лучших. Иногда притворялся недалеким сапогом-служакой, но это у него плохо получалось. Как раз почти сразу после его прихода правоохранительный блок вывели из под прямого подчинения начальникам таможен и замкнули на оперативные таможни. Я стал в таможне сам себе хозяином. А начальник таможни стал пытаться меня споить.
Вы слышали, что есть такие секретные таблетки для разведчиков, чтобы не пьянеть, употребляя большие дозы алкоголя? Так вот, это всё ерунда. Можете пить любые таблетки, жрать лопатами активированный уголь, смазывать желудок салом и маслом — не поможет.
Помните перцовую водку «Немирофф»? До чего ж это гнусная гадость! Несколько четвергов мне с Ремизом в таможенной бане приходилось выпивать по литру этой отравы, да еще и запивая ее пивом. Эту мерзость больше ничем другим запить было нельзя.
Есть только один секрет пить и не пьянеть — не получать удовольствия от выпитого. Как только ты чуть расслабился и тебе захотелось спеть песню — всё, начинается полет в нирвану. И из этого штопора ты уже не выйдешь. Если попал не в очень дружественную компанию, то проснешься утром под забором в одних трусах без удостоверения и пистолета.
Ремез прикидывал, что во мне веса 70 максимум, а у него 120. Он обязательно должен меня напоить до степени развязывания языка и выяснить, будет ли он третьим по счету в числе моих трофеев из начальников таможен.
Через пару месяцев я устал. Пили-то в четверг, а пятница — рабочий день, заместителю начальника таможни нельзя опаздывать на работу, нужно на полчаса раньше приходить, а работы…, а состояние нестояния преодолевать нужно…
Я не выдержал, одним таким утром зашел в кабинет начальника таможни:
— Юрий Викторович, может, хватит?
— Я сам уже устал. Давай, по рюмашке коньяка — полечимся и прекратим. Я всё понял. Будем работать.
— Давай.
У меня начался непродолжительный период счастья. Работа с начальником, даже если он твой непрямой начальник, когда вы с ним понимаете друг друга и не строите друг другу подлянок — это редкое в наше время удовольствие…
…Года не прошло, звонок от генерала Мурашко:
— Петр Григорьевич, хотим тебя командировать в Ванинскую таможню, разобраться там с делами и обстановкой. Как ты на это смотришь?
«Как ты на это смотришь?». Да хреново я на это смотрю!
— Если есть необходимость — готов.
— Тогда я даю указание готовить приказ.
Это будет рассказ про то, как оперативника послали в далекий город и он там навел шороху, победил с пистолетом в руке всю преступность и в него влюбилась первая красавица провинции. Дальше — хэппи энд. Точнее, так в кинодетективах показывают. Реальная жизнь с рейтинговыми приключенческими фильмами стыкуется плохо.
— Он что, тебя туда на съедение посылает? — откомментировал Куклин предложение Мурашко о командировке: — Что ты там один сделать сможешь?
— Приеду, посмотрю. Пока рано еще о чем-то судить.
— Ну езжай, посмотри.
С поезда прямо в таможню. Начальник Ванинской таможни Андрей Григорьевич Троян:
— С прибытием. Какие планы на сегодня?
— Взаимодействующие. Гостиница. Отоспаться. Завтра познакомлюсь с личным составом, посмотрю основные дела, побеседую с начальниками правоохранительных подразделений и тогда уже можно с вами обсудить ситуацию и определиться с дальнейшим.
— Отлично. Тогда завтра с утра я представлю вас личному составу, а на сегодня моя машина с водителем в вашем распоряжении.
Начальник, вроде, мужик нормальный — это уже хоть что-то.
Поехал в местный отдел ФСБ.
— А что, в таможне есть опера? Ух, ты! А мы и не знали!
В транспортной прокуратуре:
— Дайте нам хоть одно уголовное дело! Хоть одно! Мы надзираем, нас дерут за отсутствие результатов в таможне!
Спал я плохо. Я уже знал, что заместителя начальника Ванинской таможни по правоохранительной деятельности уволили после проверки, а Литвинов отдел собственной безопасности там разогнал, но не подозревал, насколько всё запущено.
Таможня располагалась в очень небольшом здании, люди сидели на головах друг у друга, прежний заместитель начальника таможни работал в кабинетике оперативно-розыскного отдела. Меня это не устраивало. У заместителя должен быть отдельный кабинет, это не прихоть, а служебная необходимость. Троян эту проблему решил просто:
— Занимайте кабинет отдела собственной безопасности. Там все уволены, остался один начальник, он во время проверки ушел на больничный, после его выхода проверка будет завершена и он тоже увольняется. С Литвиновым по кабинету я вопрос согласовал уже.
А. Г. Троян мне всё больше и больше нравился.
Сначала я занялся самым простым: отдел таможенных расследований и отделение дознания. Посмотрел у расследователей дела в производстве, познакомился с людьми. Начальник отдела — нормальный парень. Дела тоже больших нареканий не вызвали, единственное — невыполнение контрольных показателей по числу прекращенных дел, спросил у начальника отдела:
— А почему вы этот показатель за 15 процентов уронили?
— Большое число неправомерно возбужденных таможенными постами административных дел и возбужденных с процессуальными нарушениями.
— Технологической схемы взаимодействия с постами, предусматривающей предварительное согласование дел с отделом административных расследований, нет?
— Есть, но она не подписанная. Ваш предшественник не смог ее продавить.
— Обновляйте ее. Подпишем.
Ушел радостный.
Отделение дознания — 2 человека. На первый взгляд — нормальные ребята. Спрашивать результатов с них, само собой, никакого смысла нет. Уголовных дел не возбуждается, выполняют только отдельные поручения из других органов. Сами соскучились по работе.
Оперативно-розыскное отделение — 3 человека. Начальник — мужик лет 50, бывший мент. Доложил о личном составе:
— Я работаю в таможне 5 лет. Стаж работы одного опера — 2 года, второго — год. Первый — хороший опер, второй — работать не будет, совсем никакой.
— Несите сюда дела отдела.
— Все?
— Все. Их так много, что не донесете?
Принес три или четыре тоненьких, в несколько листочков, папочки.
— Это все?
— Все. Вы просто ничего не знаете, здесь всё под бандитами, совершенно невозможно работать.
Несколько минут длилась немая сцена. Потом я сорвался, не орал, вполне спокойно говорил:
— А ты не очень ли на работе устаешь? Домой, наверно, поздно приходишь, семью мало видишь? Еще и выходные прихватываешь? У тебя еще и оперативник есть — совсем никакой. А ты сам — какой? Я понимаю, что можно год ничего не делать, еще год расслабляться, но хоть что-то же на работе надо делать, хоть от скуки — хоть что-то. Скучно же 5 лет сидеть в кабинете и вообще ничего не делать. Хоть ради развлечения раз в месяц написать какую-нибудь бумажку, от скуки хоть одного агента завести, чтоб было с кем за жизнь оперативную поговорить. Давай так, чтобы и дальше не напрягаться, ты сейчас от меня выходишь, пишешь заявление по собственному и исчезаешь из моего поля зрения. С завтрашнего дня я тебе запрещаю появляться в оперативно-розыскном отделении. Если у тебя есть сомнения, что я тебя не смогу уволить — можешь потянуть немного. Но тогда условия увольнения будут другими.
Есть люди, которых воспитывать, убеждать и заставлять работать бесполезно. Дохлый номер. Только нервы себе истреплешь и время зря потратишь.
В конце рабочего дня в кабинете у начальника таможни:
— Я знаю, Петр Григорьевич, что вас Мурашко прислал навести здесь порядок в правоохранении. У меня проблемные вопросы в оформлении леса, легковых автомобилей и их запчастей, транзит на севера — совсем неизвестная тема…