Но даже эти, условные секс-рабыни, в потоке проституток были в меньшинстве, большинство из них сами сбивались в группы и ехали на такой заработок без всякой крыши в виде фирмы. Если удавалось не попасть на глаза полиции, назад возвращались в норках от макушки до пят.
Впрочем, это не особенно долго длилось. Китайская полиция их отлавливала, депортировала целыми вагонами в Россию, а те китайцы, которые участвовали в этом бизнесе, отправлялись на китайские зоны. Года два это длилось, китайской полиции удалось эту лавочку прикрыть почти полностью. Но имидж «старшего брата» был заляпан. «Младший брат» несколько офигел от такого числа женщин «свободной профессии», вчерашних пионерок.
Вам, конечно, эксперты-китаеведы уже понарассказали о том, что проституция в КНР существует и там много борделей под видом массажных салонов. Эти эксперты почти такие же, как и журналисты, ловят публику на «жаренном».
Проституция есть везде. И была всегда. В СССР она тоже была, даже при Сталине, как и любая другая преступность. Преступность до конца еще ни одному государству не удавалось искоренить, другое дело — в ее размерах, как с нею борются. Если так, как у нас… В Китае статья 358 Уголовного Кодекса за это преступление предусматривает наказание вплоть до бессрочного заключения, всю жизнь в зиндане можно провести.
И это у нас можно сдать квартиру жрицам свободной любви и делать невинные глаза, если полиция накроет этот «храм любви». В Китае не прокатит — владелец квартиры сядет надолго. И владелец массажного салона тоже.
Так и проституток было мало для имиджа, развитие приграничной торговли привело к тому, что стал процветать особый род челночного бизнеса, когда не сами торгаши-челноки за товаром ездят, а нанимают для его перевозки за небольшую плату третьих лиц. У нас таких перевозчиков называли помогайками, в других местах по-разному — кирпичами, верблюдами. Вот тут-то китайцы столкнулись с русским «коренным народом», с нашим сельским пролетариатом из приграничных сел. Тут-то они и офигели. Если вы никогда этой картины своими глазами не видели, то даже представить себе не можете, с каким видом собственного превосходства «арийца» могут разговаривать с каким-нибудь задрипанным китайцем, вчерашние пастухи и свинарки. И как они нажирались в китайских ресторанах китайской водки и что они там творили, нажравшись до бессознательного состояния. Арийцы, одним словом.
В результате имидж вчерашнего советского человека, российского туриста, у китайского населения в приграничных городах упал до уровня плинтуса, отношение к российским туристам резко испортилось. Начался плач, что китайцы оборзели, они националисты, русских ни во что не ставят. Какие русские — в то их и ставят. К нормальным русским отношение всегда нормальное было даже в приграничных городах. А те наши туристы, которые ездят в КНР дальше от границы, до сих пор отмечают крайне уважительное отношение к себе. Юг Китая посещают не только российские граждане, там и американцев, и немцев хватает. И мне наши же неоднократно рассказывали, что если в ресторане за столиком сидят русские, а рядом другие иностранцы, китаец всегда первых обслужит русских…
…А как у нас относятся к межнациональным бракам? В интернациональном СССР который я застал, относились с…безразличием. Нет? Вы мне не верите? Ну и правильно делаете. Только мне, пожалуйста, не рассказывайте сказки, что если русская девушка выходила замуж за чурку (урюка, хачика, носорога), то она не чувствовала «легкого» осуждения окружающих. Ну а насчет того, чтобы узбек привез к себе в аул русскую жену-немусульманку… Про прибалтов я вообще молчу…
Отношение к межнациональным бракам характеризует уровень межнациональных отношений и в самом государстве, и уровень интернационалистского воспитания народа. Это бытовое проявление национализма как раз и высвечивает всю суть «дружбы народов».
У меня был знакомый китаец-бизнесмен Саша из Уссурийска, владел не очень большим, но вполне приличным бизнесом в России, занимался поставкой и продажей чая. Саша встретил русскую девушку Лену, влюбился в нее и они поженились. Лена — весьма и весьма симпатичная блондинка, из нормальной, среднеобеспеченной семьи, на вполне нормальной работе по тем временам, в какой-то телефонной компании, вроде МТС, работала менеджером. Саша — ничем не примечательный китаец, китаец как китаец. Только очень компанейский, такое впечатление, что у него никогда плохого настроения не было. «Солнечный мальчик», одним словом. На свою солнечность он Ленку и подцепил.
У Ленки сразу возникла проблема с родителями: «Ты что, замуж за китайца?! Люди подумают, что ты проститутка!». Друзья, подруги, знакомые — чувствовалось, что отношение изменилось, когда ее стали видеть с Сашей и дело начало до свадьбы доходить. Когда поженились и родился сын, вылитый китайчонок, стало еще хуже. Вроде никто в глаза ничего не говорит, но даже на приеме у детского врача чувствовалось: «Нашла себе богатого китайца, проститутка».
Лена насчет владения китайским языком — ни в зуб ногой, и в Китае была только в Суйфэньхе, где покупала одежду. Родители Саши жили в Харбине, если точно помню, но Лена очень долго наотрез отказывалась ехать с ними знакомиться, несмотря на все уверения мужа, что всё будет хорошо. Да и не хотелось ей уезжать в страну, языка которой она совершенно не знала. Конечно, Саша ее понемногу учил, но если он сам по-русски, как на родном, то они почти всегда на русском и общались, в такой ситуации обучение почти нулевое. Да и, другой народ, другая культура, другие традиции — Лена никогда даже мысли не допускала о жизни в КНР. И боялась, естественно, что китайцы к ней будут относиться также, как соотечественники.
В конце концов, после двух лет брака, Саша уломал жену съездить в гости к родителям на китайский Новый Год. Недели три погостили, вернулись назад, в Уссурийск, и Саша начал сворачивать бизнес в России, стали готовиться к переезду в Китай. По настоянию Лены. И уехали с концами.
Когда Лена гостила в КНР, она увидела, что понятия «чистота крови» для китайцев не существует. Оно им элементарно не знакомо. Больше того, родители Саши русскую невестку приняли с такой любовью, что ей всё время в гостях было даже неудобно, делать абсолютно ничего не позволяли, мне она сказала, что если бы в туалет дверь не закрывала, то китайская свекровь, такое впечатление, заходила бы и задницу ей подтирать. Про внука, ребенка «русской проститутки», к которому с прохладцей относились родители Лены, и говорить нечего.
Друзья и знакомые Саши. Особенно китаянки. Лена говорила, что сначала она думала, что они все притворяются, показывают, что они все её любят. Потом узнала, что они еще и хвастаются тем, что у них есть знакомая — русская. Три недели в Харбине они с мужем из гостей не вылазили, все знакомые китайцы мужа в очереди стояли, чтобы их зазвать к себе в гости.
Мы сидели в моем любимом «Университет-баре» перед их отъездом, у меня на Сашу были некоторые оперативные планы, поэтому я с ним завел знакомство, но если уж так складывалось — ничего уже не поделаешь. Я только поинтересовался у Лены:
— А с китайским языком что?
— И без него можно пока, там половина Харбина, наверно, русский знают.
— Все-равно другая культура, традиции, уклад…
— Да-да, кухня другая и вместо матрешек — дракончики. Всё там тоже самое, что и у нас. Я не к мусульманам еду. Они, Петр Григорьевич, атеисты, у них как у нас всё, только на разрез глаз не смотрят…
…Мне доводилось участвовать в приеме делегаций по линии таможенной службы и немецких, и японских… И вообще с иностранцами общаться немало. Такая служба была. И я не националист, конечно. Я вполне спокойно и с пониманием отношусь к народам, у которых разные обычаи, привычки, традиции.
Но если ты едешь к кому-то в гости, даже если эта поездка — служебная, тем более в другую страну… Ну хоть значков и мелких сувенирчиков с собой для подарков прихвати! В такие моменты ты понимаешь, что живешь среди народа несколько иной цивилизации. Разумеется, это не цивилизация иная, просто обычаи и традиции настолько сильно отличаются, что это отличие вызывает непонимание и раздражение.
Картина маслом! Мы ждем делегацию китайской таможни. Вот она прибывает, вот они проходят в наше здание. Мы встречаем их в вестибюле. Впереди китайцев идет их начальник таможни, только у него руки не заняты, все остальные тащат сумки с подарками. Если вы даже рассчитывали на официальную сухость, с китайцами ничего этого у вас не получится. Сразу горячие рукопожатия, объятия и вручение первой партии подарков.
Мы же русские, само собой. Поэтому переговоры-переговорами, но хлебосольное русское застолье — обязательно. Мы стараемся не ударить в грязь лицом. Пьют, кстати, китайцы — будь здоров! И тосты очень любят. Длинные. Про мир и дружбу между китайским и великим русским народом. С пожеланиями нашему великому русскому народу всяческого благополучия и укрепления дружбы между русскими и китайцами. Вы же понимаете, что и мы такие же тосты в ответ произносим. Мы даже не готовимся заранее к их произношению, это всё на рефлексах.
Про подписание всяческих соглашений и отработку рабочих вопросов мы не забываем, но официальная встреча заканчивается тем, что напились все в драбадан, начали в таможне, продолжили в ресторане и долго, прощаясь, обнимались и говорили одни на русском, другие на китайском, но все друг друга понимали.
Собирается наша делегация к китайским коллегам в гости. Начинается подготовка с того, что мы ломаем головы, чтобы им привезти в качестве подарков такого оригинального, чтобы лицом в грязь не ударить. Едет российская делегация к пункту пропуска в автомобилях, загруженных подарками, проходит через границу, на китайской стороне ее встречают… пионеры с цветами. Каждому из нас вручается букет. Увидев «стол переговоров», мы понимаем, что… раненых оставлять нельзя, всех нужно увезти с «вражеской территории». То, что приготовлено для «переговоров» ни съесть, ни выпить физически невозможно, можно только понадкусывать и поотпивать. Естественно, тосты за дружбу и мир во всем мире.