Мы с Мамонтовым приятельствовали во время службы. Володя был из тех, кто еще в школе решил себя посвятить военной службе, закончил Уссурийское суворовское училище («китайскую» роту), потом Благовещенское высшее общевойсковое училище. Капитан Мамонтов, командир разведроты, был из тех редких экземпляров, которые назывались — образцовый офицер. Кроме того, что его подразделение командир полка всегда выставлял, как витрину для всех комиссий и проверок, Володя отличался от подавляющей массы офицеров тем, что солдаты его даже не уважали, а обожали. Его рота так и называла себя — мамонтовцы. Если в полку навстречу офицеру шел солдат, который на определенной уставом дистанции переходил на строевой шаг и четко отдавал честь — мамонтовец. Дисциплина в роте была драконовской. В хорошем смысле слова. Причем, сами солдаты его роты щеголяли, если можно так выразиться, своей дисциплинированностью. Ротная фишка.
Сдружились мы с ним после того как несколько раз поменяли друг друга в караулах, то он мне сдавал, то я ему. Обычно смена караулов у меня проходила всегда со скандалами, когда моё подразделение заступало. После развода приводишь караул в караульное помещение — там бардак, грязь, тулупы где попало валяются, немытая посуда… Ну и всё, меняемому начкару доводишь: пока порядок не будет наведён, за принятие караула не распишусь. В мой первый караул в полку — скандал с присутствием начальника штаба полка. Смена так надолго задержалась, что тот пришел разбираться. Естественно, начштаба был на моей стороне. И вроде бы уже знали в полку, что теперь не только Мамонтову, но и Балаеву сдавать нужно как положено, но всё одно — каждая смена проблемная. Если только Мамонтова не меняешь — у того всегда идеальный порядок, караулка блестит. И у Володи такие же проблемы были. Скандалили мы, конечно, не от того, что характеры у нас такие. Нет, ну а какого чёрта мои бойцы должны за кем-то свинарник убирать? Бардак же в караульном помещении опасен тем, что этот бардак перекидывается на несение службы на посту и на смену часовых. Неизбежно. Закон непреодолимой силы армейского хаоса. Раз-два проскочишь, но потом обязательно что-нибудь грохнет. Стрельбы с человеческими жертвами за время моей службы в полку не было, но нет-нет да раздавались выстрелы в караульном помещении из неразряженного оружия. И магазины с патронами терялись, потом их всем полком искали. Кажется, ещё умудрись его просрать по пути от поста до караулки — но умудрялись. И вроде бы проблем найти нет — смотри на пути маршрута караульной смены, но если у тебя в караульном помещении срач, то и разводящие станут водить смены не по маршруту, а срезая его по каким-то закоулкам. Казалось бы, всё абсолютно ясно для любого офицера, да все это и знали, только бóльшая часть офицеров на службу в те годы навалила большой и толстый.
Поэтому, когда моё подразделение заступало в караул и я знал, что буду менять Володю, то — хорошее настроение, смена без скандальной нервотрёпки. И у него тоже. Но моим бойцам было до его роты далеко. В оправдание мне, у меня почти все в батарее были контрактники, хорошо так пьющие мужики, а у него срочники.
Да, если кто служил, тот вправе задать вопрос: какого черта начальниками караулов у нас заступали командиры рот и батарей, а не взводные. Да потому, что у меня командирами огневых взводов и у Мамонтова командирами разведвзводов были «пиджаки», студенты-годичники, тогда уже, в 90-е, дефицит кадровых офицеров в частях был ощутимым. Поставить этого «офицера» начальником караула? Да ну на фиг! Им вообще на службу было глубоко и полностью. Поэтому ротному приходилось всю роту самому тащить.
Мамонтов и тащил. В каждом взводе у него два дня в неделю — занятия по рукопашному бою, Володя сам проводил, он мастер спорта по самбо. Стрельбище — чуть не каждую неделю. Договаривался с другими ротными и начштаба, чтобы на него списывались боеприпасы на боевые стрельбы взводов из других подразделений. Наши разведчики стреляли как на фронте, непрерывно. Управление БМП — учил ВСЕХ, весь личный состав. Плюс к этому — от нарядов разведрота освобождена не была, наравне со всеми их тащила, т. е. нагрузка на мамонтовцев была гораздо выше, чем в других ротах, но к нему солдаты просились, рапорта на командира полка писали.
Пришла разнарядка на Чечню, Володя стал туда собираться. Кому из полка ещё туда ехать было?! Ага, только не ему! Гордость полка, его витрину — куда-то кому-то отдать?! Мамонтов упрашивал командира полка, Третьяка, отпустить, тот ему отвечал только отказом, с матюками.
Когда я увольнялся, после того, как зарплату в очередной раз на 8 месяцев задержали, Володя меня отговаривал:
— Перетерпи, это временно, у тебя служба идёт.
— Да куда она у меня, пиджака, далеко уйдёт, тем более в нынешнее время?! Это у тебя карьера будет, тебе точно нужно терпеть, не бросать.
И через десяток лет я узнаю, что майор Мамонтов, еще молодой по возрасту офицер, и 40 лет ему не было, перспективный офицер, из армии уволен и ищет работу в таможне! Да, к тому же, за 10 лет из капитанов — только до майора! Это Володя-то Мамонтов!!!
Созвонились.
— Володя, я думал, что ты уже полком командуешь.
— Какой я дурак был, что вместе с тобой не уволился! Только 10 лет жизни потерял!
А это Мамонтов попал под сердюковское сокращение, когда в армии оказались лишними порядка 200 тысяч офицеров и еще на несколько лет был прекращен набор курсантов в военные училища, да и число военных училищ было сокращено примерно в 5 раз.
Знаете, что мне то сокращение напоминает? Реформу РККА периода Троцкого на посту главы РВС, когда из армии выкинули массу боевых командиров, а почти всех военспецов оставили. Потом Фрунзе и Ворошилов всё назад отматывали, до 37–38 годов. Кое-кого и расстрелять пришлось из тех, кто у Троцкого был перспективным.
Закон сокращения — всегда планируется оставить перспективных, от балласта избавиться, и всегда получается наоборот.
Поэтому в армии такие подполковники, которым «пробивает грудак» мабута на фоне Храма МО. Перспективные. Как там этот партизанен орал на подполковника: «Я тебе… и голова отлетит»?!
Будь на месте этого подполковника Вовка Мамонтов, эта мабута там стояла бы в строю по стойке смирно! И не из-за того, что сама за свою голову боялась бы. Там где есть настоящий офицер — там такого бардака быть не может…
Еще такой момент, не знаю, насколько он… Может мне просто показалось. Но мне казалось во время службы, что офицеры контрактников, мужиков, которые пришли по контракту в 90-е рядовыми и сержантами, побаиваются. Реально так побаиваются. Не все, конечно, но значительная часть.
В полку было две отдельных артиллерийских батареи, у меня — 20-я. А 15-ой командовал капитан, выпускник «тбилисски», у него был водила-контрактник, мужик лет 30. Как куда-то ехать, заводить ему «ЗиЛ», так начиналось нытьё: чо я, вечно я, других нет, затрахала эта ваша служба и т. п… Смотреть было противно. Капитан только ходил вокруг его с виноватым видом, типа, ну что здесь поделаешь, не хотел тебя напрягать, но сам понимаешь…
Потом этого капитана хотели отправить в Чечню, он отказался и его уволили. 15-ю ОАБ навесили на меня. Стало у меня две батареи сразу. Одна моя штатная, по должности, вторая — в нагрузку. Ну и этот водила к нагрузке прилагался, само собой.
Само собой, он сразу со мной и начал то, что с прежним комбатом, своё нытьё. Мне эти концерты были без надобности, просто у него спросил:
— Ты меня за кого-то другого принимаешь?
Обрезало нытьё сразу и навсегда. И это был не единичный пример в части, с контрактниками проблем в плане дисциплины было много, офицеры с ними излишне деликатничали, если так можно выразиться. Настолько излишне, что выглядело как — боятся.
Скорей всего это было связано с тем, что они привыкли иметь дело с солдатами, мальчишками по сути, а тут — мужики… Может, это не так уж и важно, может это и не совсем проблема, но когда я увидел, как генерал обдристался, в полном смысле слова, когда в лагере мабуты рявкнул, что там свинарник развели, и увидел реакцию на своё рявканье… Дожились, уже генералы боятся собственное войско…
И ведь я не какой-то громила внешне, даже роста ниже среднего, 169 см, всего на 5 см выше ростом Юрия Гагарина, но почему-то у меня никакой боязни хоть перед контрактниками, хоть перед срочниками, самыми буйными, никогда не было.
При этом, армейские офицеры перед офицерами правоохранительных органов еще любят хвост задирать: какие вы офицеры, майоры и полковники?! Вы службы настоящей не видели!
Ну да, ну да. Правда, у меня, полковника таможенной службы, личного состава в подчинении было как не у всякого командира полка. И лучше кадровым армейским офицерам на стрельбище с моими подчиненными не соревноваться в меткости. Кроме того, охрана и СОБР. Да и службу вашу я видел, трогал и пробовал.
Только пусть армейские офицеры на такой вопрос ответят: почему подавляющее большинство из них, попадая после армии в правоохранительные органы, как-то сдувались. Практически никто из них карьеру так и не сделал. Нужно учитывать, что увольняясь из армии капитанами и майорами, вас в органы брали на капитанские и майорские должности сразу. На этих должностях без движения вы и сидели. Да мне самому лично еще приходилось вас на этих должностях строить, вплоть до того, что объяснять — в помещение с вашими подчиненными зашел начальник, вы должны подать команду, ваши подчиненные должны встать по стойке «Смирно».
Некоторые из вас хлопали глазами: «Товарищ полковник, здесь же вроде не армия». Долго потом глазами хлопали, слушая у меня в кабинете, что ЗДЕСЬ.
Конечно, на гражданке люди взрослые, за место работы держатся, не хотят с начальством ссориться, потом выговора, премии… Ну так, карты в руки вам, господа армейские офицеры! Только у вас получались лишь два варианта: вы либо себе в подчиненных подберёте подхалимов-жополизов, которые могут только лизать, и всю службу развалите, либо разведёте панибратство в самой разнузданной форме и опять службу развалите. В лучшем случае третий вариант — ни рыба, ни мясо… Не все, о всех не буду, мой друг, бывший офицер-десантник, подтверждение, что есть исключения. Но если есть исключения, есть и правило…