На следующий день не только уголовное дело было возбуждено, но еще проведены обыски на фирме-импортере и у ее руководителей, и вся фактура с доказательствами, что ввезенные грузовики были новенькими без всяких промежуточных владельцев-китайцев оказалась в материалах уголовного дела. Но даже это мелочи. Главное, мы 76 грузовиков HOWO приобщили к уголовному делу в качестве вещдоков. Вот таких 76 красавцев, почти таких же:
Всё, что было на складах этой фирмы. А то, что уже ушло со складов получателям — в розыск. Мои дознаватели еще не успели оформить все протоколы на фирме, как мне звонит Мурашко на сотовый: «Срочно ко мне!».
Приезжаю. Секретарша генерала предупреждает, что он очень злой. На меня что ли? Захожу в кабинет, сразу вопль:
— Почему меня не предупредил о том, что творишь?
— Как не предупредил? Вчера доложил, что реализовываться будут…
Понимаете, одно дело просто уголовное дело возбудить… Дело-дело. А другое — 76 дорогих машин к этому делу. И будут они теперь в вещдоках пока уголовное дело не разрешится. Т. е., очень и очень долго. Представляете, сколько стоят 76 таких грузовиков?! А на чем щебенку возить на строящиеся объекты АТЭС?
А с меня какой спрос? Я бабла ни от кого ни за то не брал, никому ничего не обещал. Мне прислали указание — я исполнил. Если вы кому-то что-то обещали в надежде, что никто не сможет это дело прихлопнуть — это ваши проблемы, товарищи генералы. Оставалось только орать:
— Кто тебе разрешил изъять 76 грузовиков?! Почему со мной не согласовал?
— Как это? Незаконно ввезенный товар не изымать? Я даже не думал, товарищ генерал, что это согласовывать нужно, это и так само собой разумеющееся, — я делал удивленные глаза.
Да, если раньше меня генерал не любил, то теперь стал ненавидеть. И через несколько дней, когда пострадавшие, так сказать, за контрабанду поняли, что мое руководство ничего со мной сделать не в состоянии, ходоки потянулись ко мне. И уже когда этими ходоками я был в достаточной степени раздражен, записался ко мне на прием один из бывших партфункционеров Приморского крайкома КПСС. Человек примерно первой пятерки в крайкоме. К этому делу совершенно непричастный. Его только попросили со мной поговорить, потому что у меня в кабинете над моей головой висел не портрет Президента, а портрет Сталина. Поэтому думали, что коммунист со мной общий язык найдет…
Сразу хочу насчет того, возможно ли было в той ситуации кому-нибудь найти со мной общий язык. Невозможно. Никому. Потому что я, даже как начальник органа дознания возбудившего уголовное дело, в производстве которого это дело находилось, ничего уже решить не мог. Уже поздно было что-то решать. Пытались-то решить вопрос о том, чтобы автомобили были исключены из вещдоков. Сделать это можно было. Только сразу нужно было готовиться к безальтернативному варианту мне и дознавателю, у которого дело в производстве было — нары. Поэтому смысл в приеме всех этих просителей с моей стороны был только в оперативном контроле за противоборствующей стороной. Не более того.
Но когда этот посетитель, зайдя ко мне в кабинет и представившись, сделал вид, что удивлен портретом Сталина и спросил: «Вы тоже коммунист?» — я едва-едва сдержался, чтобы не рассмеяться. Дело в том, что информацию о лицах, которые записываются на прием по подобным вопросам, я обязательно предварительно собирал, поэтому знал, что этот «коммунист», один из видных функционеров крайкома КПСС, уже состоит в Единой России, в которой он тоже сделал неплохую политическую карьеру на краевом уровне, но потом погавкался с губернатором и карьера пошла под откос. Сдержав рвущийся из груди восторг в адрес солидного человека, я ответил:
— Да, коммунист, конечно. Хотя в партии никогда не состоял.
И тут понеслось, конечно, от солидного человека про то, как дерьмократы страну развалили, про угнетенный страдающий народ, про власть жуликов и воров, чисто как выступление Зюганова в Думе. Я слушал до момента, когда этот солидный человек провозгласил, что они, коммунисты, снова обязательно придут к власти и будут наводить порядок, как при Сталине, вернемся к социализму, тут я его оборвал:
— Уважаемый …, мечтать не вредно, конечно, но вы, коммунисты, больше никогда в России к власти не придете.
— Почему? — солидный человек даже опешил.
— А кому нужны ваши голодоморы, расстрельные тройки, ГУЛАГи?
— Вы серьезно? А почему у вас тогда портрет Сталина висит?
— У меня-то портрет висит. Но это же не я с партбилетом члена КПСС в кармане согласился с тем, что за тридцать лет сталинского правления было расстреляно больше 800 тысяч человек. За один год, в среднем, убивали людей больше, чем за 10 лет войны в Афганистане. Из них больше 600 тысяч за 37–38-ой.
Посетитель пытался возразить, что это перегибы…
— Кампучия — Пол Пот. Китай — культурная революция, миллионы убитых — тоже перегибы? Или родовые признаки вашего коммунизма? — я оборвал его: — Да что ваш социализм стоит, если его развалил всего лишь один еврей из Харькова? Оказалось, что стоит ваш социализм ровно столько, сколько стоят несколько листиков бумаги, на которых хитрый план харьковского еврея был отпечатан? Говорите, что это ложь и клевета? А зачем вы мне это говорите? Вы себе это говорите, потому что именно вы, коммунизды, всё это придумали, а что сами не придумали, с тем согласились. Приём закончен. Двери за собой закройте…
Среди левой тусовки, среди тех, кого мы с товарищами называем полусбрендившей швалью, за что нас клеймят как грубиянов и хамов, а на самом деле мы в своих определениях и эпитетах в отношении этой братии максимально вежливы и мягки, уже устоялось, что я, служа на таможне и сделав в ней серьезную карьеру, служил режиму. Ага, псом режима был. Такой вот компромат на меня. И этим компроматом уже все заборы забрызганы, так, что даже мои читатели, когда я пишу эти строки, задают мне вопрос: а как вам, Петр Григорьевич, с вашими коммунистическими взглядами на таможне режиму служилось?
Да тяжело, конечно, служилось. Как по лезвию бритвы ходил. Получаешь информацию, что заграничный комитет создал канал для контрабанды нелегальной марксистской литературы в Россию — тебе же нужно пресекать это. А коммунистическая совесть не позволяет. Но карьеру же надо делать! Поэтому газету «Искра» тоннами изымаешь у контрабандистов-марксистов, а сам страдаешь от совести, слёзы на глаза так и наворачиваются. А представляете, какие приступы совести мне приходилось испытывать, когда обнаруживалось нелегально переправляемое оружие для подготовки восстания революционного пролетариата?! Ты же, мерзкий пёс режима, сорвал вооруженное пролетарское восстание и установление Советской власти!
Вот так и страдала моя коммунистическая совесть, пока я на таможне карьеру делал. По службе и ради карьеры приходилось вредить делу освобождения пролетариата.
То, что вся служба заключалась в том, чтобы в Россию меньше попало наркотиков, которые предназначаются именно детям пролетариата, чтобы террористы разных мастей получили меньше оружия, от которого именно пролетариат гибнет всегда, чтобы буржуи, занимающиеся бизнесом в сфере внешней торговли, сполна заплатили таможенные пошлины, которые у нас составляют 40% бюджета, и эти деньги идут на пенсии и зарплаты пролетариям-бюджетникам (а это было одним из самых главных направлений моей работы), чтобы эти буржуи не ввозили из-за границы опасные для потребителя-пролетария товары… Ой, да что ж это такое получается?! Это выходит, что я, служа режиму на таможне, боролся с буржуями, с капиталистами? Т. е., я не псом режима был, а еще и порыкивал на режим, если у нас государство буржуйское?!
Но это всё ерунда, конечно. Всё перевешивают тонны изъятой нелегальной марксистской литературы и кучи оружия для вооружения революционного пролетариата.
Хорошо еще, что я в полиции не служил, а то бы совсем не отмылся. Представляете, как сильно вредят делу пролетариата сотрудники уголовного розыска, к примеру? А если ты еще и карьеру в уголовном розыске сделал, то совсем враг народа и коммунизма. Насчет того, что карьера — это значит у тебя получалось ловить и сажать воров, бандитов и других «друзей пролетариата», левой швали лучше не намекать даже. Мы же не просто так называем ее полусбрендившей и я не просто так пишу, что мы еще недопустимо мягко с ними. Сбрендившие они полностью. У них что полиция РФ, что полиция РИ — конгруэнтно. У них сдвиг по фазе, «крыша» уехала в 19-ый век. Поэтому они, кстати, еще и созданием марксистских кружков занимаются. Как в 19-м веке. Они сбрендили еще даже дальше назад 1903 года.
Я даже уверен, что они дорастут до озаряющей их мраксиздскую поляну мысли, что самые опасные псы режима — это сталевары. Эти сволочи выплавляют сталь из которой потом делают кандалы разных систем для восставшего народа…
Чем дело с грузовиками закончилось? Мы же возбудили УД по ч. 1 ст. 188 УК РФ (это 2008 год был) в отношении неустановленных лиц, это такая уловка было, у таможни было предварительное следствие только в форме дознания, сроки дознания ограничены. И хотя у нас была фактура сразу на более тяжкий состав, на группу лиц — ч. 4 ст. 188, но тогда дело сразу подлежало передаче по подследственности в полицию, тогда СК еще не было, а следователей, разбирающихся в таможенном деле в полиции… Поэтому сначала по ч. 1 ст. 188, провели за месяц необходимые следственные действия, переквалифицировали на ч. 4 ст.188 и передали по подследственности через транспортную прокуратуру. «Потерпевшие» получили в результате по суду по 2–3 года условно. Мало? Подумайте хорошо, прежде чем так считать.
Да, ведь у нас же и судьи сплошь — псы режима! Сколько революционеров они на каторги отправили!..
А еще и мне пишут, и про меня пишут, что о фальсификации Большого террора я догадался потому, что у меня был опыт службы в правоохранительных органах и я знаю секретное делопроизводство. И даже тот факт, что в своей книге о Большом терроре я написал, что еще в 1992 году, имея за плечами багаж из 4-х курсов мединститута и ветеринарного факультета, я уже со своим другом, таким же ветеринаром, смеялся над публикацией в газете «Труд» — даже когда издатель заказывает рекламу книги, у рекламщиков все-равно — бывший полковник, опыт оперативной работы! И когда я людям намекаю, что не надо никаких знаний юриспруденции, чтобы начать догадываться … Не верят! Ведь они же не догадались! Меня даже уже гением называют за раскрытие этой фальсификации! Нет, я не против, конечно, насчет гения, возражать не буду. Но тогда гениями надо называть и Дмитрия Жученко, Юрия Ларина и других моих товарищей, с которыми мы в одну организацию начали объединяться именно на почве того, что не верили ни в какие массовые расстрелы 37-го года, ни в потери в 20 млн., тем более в 26 млн., во время ВОВ, ни в брежневский социализм и во многое другое, что у всех (ВСЕХ!) левых и коммуниздов было аксиомами.