Если вы поинтересуетесь средним баллом ЕГЭ, по которому проходят зачисление в российские сельскохозяйственные ВУЗы абитуриенты, то вы поймете, что светлое будущее стремительно исчезает за горизонтом. Это даже не школьные троечники. Это образование даже незаконченным средним назвать нельзя, оно ближе к начальному. Специалистов из таких студентов, за редчайшими исключениями, уже невозможно подготовить. Брак, выданный школой, уже почти никогда невозможно исправить. Этот бракованный «подшипник» будет не только тормозить вашу экономику, но он еще вам грозит и аварией.
Система школьного образования, при которой более-менее усваивают программу средней школы примерно 20% учеников (это еще в лучшем случае) — это система дальнейшей деградации, она несовместима с уровнем развития современной науки и техники, она не дает стране необходимого числа квалифицированных кадров для народного хозяйства.
Наша Программа — это Программа новой культурной революции. Речь уже идет не о всеобщей доступности образования, а о том, чтобы это образование наше подрастающее поколение реально получало, чтобы оно овладевало теми навыками и знаниями, которые это образование даёт. От общедоступности — к качественному скачку в плане снижения преподавательского брака…
Наконец, дальнейшее существование этой образовательной системы чревато смертельным риском для наших детей, эта система убивает их не в переносном, а уже давно в прямом смысле слова. Как раз за день, когда писались эти строки в одной из школ города Челябинска произошла очередная трагедия, 13-ти летний ребенок принес в школу молоток и ножи, напал на педагога и своих одноклассников, лишь по счастливой случайности удалось избежать гибели детей. А сколько раз уже не удалось избежать? И это проблема не чисто российской школы, эти трагедии фиксируются по всему миру, если точнее — во всех капиталистических государствах. Современное информационное общество оставляет детей беззащитными перед валом информации, которая не должна доходить до ребенка, современная система образования и воспитания никак ребенка от этого вала не защищает, эта система уже начала убивать детей. Но в нынешней политической системе никакая другая образовательная конфигурация элементарно невозможна.
И огромная личная благодарность от меня моему товарищу Игорю Маматову и его супруге за высказанные замечания по Программе. Суть их замечаний в том, что если соединить вместе нынешнее дошкольное воспитание, нынешнюю школу, нынешние интернаты и нынешние педагогические кадры, пытаясь это засунуть в ту систему, которая предлагается этой Программой, то не только никаких положительных сдвигов не получим, но даже значительно ухудшим ситуацию. Перестройке и переделке подлежит АБСОЛЮТНО вся система, а не ее отдельные части. Если даже брать для образца самый передовой на сегодняшний день опыт — китайский, то и в этом случае требуется определенный переходный период, необходимый, в первую очередь, для подготовки педагогических кадров. Мы не говорим о том, что все учителя и педагоги старой школы должны быть заменены на новых, мы не беспочвенные фантазеры, у которых нужные им люди сами собой появляются из их фантазий. Большевикам не нужен новый человек для нового общества, мы работаем для тех людей и с теми людьми, которые у нас есть. Но и утверждать, что все старые кадры уйдут в новую школу — такая же глупость.
Вместе с тем, этот процесс нельзя затягивать, мало того, что наша партия не завтра станет правящей, так если еще мы затянем революционный переход к новой образовательно-воспитательной системе, то уже в реставрированном советском обществе получим колоссальные проблемы. Задача нашей партии, ее активистов — уже сегодня начинать заниматься проблемами воспитания и образования, уже сегодня начинать разрабатывать и готовить к реализации концепцию коммунистической школы. Мы приглашаем педагогов, преподавателей, учителей, работников дошкольного воспитания включаться в эту работу. Вам в будущем заниматься реализацией образовательно-воспитательной программы, вы ее уже сегодня должны детализировать и готовить для внедрения, это дело вашей профессиональной чести и человеческой совести.
Наконец, последний пока вопрос — бесплатность и частный бизнес в области образования. Незаконченное среднее образование — вопрос о плате в государственных школах, разумеется, не стоит.
Среднее, начиная с 9-го класса, будет гарантированно бесплатным, гарантия бесплатности будет включена в Конституцию. Но эта бесплатность не означает, что в последних классах средней школы будут протирать штаны олухи, которые учиться либо не способны, либо не желают. Бесплатно — для тех, кто успевает не менее, чем на «хорошо» по всем предметам. Бесплатно, гарантировано Конституцией, только для тех, кто действительно получает образование, т. е., усваивает программу средней школы. Для плохоуспевающих — серьезная плата за обучение. И такое положение не противоречит конституционным гарантиям.
Профессионально-техническое образование в государственных колледжах — бесплатное. Высшее образование в государственных учебных заведениях — подход такой же, как и к школе. Успеваемость не ниже, чем «хорошо» — бесплатно и стипендия, остальные — за плату.
Вопрос существования частных школ. Если точнее — негосударственных. Давайте спросим у категорических противников существования частной собственности при социализме, которые горят желанием не ликвидировать ее в рамках периода диктатуры пролетариата, а мгновенно запретить законодательно, детей иностранцев, трудовых мигрантов вы тоже будете учить бесплатно? Так в Конституции и запишем: бесплатное образование гарантируется не только всем гражданам Российской Советской Республики, но вообще всем, кто на ее территории находится? И кто этот банкет оплачивать будет?
Само собой, в негосударственных учебных заведениях будут учиться не только дети иностранцев, но и дети наших сограждан, которые желают своим отпрыскам дать именно платное образование. Если платное образование в негосударственных учебных заведениях будет задавать более высокие стандарты образования, чем бесплатное государственное, то его нужно запретить? Или подтягивать до более высоких стандартов государственную школу? Как вы думаете, по какому пути должны идти коммунисты?
И, само собой, социалистическое государство будет не просто мириться с существованием частного бизнеса, в сфере образования в том числе, но и мерами налогового стимулирования, мерами кредитной политики станет добиваться перевода частных предприятий в общественную собственность и создавать более благоприятные условия для предпринимательства на основе общественной (кооперативной, коллективной) собственности. В том числе в сфере образования.
Черновые наброски к книгам
Черновые отрывки из новой книги
Пока черновые, очень черновые наброски из будущей новой книги.
10 января, 2024 https://p-balaev.livejournal.com/2024/01/10/
Начну новую книгу. Сначала я планировал написать о том, каким застал СССР, как жило мое поколение и поколение моих родителей. Молодежь должна знать о реальной жизни в СССР не по песням тех, кого называют либералами, и не по мечтам о прошлом тех, у кого «тогда все дефки были красивые, а мороженное слаще». «Советская цивилизация» Кара-Мурзы и книги Ю. И. Мухина — это не про СССР. Это про то, что думает средний советский интеллигент о советском народе. Точнее, даже не о советском народе, а о нынешнем российском, который недостоин счастья жить в том благословенном СССР.
Но тут мне пришло письмо от читателя, молодого человека, еще школьника, и не первое такое, кстати, от молодежи, и я решил планы на книгу поменять. Она не только про жизнь в СССР будет, даже не столько про нее. Она будет про тех, кто сочиняет такое, прямо сегодня из ленты в ЖЖ я взял:
«Когда-то революция 1917 года заставила массы крестьян влиться в городскую среду, вначале как защитников нового строя, позднее как городских индустриальных рабочих. И те, кто из деревень, от ветхого образа жизни, ринулся в городскую суету и городскую свободу, привели к созданию советского человека, отрекшегося от религии, домостроя и власти денег.
Перестройка привела к таким же масштабным сдвигам, но разрыв поколений произошел не из-за нее. Новые поколения оказались в новом технологическом мире, в котором ценность знаний, образования, труда и коллектива утеряна полностью.»
И про то, как нашей молодежи нужно относиться к подобному, к тем, кто внушает молодежи комплексы неполноценности. Письмо моего молодого читателя я приведу чуть позже, оно очень показательно в том плане, что «патриоты СССР» творят с молодым поколением, правящей ЕР до вредоносности того, что делают влюбленные в Брежнева — как до Луны на лыжах задом. Книга, конечно, будет очень возмутительной, скандальной. Скандал — наше всё. Люблю я это дело. Начнем?
Когда я прочитал письмо старшеклассника, мне вспомнилась история из моей институтской молодости, еще на первом курсе мединститута.
Я не любил свой курс. Не нравился он мне категорически. И уже тогда понимал, почему. Представьте себе пацана, который из нормальной пацанячьей компании вдруг попал в общество, где одни хорошисты и отличники. Вы бы себя уютно в таком обществе чувствовали?
Средний же хорошист и отличник в советской школе, из которого потом получался средний советский студент, а затем и средний советский интеллигент — существо в среднем весьма… в общем, трусоватое, нерешительное, скучное и глуповатое. Я представляю, как сейчас забурлит у бывшего среднего советского интеллигента, который получился из бывшего среднего советского студента и бывшего среднего советского школьника отличника и хорошиста! Хорошо быть средним, удобно?
Попасть после моей школьной компании, Сашки Оберемка, Сереги Старуна, Шуры Королева, Олега Кичика, после компании наших школьных подруг, в компанию маменькиных сынков и дочек — я не скажу, что попал как волк в овечье стадо, я не собирался ягнятами питаться, но неинтересны они мне были. Девчонки еще туда-сюда, а парни совсем чувства уважения не вызывали. И почему-то в деканате меня старостой группы назначили, хотя в группе был парень, отслуживший в армии, обычно они старостами становились.
Этот парень на первой же неделе после начала занятий у меня нарвался. Я уже не знаю, из-за чего мы сцепились. Кажется, он мне невежливо что-то ответил или пошутил так, что мне не понравилось. До драки дело даже не дошло. Со средними бывшими советскими хорошистами и отличниками, а потом и средними советскими интеллигентами дело до драки почти никогда не доходит. Хватает слов, сказанных в нужной интонации.
Я предпочитал компанию старшекурсников. В первый же день, как только поселился в общагу, с ними свел знакомство. В принципе, это были такие же бывшие хорошисты и отличники (другие в мединститут и не могли поступить), но их уже самостоятельная жизнь пообтесала и кое-что с них стесала. Правда, основа, как эта же жизнь дальше показала, осталась прежней. На всю жизнь.
Конечно, на меня одногруппники обижались за то, что я в жизни группы не участвую. Тем более, старостой был. Мне они, действительно, были не то, что даже неинтересны, а неприятны. Видеть на занятиях эти заискивающие перед преподавателем лица вчерашних школьников — физически противно лично для меня было. Я в институте и понял, почему среднего школьного отличника и хорошиста не жаловали одноклассники. За такое лицо.
Они и вели себя на первом курсе, как октябрята-переростки. Какой-то праздник был, выходной. Мы с моим другом-пятикурсником, Юркой Минаевым, пили в его комнате портвейн в компании девчонок из технологического института, вышли в коридор покурить. В соседней комнате, где жил мой тот одногруппник, отслуживший в армии, шум и гам. Я заглянул к нему, а там моя группа собралась на чаепитие. Ага, как в школе. Тортик и большой электрический самовар на столе. Веселятся. Мальчишки и девчонки проявляют первые признаки интереса к противоположному полу — что-то между борьбой дзюдо и айкидо. Я посмотрел на эту возню и предупредил:
— Вы бы поосторожнее, самовар на себя не опрокиньте, технику безопасности соблюдайте.
Только вышел из комнаты — визг. Опрокинули полный самовар кипятка. Несколько человек довольно серьезно обварилось. Несколько лет вспоминали, как я накаркал.
Но на курсе среди этих еще примерных бывших школьников была одна компания, перед которой заискивал весь курс. Местные мажорчики. Таких в моей сельской школе не было. Вилось всё это вокруг сына первого секретаря крайкома, там пара ребят была местных, из Владивостока, сыновья каких-то шишек, и пара ребят из Магадана, тоже, как тогда говорили, упакованных. Сам сын первого секретаря мальчиком был примерным, ему компрометировать отца запрещено было, а остальные — нагловатые, с повадками чуть приблатненных. Видно было, что ребята привыкли к безнаказанности, им с детства всё с рук сходило, это не они в школе перед учителями заискивали, а учителя перед ними, дети уважаемых родителей. Также они себя и в институте вели. Упакованные ребята свысока смотрели на своих однокурсников, а однокурсники на них — снизу вверх.
И ребятам было скучно. Им хотелось развлечений. Острых. Одного из них милиция поймала после того, как он шапку с женщины сорвал на улице. Да еще с черепно-мозговой травмой. Студент мединститута.
Родители этого юного негодяя порешали с руководством института, чтобы их сыночка комсомольская организация взяла на поруки. Комсомольское собрание курса. Весь курс в аудитории. И, действительно, вносят предложение объявить этому мажору строгий комсомольский выговор с занесением и взять на поруки, о чем написать соответствующее письмо. Была такая статья в УК РСФСР — 52-я, она предусматривала освобождение от уголовной ответственности таким образом.
Комсорг курса и объявляет:
— Поступило предложение взять на поруки, ограничится строгим выговором с занесением. Есть другие предложения? Нет? Ставлю на голосование.
— Вы что, совсем охренели? — я крикнул с места. Так и крикнул. И предложил не только на поруки этого не брать, но еще исключить из комсомола, что влекло тогда автоматическое исключение из института.
У меня уже было до этого несколько стычек с этой компанией. Не нравились эти мажоры мне категорически. И даже не в этом дело, взбесило, что этот стоит, потупив глазки, слушая, как его на поруки брать собираются и в институте оставлять, да перемигивается со своими корешами, которые сидят на первом ряду и хихикают. Моё предложение, конечно, не прошло, хотя я и объяснил насчет того, что у кого-то есть странное желание видеть гопника будущим врачом. У кого-то — у всего курса. Единогласно, за исключением меня — на поруки.
После собрания эта компания подвалила ко мне с претензиями, мол, ты, Петруха, хотел жизню нашему корефану поломать? Ответить не хочешь за это?
Можно у вас, дорогие мои бывшие однокурсники, поинтересоваться, вы помните, как по инициативе этих мажорчиков бойкот мне на курсе организовали? Правда, мне на ваш бойкот было как-то фиолетово. И недолго бойкотировали, буквально через несколько дней этого «порученного» милиция на очередном гоп-стопе прихватила.
Курс 350 человек. Студенты-медики, лечебный факультет. Будущие врачи. Поголовно — комсомольцы. Их сокурсник проламывает людям головы на улице, стаскивает шапки. Всё нормально. Парню жизнь ломать не надо. На поруки его взять. 350 человек. «Перестройка привела к таким же масштабным сдвигам…». Какая Перестройка?! Шел 1981-ый год!..
Наверно, не стоило бы об этом случае вспоминать, получается, что сам себя выставил одним правильным среди всего курса конформистов. Но, во-первых, почему-то именно этот случай вспоминается, когда сталкиваешься с тем, как мое поколение оценивает нынешнюю молодежь. И, во-вторых, не всё так просто…
И не успел выложить эту часть, как пришел возмущенный комментарий:
«То есть сын секретаря крайкома поступил не в МГИМО или хоть в МГУ да хоть в пединститут а провинциальный мед в котором надо в кишках трупов в анатомичкн копаться… Не на гуманитаристику где блаблабла и можно выехать не слишком зубря если есть моск… Но он все равно плохой как и советские хорошисты…».
Из профиля написавшего комментарий:
«Журналист, бывший редактор „Независимого военного обозрения“ и сотрудник других изданий; член ЛИГИ КОНСЕРВАТИВНОЙ ЖУРНАЛИСТИКИ — если она еще существует; Писатель-фантаст, лауреат премии „Чаша Бастиона“ 2006 г. и т. д.».
Владимир Лещенко. Запомните фамилию этого писателя-фантаста, я потом молодежи кое-что из его творчества приведу, чтобы полнее было понимание, как нужно относиться к таким умудренным жизненным опытом. И вы, господин Лещенко, не отвлекайтесь от фантастики, ваш удел — сочинять о том, чего не было и не будет. Амплуа ваше. Потому что ни одного плохого слова у меня о сыне Ломакина не написано, написано — примерный мальчик. Но, видно, среднего бывшего советского интеллигента что-то сильно задевает, он видит даже не то, что написано, а совершенно обратное.
Судьба детей Виктора Павловича Ломакина, кстати, показательна для той эпохи распада. Первая жена Виктора Павловича, мать его трех сыновей, погибла в авиакатастрофе в 1981 году, 7 февраля, за полгода до поступления младшего сына Юрия, моего однокурсника, в институт. Известная авиакатастрофа, когда на сборы командного состава флотов в Ленинграде полетели в штабном самолете жена Ломакина, жена командующего КТОФ Спиридонова, сын начальника снабжения Приморского крайисполкома с женой. После завершения сборов загрузили в самолет не только командование КТОФ и этих гражданских, но еще и кучу накупленного по случаю в Ленинграде барахла. Есть сведения, что экипаж предупреждал об опасности, но как ты выгрузишь из самолета барахло жены командующего флотом и первого секретаря крайкома? Сразу после взлета всё это, плохо закрепленное, да и не приспособлен был штабной самолет для перевозки грузов, поехало по салону, нарушилось центровка, самолет упал. Все погибли, КТОФ остался без командования. А дети Ломакина без матери.
Через 4 года покончил с собой старший сын Виктора Павловича — Александр. Он был 1950 года рождения, после школы поступил в ТОВВМУ (Тихоокеанское Высшее Военно-морское училище имени Макарова), служба шла нормально, в 1981 году стал командиром подводной лодки. В 1984 году поступил в Военно-морскую Академию имени Кузнецова, учась в Академии 12 января 1985 года и покончил с собой. О причинах самоубийства никогда ничего не сообщалось.
Только его отец, сам Виктор Павлович Ломакин, незадолго до самоубийства старшего сына был снят с поста первого секретаря Приморского крайкома КПСС и направлен послом в ЧССР. Это было понижение в тогдашней номенклатуре. За что был снят — официально не сообщалось. По Владивостоку ходили слухи, что это были еще отголоски передела сфер влияния в ЦК при Андропове. В 1984 году случился громкий коррупционный скандал как раз во Владивостокском медицинском институте, на 15 лет посадили заведующего кафедрой госпитальной хирургии Б. Е. Стрельникова. От самого Стрельникова еще студентом я узнал, что его могут сделать козлом отпущения за растраченные при строительстве ожогового центра средства, он еще до возбуждения уголовного дела это предполагал. И сняли с должности ректора института профессора-офтальмолога Тихомирова. Вместо Тихомирова ректором стал Каминский, завкафедрой патологической анатомии.
А средний сын В. П. Ломакина, Алексей, 1954 года рождения, после школы поступил во Владивостокский Государственный медицинский институт. Ко времени моего поступления, кандидат наук, доцент кафедры патологической анатомии. Тихий, незаметный человек. Не высовывался.
Снятый с должности первого секретаря крайкома Ломакин В. П., сумел вместо себя оставить Гагарова, председателя крайисполкома, с которым работал и дружил многие годы. А вместо Тихомирова ректором ВГМИ стал Каминский, который опекал среднего сына Ломакина у себя на кафедре.
Я совсем не удивился, уже на службе во Владивостокской таможне, когда почти случайно натолкнулся на сведения о серьезном бизнесе профессора и доктора медицинских наук Алексея Ломакина, связанном с торговлей медицинскими препаратами и медицинским оборудованием. Просто ради любопытства поинтересовался, используя мои тогдашние возможности — очень так ничего бизнес. И дети профессора обучались и жили в США.
В 2013 году Алексей Ломакин погиб при весьма странных обстоятельствах. Его труп с ножевым ранением был обнаружен у дверей квартиры. После того, как сведения о его смерти попали в прессу, супруга убитого сразу заявила, что пресса наврала, что Сергей Викторович умер от инсульта. Только начальник УВД города успел проболтаться журналистам, что дело по факту убийства Ломакина передано в Следственный комитет. Так до сих пор ничего и неизвестно. Тайна, покрытая мраком. Опасное дело — медицинский бизнес.
А младший, мой ровесник, Юрий, учился у нас до 1984 года, а потом уехал с отцом, сейчас он доцент Московской медицинской академии имени Сеченова, бывший 1-ый Московский мединститут. Кафедра судмедэкспертизы.
В самом начале первого курса Юра попытался сблизиться со мной. Парнем он, в принципе, неплохим был, своя компания его, по всей видимости, самого тяготила, он, кажется, с ними в одной школе учился, поэтому этот круг приятелей у него сложился сам собой. А я вращался среди старшекурсников, у нас не было мажоров, но было весело.
Мы бы и стали приятелями, но как-то он пришел ко мне в общагу в гости и увидел, что я сам стираю свой белый медицинский халат, он удивился:
— Вы что, сами себе халаты стираете?
— Да. А кто еще бы нам стирал? Ты не стираешь, что ли?
— Нет, я горничной отдаю, а она отдаёт в прачечную.
У человека горничная есть! Это для меня настолько было дико! В моем тогдашнем представлении, горничная — это дама в переднике, которая барину за столом прислуживает, я даже не знал, что в СССР есть у кого-то горничные. Чтобы я с барчуком приятельствовал?!
Господин фантаст Лещенко считает, что хитренькие сыночки могли выбрать МГИМО или что-нибудь другое гуманитарное. Уехать учиться куда-нибудь в Москву? МГИМО-то во Владивостоке не было. Только папина квартира и дача — во Владивостоке. И папа царь и бог, первый секретарь, не в Москве, а во Владивостоке. Младший сын ведь и уехал с отцом, не остался во Владивостоке мединститут заканчивать. Насколько я знаю, он в Праге доучивался.
Поэтому и старший сын учился в училище у папы под боком, а потом и служил на КТОФе, командующий которым был в очень теплых отношениях с первым секретарем.
Не выпади папа в 1990 году из обоймы, его на пенсию отправили, судьба двух младших Ломакиных сложилась бы чуть иначе, возможностей у них больше было бы. Но, тем не менее, какую-то платформу им отец сумел подготовить…
А после того комсомольского собрания ко мне подошла староста параллельной группы, 7-ой, у меня 8-я была, и менторским тоном отчитала меня. Мол, нельзя быть таким категоричным, все-таки вопрос о жизни парня решался, человеку всегда нужно давать шанс. Я назвал ее дурой:
— Марина, если ты по Тимофею сохнешь, то это не значит, что ты в данном случае права.
Тимофей, это не тот гопник, а из их компании парень. Марина — правильная девчонка до зубовного скрежета, и ее позиция была обусловлена только влюбленностью. Тимофей с ней больше разговаривать не стал бы, если бы она меня поддержала. Хотя, он пока и так с ней через губу разговаривал. И предупредил:
— Смотри, как бы тебе потом о твоей пламенной любви не пожалеть.
Что-что, а накаркать я умею. Правда, всё узнал уже через много лет. А в Марину была влюблена половина мужского контингента курса. Она поступила уже в 20 лет, на три года старше почти всех нас была. Круглая отличница. Поступила после вечерних подготовительных курсов (рабфака в просторечии). Почему сразу после школы не поступила, мне теперь уже, с моим жизненным опытом, понятно. Это следствие порока школьной системы, которая не прививала навыка учиться самостоятельно, ученики не учились понимать печатного текста, не усваивали материал без помощи преподавателя. Кстати, до сих пор многие мои ровесники, даже получив высшее образование, не в состоянии нормально понимать и усваивать тексты. Господин фантаст Лещенко — тому пример. Он не понимает даже того, что у меня прочитал.
Девчонка после школы завалила в первый раз вступительные экзамены и всё, у нее больше шансов без рабфака не будет. За год, до следующей попытки поступления, у нее школьные знания выветриваются, а восстановить она самостоятельно по учебникам их уже не может. Все, кто учился в институтах и университетах, знают таких студентов, они, как правило, все отличники, не пропускают ни одной лекции, ни одного семинара, слушают преподавателя во все уши, старательно конспектируют. Иначе они не могут. Специалисты из них потом, разумеется, почти… очень так средненькие. И таких очень и очень много было.
Вот Марина так и училась. На круглые пятерки. Мечта нашего мужского коллектива. Внешность — Ядвига Поплавская, «Верасы», примерно такая. И очки даже такие же. Именно такие девочки нравятся хорошим мальчикам. В нее сходу втрескались два моих одногруппника, Роберт и Василий. Городские маменькины мальчики. К парням пришла первая любовь со всеми ее «радостями», т. е., неразделенная и трагическая. Два года два дурачка страдали.
Хорошо, конечно, когда родители думают о будущем своих детей, следят за учебой, оберегают детей от влияния улицы, но ведь дети заканчивают школу и выходят в мир, который уже не поддается родительскому контролю. Как они себя в этом мире будут чувствовать и что с ними произойдет? С другой стороны, если детям давать больше воли, то тоже опасно. Улица — она опасная для ребенка среда. Куда ни кинь, всюду клин. Та система воспитания подрастающего поколения, которая сложилась в СССР, никуда не годилась. Впрочем, она ничем, в принципе, не отличалась и сейчас не отличается от того, что есть в других буржуазных странах. Поэтому, конечно, Китайская Народная Республика не социалистическое государство. Да-да, как утверждают наши леваки. Потому что там совершенно другая система работы с детьми в школе. Совершенно не советская.
Ни в коем случае нельзя, чтобы ребенок уходил в самостоятельную жизнь, не переболев детскими болезнями. Первая влюбленность — это детская болезнь, до 17–18 лет ею уже нужно переболеть. Иначе может быть беда. Сколько таких дурачков в армии, на срочной службе, стрелялось, вскрыло себе вены, когда узнавали об измене первой своей девушки?
Как я издевался два года над Робертом и Васей! Троллил безжалостно, до слез обоих доводил. Я их вообще не понимал: вокруг столько девчонок, а они по этой очкастой убиваются. Она уже не знает, куда от них прятаться, на всех лекциях и семинарах, они обязательно рядом с ней сидят, красные, как раки, от прилива любовного чувства к головам. Хотя, как это не знает куда деваться? Марина тоже хитрила, запасные варианты держала. Я ей даже пару раз прямо говорил:
— Марина, ты бы сказала этим дуракам, что им не светит. Чего ты хвостом перед ними вертишь?
В конце концов, она меня стала ненавидеть. А своего она добилась, Тимофея к третьему курсу охмурила, поженились.
А у этих моих однокурсников семейная жизнь сложилась очень неудачно. Это и понятно, первая неразделенная любовь в таком возрасте оставляет сильные комплексы. «Никто меня не любит, никому я не нужен». Да кто полюбит, той и достанешься. Выбор уже не за тобой.
У Марины же всё случилось еще страшнее. Об этом я узнал уже через много лет. Когда перевелся во Владивосток, меня разыскали мои бывшие одногруппницы. Я сам не горел желанием встречаться с бывшими сокурсниками. К тому времени, в моей жизни был такой калейдоскоп перемен, событий, людей, что далекие студенческие годы на их фоне потеряли какое-то значение. Если человек закончил один институт и работал по одной специальности всю жизнь — это как-то сохраняет воспоминания о студенческой дружбе и знакомствах, у меня была совершенно другая жизнь. Во время встречи девчонки, точнее, уже почтенные дамы-врачихи, мне рассказали о трагедии в семье Марины.
Тимофей после окончания института сломался. Учился-то на содержании родителей, даже ни дня не работал во время учебы, родители на свадьбу и машину молодым подарили. А потом началась самостоятельная жизнь, а это несколько сложнее и ответственней. И парень запил, очень сильно запил. Несколько лет в семье был ад. Видно, Марина его охмуряла не только потому, что парень был из обеспеченной семьи, выгодной парой, терпела его. Потом он пьяным за рулем попал в аварию. В очень серьезную. Остался парализованным. Когда мне девчонки это рассказывали, он уже 15 лет лежал дома парализованным, жена за ним ухаживала…
Сегодня даже странно слышать про стипендию в 40 рублей, которой хватало… Да мало на что ее хватало, в действительности. Конечно, образование в СССР было бесплатным, за саму учебу платить не надо было, проблема только в том, что и студенту на что-то жить нужно было, что-то на себя одевать-обувать, что-то кушать и многое другое, что нужно молодому парню или девушке, не хлебом же единым.
То, что я куда-то буду поступать и про то, что значит стипендия в 40 рублей, я знал уже в последних классах школы. И думать о том, на что я буду жить, учась в институте, думал. Когда учился в 10-м классе, мать бросила, наконец, работу на ферме. Во-первых, уже и здоровья не хватало ишачить там, и, во-вторых, смысла в такой работе не было, там заработки упали уже до стыдных размеров, в районе 100 рублей приблизительно. На фермах, вообще в совхозе, народ держался потому, что другой работы на селе почти не было. Почта, магазин, сельсовет и Дом культуры — вот и всё, где можно было найти работу, помимо совхоза. Тетя Клава Оберемок, председатель сельсовета, мать моего школьного друга Сашки, раздолбая, считала, что я хорошо на ее сына влияю, иначе он совсем законченным раздолбаем стал бы, поэтому и к матери моей хорошо относилась, как только освободилось место уборщицы в сельсовете, она взяла туда мою мать. И уговорила заведующую магазином тоже взять уборщицей. Ставки небольшие, по 60 рублей, но две, и уже матери легче стало.
А на время отопительного сезона матери получилось сделать вторую трудовую книжку, и она устроилась кочегарить на полторы ставки, сутки через двое. Мы с ней договорились, что она будет топить днем, и приходить на время, когда ответственный по совхозу проверяет, а ночью буду топить я и брат, он на полтора года младше меня, по очереди, половину же зарплаты — откладывать мне на учебу.
Котельная совхозная, отапливала контору совхозного отделения в селе Ленинском, школу, детский сад, клуб, и пару десятков двухквартирных домов, недавно построенных, в них было центральное отопление. Три котла в котельной, т. е., не устанешь отдыхать, не успел один котел вычистить от шлака и загрузить углем, уже следующий подходит, да еще уголь всегда паршивый, просеивать предварительно нужно. Всю смену с тачкой и лопатой. И за температурой и давлением следить нужно, конечно. Температуру и давление держать. Работа для взрослого мужика, да мужики и работали в другие смены. Зарплата — хорошей считалась, полторы ставки — 180 рублей примерно.
Иногда ответственный по совхозу, это был один из совхозных специалистов, приходил не в обычное время, обычно они в одно и тоже время обход совхозных объектов делали, и не заставал мать в котельной. Но никаких скандалов не было, я объяснял, что мать отлучилась, скоро придет. Да люди всё понимали, спрашивали у меня, как я температуру и давление контролирую, отвечал, на этом всё заканчивалось. Конечно, сегодня органы опеки мою мать и материнства лишили бы, нас по детдомам раскидали.
Впрочем, ничего особенного в этом я и тогда не видел, и сегодня не вижу. Выходило у нас с братом по 5–6 смен в месяц на каждого. Работа тяжелая, но нас родители к труду приучали с детства, и на ферму брали с первого класса, а чуть подросли — домашнее хозяйство почти полностью на нас было. Брат у меня — мужик здоровый, под метр девяносто, жилистый, а я, хоть и мелкий, но к 16 годам мало какой мужик мог со мной в работе потягаться, я даже не хвастаюсь.
Хуже другое было, и это реально тогда выбешивало — в кочегарке душ не предусмотрен был. Конечно, канализации в селе не было, но можно было хоть как-то придумать, септик какой-нибудь при кочегарке поставить, отвод. Утром надо в школу, на автобус бежать, в 9-м и 10-м классе нас из Ленинского возили в Хороль, а ты как черт весь, в копоти и угольной пыли. Дома у рукомойника наскоро отмылся кое-как…
При поступлении в мединститут меня ждал один очень неприятный сюрприз. Проходной балл был 20,5, это для меня не проблемой было, аттестат — 5 баллов средний, у меня всего одна четверка была — по английскому языку. Первые три вступительных экзамена, биологию, химию и физику, я сдал на пятерки. На абитуре жил в общаге педиатрического факультета, сдружился со старшекурсниками, которые на лето остались в городе, работать в медицинском студенческом отряде медбратьями, они мне сразу сказали, что меня на первом семестре оставят без стипендии. Потому что за сочинение выше «тройки» я не получу. У меня же уже после трех экзаменов было 20 баллов, 3-х мне за глаза хватит для поступления, поэтому мне тройбан за сочинение и поставят, чтобы сэкономить на стипендиальном фонде. Возмущаться же ты не будешь, парни мне сказали, потому что ты и так поступил — ты и так счастлив. Оказывается, был такой фонд для ВУЗов, его превышать нельзя было, поэтому не всё (ой не всё!) в СССР зависело от студентов в плане успеваемости, почему-то я не встречал таких воспоминаний от своих ровесников — как на экзаменах валили специально, чтобы не выйти за пределы стипендиального фонда. С «тройкой» в мединституте за семестр стипендия не полагалась. И это же относилось к абитуриентам. «3» на вступительном экзамене — сиди первый семестр без стипендии. Хотя ты и набрал баллов для поступления аж на два с половиной больше, чем нужно было.
Так и вышло, как мне говорили, вывесили результаты за сочинение, у меня — 3. После поступления поехал домой обрадовать мамашу. Поступил. Но стипендии, мама, у меня полгода не будет. И место в общаге мне не дали, чтобы совсем радостно было. Вывесили список и тех, кому выделили — и там меня не было. Зато старостой назначили, теперь я буду в кассе на группу получать стипендию и раздавать ее.
С матерью поцапались. Он ругалась, что я не мог сочинение написать не на 3, не верила, что это не я виноват. Я потом, когда переводился из меда, в своем деле увидел это сочинение, там два слова было красным подчеркнуто и всё. Почему эти два слова были подчеркнуты — черт его знает.
Я психанул, припомнил матери, как она отказалась дать разрешение на поступление мне в Высшую школу КГБ, туда только с согласия родителей брали, меня в десятом классе вербовали для поступления в нее. С матерью серьезно поскандалили, я заявил, что если она так сильно меня врачом хотела видеть, то пусть теперь решает, где я буду жить, это ее проблемы, иначе я поеду и документы из института заберу, позор ей на всё село будет…
…Мать договорилась со знакомой, у которой дочь жила во Владивостоке, что я пока у них поживу. Толя и Надя Коваленко. Толя в милиции сержантом служил, а Надя в гостинице работала, кем — не помню уже. Им дали во Владивостоке квартиру. В центре города стоит до сих пор гостиница «Золотой рог», за гостиницей — вход под арку, там над помойкой — деревянная пристройка, нужно было подниматься по высокой лестнице, в пристройке — однокомнатная квартира, удобства — на улице. Толя и Надя сами молодые, еще маленький ребенок у них, годика два, квартирка и так маленькая, а тут — я. Ребята очень хорошие, конечно, все понимали, мы же из одного села, но я-то себя тоже чувствовал очень неудобно, я людей очень сильно стеснял. Но зато уже не абитуриент, уже студент, уже в институтской системе более-менее сориентировался. А качать права я умел, да и положение такое было, что деваться некуда было, только выбивать своё положенное.
Пошел в деканат, к декану курса. Доцент Щепкин, молодой еще парень, хороший мужик, в принципе, его отец, профессор Щепкин, был завкафедрой биохимии, сын тоже на какой-то неклинической кафедре. Я уже на взводе был, самое главное, я совершенно не понимал, почему именно я без общаги остался, у меня в группе был Роберт Троцкий, он был зачислен вольным слушателем, недобрал полбалла на вступительных, таких зачисляли вольными слушателями до первой сессии, если сдавали сессию — окончательно зачисляли, отсев на первом курсе был, некоторые ребята бросали институт, так Роберту общагу дали. У декана и спросил:
— Почему мне общежитие не дали? Я что, рыжий что ли?
— Балаев, вы не нервничайте, напишите матери, пусть по месту жительства возьмет справку, что у семьи тяжелое материальное положение, мы что-нибудь решим.
Тут я и психанул — еще и справки собирать, что ты нищий, пока эти справки собираются, так и жить у Коваленок, а потом еще может быть что-нибудь решат!
— Не буду я никаких справок собирать! Давайте мне мои документы, я ухожу из института. Прямо сейчас с ними иду в редакцию «Красного Знамени» (наша краевая газета), пусть там разбираются, по какому принципу места в общежитиях у нас выделяются.
— Всё-всё, Балаев, не психуй, иди, до завтра разберемся.
На следующий день с пары меня вызвали в деканат, там декан курса мне вручил ордер на место в общаге и сказал:
— Молодец, Балаев. Так и надо жить.
Оказывается, и места в общежитии были. Щепкин просто пошел к коменданту общаги и тот нашел мне место. Там у коменданта свои приблуды были, за счет того, что некоторым студентам не выделялось общежитие, хотя хватало мест, он выкраивал комнаты для нужных людей. Например, в общаге жил у нас в соседней комнате милиционер, старшина. Один в комнате. На каком основании и почему — хрен его знает. Постоянно бухой, если не на дежурстве. Однажды завалился вечером к нам в стельку, и давай пистолетом размахивать, какие-то претензии нам предъявлять, Олег Овсянников ему сзади по голове дал атласом нормальной анатомии, он и вырубился. Пистолет мы спрятали. Тело оттащили в его комнату. На следующее утро, выходной был, это опухшее тело приползло к нам испуганным:
— Мужики, я, случайно, вчера не у вас пистолет оставил?
— Не, ты не оставил, ты им у нас махал, а потом в форточку выбросил.
— Да вы что?! И вы не пошли, не подобрали?
— Щас, мы еще за твоим пистолетом бегать будем!
Потом мы смотрели в окно, как этот блюститель порядка ползал под общагой, искал свой парабеллум… Поиздевались мы над ним перед тем, как отдать ему табельное оружие.
Вот такая система была, вроде всё тебе положено и всё есть, но это же кто-то контролировать должен, чтобы ты получил положенное, а контролировать особо никому не надо. Отдали коменданту общежития список зачисленных иногородних, которые заявление на общежитие написали, комендант прикинул что-то своё, произвольно галочки напротив фамилий, которым он решил выделить места, поставил, выписал им ордера и всё. А кому, почему — какая разница? Кому не досталось — выкрутятся как-нибудь. А если кто-то вдруг права начнет качать — можно выделить койку.
По идее после такого, как со мной случилось, институтское руководство должно было в общежитии шороху навести, провести ревизию, разобраться с тем, что там происходит с выделением мест студентам, но это уже 1981 год был, Брежневу год жить оставалось, умирая, он мог только удовлетворенно икать: бардак при нём в стране был показательный… Зато клопам было хорошо. Настоящим клопам — насекомым. В общаге медиков их было как в немецком блиндаже во время войны.
На втором курсе брат ко мне в гости на день приехал, я жил уже в комнате с двумя шестикурсниками. Бедный Славка всю ночь не спал, утром — весь в расчесах.
Я третий курс закончил, а Ира Волошина, мы с ней дружили, закончила институт, госы сдала, уезжала по распределению, предупредила меня, что приедет поступать ее младшая сестра Вика, она Вике оставила мои координаты, попросила помочь девчонке, если что, приглядеть за ней. Вика пришла ко мне с двумя подружками, вместе поступали, я договорился с председателем студсовета, чтобы им выделили комнату на абитуре в нашей общаге на Океанском проспекте. Первая ночь у домашних девчонок в общежитии, утром ко мне прибежали перепуганные, показывают плечи — до крови расчесали.
Интересное насекомое — клоп. Они как будто чувствуют новеньких, как деликатес у них. Мы то ли свыклись уже с ними, то ли приелись им, нас, кто долго в общаге жил, они не очень грызли. А вот нового человека! На тараканов мы даже внимания почти не обращали, стасики людей не ели, безобидные божьи твари.
Олег Овсянников, из Магадана парень, мой однокурсник, в одной комнате со мной жил на первом курсе, чесотку где-то подхватил, в дерматовенерологическом диспансере мест не было, он прямо в комнате у нас и лечился, сам себя серной мазью неделю мазал.
Первый день донора, организованно идем на станцию переливания крови… половина группы идет, потому что другая половина группы еще школьниками переболела болезнью Боткина. Да моя жена в школе ею переболела, постоянно проблемы с печенью…
Поговорка была в те годы в ходу: «Хочешь жить — умей крутиться». Да-да, это неприятные люди-фарцовщики ее придумали…
Ладно, общагу дали, уже легче. Мать 40 рублей прислала. В принципе, одежда пока была, зубная щетка тоже, на месяц можно было растянуть, если стараться обедать в столовой Инструментального завода, он рядом с главным корпусом нашего института был, а на первом курсе почти все занятия проходили либо там, где главный корпус, на проспекте Острякова, либо на Некрасовской, в анатомическом корпусе, это тоже рядом от завода — одна остановка.
В рабочей столовой пообедать можно было за 70–80 копеек нормально, в ОРСовских столовых, тем более в нашей институтской рыгаловке — в рубль не уложишься.
Но тут на туфле отклеилась подошва! Сука! Не везет, так полосой! Обычные говнодавы, купленные за 20 рублей. С этой советской обувью — интересная фигня была, всё, что до 40-го размера, детская — износа нет, от 40-го — какими-то соплями склеено. Выручил Юрка Минаев, у него эпоксидка была, дал подклеить. Приклеил подошву, почти сразу супинатор сломался, каблук назад уехал. Всё, ходить нельзя в этих говнодавах. Хорошо, что кеды были. Но в кедах же не будешь все время ходить, ты же не на стадионе! Надо где-то брать деньги на обувь.
Слышал, что можно на ж/д станции заработать на разовых нарядах, разгружать вагоны, недалеко от института была станция «Первая речка». Пошел туда. Где что искать — хрен его знает, увидел женщину в железнодорожной форме, подошел, спросил, она объяснила. Набирали грузчиков на цемент, вагоны пришли. Цемент в мешках. Старший меня брать не хотел, 17 лет — пацан еще и одет чисто. Уговорил. Нормально получилось, растаскали два вагона, в кассе получили по 15 рублей. Уделался, правда, как черт в цементной пыли. Ничего, рубашка запасная есть, брюки отстирал, утюгом просушил, в следующий раз на разгрузку трикушку взял. Пару недель после занятий походил на станцию — сотня скопилась. У Юрки был знакомый фарцовщик, принес нормальные туфли, ГДРовские, за 60 рублей, со скидкой Юрка договорился. Хоть и в три раза дороже, чем советские говнодавы, зато подошва не отлетает, два года в них ходил. С обувью пока проблема решена.
Но сентябрь заканчивался, стало холодать, уже вечером на станцию не походишь в рубашечке и трико, уже теплая одежда нужна — спецодежда, рабочая одежда. Но ты же на медика поехал учиться, а не грузчиком работать, с собой ватник и рабочие штаны не взял. Разгрузка вагонов — не выход. Выход — в больницу устраиваться, со второго курса уже много студентов работало санитарами в больницах.
Я уже не помню, почему именно я устраивался в Краевой онкологический диспансер, в торакальное отделение, кто-то посоветовал, наверно. Пришел к заведующему отделением, спросил насчет работы. Очень хороший человек и редкий хирург. Берут, только разрешение от института нужно, первокурсников запрещено принимать на работу без разрешения деканата.
Пошел снова к Щепкину. Со мной Роберт Троцкий увязался, тоже захотел пойти работать, он же пока вольным слушателем был и у него тоже стипендии не было. Роберт из Находки, отец в порту работал, мать — уже не помню где, кроме него в семье еще сестра младшая была, вроде семья вполне среднего достатка, но… Короче, наши родители не понимали, что жить в семье человеку дешевле, чем студенту, Роберту тоже не хватало присылаемых родителями денег.
Декан разрешение на работу дал без проблем. Хоть доцент Щепкин и был профессорским сынком, но человеком был понимающим. Ставка санитара — 70 рублей. На ставку — 10 дежурств в месяц, сутки через двое, по 16 часов, с 16.00 до 8.00. Я еще взял дополнительно три дежурства, в районе 90 рублей получил за первый месяц.
Фуууу! Денежная проблема решена! Жить можно!..
Денежная проблема решена, а что с учебой стало? Судите сами, если работать на одну ставку санитаром, это 70 рублей в месяц, без стипендии — только-только себя содержать, это 10 дежурств по 16 часов каждое в месяц. К 15.00 в институте обычно занятия заканчивались, были пары, которые заканчивались после 16.00, но это редко, одна в неделю, выпадает на твою смену в больнице — ее просто пропускаешь. Работу же прогуливать нельзя — уволят, а пару можно пропустить, потом отработаешь как-нибудь. А так после последней пары прыгаешь в автобус или трамвай и едешь в больницу, заступаешь на смену. Денег за то, чтобы ты на смене в больнице учебники читал, не платили, я дальше напишу про условия работы, там была одна фишка, младшего персонала не хватало в городе в те годы катастрофически, на студентах больницы и выезжали, а то, что должны были санитары делать днем, но днем санитаров не было, перекладывалось на вечернюю смену, в итоге — серьезная пахота. Хорошо, если ночью пару часов прикорнешь, иначе утром и на занятия идти совсем тяжело. Естественно, во время смены ты к занятиям не готовишься, и на самих лекциях и семинарах — с трудом удерживаешься, чтобы не заснуть. Закончились занятия в тот день, когда ты со смены пришел, идешь в общагу и отрубаешься. Часа три-четыре проспал. Проснулся, тебе нужно постирать что-то, пожрать себе придумать, туда-сюда — уже снова спать пора ложиться, хорошо, если учебники наскоряк полистал, а то и до них руки не доходят. Итого, 10 смен, а выпало из самоподготовки 20 дней в месяц, фактически. Это уже не учеба, а так — как-нибудь сдадим.
И не дай бог, на работе что-нибудь случится и ты опоздаешь на занятия, да еще скажешь, что на работе задержали, ты такого от препода наслушаешься, что потом долго жалеть будешь, еще и угрозы, что отзовут твое разрешение на работу. Нам же преподаватели (старые, конечно, молодые помягче как-то это воспринимали) прямо говорили: «Вас государство бесплатно учит, стипендии вам платит, а вам всё мало!».
Вот про то, что мы все государству обязаны за то, что оно бесплатно нас учит — слышали мы постоянно. Обязаны мы были государству за то, что оно нас на врачей бесплатно учит. А государству самому врачи были не нужны? Это наше личное счастье было, что оно нас на врачей учит, самому государству будем ли мы врачам или нет — фиолетово?
Ну и вот такой комментарий:
«Вообще-то, странно читать, как и слышать, обывательские мнения о стипендиях. Да, её в советское время хватало на очень многое. Сейчас же у внука стипендия уходит на плату за общежитие и месячный проездной билет. При этом, за учёбу ему платить не надо. Вот она разница между советским временем и нынешним!
Стипендия — это не заработная плата, он является стимулятором для успешной учёбы. Потому и не обязаны были её платить ВСЕМ. Как тогда, так и сейчас. Мало ли что хочется молодым, кроме учёбы. И должен был быть определённый стипендиальный фонд, просто обязан быть, у нас тоже не все получали стипендии.
Увы обывателям, но это так!».
Да, я обыватель. А написавший это — революционер, не менее, Корчагин нашего времени, вероятно. Как вы любите господа, бросаться этим — обыватель, мещанин, мелкобуржуй. Сами-то кто? К зеркалу подойдите, «прогрессисты-подвижники».
На втором курсе поехал домой, мать навестить, в Хороле встретил свою школьную учительницу истории Фаину Григорьевну. Она стала меня расспрашивать про учебу, жизнь.
— Да всё нормально, Фаина Григорьевна, учусь, работаю…
— Как работаешь?! Ты же на врача учишься, как можно на такую серьезную специальность учиться и работать во время учебы?!
Фаина Григорьевна институт закончила еще до войны, еще когда высшее образование было… платным. Но она не работала студенткой ни дня. Это в их время дикостью было, учиться в ВУЗе и работать, это невозможно было. Они почти все учились без троек, успеваемость была такой, что почти все получали стипендию. Студенты, хорошо успевавшие, освобождались от платы за учебу, и им государство платило стипендии. Плохо учились только дети богатых родителей, тем и без стипендии прожить можно было. А стипендии хватало и на жизнь, и еще откладывали, чтобы летом куда-нибудь съездить, на Кавказ они любили ездить, путешествовать.
— Фаина Григорьевна, вы как с Луны упали, на 40 рублей стипендии — как проживешь?
Понимаете, если бы была перспектива, что ты сдашь экзамены на «хорошо» и «отлично» и будешь получать стипендию, которой тебе хватит на жизнь, даже без летнего отдыха на Кавказе, то на хрен бы тебе эта работа сдалась? А если вместо нормальной стипендии — 40 рублей, то на хрен тебе эта стипендия сдалась, ты лучше работать пойдешь.
«Стипендия — это не заработная плата, он является стимулятором для успешной учёбы.»
Ладно, пусть так у необывателей. Но тогда и не жалуйтесь, что вас лечат так, что вы и до пенсии не доживаете…
…Немного юмора. Первый курс, первый семестр, среди предметов — органическая химия. С экзаменом. Вечером в общаге сижу с учебником, готовлюсь к семинару. Заходит Юрий Иванович. Минаев, мой друг с 5-го курса.
— Что учишь?
— Органическую химию.
— И зачем? Будешь потом доктором в рецептах бензольные кольца рисовать?
— Так семинар завтра, тесты там будут.
— И что?
— Пару же поставят, отрабатывать надо будет.
— А кто ведет?
— Алла Аркадьевна.
— И ты учишь? Да плюнь. Она хорошая баба, до экзамена все-равно допустит, если даже одни двойки будут в журнале. Перед экзаменом выучишь формулы триптофана и лизина, прорывайся к профессору Щепкину. Он по билету не спрашивает, он только эти формулы спрашивает.
Чего совета опытного друга не послушать? Учебник заброшен, на семинаре — 2. Следующий семинар — 2. Одни двойки за семестр по органической химии. Алла Аркадьевна уже заранее мне дает задание дома подготовиться, выучить то, что в тестах будет. Прихожу, сдаю — 2.
— Балаев, а вы учите химию?
— Конечно, Алла Аркадьевна. Вчера всю ночь учил.
Она смотрит на меня, как на дауна. Три формулы за ночь не смог выучить! Семестр заканчивается, говорит мне:
— Балаев, я вас к экзамену допускаю. Но вы все-равно не сдадите. Не знаю почему, но вам органическая химия не дается.
У меня грустное лицо. Тоже не знаю, почему мне эта химия не дается. На экзамене прорываюсь к Щепкину. Только к его столу сажусь, собираюсь вопрос в билете читать, профессор машет рукой:
— Не надо. Формула триптофана…
Рисую формулу. Он берет мою зачетку, перед тем, как ставить оценку, смотрит в ведомость:
— А почему весь семестр одни двойки?
И, не дожидаясь от меня ответа, что-то пишет в зачетке, закрывает ее и отдает мне. Я беру зачетку, выхожу из аудитории, у дверей стоит Алла Аркадьевна, сочувственно мне говорит:
— На пересдачу будете идти?
— Не знаю еще.
Открываю зачетку, там — «хорошо». Показываю Алле Аркадьевне. Она в шоке.
Кличка профессора Щепкина была — Триптофан…
Зарубите на своих сизых шнобелях, граждане «революционные необыватели», пытающиеся оправдать то, что с моей страной сотворила столь обожаемая вами хрущевско-брежневская власть, единственная работа студента — учеба. Учеба и еще раз учеба. Не оставляет нормальный учебный процесс хоть в вузе, хоть в техникуме, хоть в колледже сейчас, а раньше в ПТУ, никакой возможности для заработка, даже небольшой подработки на стороне.
Поскребите корку своего маразма, вы отскребете и то, что вам обязательно говорили преподаватели: работа студента — учеба.
Я сейчас пишу дикие для сознания не только моих ровесников, но и для массы нынешней молодежи вещи, хотя они более, чем очевидные. Это мы настолько привыкли и свыклись, смирились с тем положением в нашем образовании. У нас даже есть убежденность, что работа во время учебы имеет какое-то положительное значение. Например, работа средним медперсоналом студентов медицинских вузов. Мол, там практика… Практика должна быть включена в учебный процесс. И никак иначе. Никакой другой практики у студента быть не может по определению.
И там, где это государству надо, даже буржуазному, оно всё отлично понимает. Почему бы государству не поставить в такие же условия курсантов военных ВУЗов, в каких находятся студенты? Пусть и там курсанты получают стипендию, пусть они сами и их родители думают, чем и как питаться, во что одеваться, где жить. Почему нет? Разве военная специальность сложнее, чем специальность врача?
Всё очень просто, если посмотреть на эти вещи здраво. Брак в военном образовании — это явная угроза для государства, прямая угроза для его власти. Дерьмовая армия, которая может получиться, если курсантов поставить в такое же положение, как и студентов, не выплывет ни в какой войне за счет небольшого числа настоящих специалистов, которые при такой системе будут получаться. Почти чудом получаться, в основном за счет того, что среди учащихся есть обладатели выдающихся способностей. Армии нужен массовый грамотный командир.
А вот в медицине, например, можно наплодить массу полуграмотных врачей, которых и коновалами назвать — обидеть коновалов, а сливки, тех, кто чудом стал настоящим специалистом… А верхушке власти и тем, кто этой властью рулит, верхушке буржуазии — хватит этих сливок. Народ же пусть довольствуется услугами коновалов.
Тем более, такое положение, когда студенты живут на «подножном корме», опасно для государства, в котором нет конкуренции на рынке труда, нет безработицы. Студента в капиталистическом государстве еще подстегивает конкуренция, большинство студентов понимает, что их уровень, как специалистов, будущий работодатель будет при приеме на работу оценивать по отметкам в дипломе. Да и потом, уже во время работы, нужно подтверждать квалификацию, иначе никакой карьеры сделать будет невозможно.
Когда же у вас нет не только безработицы, но и еще во всех отраслях — нехватка кадров, то наступит катастрофа. В разных областях по-разному, в сельском хозяйстве СССР это было наиболее заметно, но наступит обязательно.
Если вы завод укомплектуете недоученными рабочими и инженерами, то сколько ни вливайте денег в производство, вы обанкротитесь, завалитесь браком. То же самое произойдет и с экономикой в разрезе всего государства.
И еще не самое страшное, что ваши ВУЗы и техникумы будут выбрасывать массы троечников, самое страшное, что это потянет вниз и стандарты образования, снизит общую требовательность при обучении. Это неизбежно.
К нам на третьем курсе перевелся парень из 1-го Московского мединститута, отец был военным, его перевели во Владивосток. Парень не смог у нас учиться, попросил родителей отправить его назад, в Москву. Рыба-то имеет обычай гнить с головы…
И только не надо мне рассказывать басни о том, что советские врачи и инженеры были уж такими выдающимися, уж такими, что американцы им удивлялись. «Буран» сделать можно, собрав «сливки». Но массовый инженер — это совершенно другое…
Черновые отрывки из новой книги (названия пока нет). Глава 1. «Не то, что нынешнее племя…»
10 мая, 2024 https://p-balaev.livejournal.com/2024/05/10/
3-го или 4-го ноября директор совхоза на планерке поднял вопрос о заготовке грубых кормов:
— Пока не выпал снег, у нас есть время докосить сенокосы, а то и в этом году останемся к весне без сена. Всю технику, освободившуюся после уборки сои — на сенокосы, комбайнами будем косить.
Мне показалось, что я ослышался. Оглядел присутствовавших на планерке главных специалистов совхоза и руководителей структурных подразделений. Нет, всё нормально. В смысле, у всех реакция — будем исполнять. Главный инженер уже начал докладывать о числе техники и об обеспеченности ГСМ. Решил уточнить, спросил даже не у самого директора, а обращаясь к присутствовавшим:
— Правильно понимаю, что мы собираемся сено заготавливать?
Недоумение директора:
— Я же русским языком сказал. Всю технику — на заготовку сена. Пока еще снега нет.
Не научился я тогда еще контролировать эмоции. Да и сейчас не всегда мне это удается. Выглядело это, конечно, не очень, чтобы того: люди на совещании решают важный вопрос животноводческо-хозяйственной деятельности, а главный ветеринарный врач совхоза, которого этот вопрос тоже непосредственно касался, вдруг начал ржать, как табунный жеребец, сквозь слезы от хохота:
— Вовремя вы! А чего вы так снега испугались? Можете и в Новый год по снегу косить и сразу на фермы свежескошенную массу завозить. Развели, понимаешь, панику, снега испугались. «Что нам снег, что нам зной, что нам дождик проливной…».
Реакцию директора передать на бумаге не смогу, увы. Таланта не хватает. Главный зоотехник, молодой парень, три года назад закончивший институт, Ильфат, пытался сгладить ситуацию:
— Все-таки хоть какая-то клетчатка коровам…
— Ильфат, ты на кого в институте учился? Экзамены тебе за баранов ставили? Какая клетчатка?! Вы тогда опилки с лесопилки в кормушки коровам сыпьте, и косить не надо, и такая же клетчатка, — я продолжал издевательски ржать.
Директора ситуация возмутила до предела:
— Прислали мне ветврача! Умный больно! А как работать…
— Меня к вам не прислали, сами на распределении уговаривали и золотые горы обещали.
— Вместо того, чтобы гоготать, лучше бы… А ты что предлагаешь? Одни хиханьки постоянно…
Насчет того, что постоянно, он был прав. Я не в первый раз глумился на совещаниях над директорскими планами и решениями, просто в тот раз — слишком показательно глумился, раньше язвил, а тогда уже совсем не сдержался. Но от меня ждали предложений. Да есть предложения, конечно:
— Что я предлагаю? Во-первых, забыть про эту траву, которую вы косить собираетесь. Ее коровы будут жрать только если дойдут до состояния, когда на ногах стоять не будут и вы их на вожжах подвешивать станете. И то — не факт. Нет уже в этой траве ничего, кроме целлюлозы. А оставшуюся технику вы окончательно добьете по мерзлой земле. Во-вторых, вы только что сою убирать закончили, немедленно всю соевую солому вывезти, пока ее в копнах на полях снегом не забило. Это хоть что-то. Главный агроном пусть сегодня расчеты сделает по тоннажу соевой соломы, будем прикидывать, на сколько ее хватит. В крайнем случае — солому зерновых тоже с полей вывезти. Это, по крайней мере, не сухой бурьян, который вы косить собираетесь. Что у нас с соевой соломой?
Судя по тому, как потупил глаза главный агроном, с соевой соломой были проблемы. Я задал ему вопрос:
— Так что у нас с соевой соломой? Что-то ответа я не слышу. Ой, да у нас же на днях половина сопок в округе выгорело! Сожгли солому на полях, чтобы вывозом не заморачиваться?
Агроном с красным лицом, заикаясь:
— Кто-то палы пустил…
— Ну вы и …(нецензурное слово), — я не сдержался: Натуральные …(нецензурное слово). Место вам всем скопом на лесоповале.
Директор вспылил:
— Начальник кадров, приказ — выговор ветврачу…
— Да пошел ты на …(нецензурное слово) со своим выговором! Вообще пошел на …(нецензурное слово), я больше у тебя не работаю, — я вышел из кабинета, специально закрыв дверь за собой как можно более резко и сильно…
Это если что, не первые годы коллективизации и не трудные послевоенные годы, я про себя пишу, это — 1991 год…
…В тот же вечер к нам с братом, мы вдвоем приехали работать в совхоз «Барановский», потянулись просители из местных жителей. Просили об одном: «Парни, не уезжайте, останьтесь у нас. Что мы без вас будем делать?». Дело в том, что в совхозе не было ни одного ветеринарного врача, на ферме работала одна девчонка-ветфельдшер, совсем никакая в плане полечить животное. А частное стадо обслуживала районная ветеринарная станция, в с. Барано-Оренбургском был ее пункт, там сидела на ставке ветврача тоже ветфельдшер, женщина уже предпенсионного возраста, сидела уже очень давно, с молодости. На ней были животные частников. И все как-то к ней уже привыкли. К тому, какую ветеринарную помощь она оказывала. Принцип оказания ею помощи больным животным был таким: сделать какой-нибудь укол, если животное выздоровеет, значит — вылечила, если нет — главное успеть зарезать и мясо продать. Укол почти во всех случаях один — пенициллин. А скота в те годы у частников было много, поэтому даже за такой помощью очередь стояла.
Через несколько дней после того, как мы приехали в совхоз, вечером к брату, он уже был дома, а я еще на работе, прибежал местный мужик, попросил срочно справку, он собирался резать свою корову, ту тетку врача-фельдшера он не нашел, справка нужна была, чтобы на рынок мясо отвезти.
— А чего ты летом корову резать собрался? — спросил у него Славка.
— Вздулась, видно где-то клевера сырого обожралась.
— Хорошая корова?
— Ведерница, жалко.
— А зачем тогда резать?..
Есть такой вид ветеринарного хирургического вмешательства — прокол рубца при тимпании (вздутии). Мужик потом всем знакомым рассказывал, как это выглядело в натуре, корова осталась жива и здорова. Первая в истории села Барано-Оренбургское вылеченная от тимпании корова.
Потом я зашил разорванный о колючую проволоку с повреждением молочного канала сосок коровьего вымени под причитания хозяйки, что теперь придется менять хорошую коровку. Менять не пришлось.
Первые дни нашего нахождения в селе приходили просители за домашнюю скотинку, просили посмотреть заболевших животных, я сразу озвучивал, что просто посмотреть у меня стоит 5 рублей. Люди разворачивались и уходили искать ту тетку врача-фельдшера. Она оказывала бесплатную государственную ветеринарную помощь, она не была совхозным ветеринаром. За эту помощь она зарплату получала. Я за это не получал зарплату. Вот когда ту тетку не находили, тогда уж — деваться некуда, приходилось нам с братом платить. Недели две так было, если тетки нет, то — к нам.
Последний раз эту тетку вызвали на тяжелый отел. Корова сама отелиться не смогла, та не сумела извлечь теленка — неправильное предлежание плода было, не смогла развернуть. Двое суток корову мучали. Теленок, разумеется, погиб, оставшись в матке. Корову надо было забивать. Ни теленка, ни коровы. А это же ведь конец лета! Если забить корову, то денег от продажи мяса не хватит на покупку новой, можно только телочку купить, т. е., семья до весны, как минимум, пока купленная телка не отелится, без молока. Хозяйка от безысходности, на всякий случай, к Славке обратилась.
— Делов-то. Чего сразу не пришли? Пойдемте, посмотрим, — Славка собрал свой ветеринарный чемоданчик.
Расчленил мертвого теленка внутри матки и извлек по частям. Теленка нет, зато корова спасена и молоко есть. Деревенские женщины — они женщины особенные, поэтому всё село узнало про чудесное спасение коровы. Больше за бесплатной ветеринарной помощью в селе Барано-Оренбургском никто не обращался. Тетка осталась без работы, что ее, впрочем, совсем не волновало, а даже радовало. Зарплату-то ей и так платило государство. Единственное, за глаза говорили: «Сколько скота, сука, загубила». Но это за глаза, потому что все-равно справку на забой и реализацию мяса на рынке — к ней.
А к хорошему же люди быстро привыкают, даже если за хорошее платить приходится. Тем более, что оплата с лихвой окупается. Представьте, вы купили в мае для откорма к зиме поросенка, он осенью заболел. Дорезать? Так у него веса — полсотни кг! А брать другого — уже поздно, до зимы не вырастит. Семья в зиму — без мяса. Да и другой не копейки стоит, двадцатник, как минимум. Стоит же вылечить поросенка — 10 рублей, мы столько брали. Арифметика несложная…
Впрочем, ту тетку люди напрасно ругали, просто люди думали, что если она на должности ветврача, то она — ветврач…
После медицинского института, где курс у нас был 350 человек, учиться на ветеринарном факультете было первое время непривычно — всего 75 человек на курсе. Непривычно было сидеть на лекциях в маленьких аудиториях, в ВГМИ аудитории — что твой кинотеатр.
И на весь Дальний Восток ветеринарных врачей готовили только у нас, в ПСХИ, и еще в Благовещенском сельскохозяйственном институте, там был такой же небольшой факультет. Может быть, по каким-то расчетам в Министерстве сельского хозяйства этого было достаточно для покрытия потребности в ветеринарах, но жизнь с расчетами не всегда совпадает. Сказки про доктора Айболита и книги английского ветеринара Джеймса Хэрриота — это одно, а реалии советского села и работы советского совхозно-колхозного ветеринара — другое. Поэтому половина, как минимум, выпускников ветеринарного факультета, получив дипломы, растворялась в других отраслях народного хозяйства и на службе, не связанной с ветеринарией. Диплом о высшем образовании предоставлял такие возможности. Девчонки уходили и в школы преподавать биологию и химию.
А вот выпускникам сельскохозяйственных техникумов, которые готовили ветеринарных фельдшеров, дипломы о средне-специальном образовании такого спектра возможностей не предоставляли, поэтому большинство ветеринарных фельдшеров оставались в профессии, да еще и на врачебных должностях, на заполнение вакансий по которым не хватало ветеринарных врачей. И не просто на врачебных должностях, большинство должностей главных ветеринарных врачей совхозов и колхозов занимали фельдшера. И даже если в хозяйство приходил выпускник института с дипломом ветврача…
Мой брат поступил в институт с направлением от совхоза, ему стипендию совхоз платил, т. е. после института он должен был в совхозе отработать 3 года, его распределяли в тот совхоз, который дал ему направление. Вчерашний школьник что знал о состоянии ветеринарной службы, о ее укомплектованности и кадровых проблемах? Да почти ничего! Поэтому он не задумывался о многом. Об очень многом. Вот закончил Славка институт и приехал в родное село, в родной совхоз. Получи пожалуйста ставку ветврача отделения. А главный ветеринарный врач совхоза — фельдшер. Старый кадр, уже на должности сидит больше, чем Славке лет. Опытный кадр. Только чего это опыт стоит?! Представьте на должности главного врача больницы опытного фельдшера. Сможете представить?
Вы думаете, что Славке сразу предложили занять должность главного ветврача? Как же! И после того, как он три года уже отработал и перестал быть молодым специалистом — даже мысли ни у кого такой не было. Во-первых, фельдшер — опытный кадр, во-вторых — член КПСС, да еще и член бюро райкома. Эти «опытные кадры» все становились членами КПСС поголовно. Поменять его на беспартийного, но с подходящим образованием? Так это вы про СССР тех лет почти ничего не знаете, если у вас такая мысль возникла.
А теперь представьте «среднюю температуру по больнице», если бы главными врачами в медицине становились бы фельдшера. Представили? Ветеринарный же врач — главная специальность в животноводстве, даже зоотехник — ерунда по сравнению с ветврачом. Представляете «среднюю температуру» по советскому сельскому хозяйству?
И как бы смогли врачи-медики разговаривать на медицинские темы со своим главным врачом больницы, если бы он был фельдшером, представляете? Разумеется, любой разговор на профессиональные темы сопровождался бы словами: «Товарищ, ваша компетенция в вопросах медицины имеет весьма существенные ограничения».
Поэтому пока мой брат работал по распределению в совхозе «Хорольский» любой контакт его со своим непосредственным начальником, главным ветврачом совхоза Лужным, проходил в «дружеской, непринужденной обстановке»…
Чтобы у читателя было хоть какое-то представление о профессии ветеринарного врача… Значительная часть тех выпускников ветфаков, которые отказались от профессии, испугались даже не реалий сельской жизни, они понимали, что работать по специальности не смогут. Если точнее, смогут, но не долго. А после нескольких лет ИТЛ по приговору суда — тем более не смогут. Но ведь фельдшера же работали? Здесь нужно понимать простую вещь, вот допустим, например, назначили медика-фельдшера хирургом в больнице. Прооперировал он больного и больной умер. Кто будет отвечать? Фельдшер? Да любой суд сразу уголовное дело прекратит. Отвечать будет тот, кто его на должность назначил. Если того, конечно, кто-то посмеет к ответственности привлечь. Так понятно?
Насчет меня часто «интеллигентные люди», особенно историки, отмечаются выкриками: ветеринар! Мол, профессия для тупых. Презренная насчет интеллекта ее обладателя. Впрочем, такого же мнения эти историки и о профессии военных, только об интеллекте военных… Впрочем, и об интеллекте тоже. Это Чапаев был военным, поэтому, когда ординарец у него спрашивал: «Василий Иванович, а ты бы армией мог командовать? А фронтом?» — Василий Иванович сомнения в собственной компетенции высказывал. А историки вовсю военных учат, на примерах прошедших войн, конечно. Уж они бы дивизии двигали куда надо! Уж они бы приказы такие отдавали, что никакой супостат дальше границы не шагнул, сразу возле погранзаставы был бы разгромлен! Они же видят, разбирая сражения минувших лет, только самую верхушку айсберга, что внутри дивизий, которые они бы двигали на картах по гениальным направлениям — им недоступно. Такое же у них о профессии ветеринара — они о ней знают только про то, как их котов в клинике лечили.
Первое, с чем я столкнулся, переведясь из меда на ветфак — профессия сложнее профессии медика. Не в обиду врачам. У них другая проблема — прямо сейчас человека угробить можешь. И значительно многообразнее ответственность. И административная, и уголовная. Ветеринарное Законодательство — 4 толстенных тома, в сотнях статей отсылки к Уголовному Кодексу, статьи которого грозят ветврачу за малейшую некомпетентность.
Для совхозного ветврача лечение животных — даже не на втором плане. Оно где-то совсем сзади. У нас оно было даже что-то навроде хобби. Кому нравилось, тот занимался.
Чума, туберкулез, бруцеллез, сибирская язва, ящур, пастереллез, паратиф, лейкоз… Многие заболевания общие для животных и человека. Особо опасные инфекции. У тебя в хозяйстве десятки тысяч голов скота. Да еще и не одного вида. Как правило, в хозяйстве у тебя 8–9 обязательных вакцинаций от угрожаемых инфекций. И они не ежегодные, у тебя постоянное движение скота, постоянное обновление стада. Вакцинации идут непрерывно по всем заболеваниям весь год. У тебя еще исследования на наличие опасных инфекций, как правило — исследование крови. Как правило, по 4–5 инфекциям. И они тоже не ежегодные, стадо постоянно обновляется и они идут круглый год. И кровь у коровы на исследование взять, это не у человека из вены. У человека рогов и копыт нет, да и он понимает, что доктора бить нельзя, доктор зла не желает. А у хряка с клыками по 15 сантиметров — представляете? Оно домашнее, конечно, только эти клыки на лодыжке чувствовать как-то не очень…
Кроме того, ты должен все эти мероприятия уложить в технологию продуктивного стада. Не просто, к примеру, завтра запланировать взятие крови на исследование на бруцеллез. Вот завтра — тебе удобно! А завтра стадо на выпасе — ты будешь с лассо по пастбищу бегать? А еще тебе нужны помощники, чтобы кто-то загонял, держал… Нужно и это предусмотреть, лишних рук в совхозах не было. Один график вакцинаций и исследований — это не график дежурств на кафедре военной истории.
И разумеется, тебе нужно лично рассчитать потребность в вакцинах, сыворотках, материалах, оборудовании, инструментах, лекарствах. Никто за тебя это делать не будет. Неправильно посчитаешь, например, потребность в вакцине от сибирской язвы, закончится она у тебя посреди года, так в этом финансовом году уже выделены в бюджете хозяйства на нее средства, теперь тебя сожрут с потрохами, если статью посреди года пересматривать придется, чуть не в крае-области этот вопрос решать нужно будет. Лишнее насчитаешь — за растрату тоже по головке не погладят.
Да, еще технологии на тебе. Контроль за ними. Прозеваешь возникновение массового заболевания у животных из-за отклонения от технологии — на тебя повесят весь экономический ущерб.
И каждое неожиданно умершее животное — постоянный мандраж еще до того, как ты к нему с секционным ножом для вскрытия подошел. Вскроешь, например, погибшее от сибирской язвы животное — 5 лет будешь свою ошибку исправлять на зоне. Это если даже люди не заразятся в результате и никто не умрет…
Нет, конечно, историкам труднее в профессии. Поэтому они умнее. Интеллект у них развитей. Поэтому они в ветеринары и не идут…
Есть такие профессии, что вроде бы и не заметны для публики люди работающие в них, публика даже почти не имеет представления об этих профессиях, кажется ей, что какие-то полуграмотные дядьки с тетками там копошатся в чем-то… То ли дело, Женька Спицын или Леха Исаев — интеллектуалы, по тиливизару выступают, складно рассказывают… Вот когда историков за рассказы начнут сажать, как ветеринаров, медиков, инженеров… за ошибки в работе — тогда и будем об интеллекте говорить… Да, я еще про философов забыл…
Но бог с ними, с историками, особенно с теми, которые выучились на школьных учителей истории. Про школьных учителей — тема особая. И едва ли не центральная в этой книге будет.
А как обиделись зоотехники за своего коллегу, который в Барановском совхозе работал! Один из читателей прислал мне его критику, в каком-то чате обсуждали выложенную часть черновых набросков:
«один зоотехник написал следующее:
„Ха-ха-ха, разговаривать с дилетантами, жуть, как не хочется, но приходиться. Вы не знаете, что такое Кулунда в Алтайском крае, где степь, и в 1972–74 годах стояла сильная жара, все выгорало, на косили чуть чуть сена, обмолотили зерновые, получили по 4 центнера зерна с гектар, хоть солому собрали, тоже чуть-чуть, естественно и кукуруза на силос давало по 30–50 центнеров зелёной массы с гектар, вместо 150–200 ц/га, поэтому и получалось по чуть-чуть, по немного. А потом сели все специалисты, поговорили, что делать, зиму не протянем, где есть резервы, вот и решили веки заготовить. И спасли они нас, и маточное поголовье овец, коров сохранили, и сильно продукцию-молоко, мясо, шерсть, не потеряли. А потом, в последующие годы, стало легче, прошли дожди, поднялись опять урожаи, и в е стало нормально. А модно было с Европейской части России завозить корма, и это делали, но мы и тогда умели считать деньги, не хотели сильно влазит в долги государству, поэтому посчитали, и решили, что и цветочный корм сьедобен, и дешевле дома заготовить, чем везти корма(сено, солому) с Европейской части, мы умели тогда думать. А про 3000 кг от коровы говорите в год, да мы без вранья получали, а сегодня врут, поверьте мне, человеку, 50 лет отработавшему в сельском хозяйстве зоотехником, получают сегодня по 6000 кг, а вижу и по8000 кг, это вранье, это имеют на 100 коров, 50 коров батрачек, их молоко идёт на эти 100 коров, поэтому и удои выросли. За один щелчок высокоудойную корову не получить-это долгий труд, это селекция, когда формируется стадо высокоудойными коровами,,,,“» (орфография сохранена).
Вот-вот, передовики советского животноводства. 50 лет героического труда. Селекция у него. И где это ваше высокоудойное стадо, если в СССР доярок за 3000 литров от коровы орденами увешивали?
Конечно, я дилетант. А тут находчивые хозяйственники после засухи остались без сена, трава у них выгорела, поэтому по осени заготовили на сено «веки», так в некоторых местностях называли осеннюю высохшую траву. Тем и спаслись. Опилками, по сути. И сильно продукцию не потеряли — гыгы! Пусть бы этот профессионал рассказал мне, «дилетанту», как у них так все выгорело, но к осени на полях осталась старая трава, которая по закону вегетации летом была зеленой. Летом ее зеленой почему вы не скосили? Вообще, этот зоотехник настолько профессионал, что даже приврать ему не хватает ума правдоподобно. Нет, дилетантам сойдет. Тем, особенно, кто среди асфальта вырос. Он про «веки» слышал, а что это такое — представление не имеет. Тем более, косить это никогда сам не пробовал. Веки — это не осенняя высохшая трава, если точно, так в простонародье называли многолетнюю (не сорта, а по времени) полегшую траву на нескашиваемых лугах и в степи. Еще до революции совсем бедные крестьяне, у которых и соломы не хватало с крыш для коров и лошадей, ее скашивали по весне, когда сходил снег. Скосить ее можно только серпом, отдирая от земли. Косили бабы и детишки. От полной безысходности, чтобы только скотина не сдохла, но это что-то навроде плацебо. Больше ничем ты эту траву не возьмешь, ни косой, ни косилкой. Косой и просто сухую траву попробуй скосить, тем более осеннюю. Зоотехник с 50-летним стажем, кажется, не знает, почему ручная косьба травы на сенокосах производится рано утром, по росе, и до полуденного зноя. Пусть этот «профессионал» расскажет нам, как рабочие их совхоза вышли с серпами жать «веки». Мы будем наслаждаться таким трудовым подвигом. И в продукции они не потеряли. На веках. Свистеть тоже уметь надо!
Да он, вообще, этот «профессионал», не понял, о чем я написал. В 1991 году в Пограничном районе Приморского края засухи не было. Но сено заготавливать решили в преддверии ноябрьских праздников, когда уже вовсю заморозки полмесяца шли и в любой день поля снегом могло засыпать. Зато «профессионал» из числа тех, кто 50 лет гробили сельское хозяйство, весь его трудовой стаж, обиделся за коллег-зоотехников. Гарантирую, если посмотреть его страницы в соцсетях, вы там много найдете про то, какое он образование в СССР получил, и про нынешнюю необразованную молодежь, «жертв ЕГЭ», тоже найдете. Именно эта категория граждан особенно активно критикует нынешнее образование (дерьмовое, конечно) и хвалит советское (такое же дерьмовое, особенно с 50-х годов), именно они, с 50-летним стажем «страну строили», сегодня особенно активно критикуют нашу молодежь. Правда, «жертвы ЕГЭ», читая это, уже, думаю, начали что-то подозревать…
Если бы мой родной брат, а он младше меня на полтора года и на два года позже закончил школу, не поступил в сельхозинститут на ветеринарный факультет, то я бы закончил медицинский институт. Да Славка и поступил на ветфак, впрочем, по моему совету. Ко второму курсу меда я уже избавился от некоторых иллюзий молодости, начал на жизнь смотреть осмысленно, и анализировать то, что еще даже школьником видел, но этому значения не придавал. На селе у нас был ветврач, точнее совхозный ветфельдшер Серега Лактин, я же школьником еще видел кое-что и кое-что примечал. Только парил в «воздусях». Если бы Серега пил только одни безалкогольные жидкости или, хотя бы, алкогольные употреблял в умеренных количествах и не так часто, то это был бы сельский олигарх. Ветврач в селе — нарасхват. При правильно постановке вопроса, если так можно выразиться, это хозяин села. Все жители села держали домашнюю скотину, все зависели от ветврача. И это не только лечение. Сдать скотину на мясокомбинат — без справки ветврача ее не примут, продать на рынке — тем более. Все обработки, вакцинации — ветврач. Агроном этого не сделает. То, что называлось «блат», что царило в позднем СССР — тут у ветеринара на селе равных не было. Никто ни в чем ему не мог отказать. Продавец в сельском магазине тоже держал скотину. Поэтому дефицит — для ветеринара этого не существовало. Всё совхозное начальство держало скотину. Но домашняя скотина — не совхозная, совхозному ветеринару за ее обслуживание не платили. Захотел — полечил твоего поросенка, не захотел — не полечил. Или полечил так, что ты его труп потом собакам скормил. У председателя сельского совета тоже — домашняя скотина. Это моей матери, доярке, можно привезти и выгрузить возле двора уголь, в котором пыли и породы больше, чем в топку пойдет, попробуй такой уголь ветеринару привезти! Да многое что еще!
От такого ветеринара, как Лактин, впрочем, толку было мало. Примерно столько же, сколько от тетки в селе Барано-Оренбургском. А если ветврач — настоящий?!
Да, выбор профессии, которая блат гарантировала — это не по-комсомольски, конечно. Мещанство гнусное. Правда? На этом месте должны взвиться орлами те мои сверстники, да не только они, которые живут страданиями по СССР брежневского розлива. Из-за таких, как я, социализм погиб они считают. А они строили развитой социализм и шли верной дорогой к коммунизму. Ага, и с мещанством боролись. В своих фантазиях о прошлом. Так вот, блат блату — большая разница. Одно дело, когда ты получил в свое распоряжение средства и товары, которые не тебе принадлежат, а государству, и сам решаешь — кому это продать или выделить, другое дело — оказывать услуги, которые ты не обязан оказывать, тратя свое время, силы, а в случае с ветеринарами — еще и здоровьем рискуя, потому что заразные болезни, опасные для человека, и у домашних животных случаются, и требовать соответствующего к себе отношения. Это уже не совсем блат, даже совсем не блат, а справедливость. Социальная.
А уже потом от брата, студента ветфака, я получил более-менее конкретное представление о специальности, поэтому к четвертому курсу мединститута уже задавал себе вопрос: а что я, в этом меде, вообще, делаю, зачем мне это? Зачем мне полунищенское существование советского врача? Ради того, чтобы не нюхать навоз на ферме? Так я его с раннего детства нюхал и в обморок не падал.
Зарплаты рядовых ветеринаров в совхозах были, кстати, не очень сильно выше, чем у медиков. В пределах 140 рублей — ставка. Но у медиков не было квартальных и годовых премий. Только зарплатой доходы ветеринара не ограничивались.
Я приехал на производственную практику после 4-го курса в свое родное село Ленинское, отделение совхоза «Хорольского», там уже два года ветеринарил после института мой брат. Так получилось, что школу он закончил на два года позже, а институт на три года раньше меня. При переводе из меда в сельхоз я потерял год, перевелся с 4-го курса на третий, а потом еще служба в армии… Мать сразу стала мне жаловаться на брата — слишком безотказный. Рассказывала:
— Каждый вечер прибегают, зовут его, приходит домой за полночь и всё — за спасибо. Даже хуже бывает, как Лактину стакан водки наливать начали…
Я мать поддержал, отчитал брата:
— Ты зачем на ветврача учился? Чтобы спиться? Или этим куркулям за спасибо коров лечить? Они тебе за спасибо хоть что-то сделают? Огород за спасибо вспашут, сено за спасибо привезут матери?..
Понятно, что здесь — психологический фактор. Парень только после института, без существенного жизненного опыта, он просто стеснялся требовать плату. Ему неловко было. Меня же жизнь к тому времени кое-как покрутила. В первый вечер моего приезда домой, на практику, после нашего разговора пришел один проситель за свою коровку. Я точно не помню, что там было уже с нею, но брату сказал:
— Вот это стоит примерно 10 рублей, не меньше. Тебе там пару часов возиться придется. Придешь домой после вызова, покажешь мне «десятку», которую тебе заплатить должны.
Приходит.
— Где «десятка»?
— У него сейчас денег нет, потом рассчитается.
— Славка, на будущее, денег нет — пусть у соседей занимает. Хрен он с тобой рассчитается.
— Рассчитается, он хороший мужик.
— Посмотрим.
— Посмотрим.
Конечно, у «хорошего мужика» как только от задницы отлегло, так сразу про рассчитаться забывчивость наступила. Тогда я поступил так:
— Всё, Славка, на вызовы ты пока не ходишь, у тебя рука или нога болит. Буду ходить только я.
Частники вызывали ветеринара, конечно, только вечером почти всегда, после рабочего дня. Первый вызов. Прибежала женщина. После отела не отделился послед. Вручную отделять — это совсем непростая и очень тяжелая процедура. Озвучиваю ценник — 15 рублей. К халяве люди привыкают быстро, отвыкают тяжело.
— Слава никогда так не делал!
— У Славы голова болит, он не может вам помочь.
— У меня сейчас таких денег нет.
— Когда будут — приходите.
Когда будут… День протянешь летом с отделением последа — получишь потом яловую корову. Но убежала, матерясь на всю улицу.
Следом за ней мужик приходит. Судя по описаниям — у его коровы завал рубца. Поправимо. За 10 рублей. Грамотный попался:
— Вам на нашу скотину выделяют лекарства!
Это правда. В Ленинском, как в Барано-Оренбургском, не было пункта ветеринарной помощи от районной государственной ветстанции, поэтому в таких местах государством закладывалось финансирование медикаментов и препаратов для совхозов в целях обслуживания частного скота. Но про оплату совхозных ветврачей государство забыло. Но мы же коммунизм строили, где всё бесплатно, особенно труд!
Грамотных нужно учить грамоте дополнительно, отвечаю этому мужику:
— Пошли на ферму, в мою аптеку.
— Зачем?
— Там выберешь лекарства, которые тебе нужны. Бесплатно. И лечи свою корову.
Грамотные и понимают всё быстро, это — плюс. Первая за первый вечер практики «десятка» есть. Пришел домой от этого мужика, первая посетительница с матерью сидит чай пьет, меня дожидается. Уже не матерится. Уже нашла 15 рублей.
Хоть слухи по деревне распространяются с космическими скоростями, но не сразу всё наладилось. Были попытки и со мной стаканом водки рассчитаться. И со Славкой — «спасибо». И он поддавался на «спасибо», ругались мы с ним периодически, но примерно за месяц всё устоялось. Народ же не глупый, в основном, люди понимают нормальные вещи.
Село большое, 2000 жителей с хвостиком, скота на домашних подворьях много. Примерно за неделю по вызовам у частников — размер ставки ветврача совхозного отделения. Да, тяжело. В 20.00, после последней дойки на ферме, твой рабочий день заканчивается, а потом до часа–двух ночи — по вызовам. Но овчинка стоит того! 500–600 рублей в месяц даже для 1989 года — весьма и весьма…
Казалось бы, чего тебе еще нужно — вот она, денежная профессия! Но уже на практике я понял, что долго ветврачом, собственно, работать не буду. Точнее, у меня планы насчет будущей работы в сельском хозяйстве изменились. Пока не гадайте — что и почему. Все-равно не угадаете…
Я вышел на практику, а Серега Лактин ушел в отпуск. Он был на ставке ветврача молочно-товарного комплекса. В Ленинском было две молочных фермы. Первая, построенная еще в конце 40-х годов на 400 голов коров, называлась молочно-товарной репродуктивной. И молочный комплекс, построенный в конце 70-х, по новейшим технологиям на 800 голов коров. Как следует из названия — репродуктивная, старая ферма должна была специализироваться на выращивании молодняка для молочного комплекса. Но что-то пошло не так… Молодняк выращивали и на самом комплексе, там также телились коровы, выращивали телят, откармливали бычков. Получилось две одинаковые фермы, только на второй больше поголовье было… Ыыыы! Не больше! Такое же. Комплекс так и не развернули до проектной мощности. Планировали дойное стадо из старой фермы переместить туда, но оказалось, что построенные сараи по новейшим технологиям хуже, чем построенные в конце 40-х годов. В новых сараях коровы выживали в экстремальных условиях в зимнее время.
С первых же дней работы на комплексе у меня началась ежедневная ругань с заведующим комплексом и зоотехником. Нет, не они на меня наезжали, наоборот. Вскоре они от меня натурально стали за сараями прятаться. Нарушения технологий содержания животных были грубейшими. Заболеваемость, особенно молодняка — четверть животных, как минимум, погибали в первый месяц после рождения. И было очевидно — от чего, не только по вине зоотехника, не только из-за его разгильдяйства.
Понимаете, не то, чтобы именно в «Хорольском» совхозе была такая обстановка, которой нигде не было. Нет, почти везде было еще хуже, и я студентом это видел, нас, студентов, достаточно часто отвлекали с занятий на оказание шефской ветеринарной помощи, в основном для массовых обработок скота, по близким к Уссурийску хозяйствам.
Но совхоз «Хорольский», Ленинское отделение — это же моя родина. Там работали мои земляки, тетки и дядьки с детьми которых я в школе учился, соседи, и уже их дети, мои околоровесники там работали. В футбол вместе с ними играл в детстве, в казаков-разбойников. Обидно было за людей. Люди же работают, некоторые даже добросовестно, хотя таких всё меньше и меньше из-за того, что люди видят — добросовестность на зарплате не сказывается, что ты ни делай — надои падают, привесы падают, телята дохнут. И всегда виноваты простая доярка, телятница, скотник. Ага, плохо за животными ухаживают. Именно так…
Примерно через неделю после начала практики приехал меня проведать из Хороля главный ветврач Лужный, собственно мой начальник на практике. Я этого пожилого, уважаемого в совхозе человека, члена бюро райкома партии даже на «вы» не называл, сразу поволок его в откормочник. Если убрать из того, что я ему говорил «междометия», я не считал для себя нужным в выражениях стесняться, то мой монолог, который он слушал с открытым ртом, звучал примерно так:
— Вы что творите?! Вы — враги народа. Преступники. Саботажники. Вас перестрелять — мало. Смотри на телят, коновал! Смотри внимательно. Видишь этих горбатых и косматых? Вы довели ферму до того, что у вас здесь эпидемия паратифа. У вас у каждого пятого теленка — легочная форма паратифа. А кишечная — поголовно. Вы понимаете, что люди здесь работают почти задарма, на минимуме, из-за вашей ветеринарии? Вас перевешать мало…
После этого я главного ветврача месяц не видел. Он носа не показывал ко мне. Да, если у кого-то есть подозрение, что я привираю, себя в каком-то свете выставляю — мой родной брат это читает…
Есть еще один момент. Чего больше всего боялся советский студент мужского пола, поступивший в институт после школы? Призыва в армию, того, что его отчислят и забреют. А мне было по фигу. Я уже отслужил. Кроме того, у нас госэкзамен на военной кафедре (да и везде так) был после 4-го курса, я его уже сдал, уже лейтенанта мне присвоили. Отчислите? Так я возьму в институте справку о том, что 4 курса закончил, с этой справкой о незаконченном высшем я устроюсь тем же ветврачом в любое хозяйство, специальность же остродефицитная. Поэтому перед каким-то «заслуженным человеком» прогибаться — зачем мне это было нужно? Я его, наоборот, третировал.
Через месяц Лужный снова в Ленинском появился. Собрал нас, меня, Славку, Лактина. Привез вакцину от чумы плотоядных, довел, что мы должны провакцинировать свиней у частников. Как раз тогда от чумы сдохли все свиньи на самом крупном свинокомплексе Дальнего Востока — на «Тихоокеанском». Доветеринарились.
Довёл. Я тут же у него спросил:
— А с какого перепуга мы это должны делать? И почему обработки домашнего скота у тебя проводят совхозные ветврачи?
Это, вообще, наглость. В Хороле — районная государственная ветеринарная станция по борьбе с болезнями животных. Главный ветеринарный врач района — начальник над всеми ветврачами района, в том числе и совхозными. У нас было двойное подчинение, по хозяйственным вопросам — директору совхоза, по специальности — главному ветврачу района. Но домашний скот обслуживают ветврачи ветстанции, они зарплату за это получают. Я понимаю, что мотаться по району на каждый вызов, к каждой заболевшей свинке — это нереально. Сел в районе много, и они не в двух км от Хороля. Но обработки скота?! Сели в свой УАЗик, приехали в любое село — вакцинируйте, кровь на исследования берите. Ваша работа. Ваши должностные обязанности.
Я понимаю, конечно, что главный ветврач совхоза, имея образование фельдшера, с его огромным опытом работы находился под каблуком главного ветврача района и пикнуть не смел. Потому что — «огромный опыт». Который без соответствующей подготовки — косяк на косяке. И Лужный не один такой на район, главврачи совхозов почти все такими были. Поэтому у главного ветврача района — всегда, круглый год свежее бесплатное мясо. И корма для его личного скота. Бесплатные. И сотрудники ветстанции целыми днями околачивали тополя, потому что не знали, чем себя занять, за них всю работу совхозные ветеринары делали.
Всё это я вывалил Лужному в лицо. Он взвился:
— Вы отказываетесь вакцинировать?
— Нет. Провакцинируем.
Он запрыгнул в УАЗик, хлопнул дверцей и упылил. Провакцинирую я тебе.
А у нас состоялось совещание. Я обозвал Славку и Лактина терпилами, на которых район ездит, как ему хочется. И настрополил их провакцинировать свиней, но не бесплатно. Прикинули, что можно выставить цену — 2 рубля за голову. Славка, конечно, сразу согласился, он сам давно на Лужного зуб имел. А Лактин — ломался. Коммунист же. Взрослый мужик, лет на 15 нас старше. Но деньги и коммунистам нужны, он прикинул, сколько свиней в селе, сколько это будет и согласился.
Я на листах А4 написал красным фломастером объявления о том, что в субботу будет проводиться вакцинация домашних свиней от чумы, стоимость вакцинации — 2 рубля за голову, расклеил эти объявления на досках у клуба, магазина, почты и сельсовета.
В субботу разделили село по улицам на троих, взяли шприцы и вакцину, пошли. Нам со Славкой платили все. Старикам, конечно, бесплатно. С остальных — со всех. Почти никто не возмущался. Некоторые спрашивали: «А почему платно, раньше же всегда бесплатно делали?». Мы объясняли, что это не наша обязанность. Люди понимали. Некоторые говорили, что они на мясокомбинат свинью не собираются сдавать, для себя выращивают, поэтому им потом справка не нужна и отказывались поначалу. Тоже объясняли про «Тихоокеанский»: «Где гарантия, что ваш поросенок от чумы не сдохнет?».
К обеду обошли всё село. Серега Лактин на рандеву после того, как свой участок обошел, пришел хорошо подшофе. Где-то ему стопариками платили. Зашли к нам домой, взяли бутылочку водки, сала, огурчиков, пошли за село, на лужайку под деревом в тени, обмыли это дело, хорошее начинание. Сложили заработанное в одну кучу и по-братски разделили на троих. У Лактина, конечно, было раза в три меньше собрано, но я не хотел ругаться, наоборот, нужно было его в это дело втянуть, заинтересовать. Вышло на каждого по 400 с лишним рублей. Неплохо за полдня работы. Правда, в одном дворе меня прилично так собака тяпнула за ногу, но это для ветеринара — почти привычно.
Конечно, Лужный о таком нашем бизнесе узнал и возмутился. Мне он пригрозил, что в институт сообщит, практику мне не засчитает. Он же понял, что я застрельщик. «Да хоть в ООН сообщай» — я отреагировал.
Тогда он побежал к главному ветврачу района жаловаться. Мне потом девчонки с ветстанции рассказывали.
— Там у меня ЧП! В Ленинском студент подбил моих и они за плату от чумы свиней провакцинировали!
— И что? — главный ветврач района даже не понял смысл проблемы.
— За деньги. По 2 рубля с головы.
— Так провакцинировали же. Акты сдали? Что тебе еще надо?..
Короче, пукнул в тазик. Не получилось меня привлечь к ответственности. Да, еще сначала грозил, что в прокуратуру пойдет. Я хохотал до слёз: «С чем ты пойдешь?». С тех пор, до конца моей практики, никаких бесплатных обработок личного скота мы не проводили, только за плату…
Сначала Лактин был в отпуске, я за него на комплексе, потом Славка сходил в отпуск, я за него на «репродукторе» (так и называли у нас старую ферму), почти два месяца практики прошло, еще оставалось четыре. Последний или предпоследний день на «репродукторе», завтра Славка должен выходить, приезжает главный ветврач совхоза ко мне. Надо же меня куда-то девать. Предлагает мне пойти на свиноферму в Ленинском отделении:
— Там у меня женщина отрабатывает до увольнения две недели, я ей раньше подпишу заявление.
Свиноферма довольно большая, 6 здоровых сараев, но там ставки ветврача нет, только ставка ветфельдшера. Отказываюсь:
— У меня врачебная практика.
— Тогда надо Лактина передвигать на фельдшера, а у тебя с ним, в принципе, одинаковое образование, незаконченное высшее приравнивается к средне-специальному.
— Да мне как-то конгруэнтно кого куда передвигать, у меня врачебная практика, вы ходатайство о направлении меня на практику в институт подписали. Будьте добры.
— Я тебе навстречу пошел, чтобы ты дома практику проходил…
Ага, пошел. Обрадовался, когда я насчет ходатайства обратился, со стула вскочил, руки жал, жаловался, что работать некому…
— Ничего не знаю. Я тоже вам навстречу пошел, приехал к вам на практику.
— Есть в Хорольском отделении свободная ставка врача, будешь ездить в Хороль тогда.
— Не вопрос. Расстояние 12 километров. Доставка на работу и с работы предприятием. Или общежитие выделяйте.
Психанул, уехал. Звонит в контору «репродуктора» после обеда, оформляют меня на ставку врача в Хорольском отделении, а работать буду на свиноферме в с. Ленинском.
— Устраивает такой вариант?
— Нормально. Пойдет.
На следующий день пошел на свиноферму принимать там аптеку и амбулаторию. Женщина… Девчонка после техникума отрабатывала по распределению. Сразу ей вопрос:
— А чего у тебя так всё засрано?
— У меня санитара нет.
Ё-моё! Санитара у нее нет! Сидеть целыми днями в амбулатории, где уже досок пола от навоза и грязи почти не видно, все шкафы мухами обосраны… Санитара у нее нет! Твое же рабочее место!
Ладно, шкафы с лекарствами и инструментами показала, спирт на месте — свободна. Вымел, отодрал грязь с пола, нашел ведро, тряпку, в ведро налил воды, от души в нее — хлорамина, мою амбулаторию.
Забегает в амбулаторию теть Аня Лапенкова, соседка матери на улице через дом:
— Петя, бу-бу-бу… Петя, бу-бу-бу…
Эта тетка — самый прославленный орденоносец совхоза и района была. И мать-героиня. Член КПСС. Проблема только одна была с ней — олигофрения. Даже в поликлиннику ходить не надо. Все шестеро её детей, вступали во взрослую сознательную жизнь в местах не столь отдаленных, как только наступало их совершеннолетие. Но баба, в принципе, не вредная, хорошая, здоровущая, как бугай, работала за двоих, на ней и было две группы — свиноматки и откормочник. За двоих справлялась. Была моей правой рукой на ферме — с некоторыми олигофренами проще было, чем с дипломированными советскими специалистами. Только тяжело было понять, что она говорит.
— Теть Ань, не пойму ничего, что нужно?
— Петя, бу-бу-бу.
Едва разобрал, что нужен пенициллин.
— Зачем?
— Поросята поносят, лечить надо. Дай штук десять флаконов пенициллина.
Я никак не могу понять, причем здесь понос у поросят и пенициллин. Выясняется, что они так лечили понос у поросят, брали флакон пенициллина для инъекций, открывали его, разводили водой из-под крана и заливали в рот поросятам. Моя реакция была на такую терапию поноса — удивление, если можно так выразиться.
— Пошли, теть Ань, посмотрим твоих поросят.
Зашли в сарай с маточным поголовьем. В принципе, нормально, чисто, видно, что и побелка — периодически. Пара дохлых примерно недельных поросят в предбаннике. Спрашиваю у нее:
— А почему так мало поросят под свиноматками?
Я насчитываю по 6–8, под некоторыми — 4, есть и по 2. Смотрю, только что опоросившаяся — 12. Чем крупнее поросята, старше, тем их меньше под свиноматкой.
— Дохнут, Петя.
— И сколько у вас выход поросят на свиноматку?
— 3–4.
— П………!!! Вы что, забесплатно работаете?!
— Да, и меня уже на тариф хотят перевести. И привесы тоже маленькие.
Тариф, если кто не знает, это когда привесы, надои и другие показатели в советском животноводстве становились настолько низкими, что если платить сдельно, то работники еще и должны остались бы государству, поэтому их переводили на тарифную сетку — там около 80 рублей в месяц. И это валом шло по хозяйствам СССР еще с начала 80-х годов. И те, кто оставался еще в более-менее благополучных хозяйствах на сдельщине, кому от надоев и привесов платили — 120 рублей считалось очень и очень… Совхоз «Хорольский» был почти флагманом в Приморском крае. Да его директор, которого я застал, ушел из совхоза на повышение, возглавил отдел сельского хозяйства в крайисполкоме.
Кто-то из моих сверстников считает, что в животноводстве в совхозах хорошо зарабатывали, поэтому там вакансий не было свободных. Я еще в школе учился, родители на ферме работали, уже в те годы, в 70-е, заработки упали вот до этих 120 примерно. И продолжали падать, а люди на фермах держались, потому что можно было оттуда корма тащить себе домой, комбикорм, в основном…
Знаете, я никогда не был тем, кого называли идейными комсомольцами. Не то, чтобы наоборот, но мне была отвратительна эта псевдокоммунистическая демагогия. Но очень многие вещи я не мог принять, не мог просто осознать: как так можно жить?
За Лактина работал на молочном комплексе. Один раз за месяц комплекс удостоился посещения директором совхоза, грамотным хозяйственником Куцом. Шагает он по комплексу, осматривает «владения», в свите — заведующая комплексом, зоотехник и я. Проходим мимо площадки молодняка, телятница новорожденных телят выпаивает из ведра. Грубейшее нарушение технологии, фактически, убийство теленка. Пофигу! Даже внимания не обратил. Лето. Захотелось директору посмотреть, как доят коров. Летом коровы на выпасе, доят не на самом комплексе — летняя дойка. Поехали туда. Как раз время дойки. «Елочка», терминал доения — навоза чуть не по колено, только в резиновых сапогах пройти можно. Коровы вроде и на выпасе, но в навозе по самые рога. В этом говне и доение происходит.
— Ветврач лечит коров? — директор спрашивает у доярок: — Претензии к его работе есть?
— Лечит — лечит, хорошо лечит.
— Да, лечу, вот эту корову от гнойного мастита, — я показываю на одну из буренок: — Колю ей антибиотики, а ее доят и молоко в общую «копилку», на молокозавод.
На меня и директор, и остальная свита посмотрели, как на умственно отсталого. Глазами опытных хозяйственников. Куда это молоко, в навоз вылить что ли? А где-то в больнице лежит в реанимации ребенок, которому мама брала продукты из молочной кухни, ребенок простудился, ему укололи пенициллин — анафилактический шок. Интересно, от чего это организм ребенка сенсибилизированным оказался?..
Вот приехал по распределению в совхоз мой брат. Работает на «репродукторе». И там резко сократился падеж молодняка, резко сократилось число яловых коров. Самая благополучная ферма в совхозе. Ты же директор совхоза! Тебя эти вопросы должны интересовать! Что там на «репродукторе» в Ленинском происходит и почему у тебя на остальных фермах всё хуже, и не просто хуже, а очень и очень хуже? Хоть какую-то попытку выяснить это сделай! У тебя же телята дохнут, как мухи, по фермам, тебе же эти сведения постоянно на стол ложатся, а на «репродукторе» — не дохнут. Неужели даже неинтересно?
Тебе по распределению прислали специалиста с высшим образованием, но у тебя над ним начальник на должности главного специалиста хозяйства — фельдшер. На ключевой должности для твоего хозяйства, основное направление совхоза «Хорольский» — молочное животноводство. У тебя главную для твоего хозяйства должность главного специалиста занимает человек, который просто не имеет для этого квалификации — пофигу!
Ладно, ты директор. У тебя оклад. Но не только же оклад. Еще и премирование по результатам работы хозяйства. «Кадры решают всё». Если ты даже не знал, что это Сталин когда-то сказал, но ты же руководитель хозяйства и хозяйства большого, опытный хозяйственник, для тебя «кадры решают всё» — аксиома и без Сталина. Пофигу. На свою премию даже пофигу.
Да просто, ты же — коммунист, с партбилетом… Даже не это, вот назначили тебя директором большого совхоза, неужели тебе неинтересно, чтобы после твоего назначения дела у хозяйства шли всё лучше и лучше, чтобы люди зарабатывали всё больше и больше, чтобы тебя люди уважали и ценили, не где-то там, в райкоме или обкоме, а твои уже теперь односельчане, с которыми ты работаешь, которыми руководишь? Да даже в райкоме или обкоме… Что ты там объясняешь насчет того, что у тебя с каждым годом все показатели ниже и ниже?
Впрочем, о чем это я? Образование у директора совхоза, его специальность — инженер-механик. Совхоз животноводческий. Конченая лошара на должности руководителя хозяйства. Какие проблемы животноводства с ним можно обсуждать? Вы знаете хоть одного зоотехника или ветеринара на должности начальника автотранспортного цеха?..
Хотя, я перегибаю палку. У меня во время офицерской службы в армии был начальник артиллерии полка бывший зоотехник. Я сам, ветеринар по образованию, руководил правоохранительными подразделениями с сотнями юристов в подчинении. Но и полковник Бережной и я не начинали сразу с «директоров», мы к своим должностям шли ступенька за ступенькой, и критерий нашего карьерного роста был один — результат работы на должности. Если ты на своей должности показываешь результат выше, чем твои коллеги, которые имеют специальное образование, то вышестоящее руководство не интересует наличие у тебя соответствующего диплома. За непродолжительную службу офицером, всего два года, я обскакал по должности тех, кто закончил военные училище, тех, кто до меня уже и пенсии успели выслужить. И начальник штаба полка, через год моей службы в полку, долго стоял с открытым ртом, когда на его вопрос, какое артиллерийское училище я закончил, получил ответ — военную кафедру в сельхозинституте.
Но это — исключения. Не единичные, но исключения. Строить кадровую политику на исключениях также глупо, как и строить ее только по наличию специального образования. Критерий должен быть один — результат. Но как вы будете оценивать результат работы выпускника сельхозинститута, получившего диплом инженера-механика, ставшего потом главным инженером совхоза, выдвигая его на должность руководителя предприятия животноводческого направления? Он что у вас, начинал со скотника, показал результат, потом стал бригадиром на ферме — показал результата, потом зоотехником — показал результат..? Так он уже был назначен директором животноводческого предприятия — где результат? В книге «Троцкизм против большевизма» я приводил статистику по совхозам и колхозам, которые после 50-х годов периодически становились убыточными, им потом списывали долги, поднимали закупочные цены на продукцию, недолгое время они держались на плаву и снова падали в убытки. И таких колхозов и совхозов в СССР были — почти все.
Да, Постановлениями партии и правительства хозяйства намеренно направлялись по пути экстенсификации — избыточные площади обрабатываемых земель, избыточное поголовье скота на фоне недостаточной механизации, недостаточных трудовых ресурсов, что приводило к снижению эффективности. Но даже не это главное. «Кадры решают всё». Как наглядный пример, депутат от КПРФ на выборах Президента — Харитонов, в прошлом директор успешного совхоза — дипломированный агроном. Василий Стародубцев, известнейший в 90-е деятель Аграрной партии, до этого — директор одного из самых успешных сельскохозяйственных предприятий — колхоз им. Ленина Новомосковского района. Образование — агроном-экономист. Даже при том, что специализация их хозяйств была — животноводство. Даже при том, что там продуктивность была в разы ниже, чем в той же Финляндии, например, где природно-климатические условия хуже. Но даже в этих случаях назначение директорами животноводческих предприятий людей, имевших представление о сельском хозяйстве, давало свои результаты — хозяйства не только держались на плаву, но и были прибыльными. Агроном, все-таки — это корма.
А инженер-механик, даже в области сельхозмашин, по своему образованию, базовой подготовке, никакого отношения к сельскому хозяйству не имеет. Поставьте на должность главного инженера совхоза выпускника инженерно-механического факультета не сельхозинститута, а Политехнического — разницы вы даже не заметите. Не производили совхозы и колхозы сельскохозяйственную технику и основным направлением их деятельности не являлось обслуживание этой техники, они государству не технику сдавали, а продукцию животноводства и растениеводства.
Может зоотехник, устроивших на должность подсобного рабочего цеха по ремонту техники, проявить себя, подняться до слесаря, еще раз проявить себя — стать бригадиром слесарей, еще раз проявить себя — до должности начальника цеха. Без базового образования. Но назначьте зоотехника сразу начальником цеха — в этом цеху ничего отремонтировано в скором времени не будет. Он и сам в своей работе ничего не понимает, и себе не сможет подобрать понимающих подчиненных. Как правило. Потому что понимающие будут на каждом шагу своего начальника тыкать носом в его непрофессионализм. Подчиненными станут болваны, которые ему будут в рот смотреть и исполнять все указания начальства, вне зависимости от целесообразности таких указаний. Да даже если такому начальнику не нужны жополизы, он элементарно не сможет оценить уровень компетентности своих подчиненных.
А в СССР была принята практика назначения директорами совхозов и председателями колхозов главных инженеров этих хозяйств, дипломированных инженеров-механиков. Как только были ликвидированы МТС и их инженерные кадры перетекли в колхозы, большинство из которых были преобразованы в совхозы, так эти кадры стали занимать должности руководителей хозяйств. Высшее сельскохозяйственное образование у них было же! Только какое оно было у них — это образование?
Практически все хозяйства районов, которые я знал, имели директорами инженеров-механиков. Единичные, как исключение — зооинженеров или агрономов. Да любой студент, учившийся в мое время в сельхозинституте, знал, чтобы стать директором совхоза, нужно закончить инженерно-механический факультет.
Впрочем, если бы назначали директорами зоотехников или агрономов, то было бы еще хуже… Харитонов и Стародубцев — это исключения. Инженеры-механики школу, хотя бы, заканчивали всего с несколькими тройками в аттестатах, там конкурс был на факультетах для абитуриентов невысокий, но все же был. Как и на ветеринарный факультет. А на зооинженерный и агрономический — недоборы. Туда поступали все, кто подал документы…
Управляющий Ленинским отделением совхоза «Хорольский» Автандилов. Опытный хозяйственник, трех директоров совхозов пережил на своей должности. Претензий у директоров, как вы понимаете, к его работе не было. Механик, средне-специальное образование. С середины 80-х, для улучшения племенного поголовья дойных коров СССР закупил в Австралии и Новой-Зеландии телок голштино-фризской породы. Несколько десятков животных досталось совхозу «Хорольский». Часть из них сразу оказались на подворьях совхозного начальства. И у Автандилова тоже.
Бабы завидовали Автандилихе. В первую же лактацию эта корова стала давать по 30 литров в сутки. Автандилиха летом надаивала за один раз полтора подойника от нее. Доили на выпасе, все бабы это видели. И все видели, что на дойку Автандилиха приезжала с мужем и давала своей корове полное ведро замоченного комбикорма. Конечно, у управляющего с комбикормом для своего личного скота никаких проблем не было. Как-то вечером позвали Славку посмотреть корову, какая-то мелкая неприятность с ней была, я уже не помню, что конкретно. Славка увидел, что пришедшая из стада корова по самые рога — в ведре с комбикормом. По-человечески объяснил, что так кормить дойную корову нельзя, но сам Автандилов и его жена только покривились, как известно же, молоко у коровы на языке, а чем больше на языке будет не какого-то сена, а концентрированных кормов, тем больше будет молока. Тем более, что этих концентрированных кормов — завались.
Всё случилось очень быстро. Сначала коровка стала давать меньше молока и начала худеть. Ей добавили комбикорма, чтобы давала молока больше и поправилась. Коровка продолжала сбавлять в удое и продолжила худеть, ей еще добавили. Потом решили, что это из-за плохого выпаса, в стадо перестали гонять, сами косили ей летом траву. И добавили комбикорма.
Потом у коровы пропала жвачка. Прибежали за Славкой. Он пришел и увидел, что в сарае у Автандилова вместо голштинской красавицы стоит жертва Бухенвальда, скелет, обтянутый кожей. Тяжелейший кетоз. И морда — в ведре с комбикормом.
Вопрос, почему в Ленинском, когда там еще был колхоз, и коровы были не молочной породы, а мясо-молочной — симменталки, надои были по 5–6 тысяч литров на корову, а к 80-м годам поголовье КРС сменилось на молочную породу, черно-пеструю, надои уже упали ниже 2-х тысяч литров?
Ответ такой. Председателем колхоза был дед Никита Митрофанович Гуржий, один из основателей колхоза в 1929 году. Я дружил с его внуком, часто был у них дома. У Никиты Митрофановича дома книжный шкаф стоял набитым разными умными книгами по сельскому хозяйству, и книгами прилично зачитанного вида. А образование у деда Никиты было — 4 класса.
Потом колхоз влили на правах отделения в совхоз «Хорольский» и его управляющим стал механик Автандилов. С техникумом. Я не был у Автандилова дома, не видел, какую специальную литературу по сельскому хозяйству он держал дома для постоянного изучения. Подозреваю, что и справочника зоотехника у него не было. Опытный хозяйственник, руководитель совхозного отделения животноводческого направления, загубивший из-за незнания элементарных вещей собственную корову. Да еще и ветврач его предупреждал!
Как раз, когда я приехал на практику, случилась хохма. За год до этого Славка выпивал в компании Автандилова и агронома отделения. И рассказал этим двум специалистам в области сельского хозяйства, которые вспоминали, какие раньше были хорошие сенокосы — клевер да тимофеевка, а сейчас клевера на них уже почти не видно (это при председателе Гуржие окультуривали сенокосы), что можно закупить по ссуде семена клевера и тимофеевки, засеять ими сенокосы и косить придется меньшие площади, потому что урожайность выше диких трав будет, и сено будет отличное: «Для своих же домашних коров его и возьмете!». Загорелись. Идея! Так и сделали. 500 гектаров засеяли, огромное поле.
В середине июля Автандилов с агрономом заехали на УАЗике за Славкой. С протокольными рожами.
— Поехали, покажем что-то.
Приехали к этому засеянному кормовыми травами полю. Огромное поле, покрытое черной травой.
— Смотри, что ты насоветовал.
Славка в шоке:
— А вы что, семена не протравили? И почему не скосили как только началось поражение сенокоса антракозом? Вы поля, вообще, объезжаете с какой периодичностью?
— Так ты же нам не посоветовал…
Растениеводство, конечно, на ветеринарном факультете был не основной предмет. Но — с экзаменом. А вот на агрономическом — основной, и не один. Там почти все предметы — по растениеводству.
Мой ровесник и дальний родственник — Мишка Учаев. Его родители переехали из Ленинского в Хороль в середине 70-х. Вместе с ним закончили Хорольскую среднюю школу, только я учился в классе «А», а он в классе «В». Балбес балбесом. Хотели не допускать к выпускным экзаменам, пожалели, поставили одни «тройбаны», и на экзаменах, закрыв глаза, «тройбаны». Мишка подал документы на агрономический факультет ПСХИ, поступил без всяких проблем и закончил институт. Получите квалифицированного агронома.
Какое высшее образование может получить тот, кто не смог и школьную программу усвоить? Нам сегодня еще рассказывают либералы, что сталинские кадры — 4 класса начальной школы… Да, у советских агрономов — институт…
Первые знали, что им образования не хватает, поэтому всю жизнь учились, книги по специальности покупали, специальные журналы выписывали. А вторых же в институте всему научили!..
Ладно, объяснил теть Ане Лапенковой, что понос так лечить нельзя, пообещал, что сейчас поищу нормальное лекарство и уколы поросятам сделаю. О! Уколы! Уколы все любили. Точнее, чтобы животных уколами лечили. Уколы — это сильное средство. Теть Аня даже обрадовалась, что сейчас ее поросятам уколы будут делать.
Пошел в амбулаторию, посмотреть, что из медикаментов у этой дурочки-фельдшера есть. Разбираюсь в завалах в шкафах — натуральные завалы, чем только не набиты. Видно, что тратила лекарства экономно. Мне нужна паратифозная сыворотка — так ее навалом, в том числе уже и просроченной. И всяких вакцин навалом, в том числе паратифозной. И просроченной, в том числе. И вакцины от сибирской язвы, чумы, ящура — подозрительно много, на три–четыре таких фермы. Ладно, потом решил разобраться, сначала поросятам проколоть нужно паратифозную сыворотку.
Проколол, вернулся в амбулаторию, стал смотреть, что там за вакцины, почему их так много. Черт! Она почти вся с истекшим сроком годности. Ничего не пойму. Зачем столько много вакцины на свинарник заказывали, что ее всю использовать не смогли? Да и уничтожать остатки вакцины положено… Положено? И тут меня осенило. Покопался в ящиках стола, достал акты о вакцинации за последние три года. Беру просроченную вакцину от сибирской язвы, смотрю серию и потом по актам ищу эту серию. Так и есть — вакцина не использована, а в акте значится, что ею провакцинировано поголовье. Акт подписан ветфельдшером, бригадиром и свинаркой. Как раз попался акт о вакцинации поголовья хряков. Интересно, специально пошел посмотрел, у всех хряков на ушах — соответствующие выщипы. Для тех, кто не знает, при вакцинации свиней не только акт составляется, но и на конкретном ухе в конкретном месте специальными щипцами делается выщип.
Разбирался часов до 12 ночи. Уже даже сторож заходил, интересовался, почему так долго я задержался. Всю просроченную вакцину рассортировал по актам, разложил по отдельным пакетам, промаркировал. Картина маслом — за последние три года, по крайней мере, на ферме не производились вакцинации животных от слова совсем. Ни от чумы, ни от сибирской язвы, ни от ящура. А выщипы на ушах свиней присутствуют.
В 30-е годы следователем НКВД это было бы квалифицированно как диверсия. Без всяких сомнений у следователя. И суд не стал бы никакие оправдания слушать. В самом деле, если вы не прививали животных, то зачем выщипы делали?
Я до сих пор не знаю, зачем эта дура так делала. Уколоть-то вакцину — плевое дело, это не отдельным шприцом каждой свинье делается, специальный шприц-помпа, заправляется в него доза на сотню голов, одной иглой на шланге всех свиней. Иглу вогнал, на рукоятке шприца-помпы рычаг нажал — всё. Выщипы — это морока. Уколоть — никакой. Может, боялась, что неправильно дозу вакцины рассчитает, может еще что — так до сих пор и не знаю, она же уволилась и уехала, а куда — неизвестно. Знал бы адрес — письмо написал бы, поинтересовался.
На следующее утро пришел в контору и сразу позвонил главному ветврачу совхоза:
— У меня проблема. Необходимо всё поголовье свинофермы привить от сибирской язвы, чумы и ящура. Вакцины наличной мне не хватит. Где вы ее возьмете — меня не интересует.
— А что случилось?
— За три года, по актам, какие я нашел, здесь не было привито ни одного животного ни от чего.
— Как? А акты?
— Вот так. Завтра мне нужна вакцина, — я назвал примерное количество ее и бросил трубку…
Да, известнейший писатель-ветеринар англичанин Джеймс Хэрриот в 1941 году был призван в армию, уже работающим ветеринаром был призван, 4 года служил… пилотом бомбардировщика. У вас будет несколько приятных вечеров если вы посмотрите этот сериал
https://lordserialk9.top/zarubezhnyi/116-o-vseh-sozdanijah-bolshih-i-malyh_v1.html
[альтернатива: https://lordserials.id/zarubezhnye/2975-o-vseh-sozdanijah-bolshih-i-malyh-2020.html]
Правда, будете жалеть, что не выбрали профессию ветеринара.
Сказать, что я на заведующую свинофермой орал — это ничего не сказать. Я ее уничтожал. И меня можно было понять, всё, что было из ветеринарных мероприятий не сделано — валилось на меня. И всё нужно было делать в срочном порядке, особенно — чуму, Приморский край как раз по чуме был неблагополучным, как раз недавно, как я уже писал всё поголовье свиней свинокомплекса «Тихоокеанский» сдохло от чумы за считанные дни. Да и сибирская язва и ящур — не шутки, очень даже не шутки.
Заведующая, а она работала заведующей этой фермой еще когда я в школе учился, в конце концов расплакалась. Мне ее даже жалко не было, одна злость была. Зоотехник по образованию. Ты же, тварь, видишь, что у тебя в группах откорма каждый десятый поросенок очень специфически выглядит — тощий, как гончая, длинная щетина, как у дикого кабана, больше 50 кг — не вырастают. Свинарки жалуются, что привесов от них нет, только корма переводятся. Справочник зоотехника открой, там картинка есть — легочная форма паратифа (сальмонеллеза) у поросят. Там эти гончие свиньи нарисованы. Паратиф бывает в кишечной и легочной формах, острый и хронический. Больные хронической легочной формой выживают и становятся такими — их ни с чем не спутаешь. Так и орал на нее:
— Сидите, суки, по конторам, ни хрена не делаете! Астры и гвоздики на клумбе перед конторой выращиваешь — в сараи по праздникам заходишь! На окладе она! Люди у тебя горбатятся уже за 70–80 рублей, тебе всё по барабану. Еще и с партбилетом…
Потребовал, чтобы собрала совещание с коллективом, побежала по сараям народ собирать.
На совещании женщины ее чуть не разорвали от злости, когда я всё объяснил насчет зараженности фермы сальмонеллезом. Вы представьте их состояние, их каждый день долбят, что они плохо за животными ухаживают, поэтому привесов нет, падеж большой, заработков нет, что это они сами виноваты, а оказывается — вот оно что. И это же не просто мне чужие люди были, почти все свинарки — почти ровесницы моей матери, я вырос среди этих людей, все земляки. Их просто жалко было, опытные специалисты-хозяйственники устроили им «сладкую» жизнь. Твари.
Ни тогда, ни сейчас, через много лет, я так и не могу понять такого: как можно годами, десятилетиями даже, ходить на работу и ни хрена на ней не делать, табели только рисовать. Хоть что-то от скуки даже сделала бы! Ради интереса, хотя бы. Да хоть капельку своей профессией поинтересуйся.
Договорился со свинарками, что паратиф — паратифом, но сначала — особо опасные инфекции. Береженого бог бережет, не дай бог — чума, сразу все свиньи сдохнут и тогда вообще работы не будет. Да и сибирская язва с ящуром — тучи воронья на ферме, это воронье непонятно откуда прилетает, кочует от фермы к скотомогильнику и обратно, а скотомогильники — это еще одна отдельная тема, что они оттуда принесут — черт его знает, могут и люди погибнуть. Короче, объявляю аврал на ферме. И люди согласны с этим.
И тут выясняется еще один момент. Сами свинарки рассказали, когда я спрашивал, почему выщипы на ушах у свиней есть, а вакцину им не кололи. Женщины рассказали, что фельдшер часто не сама выщипы делала, а отдавала щипцы свинаркам и говорила, на каком ухе сделать.
Тут я понял, какой новый штамм чумы свиней поразил свиней «Тихоокеанского». Как было тогда озвучено, что там свиньи сдохли, потому что появился новый штамм, поэтому вакцина не помогла. Да, этот новый штамм был примерно такой: свинаркам раздали щипцы, вакцину выбросили на помойку, акты написали и подписали. Не, правда, откуда эта чума проклятая могла взяться, ее уже столько десятилетий не было, нафига напрягаться с этой вакцинацией?!..
Проблема была еще в том, что нельзя одновременно все вакцины сразу проколоть, перерыв между ними — 14 дней, как правило. И куча больных животных с температурой, поносами, их отсеять нужно было, лечить и прививать по отдельному графику, сдохнет провакцинированный поросенок с симптомами сибирской язвы — отдельная драма будет… Короче, такой рак мозга я себе заработал, что даже жалел — зачем я в это вообще ввязался.
Лужный, конечно, вакцины, которые я запросил, на следующий день привез. Ругал эту фельдшерицу на чем свет. И такая она и сякая. Я спросил у него:
— А почему свинарки говорят, что вас здесь никогда не видели и даже фамилии вашей они не знают, они не знают, кто в совхозе главный ветеринарный врач?
— Спроси у заведующей, я каждые два-три месяца сюда приезжал.
— И дальше конторы не ходил, что ли?
Он еще пробовал мне указания давать:
— Вакцину просроченную нужно обезвредить кипячением и уничтожить. Где она?
Я только хохотал:
— Где-где… Ты не понял еще, что твои неприятности только начинаются? Нет здесь ее.
— Что ты меня пугаешь?
— Чего мне тебя пугать? Смотри, у тебя здесь на ставке ветврача была фельдшер, да еще молодой специалист после техникума. Понимаешь? Она никакой ответственности не несет. Твоя обязанность была — планировать эпизоотические мероприятия и они должны были проводиться под твоим непосредственным контролем. Ты устранился, это прямое нарушение Ветеринарного Законодательства. И этот случай — еще не всё, у тебя много чего в совхозе происходит, за что тобой прокурор должен заниматься.
— Давай, иди к прокурору.
— Ух ты, бесстрашный какой. Надо будет — пойду. Когда надо будет.
Конечно, к прокурору я и не думал идти, совсем наивным я не был. Районный прокурор — в Хороле. Совхоз «Хорольский». Реалии позднего СССР, думаю, особо объяснять не нужно. Там все повязаны были друг с другом на уровне района. И у прокурора дома на столе круглый год — бесплатное свежее мясо. И не только оно.
Я поступил по-другому, сел и написал довольно большую статью в газету Приморского крайкома КПСС «Красное Знамя» о всем бардаке с ветслужбой не только в совхозе, но и в районе. Там много чего было, о чем я здесь не написал. Особенно, конечно, о «достижениях» главного ветврача совхоза. Не напечатать эту статью в газете не могли и не отреагировать не могли на фоне того, что на «Тихоокеанском» произошло. В редакции статью немного подсократили, особо резкие выражения убрали… На днях издатель меня спрашивал, откуда у меня такой резкий стиль. Да я всегда так писал, даже служебные документы часто, и всегда так разговаривал, особенно с вышестоящим руководством. Откуда это — не знаю.
Все-равно статья получилась скандальнейшая. Хорошо так грохнуло. Я не надеялся, разумеется, что в результате за весь этот бардак руководству совхоза головы пооткручивают. Но зато после ее выхода я стал неприкасаемой личностью в плане того, что мне кто-то по результатам практики плохую характеристику напишет. Попробовали бы только!
Голову главному ветврачу, конечно, не открутили. Но в район приехала комиссия краевого управления сельского хозяйства и драли руководство совхоза и районной ветслужбы конкретно. И проверяли факты, изложенные мной. Да, пожалуйста, вот вам всё — на блюдечке. И не только по свиноферме. С должностей никто не послетал, но всех выговорами обвешали, и главного ветврача района, и главного ветврача совхоза, и директора совхоза.
После практики вернулся в институт, характеристику, подписанную Лужным, понес в деканат, декан Павел Алексеевич Задорожин смеялся:
— Нормально ты, Балаев, попрактиковался…
После того, как провакцинировали от особо опасных инфекций, приступили к паратифу. Я сразу предупредил свинарок, что не буду особо заморачиваться с тем, чтобы отсеивать при вакцинации больных животных, уже зараженных, в этом смысла никакого не было, заражены были почти все. Т. е., возможно возрастет падеж, вакцинация спровоцирует у зараженных обострение, всех вылечить не смогу, возможно у супоросных свиноматок будут выкидыши. Все всё поняли и согласились.
Да, всё было. И падеж немного поднялся, и аборты были. Когда практика подходила к концу, я попросил заведующую сделать мне справку об экономическом эффекте зооветеринарных мероприятий за последние 4 месяца в плане сохранности поголовья животных. Выход поросят на свиноматку, тех, что после поступали на откорм, увеличился с 4-х до 8-ми. В два раза. Это с охватом промежутка времени, когда я только приступил. Вообще, поросята перестали практически болеть. Конечно, люди были довольны. Последний день работы, приходили женщины и жалели, что я уезжаю. Я им объяснял, что мероприятия нужно продолжать, иначе месяц–два и всё вернется на круги своя, они руками махали:
— А кто это делать будет?
Да, понятно, некому. Хорошо, хоть Славка в отделении работал, приходил кастрировать поросят. Я даже не особо винил ту девчонку, мою предшественницу, за бардак. Не женская это работа. Бывают же женщины-пилоты в авиации, только пилот истребителя — в виде исключения. И совхозный ветеринар-женщина — это только в виде исключения может быть. Привить животное — это не школьнику в медкабинете прививку поставить. Животное не понимает, что ты ему добра желаешь, оно и тяпнуть тебя норовит. Визг — уши закладывает, по ногам — копытами. А тебе — сотни голов в день привить нужно. И еще каждый день — с полсотни поросят кастрировать. Каждый месяц — кровь на исследование у свиноматок и хряков взять. Знаете, как это делается? Особенно у хряков?
Берется закрутка, палка с прибитой к ней петлей из стального тросика, с этой закруткой заходишь в загон к хрякам. А это — почти дикие животные с клыками как у диких секачей, и они тебе не рады. Закрутку накидываешь, изловчившись, на верхнюю челюсть кабана, который угрожающе идет на тебя с разинутой пастью, и потом начинаешь ее быстро-быстро закручивать, чтобы кабану так больно стало, что его от боли парализует. И толстой иглой — в угол глаза, там — кровеносная лакуна, набираешь в пробирку кровь. И потом, раскрутив закрутку, нужно часто успеть увернуться от кабаньих клыков. В первый раз и мужику страшно. Потом как-то привыкаешь.
Вообще, работа ветеринара физически очень тяжелая. В клинике кошек и собачек, даже по вызовам к коровам — женщина в состоянии. В совхозе, в большом хозяйстве, где тысячи животных — нет. Не сможет женщина, физически не сможет. Исключения могут быть, но это только исключения, как и в истребительной авиации.
Та работа ветеринара, которая показана в книгах Джеймса Хэрриота, которую он описывал, как тяжелую — это курорт, а не работа по сравнению с совхозным ветеринаром…
У молодых читателей, наверняка, возникнет один вопрос, мысль о котором даже не мелькнет в головах подавляющего числа моих сверстников, особенно у тех, кто пеняет нынешнему молодому поколению насчет образованности, потребительства и прочих пороках буржуазного воспитания, противопоставляя ему самих себя, получивших лучшее в мире образование и воспитанных советской школой, пионерией и комсомолом.
Когда 29 октября и 19 мая личные страницы моих ровесников в соцсетях наполняются поздравлениями друг друга с днями комсомола и пионерии, особенно забавно это читать у моих бывших одноклассников, таких, как Александр Рипка (уж извини, Саня, я тебе потом напомню кое-что из твоего школьного детства), наши дети вправе нам задать вопрос: извините, папы-мамы, а как вы, получившие такое образование и такое советское воспитание, допустили всё, что произошло со страной? Почему вы, как стадо обезумевших бандерлогов, побежали в «свободный рынок», затаптывая по пути друг друга? Чему только вас учили на уроках обществоведения в школах, на кафедрах марксизма-ленинизма в университетах и институтах, знаниями которого вы ныне гордитесь перед юношеством?
Ведь то, что я описал о творившемся в совхозе, где я проходил производственную практику (и это в одном из самых сильных хозяйств края), происходило на глазах воспитанных пионерией и комсомолом. На глазах этих воспитанных хозяйство некомпетентным руководством неуклонно тащилось к банкротству и ни один воспитанный пионерией и комсомолом даже не пробовал подавать голос возмущения. Точнее, дома у себя на кухнях подавали некоторые. Только в присутствии близких родственников, и то боялись даже, что родственники начальству о недовольстве настучат.
Теперь вы возмущаетесь Ельцин-центром и проклинаете всероссийского Плохиша, реформы которого разрушили вашу счастливую (в ваших фантазиях о прошлом, конечно) жизнь. Неужто нынешние 18–30-летние проголосовали на выборах первого Президента России за Ельцина и это они давились в очередях за ваучерами в сельсоветах, мечтая, что теперь у каждого из них будет по «Волге», а в перспективе — по «Бентли»? Обманули вас Ельцин с Гайдаром? Граждане, вас не обманули, вас, получивших лучшее в мире образование и советское воспитание, кинули, как позорных лохов. Более того, я уверен, что ни Ельцин, ни Гайдар, ни вся эта шобла с Чубайсом, не ожидали, к чему приведут их реформы, они, уверен, сами были в шоке от произошедшего. И не спешите пока меня записывать в их адвокаты.
Юрий Дмитриевич Черниченко. Известный журналист периода Перестройки. Филолог по образованию, никогда не работавший, разумеется, в сельском хозяйстве, как только включишь телевизор, как только там про село — обязательно его рожа. Почти в каждом номере газеты «Сельская жизнь» — его статья. С критикой совхозно-колхозной системы. Да он сам стоял на плечах «атлантов» — целой своры тех, кого называют писателями-деревенщиками, исходившими тоской по крестьянину, который Русь кормил. Вот был такой тип людей, которые жили на земле, могли сесть на поле голым задом и по реакции задницы точно определить время пахоты и сева, но потом — раскулачивание и коллективизация, крепкого хозяина ликвидировали, осталась пьющая голытьба, которая уже в борозду голым задом не садилась, пропал крестьянин, кормивший Русь хлебом и мясом.
Напомнить, как на эту шизофреничную дурь реагировало сельское население, потомки коммунаров и колхозников, еще только в большинстве своем имевших начальное образование, в большинстве своем — в церковно-приходских школах? Да смотрели телевизор, читали газеты и восхищались смелостью и умом журналиста Черниченко, как он правду-матку режет о крестьянине-кормильце. Понятное дело, Черниченко же превозносил крестьянина, а мы жили на селе и работали на земле — мы крестьяне, он же про нас. Про кого-кого? Какое образование нужно было иметь, чтобы не понимать, раз большевики крестьянство уничтожили, то Черниченко не про вас, как про кормильцев Руси, рассказывал? Вы, живущие в 80-е на селе и работавшие на земле — это, исходя из элементарной логики, пьющая голытьба, сменившая крепкого хозяина.
Одновременно, этот журналистишка, беря интервью у директоров совхозов, председателей колхозов, простых комбайнеров и трактористов, доводил до зрителей телевизора мысль, что стоит только крестьянину дать волю и свободу самому решать, когда сеять и что сажать, так он вновь страну накормит, как это было в благословенные доколхозные времена. А почти все интервью начинал с того, что большевики уничтожили крестьянина.
Это было какое-то натуральное безумие среди получивших самое лучшее образование и воспитанных пионерией и комсомолом. Когда я уже работал главным ветврачом совхоза, мой водитель, парень, недавно отслуживший в армии, успевший жениться и обзавестись своим хозяйством, в первой нашей дальней поездке в межрайонную ветеринарную лабораторию, тоже рассказывал мне, как коммунисты уничтожили крестьянина и мечтал стать фермером, самому хозяйствовать, как его деды, уссурийские казаки. Я его страстный монолог оборвал:
— Саня, ты свою свинью накормил коровьим комбикормом…
Дальше ехали молча.
Ни один тракторист, тем более директор совхоза, председатель колхоза, не спросил у журналиста Черниченко:
— Ты хоть понимаешь, что кормящего Русь крестьянина было 90% от населения Руси (как он кормил — это тоже вопрос), а сегодня на селе живет 25% населения и половина его в сельскохозяйственном производстве не задействована?..
Черновые отрывки из новой книги (названия пока нет). Глава 2. «Нас всех учили понемногу…»
23 мая, 2024 https://p-balaev.livejournal.com/2024/05/23/
…Улицу Молодежную в моем селе построили в самом конце 60-х годов. Всю — с нуля. Причем, она была в центре села, между улицами Ленинской и Школьной. До войны там стояли домишки первых поселенцев, основателей колхоза, но после войны люди начали активно строиться, эти домики, однокомнатные в большинстве, снесли, материалы использовали для возведения сараев при новых домах, на месте остался пустырь. Новые дома строили уже на новом месте, планировали дворы и приусадебные участки просторней. И вот на этом пустыре ПМК (Передвижная механизированная колонна) для совхоза выстроила новую улицу из полсотни домов. Планировалось, что в этих домах квартиры будут выделять молодым семьям. Но что-то пошло не так. Местные молодожены категорически не желали получать там квартиры. Люди привыкли к другим условиям жизни и ухудшать их не горели желанием. О том, как заметно ухудшились жилищные условия, и, вообще, условия жизни на селе после Сталина — позже. А заселили дома на улице Молодежной переселенцами из Украины, которых заманивали в Приморский край высокими заработками — дальневосточный коэффициент. Правда, вербовщики не всё говорили про заработки, поэтому приехавшие поселенцы, отработав положенные три года — условие для получения «подъемных», почти все уезжали, вместо них приезжали новые жертвы соблазна заработками, и тоже почти все уезжали. Естественно, квартиры, сменяющие нескольких хозяев, принимали постепенно вид, близкий к халупам. Еще в этих двухквартирных домах на Молодежной выделялись квартиры для приезжающих работать по распределению в с. Ленинское молодых учителей.
В самом конце августа меня, после работы на ферме, кто-то из жителей этой улицы попросил посмотреть личную корову. Уже заметно темнело, почти сумерки были, когда я возвращался домой по Молодежной. В квартире одного из домов были открыты настежь двери и окна, из которых валил черный дым, а на крыльце стояли две барышни, даже в сумерках было видно — растерянно-испуганные. Мне стало интересно, тем более — две барышни, а я молодой и неженатый. Зашел к ним во двор:
— Девушки, вы что, дом подожгли?
Оказывается, они так печку растопили. Закончили Уссурийский пединститут, одна филолог, вторая — не помню уже, их направили по распределению учителями в восьмилетнюю школу села Ленинского. Выделили им квартиру. Пока одну на двоих. В которой до них уже жили молодые педагоги. Обычно жили не больше года, точнее, учебный год, а потом правдами и неправдами убегали из села. Редко кто отрабатывал весь срок по распределению. К приезду новых хозяек (всегда хозяек, а не хозяев) квартиру белили, полы и рамы подкрашивали, но это для деревенского дома, как понимаете, было мало.
Эти две заселились в середине августа, готовились к началу нового учебного года. Через несколько дней задумали квартиру протопить, ночью в конце августа у нас зябко уже, да и — сырость. Угля им привезли, бурого древесного, напополам с пылью, дровами обеспечили — сырым горбылем с совхозной лесопилки. Девушки кое-как найденным в кладовке топором с рассохшим топорищем накололи горбыля, напихали его в печку и попытались растопить. Газетами не получилось, газеты сгорали, а дрова не разгорались. Тогда они нашли во дворе большой кусок старого рубероида, запихали его под дрова и подожгли. Печь всё лето не протапливалась, да и колодцы от сажи никто не чистил, поэтому результат был предсказуемым, рубероид горит хорошо, но и дыма от него много, весь дым пошел не по дымоходу, а в квартиру. Прямо перед моим приходом они плеснули в открытую дверцу печи ведро воды, чтобы затушить горящий рубероид, печь потухла, но в квартире было полно дыма, который медленно выходил из открытых окон и дверей, и запах, конечно, как на асфальтовом заводе.
Я выбросил из печки закопченные дрова во двор, посоветовал девушкам хорошо проветрить квартиру и ложиться спать, если смогут уснуть в такой вони, а завтра суббота, я схожу на работу с утра, а после обеда помогу им с новым для них бытом. Тем более, завтра будет работать баня, она всем нам понадобится.
На следующий день начали с того, что я открыл дверцу погреба и увидел ожидаемое — вода почти до самых половиц. Отсюда сырость и тучи комаров. Объяснил, где живет моя мать, послал их попросить у нее погружной насос и шланг. В кладовке нашел цинковую ванну, снял заслонки с колодцев дымохода и кружкой из них начерпал почти две ванны сажи. Года три от сажи не чистили, всю зиму печь топилась бы через пень-колоду.
Девушки на тачке, которую им дала мать, привезли насос и бухту шланга, пока откачивалась вода из погреба, заново насадил топор на топорище, полуржавой ножовкой напилил горбыля и наколол его на тонкие поленья, чтобы примерно на неделю на растопку хватило, сложил наколотое на веранде сохнуть. Отодрал несколько штакетников от забора с задней стороны двора, порубил их, показал девчонкам, как закладывать дрова в печь, как засыпать уголь, газетами прожег дымоход и объяснил, как щепками растопить печку. Сам сходил домой, у нас от летней побелки оставалось полведра гашенной извести, принес ее и кисти, втроем побелили прилично закопченные стены. Заодно и битумом вонять перестало. До вечера управились, с 17.00 до 22.00 в пятницу и субботу совхозная баня работала. После бани был приглашен на праздничный ужин по поводу запуска в эксплуатацию печного отопления.
— Девчонки, коньяк будете пить?
— Приносите.
Печь топилась, горела и гудела, плита раскалилось до красна, в квартире становилось сухо и тепло, жизнь у девушек налаживалась. Пока. Обе оказались городскими, одна из Владивостока, вторая из Спасска-Дальнего, выросли в коммунальных квартирах. Я смеялся над ними:
— Девчонки, надо было на танцах цеплять курсантов УВВАКУ (Уссурийское высшее военное автомобильное командное училище) и выскакивать замуж за будущих офицеров…
Я потом не интересовался, остались ли эти двое работать в Ленинской школе, когда в 1991 году согласно вышедшим «Основам законодательства СССР» от 15.01.1991 № 1905-1 было отменено обязательное распределение выпускников ВУЗов. Несколько раз вечерами к ним заходил в гости, пока на практике был, но знакомство углублять у меня не было желания. Не то, чтобы они несимпатичными были, вполне так ничего девчонки, но у меня были другие планы и с другой. Уверен, что в следующем учебном году их в моей родной школе уже не было…
Кроме того, эти две мои знакомые скоро стали меня раздражать. Разница между ними и теми девчонками, с которыми я учился в мединституте и потом на ветфаке, была огромная. Галя Аксенова, Лена Толоконникова, Оля Нестеренко, мои однокурсницы на ветфаке, например, были увлечены выбранной профессией, она их интересовала, поэтому с ними было о чем поговорить, не просто потрепаться, а поговорить. А у этих двоих одна тема для разговора — как плохо в деревне и как бы из нее удрать в какой-нибудь, пусть даже в такой, как Спасск-Дальний, город. И, каждый раз, когда я к ним заходил в гости, начиналось пиление пластинки о том, что они не понимают, как я мог бросить медицинский и выбрать сельскую профессию. Совсем они меня отказывались понимать, когда я сказал, что ветеринаром можно и в городе неплохо устроиться, но меня именно работа в сельском хозяйстве привлекает. Скандалов мне на работе хватало, чтобы еще и этим двум курицам объяснять, что будь они настоящими педагогами, любящими выбранную специальность, то в первую очередь для них были бы важны дети, их ученики, а не условия сельской жизни.
С ними и так всё было ясно. Девчонки закончили школу не так, чтобы очень успешно, с их аттестатами и знаниями поступать в престижный ВУЗ было очень рискованно, но без троек. В пединституты конкурс был невысокий, подали туда документы. Профессия школьного учителя давала какой-никакой социальный статус интеллигентного человека. Работа пусть и не очень высокооплачиваемая (но не ниже, чем работа врача в поликлиннике, например), но зато чистая, в теплых школьных кабинетах, гарантированные выходные, хороший отпуск и всегда летом. И только товарищей школьных педагогов прошу не рассказывать мне, какая у них тяжелая профессия. Про то, как измученная, уставшая учительница ночью, при свете лампы, проверяет после школы дома тетрадки учеников — это для кино сюжет, а не про реальную жизнь. Не надо мне рассказывать, что годами долбить ученикам школьный курс программы по паре предметов — это так сложно и тяжело. Хотя, тут я не прав — тяжело, нудная монотонная работа, пусть даже она, если так можно выразиться, интеллигентно-интеллектуальная — тяжело. Почти все учителя, которые меня учили в школе, после нескольких лет учительского стажа становились ярко выраженными психопатками. Чем больше стаж работы в школе, тем больше среди них было психопаток. За редкими исключениями, исключая тех, кого интересовала профессия. А интересовала она только тех из них, кто чувствовал свою ответственность за учеников. Тех, кто сам на себя эту ответственность добровольно возложил, потому что в профессии школьного учителя была и сейчас остается одна привлекательная для людей посредственного ума и способностей сторона — почти полное отсутствие ответственности за результаты своего труда. Справедливости ради, это относится не только к профессии школьного педагога. В любой сфере деятельности посади специалиста на оклад, не зависящий от результатов труда, и вы там неизбежно получите наплыв серой посредственности. Более того, эта серость еще и карьеры более успешные будет делать, потому что у них никогда не будет успехов, которые сопровождают деятельность увлеченных своей работой людей, но и провалов, без которых успехов не бывает, тоже не будет. У них всегда всё ровно…
Мало какой малыш не мечтает о школе. Особенно, если есть старшие братья, которые уже такие взрослые — ходят с портфелями, важные, задаются перед младшими. Родного старшего брата у меня не было, я в семье сам самый старший, но были двоюродные — Вовка Гаврик и Юрка Балаев, мы все вместе, особенно летом, днями пропадали у дедушки с бабушкой Балаевых. Вовка на два года меня старше, а Юрка аж на целых четыре. Я и завидовал им, школьникам.
До школы еще был детский сад. Зимой меня и брата туда не водили, матери с отцом очень рано на работу нужно было, да и по морозу таскать детей на другой конец села. Зимой мы с братом одни дома оставались, пока родители на работе, главное — чтобы спички не трогали. Их от нас не прятали, родители как-то понимали, что прятать — бесполезно, постарались доходчиво объяснять, почему их брать нельзя.
А с весны — в детский сад. Кстати, уже не только потому, что присмотр за ребенком нужен был, а для адаптации, мы потом всей детсадовской группой уже и в первый класс пошли, уже все друг друга знали, и дружили между собой и враждовали, разумеется.
И вот летом, заранее, куплен портфель с учебниками, костюмчик, белые рубашки в шкафу. Как долго тянется это лето! Скорей бы оно прошло и — в школу! Я буду отличником, буду лучше всех учиться, мой дедушка говорит, что я — настоящая балаевская порода, я самый умный, вырасту и стану космонавтом!
Наша восьмилетняя школа небольшой, конечно, была, порядка ста учеников. Младшие классы учились в две смены. Мы, первоклашки, во вторую, а второй и третий классы уже в первую. Помещений не хватало в здании школы для того, чтобы занятия вести в одну смену. Даже второй и третий классы вела одна учительница одновременно, они на уроках в одном классе сидели. Всего было две учительницы начальных классов, наша — Анна Павловна, фамилию я не запомнил. И вторая — старая грымза Ревякина Нина Тимофеевна, говорят, что у каждого хирурга есть персональное кладбище, так вот у педагога Ревякиной тоже был свой персональный могильник загубленных детей. Не в буквальном смысле, конечно. Да у каждого педагога такой «могильник» есть, но у этой — он очень и очень большой.
Да, в первом классе нас не сдваивали с другим классом, во втором мы учились с третьим, а в третьем снова одни, а второй класс тогда сдвоили с первым. С чем эта бессистемность была связана, не знаю. И первый класс, то Анна Павловна принимала два года подряд, то Нина Тимофеевна. Чередовались два через два. Мы как раз были вторыми у Анны Павловны. Нам повезло.
А у меня в школе сразу начались проблемы. Еще до школы я периодически за столом хватал ложку левой рукой, за что от дедушки получал его ложкой по лбу. Я — левша. Начались в школе уроки чистописания и начались мои проблемы. Учительница запретила мне брать ручку в левую руку. Тогда не было такой моды разрешать школьникам-левшам писать левой рукой, мода глупая, дурацкая, никакой научной основы под собой она не имеет, хотя психологи и утверждают, зато создает проблемы для человека на всю жизнь, все-таки мы не арабы, мы пишем слева направо, а не наоборот.
А правой рукой у меня получалось писать очень плохо, и писали же тогда перьевыми ручками до второго класса, шариковые во втором классе разрешали, и чернильница-непроливайка. Мало того, что палочки и галочки у меня кривыми получались, так еще и кляксы. А оценки ставили сразу, с первых уроков. В классе напишу — 2. Домашнее задание — 5, я же дома хитрил, левой рукой писал. А дедушка, мой самый главный авторитет, говорил, что я самый умный и учиться должен лучше всех, на круглые пятерки. И родители за двойки ругают, учительница им сказала, чтобы следили, какой рукой делаю домашние задания по чистописанию, теперь и за домашние я стал двойки получать, родители нервничают, естественно, мне подзатыльники прилетают. Не потому прилетают, что родители злые и жестокие люди, они же тоже нервничают, первенец в школу пошел и — как курица лапой пишет, сразу в двоечники скатился.
Дед заметил, что я какой-то понурый, спросил, в чем дело. Я рассказал, что двойки получаю, потому что левой рукой у меня получается красиво писать, а правой — нет. Как дедушка сильно ругался! Он мою учительницу называл тупой дурой и даже разными другими словами, которыми женщин некрасивого поведения называют. При мне. Возмутила его педагогика. Дал мне чистую тетрадку, наточил простой карандаш и сказал правой рукой рисовать в тетрадки кружки, как буква О, он одну строчку сам мне написал, для образца. Всё воскресенье я у него сидел за столом и выводил эти кружки-овалы. Правой рукой. В понедельник пошел в школу и на чистописании написал на пятерку. Правой рукой. Левая даже к ручке не тянулась.
Такие моменты в детстве, детские трагедии, на всю жизнь в подробностях запоминаются. Я очень сильно хотел, чтобы Анна Павловна спросила у меня, как я за один день научился писать правой рукой, я хотел похвастаться дедушкой, но она так и не спросила. Зато почерк у меня теперь был самый красивый, даже лучше чем у Сашки Оберемка, Любки Алексеевой, Ирки Влошиной и Ольки Свистуновой, которые получали по чистописанию одни пятерки и были отличниками. Я тоже становился отличником.
Вроде бы, и проблема совсем не проблема. Левша-ребенок — так простейшее упражнение на развитие мелкой моторики правой руки. Ребенок же! То, на что у взрослого уходит год, у ребенка — один день. Психологи утверждают, что левшу нельзя переучивать — психика пострадает. Психика страдает, когда переучивают так, что ребенок в слезах из школы приходит. Не от переучивания, собственно, а от наплевательства. А теперь, если у вас есть дети-школьники, спросите у них, есть ли в их классах левши, которых сегодня не переучивают, и если есть, ваши дети вам расскажут, как они смеются над манерой левшей-одноклассников писать. Да просто неудобно писать левой рукой! И тут психика не страдает, конечно.
И я не один левша был на всю школу, разумеется. Только у других такого дедушки не было, поэтому им с первых дней школы отбили охоту к учебе. Если ребенок видит, что у него не получается, как он не старается, то он учиться не будет. Школа у него будет вызывать ассоциации далекие от положительных.
Проблема выеденного яйца не стоит, если ее видеть и стараться исправить, и становится серьезной, если не исправлять, а насиловать ребенка, но в педучилищах (тогда учителя начальных классов были со средне-специальным образованием) на нее внимания не обращали, будущих педагогов не учили работать с левшами. Мой дедушка, который в армии писать-читать научился, знал, как развить моторику правой руки у левши, учительница, проработавшая в школе несколько лет — понятия об этом не имела.
Только проблема с чистописанием — не самое серьезное, что случилось со мной в первом классе. Это еще цветочки были. Всё произошло от того, что я был слишком усердным, это я сейчас понимаю, мне нужно было быть обязательно самым лучшим учеником в классе, а излишнее усердие — мешает…
Не могу не ответить на комментарий:
«>знал, как развить моторику правой руки у левши
А в чём конкретно это знание заключалось? Нельзя ручкой, надо карандашом? Нельзя палочки-галочки, надо кружки и овалы?
Или дед просто проследил, чтобы Вы не хитрили и таки упражняли правую руку, а не левую?»
Вопрос, честно говоря, удивил. Посмотрел профиль его задавшего, оказывается, человек 1980 года рождения. Он пошел в школу, когда перьевые ручки и чернильницы-непроливайки стали достоянием прошлого. Он не знает разницы между карандашом и пером. Писать пером, не освоив карандаша, примерно то же самое, что и сесть на мотоцикл, пропустив период обучения езды на велосипеде.
Продолжу. Прошла первая школьная четверть, «Букварь» был вынут из портфеля, его сменила «Родная речь», а я так и не научился читать. И Анна Павловна даже не догадывалась об этом. Все буквы алфавита я знал, конечно. Если учительница писала на доске подобное «Мама мыла раму» и спрашивала меня, я написанное ею правильно озвучивал, я запоминал вид слов, картинку. Но если бы Анна Павловна написала, например, «матушка» вместо «мамы» — не прочитал бы. У меня не получалось складывать буквы в слога. У всех одноклассников получалось, а у меня нет. А внушенное мне, что я должен быть лучше всех, мешало сразу в этом признаться. Я это скрывал. Благодаря хорошей детской памяти это было нетрудно. Дома мать или отца просил прочитать мне заданный на дом текст из «Букваря», этот текст запоминал, на уроке, когда учительница вызывала кого-то читать текст с начала, я пальцем отсчитывал слова, которые читал мой одноклассник, а когда доходила очередь до меня, я продолжал без запинки озвучивать заранее заученный текст. В «Букваре» тексты небольшие и несложные. Дошла очередь до «Родной речи» и на первом же уроке всё вскрылось.
Анна Павловна встревожилась, сразу сказала мне, чтобы срочно пришли в школу родители. Дома я сквозь слёзы признался во всем отцу и он в тот же вечер пошел к учительнице. Анна Павловна сказала ему, что у меня, наверно, задержка умственного развития и меня нужно показать психиатру. Отец пришел домой расстроенным. Я же, узнав, что меня учительница считает недоразвитым, разрыдался и заявил, что в эту дурацкую школу больше не пойду. На следующее утро побежал к дедушке. Ему всё рассказал.
Павел Карпович меня успокоил, сказал, что учительница сама недоразвитая курва и прочее, ее саму в психушку отправить нужно, а меня он сейчас научит читать. Проблема оказалась еще смешнее, чем с чистописанием. Заключалась она, если так можно выразиться, в излишней артикуляции. Мы же, когда учимся читать, прочитанное понимаем только на слух, нам нужно обязательно произнести слово, чтобы понять написанное. Вот я читаю слово «собака», например, «С!», «О!», «Б!», «А!», «К!», «А!» — все звуки произнес, выкрикнул, но в слоги их не могу сбить. Дедушка сразу всё понял. Всё мне объяснил и я тут же начал читать заголовки в газете, которую он мне дал.
Такого состояния счастья у меня больше никогда в жизни не было. Два с лишним месяца постоянной тревоги, беспокойства, выкручиваний, с вердиктом — показать психиатру закончились. Я читаю! Все слова! Тут же, от деда, побежал в наш сельский Дом культуры, там была библиотека, записался, взял свою первую книгу, до сих пор ее помню — К. Чуковский «Крокодил и солнце», прибежал с ней домой, прочитал за несколько минут. Не понравилось, что книга тонкая и глупая. Вспомнил, как двоюродные братья говорили, что самая лучшая книга «Порт-Артур», там про геройского поручика Борейко. Юрка Балаев очень сильно увлекался крейсерами и броненосцами, у него дома были им сделаны их модели в количестве всего русского флота. Снова побежал в библиотеку, попросил у библиотекарши «Порт-Артур». Оказалось, что книга в двух толстых томах. Взял оба. Тетенька удивилась запросу, но выдала. Второй моей прочитанной книгой стал этот двухтомник. Ушло у меня на него 4 дня.
В школе у нас занятия первоклашек начинались с двух часов дня. Я едва дождался уроков. На уроке чтения изо всех сил тянул вверх руку, чтобы Анна Павловна меня вызвала читать из «Родной речи». Добился, вызвала, хлопала глазами, слушая, как я без запинки читаю. Сказала: «Петя, а зачем ты притворялся, что не умеешь читать?».
После того, как добил «Порт-Артур», я читал уже не то, что по словам, даже не по строчкам, а абзацами, а к лету — страницами.
На уроках учительница периодически проверяла нас на скорость чтения. Я выдавал больше ста слов в минуту. Мог бы и больше, но Анна Павловна делала мне замечания, что я тараторю, слишком спешу и сбиваюсь. Мне уже было трудно читать вслух…
P.S. Однокласница мне написала, что учительницу звали не Анна Павловна, а Вера Павловна. Да, точно. Спасибо, Ира.
Первый класс я закончил на круглые пятерки. Единственный в классе отличник. Сашка Оберемок, Ира Волошина, Оля Свистунова, Люба Алексеева — хорошисты. И ждал всё лето начала следующего учебного года, все учебники, купленные весной в школе (продавали учебники в самой школе), за лето прочитал, настраивался и дальше на одни пятерки учиться. Но опять что-то пошло не так. Школа у меня стала вызывать пусть и не отвращение, но она стала мне неприятна.
Первоклассники в силу возраста и других разных причин еще отделены от основного школьного коллектива, за ними еще плотно приглядывают. А вот со второго класса мы уже начали вливаться в общий коллектив. Хорошего в этом коллективе было меньше, чем плохого. Чем старше класс — тем меньше в каждом классе успевающих ребят, больше тех, кого даже на тройки тянули, к 4–5 классам их уже становилось большинство, это уже была команда школьного хулиганья. А ты — отличник. Ты становился объектом травли с их стороны. Благодаря тому, что я вырос среди старших двоюродных братьев, тех еще малолетних головорезов, то, что называется сейчас буллингом, меня обошло. Я за себя умел постоять, там где не хватало силы — компенсировал злостью. Но приятного в этом было мало, идешь в школу и знаешь, что обязательно будет драка с каким-нибудь дураком на два–три года старше тебя. Своих одноклассников я быстро отучил от дразнилок в стиле — учительский любимчик. А со старшими ребятами класса до четвертого постоянно были стычки.
Кстати, товарищи родители, вам педагоги не рассказывают, что часть ребят, которые могли бы хорошо учиться, скатывают в учебе именно потому, что им боязно выделяться успеваемостью, им комфортней в школьном коллективе быть где-нибудь незаметными в болоте?
Во втором классе к нам еще добавились трое второгодников. Эти уже были отпетыми. Пользуясь тем, что они старше, физически сильнее — стали третировать малышню. Но это для нас с Сашкой Оберемком серьезной проблемой не было, обернулось всё наоборот, мы их лупили класса до пятого, потом как-то всё это устаканилось, у них своя компания, у нас — своя. Серьезней было то, что эти ребята не только не учились, но еще и на уроках шалили, а учительница реагировала на их шалости истерикой. Пол-урока — учительский визг. Мало того, что это отвлекало от преподавания предмета, так еще и неприятно было сидеть самому в такой нервозной обстановке.
И не только в классе постоянный учительский визг. На переменах всё это продолжалось, уже не только наша учительница, но и почти все другие, особенно директор школы и завуч. Бегающая по коридору, орущая толпа детей — выскакивают из учительской эти мегеры и давай орать, наводить порядок и спокойствие.
Когда я несколько лет начинал писать заметки о школьном образовании, ко мне с возмущенными комментариями заскакивали школьные педагоги, указывали, что я в этой теме не профессионал, у меня нет соответствующего образования. Вот у них оно есть. А кто я такой? Ветеринар и еще даже пришлось в таможне карьеру с кинолога начинать. Вот, как бывший кинолог, я знаю, что перед тем, как начинать занятия по дрессировке щенка, животному нужно дать возможность хорошенько выбегаться. Иначе от дрессировки никакого толка не будет, даже хуже — собака станет необучаемой, получит сильный стресс.
Дети — не щенки, конечно. Щенок — это свой питомец, тебе с этой собакой жить придется (а профессиональным кинологам — и работать), поэтому ты с ним — осторожно и вдумчиво. А дети, школьники, для вас, педагогов — чужие дети. С ними их родителям жить придется, а не вам, поэтому с вашей стороны не слышны голоса насчет того, что принятое у нас, оставшееся даже не от советской школы, а еще дореволюционной, школьное расписание детей уродует, ломает их психически и физически. Одна большая перемена в 20 минут — почти всё время уходит на то, чтобы дети пообедать успели, и остальные по 5–10 минут — времени для снятия напряжения после урока не оставляют, тем более, что и побегать по школьному коридору нельзя вволю — сразу начинается крик педагога. Понятно, что и педагогу после урока отдышаться нужно в тишине, а тут по школе — гул, топот и вопли ребятни. Нельзя так с детьми. А то, что педагогическое сообщество стонет от ЕГЭ (и об этих стонах будет) но молчит про школьное расписание — свидетельство того, что этому сообществу на детей глубоко наплевать. Или — полное отсутствие профессионализма, незнание элементарных основ физиологии детского организма, детской психологии.
В принципе, о школе я пишу по просьбе моих товарищей по партии, семейной пары врачей, у которых недавно дочь родилась, они, как ответственные и разумные люди, уже проявляют беспокойство о том, что с ребенком будет в школе.
Так вот, первое и самое главное, что нужно знать молодым родителям, дети которых пойдут в нашу школу, ваши дети — это ваши проблемы. Переложите эти проблемы на школу, доверитесь учителям — они вам с большой степенью гарантированности вашего ребенка изуродуют. Спасет ваших детей только везение, случайное стечение случайных обстоятельств. Я не преувеличиваю, поинтересуйтесь сколько детей успевают на положительные отметки от класса в класс, сколько процентов детей из выпускных классов успешно сдают ЕГЭ, близко к максимальному баллу — вам станет всё ясно и особенно тревожно за своего ребенка.
Не доверяйте вопросов обучения и воспитания ваших детей учителям. Вам нужно знать и понимать, что профессия учителя у нас в плане престижности — где-то очень и очень внизу. Поэтому в самих педагогических ВУЗах основной контингент студентов — из недоученных школьников, подготовленных к освоению очень сложной профессии школьного педагога — там единицы в виде исключения. Основная масса — глуповата. Поступившие на непрестижную специальность, потому что шансов на поступление в престижные ВУЗы у них не было. И сейчас так, и в советское время так же было.
Посмотрите на самую известную у нас училку истории Е. Ю. Спицына — наглядный вам пример. И это ведь самая известная училка истории, он даже директором школы был. Стоит только чуть задеть его «профессиональную компетенцию» историка, как из него прёт харя тупого быдла. С дворянской родословной. Борис Юлин еще вам в качестве показательного примера. Такие, прости господи, специалисты только в нашей педагогике и могут быть…
Одним словом, вместо «храма знаний» о котором мечтал каждый первоклассник, ты оказывался в каком-то невообразимом бедламе и охоты ходить в школу всё убавлялось и убавлялось, вместе с этим падал интерес к учебе. Я стал постепенно скатываться вниз, уже даже «тройки» полезли. Уже сам стал на уроках шалить, учительница на родительских собраниях жаловалась моим родителям на меня, на поведение и учебу. Родители приходили с собрания домой и выписывали мне люлей. Не помогало. Потом Вера Павловна нашла причину — слишком много читаю. У меня всегда в портфеле были не только учебники, но и книга из библиотеки. Читал и на переменах, и на уроках, под парту клал книгу. Несколько раз она ее у меня забирала.
Вердикт — книги отвлекают от учебы. Да еще ляпнула в классе, что я могу сойти с ума, если буду так много читать. Класс засмеялся, несколько дней меня дразнили. Ну и дома родители стали следить за моим чтением, испугавшись прогноза учительницы. Библиотекарша перестала выдавать мне больше одной книги в неделю в руки…
Да, еще в библиотеке был у нас такой порядок (он, как потом уже знакомые рассказывали, был далеко не только в нашем селе, это общепринятой практикой было) — чтобы школьник получил в библиотеке новые книги, он должен был сначала пересказать содержание тех, которые раньше взял. Приходишь сдавать уже прочитанные — сначала библиотекарю перескажи их. Только потом тебе разрешат взять другие. Было подозрение, как я понимаю, что школьники книги берут, а читать их не читают. А зачем тогда берут? От скуки, что ли, бегают в библиотеки менять одни книги на другие? Детская психология — понятно к чему это привело, когда бы ты не пришел в библиотеку, там сидит одна эта скучающая тетенька (если ты ее еще на рабочем месте застанешь, по графику библиотека открыта должна быть, но каждый второй поход в нее — подергаешь запертую дверь и идешь восвояси, ее еще застать нужно было) и больше никого, бродишь в одиночестве среди шкафов с книгами, а тетенька нервничает от того, что ты долго выбираешь, ей уже нужно куда-то бежать.
В семьях рабочих и крестьян не было, конечно, личных библиотек, за исключением небольших подборок, поэтому я с детства кое-что знал про самую читающую в мире страну. Нет, конечно, это только в моем селе жили такие люди…
Хорошо, что хоть летом мне по три книги в неделю выдавали. А я старался брать самые толстые, чтобы хватило читать. Толстой, Золя, Франс… — пофигу какие, лишь бы толстые… Так изгалялись надо мной до пятого класса.
И тут мне, второкласснику, сначала попалась «Два капитана», а потом «Верность отчизне» И. Н. Кожедуба. Они меня поразили. Я решил, что вырасту и стану летчиком. А для этого нужно очень хорошо учиться, троечников в летчики не берут.
Кроме того, не хочешь учиться — пойдешь работать скотником после школы. У меня появилась обязанность после уроков ходить на ферму помогать матери, она работала телятницей. Скотником стать мне не захотелось. Я стал подтягивать учебу. Второй класс закончил с двумя или тремя четверками между пятерок. Все остальные классы нашей восьмилетки — круглый отличник.
В принципе, начиная с 4-го класса, когда уже у нас стали вести разные предметы разные педагоги, о моей учебе в школе можно говорить как о весьма условном факте. Я всю школьную программу, за исключением геометрии (не любил этот предмет) и английского языка, изучал самостоятельно за лето, прочитывал учебники (и не только по учебникам), в школе откровенно валял дурака, изредка освежая знания по особенно сложным темам на переменах, перед уроком…
В 2005 году меня назначили исполнять должность заместителя начальника Владивостокской таможни по правоохранительной деятельности с перспективой назначения. Мой начальник нашего Главка — Дальневосточной оперативной таможни генерал Мурашко решил меня держать под боком, обложив стукачами. Стукачи сразу и настучали. Буквально через несколько дней после того, как я стал исполнять обязанности заместителя, Мурашко вызвал меня к себе и начал разнос за то, что я игнорирую работу, валяю на ней дурака, даже документы не читаю, которые подписываю. Я возмутился, это было неправдой. Я не только их читаю, но и читаю внимательно. И почти все еще заставляю переделывать.
— Ты просто их листаешь! — кипятился генерал.
— Сергей Николаевич, дайте мне какой-нибудь документ на страницу текста с вашего стола.
Это так и выглядело со стороны, что я просто листаю документы. Несколько секунд посмотрел на страницу и вернул документ генералу, начал пересказывать его содержание.
— Ты скорочтению обучался?
— Я со школы так читаю.
Мне часто задавал вопросы, по какой методике я так научился читать. Да, методика есть, «Порт-Артур» в первом классе, сразу после «Букваря».
Хотите, чтобы ваш ребенок научился нормально читать, с нормальной скоростью, и чтобы он полюбил это дело — сразу, как только он научится читать по «Букварю» — он должен читать очень много. Чем больше он будет читать, тем выше будет скорость чтения, тем интереснее ему будет этот процесс и он лучше станет понимать прочитанное. Понимание прочитанного, это мое твердое убеждение, напрямую зависит от того, с какой скоростью читает человек. Чем быстрее, тем лучше понимает текст. Я неоднократно сталкивался, да и многие из вас, наверняка, что даже люди с высшим образованием страдают тем, что не в состоянии адекватно воспринимать прочитанное, часто просто смысла прочитанного не понимают. Это и понятно, пока читал абзац текста, уже забыл о чем было написано в предыдущем абзаце. Хорошо, если не в предыдущей строчке. Медленное чтение осложняет целостное восприятие текста, он дробится на фрагменты.
И чем выше скорость чтения, тем ярче видеообраз прочитанного, особенно художественных текстов (да и многих научных), формируется в голове. По сути, ты не читаешь какой-нибудь роман, а смотришь фильм. И он гораздо ярче, чем на экране. Понятно, что если ты пальцем водишь по строчкам, то это — одно мучение, а не чтение. И школа декларирует такую свою задачу — привить ученику любовь к книге. Но делает всё, чтобы отбить охоту читать.
Ответьте мне, господа педагоги, вы с какой целью включили в «Родную речь», в книгу для начального чтения малышам-первоклашкам, высокохудожественные тексты Мамина-Сибиряка, Бианки, Пришвина (я по памяти)? Чтобы школьнику привить высокохудожественный вкус? А вам самим интересно эти высокохудожественные тексты читать? Вот эти отрывки из хорошей, без вопросов, литературы? Что в этих отрывках может быть интересного для ребенка? Описания природы?
Мало какой педагог и отечественный детский писатель в свое время не высказались в стиле злобной критики о серии книг английской писательницы Джоан Роулинг про Гарри Поттера. Не высокохудожественная литература и что там детям не про то, не учит чему-то, чему надо… Понятно, что талантливым писателям бракоделы в этой профессии завидуют. Не знаю, что там не про то, и чему там не тому учит, но книги детям интересны, они их с удовольствием читают, продажи книг этой серии — это показатель. Их же покупают детям. Именно такой и должна быть детская литература — дети должны ее читать с удовольствием.
Да ведь было же у нас всё! Возьмите Гайдара, «Денискины рассказы» Драгунского — и их вместо зубодробительной скукоты «Родной речи». Впрочем, мои учителя умудрялись так с Гайдаром, что лучше бы и не прикасались к нему…
Маркс как-то сказал, что человека, как личность, формирует набор случайных обстоятельств. Лучше и не скажешь. Не окажись у меня двоюродного брата Юрки Балаева, намного старше меня и потому для меня авторитетного, который читал «Порт-Артур», и рассказывал мне про книгу еще до того, как я в школу пошел, как «Букварь» открыл, и я завидовал ему, потому что он такой большой и такие интересные книги уже читает… Случайность, везение. Не отдавайте своих детей в руки случайных обстоятельств, сами эти обстоятельства создавайте. Еще до того, как ваш ребенок начнет учить буквы алфавита, он уже должен мечтать открыть большую книгу, которую читают взрослые, в которой столько всего интересного, обязательно именно книгу не для детей, а для взрослых. Дети даже не играют в детей, они всегда играют во взрослых. Школа эту особенность детской психологии не учитывает, игнорирует. Сколько раз я слышал от тех же учителей, да и сам эти слова говорил, да и вы, уверен, говорили их своим детям, совершая непоправимую ошибку: «Эта книга не для детей, ты в ней ничего не поймешь»! Какая вам разница, что он в ней поймет, а что нет? Для вас важно, чтобы ребенок сразу стал читать — МНОГО. Читая сразу много, он научится сразу читать быстро, у него выработается навык комфортного чтения.
Книги такого вот детского автора:
в школьную программу, для начальных классов, включили педагогические недоумки. Я согласен с Надеждой Константиновной Крупской, что некоторые сочинения Чуковского — пошлятина. Точнее, она еще была очень деликатна насчет того, что некоторые. Спорить о достоинствах или недостатках стишков Чуковского, самого по себе пошлого мещанина, можно сколько угодно. Можно привести к нему на встречу пионеров и пионеры будут сидеть и улыбаться рядом с этим дедом. Пионеры — люди вежливые. Но эта литература уже не для начальных классов, это — для детского садика, чтобы воспитательница читала «Доктора Айболита» 4–5 летним малышам. Если ваш ребенок в 7 лет читает такие книжки — бейте тревогу, с ним что-то не так. Ваш ребенок пошел в первый класс, в школу, он уже считает себя взрослым — это элементарная психология. И когда вы ему суете «Муху-цокотуху» — это у него вызывает внутренний протест, который он словами еще вам выразить не может, но такими книгами вы отбиваете у ребенка интерес к чтению. Он книгу начинает на уровне подсознания воспринимать, как такую же ерунду, которую сочинил Чуковский.
Посмотрите список литературы, рекомендованной нашей школой для начальных классов, и сами себя спросите: а вам эти книженции интересны? Вот список для тех, кто закончил 1-ый класс:
Русские народные сказки:
1. Петушок и бобовое зёрнышко.
2. Лиса и тетерев.
3. Лиса и журавль.
4. Каша из топора.
5. Гуси-лебеди.
Русская литература:
1. А. С. Пушкин «Сказка о царе Салтане», «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях»
2. Д. Н. Мамин-Сибиряк «Серая шейка»
3. Л. Н. Толстой «Три медведя», «Котенок», «Булька», «Три товарища»
4. Н. Носов «Живая шляпа», «Заплатка», «Затейники».
5. М. М. Зощенко «Елка»
6. В. Катаев «Дудочка и кувшинчик», «Цветик-семицветик»
7. П. П. Бажов «Серебряное копытце»
8. М. Пришвин «Еж», «Берестяная трубочка», «Лисичкин хлеб»
9. В. Бианки «Как муравьишка домой собирался», «Аришка-трусишка», «Кто чем поет?»
10. В. В. Медведев «Обыкновенный великан»
11. Э. Н. Успенский «Крокодил Гена и его друзья», «Дядя Федор, пес и кот»
12. В. Драгунский «Денискины рассказы»
Для тех, кто закончил первый класс! Школьник уже 8 месяцев как научился читать, уже лето началось, а ему — «Петушок и бобовое зернышко»! Да эти сказки, в том числе и сказки Пушкина, мама с папой (или дедушка с бабушкой) ребенку на ночь рассказали или прочитали еще до того, как он в детский садик пошел. Пацаны уже в войнушку играют, а им — «Серую шейку». А родители потом мучаются тем, что не могут заставить своего отпрыска за лето прочитать книги из этого списка. Просто потому, что почти весь этот список — литература для дошколят. Ваши дети выросли уже из этой литературы. Засадить ребенка, закончившего первый класс, за такие книжки — это садизм, насилие над ребенком. Это привить не любовь к книге, а, не преувеличиваю, ненависть к книге и чтению.
Пусть педагоги меня критикуют. У них, видите ли, образование и опыт. Только почему вы же, педагоги, сами жалуетесь, что дети перестали читать. Интересно, почему, если у вас образование и опыт? Ах, да! Родители виноваты…
Дорогие Ярослав и Татьяна, то, что книга, тексты — основной источник знаний и информации для человека, вы и без меня знаете. Текст ничто не заменит, ни аудио, ни видео. Способность воспринимать большой объем текстовой информации определяет способность учиться. Чем быстрее ваш ребенок будет читать тексты, тем больший объем информации он будет воспринимать, он будет получать больше знаний, он лучше будет учиться. Проще всего научить этому ребенка в более раннем возрасте, в разумно более раннем, лучше всего именно в школе, когда он начинает осознавать себя взрослым человеком — дать ему «взрослую» книгу, именно тогда, когда всё «взрослое» ему особенно интересно. За вас этого школа не сделает. Школа сделает совершенно обратное, она ребенку, который уже считает себя большим, он уже школьник — будет совать именно то, что ребенку совершенно неинтересно, что будет вызывать у него неприятие.
Первая же книга, которая должна появиться у вашего ребенка сразу, как только он научится читать, должна быть объемной, чтобы сразу навык чтения начал развиваться с больших текстов. Не затягивайте этого, переход от чтения по слогам к нормальному чтению должен быть, как можно короче. Чем дольше этот переход, тем всё больше и больше ребенок теряет интерес к чтению. И школьная программа выстроена так, чтобы этот переход максимально затянуть. «Каша из топора» на лето после первого класса! Это не педагогика, это психиатрия…
Вы уже стали думать, что подход школы к обучению навыкам чтения — самое страшное? Не спешите, я люблю нагнетать. Только, пожалуйста, посмотрите прямо сейчас, освежите в памяти классический фильм про советскую школу «Доживем до понедельника». Последнюю четверть фильма, урок истории, который вел Штирлиц в роли учителя. Ничего там не заметили? Я подскажу, что там вам нужно увидеть, от чего у вас волоса на голове должны быть дыбом в страхе за своих детей, которых вы в школу отдаете. Это, на самом деле, страшно. И ни один пЭдагог этого не понимает и замечать не желает. Я спрашиваю у школьных учителей: почему вы на эти моменты в вашей работе категорически не желаете обращать внимания? Вы так сильно ненавидите детей?
Я учился в школе так. Мне нужны были пятерки, большинство пятерок в четверти, чтобы итоговая оценка была «5». В восьмилетней школе класс у нас был 18 человек, в средней, в 9-м и 10-м, 28 человек. Это значит, что тебя вызовут к доске отвечать урок примерно раз в две недели, не чаще в среднем. На перемене прочитал заданный на дом параграф учебника по истории, например, как в этом фильме. Начинается урок, после того, как учитель отметил присутствующих и задал вопрос: «Кто готов?» — тянешь руку, вызываешься отвечать урок, оттарабанил тему у доски, получил свою «5» и — свободен. Две недели можно в учебник не заглядывать. Вероятность того, что тебя вызовут к доске два урока подряд — крайне мала, потому что учителю нужно же и другим оценки поставить, не только тебе. Тем более, я был уверен, что даже если на перемене не загляну предварительно в учебник, то все-равно на «4», если что, выкручусь. Я учебник прочитал еще летом. А те, кто не прочитали?
И учителя не хотят видеть и понимать, почему успевающих по программе детей с каждым классом всё меньше и меньше. Они не хотят замечать, что контроль знаний у детей в принятой у нас школьной системе уроков — вещь очень и очень условная. Фактически, учиться или не учиться — на выбор ребенка…
Почему никто не желает этого замечать? Шоры на глазах? Почему китайцы заметили и эту систему ликвидировали?..
На занятия в 9-м классе Хорольской средней школы № 1, куда нас из Ленинского, учеников 9-го и 10-го классов, возили на автобусе, я опоздал на две недели. После неудачного поступления в Суворовское училище лечил в районной больнице тяжелый гайморит, из-за которого не прошел приемную медкомиссию, на стационарном лечении. Я, несмотря на провал с Суворовским, все-таки планировал дальше поступать в военное училище, поэтому мне этот гайморит не нужен был, хотя никак я его не ощущал. Но раз на медкомиссии сказали — гайморит, значит, гайморит, тем более мне выдали и рентгеновский снимок моей головы с этим гайморитом на руки. Правда, когда после окончания курса лечения мне сделали контрольный снимок головы, ЛОР районной больницы посмотрела на него, сравнила с тем, что выдали в Суворовском училище, удивилась:
— А что мы лечили? Тебе же дали снимок не твоей головы!
После выписки из больницы мать отвезла мои документы в ХСШ № 1, зачислили меня в 9 А класс. У меня еще половины учебников не было, заранее же их, весной и летом, не покупали, планировалось же Суворовское училище, потом в Хороле, в книжном магазине, половину нашли, остальные искать нужно было в Уссурийск ехать.
На второй или третий день моего появления в новой школе — урок химии. Я даже не рассчитывал, что меня к доске вызовут, все-таки 2 недели пропустил, и даже растерялся, когда от учительницы услышал свою фамилию.
— Я не готов к уроку, у меня еще учебника нет.
— Это не оправдание. Нужно было спросить у кого-нибудь или в библиотеке на время взять.
— Да я даже не знаю, что задавали, меня на прошлом уроке еще в школе не было.
— Узнать надо было у кого-нибудь. Садись. Два.
Ну, что ж. Где-то справедливо. Следующий урок химии, на этой же неделе, дня через два, снова меня к доске. Я даже не рассчитывал, что меня вызовут второй раз подряд на втором уроке.
— Я еще не дошел до сегодняшней темы…
— Два.
Это уже было несправедливо. Я попал в сложную ситуацию. Если раньше я учебники прочитывал за лето, то к 9-му классу этого не было, летом у меня не было этих учебников, да и подготовкой к поступлению в Суворовское был занят. В 8-м классе у меня по химии «5» была, более того, в Ленинской школе у нас была такая химичка, что мне приходилось на уроках объяснять темы одноклассникам. Химичка даже на родительских собраниях говорила, что я предмет лучше ее знаю. Но я далеко за школьную программу по химии не уходил, мне она малоинтересна была. Пропущенные 4–5 занятий за два дня нагнать было сложно, тем более, что ни одна же химия была, у меня по всем предметам такая же ситуация, всё нагонять нужно было.
И я сорвался, затеял склоку с училкой. Я ей доказывал, что она неправа, так нельзя. Она орала, что не собирается никому поблажек делать. Довел я ее до того, что она ударила в запальчивости кулаком по столу, резко дернула головой и у нее выпал стеклянный глаз, скатился со стола на пол. Весь класс загоготал. Кличка у этой химички, дамы в возрасте за 60 лет, была Одноглазый Сокол.
Примерно такая же история случилась на физике. Только там была молодая учительница с кличкой Стюардесса. Её распределили в Хорольскую школу, но жилья в Хороле не нашли сразу, выделили квартиру в Ленинском и она ездила на работу вместе с нами в школьном автобусе. Поэтому и кличка — Стюардесса.
Тут еще на уроке литературы у Валентины Константиновны Колмыковой (можно сказать — потом моя самая любимая учительница в той школе) попался. Посадили меня на третью парту, если считать от Доски. Со мной за партой — Ленка Гацко, впереди — Галка Торхова и Ленка Голышева, симпатичные девчонки, они же еще и хорольские, это не ленинские, с которыми с детского садика, новые подружки. Весь урок — шу-шу-шу, хи-хи-хи. Что там учительница говорит у доски — не замечаешь. Вывел Валентину Константиновну из себя, она закричала:
— Балаев, прекрати!
И задала мне по теме домашнего задания какой-то вопрос, а я не смог сразу сориентироваться, замялся. Результат — «двойка». Я запротестовал:
— Сейчас отвечу.
Но было поздно. Ни хрена себе учеба началась в новой школе! С первых занятий по нескольким предметам сразу «двойки» в журнал полетели. Психанул я на алгебре.
По ней же тоже отставание на две недели было, но у меня был учебник алгебры и с ней у меня особые отношения с 7-го класса, поэтому я прямо на уроках взял и в тетрадь начал решать все задачи, что были в учебнике, подряд. И за пропущенные две недели и далеко вперед. По алгебре я с 7-го класса домашние задания никогда не делал, я все решал на уроках, дома я решал по математике в 7-м и 8-м классах совершенно другие задачи. Елена Николаевна, наша математичка в 9-м, через какое-то время собрала наши тетради для проверки домашних заданий, выставила по ним оценки и эти оценки перенесла в классный Журнал. У Балаева — целый ряд «двоек», одни «двойки». У меня спина похолодела, когда Елена Николаевна зачитывала оценки классу. Неужто я все решил неправильно?! Настроение у меня было — хуже некуда, ведь я планировал после 10-го класса в военное училище все-таки поступать, а тут с первых дней — «пары» стаей, уже понятно, что за первую четверть по нескольким предметам итоговая будет — «три»…
Раздали нам тетрадки, смотрю, в моей нет не то, что «двоек», вообще отметок нет. Я спрашиваю у учительницы:
— А где у меня «двойки»?
— У тебя ни одного домашнего задания не сделано.
И тут я психанул. Я не помню уже, что конкретно высказал этой училке, но закончил тем, что ушел из класса со словами, что в этой школе больше учиться не буду. Вышел из здания школы, дошел до Автостанции и на 13-часовом рейсовом автобусе уехал домой, в Ленинское. С четким намерением забрать из школы документы и отвезти их в какое-нибудь ПТУ.
Вечером ко мне пришел Сашка Оберемок, рассказал, что случилось в классе после моего ухода. Побурогозить против учителей мы любили, был бы только повод. Повод был. В классе началось восстание «плебса». Почти весь класс восстал. Математичке предъявили несправедливое отношение ко мне и припомнили еще свои обиды. Та побежала за директором. Директору, Борису Николаевичу Стрелкову, ребята всё это повторили, добавили еще про химию и физику.
— В общем, — сказал Сашка: — Завтра приезжай в школу, тебя Стрелок ждет.
Хороший мужик — Борис Николаевич Стрелков. Спокойный, уравновешенный. И меня он успокоил. Разнос училкам в моем присутствии он, конечно, не устраивал, но «двойки» мне в Журнале вычеркнули. В дальнейшем приязнью я со стороны этих училок, исключая Валентину Константиновну, не пользовался, как вы понимаете, отношение ко мне был весьма придирчивым. Но мне еще очень сильно повезло. Всех остальных моих одноклассников по восьмилетке, с которыми я перешел в среднюю школу, хорольские училки вдавили в отстающие и выползти из этого дна так и не дали. И не только ленинских, в нашем классе еще было 4 человека из с. Лугового, два парня и две девчонки. Парни примерно через месяц забрали документы и ушли в ПТУ, девчонки едва-едва закончили школу. Переводились в 9-ый класс все «хорошистами». Мы для этой школы, для этих училок, почти всех с многолетним стажем работы именно в этой школе, были чужими, они очень долго к нам привыкали, да и до конца школы мы остались для них на втором плане, если сравнивать их отношение к хорольским ребятам, которых они вели и знали с первого класса.
А лично для меня такое начало учебы в новой школе даже имело положительную сторону. В школу же пришел круглый отличник, ко мне сразу стали присматриваться местные хулиганистые элементы насчет того, чтобы отличника потретировать, но тут отличник начал свару с учителями. У-у! В каком авторитете я был!..
Но до Хорольской школы еще нужно было доучиться. Вернемся в Ленинскую восьмилетку. Чем она отличалась от средней школы в районном центре? Да тем, что Хороль — большое село, поселок, фактически. Дом Быта, кафе, универмаг, книжный магазин, большой Дом Культуры, Дом пионеров, стадион. ПМК, Сельхозтехника, Сельхозхимия, Молокозавод, Завод пиво-безалкогольных напитков, Хлебозавод, Консервный завод, больница, две школы — восьмилетняя и средняя… Не только один совхоз с его фермами и тракторами. В принципе, население, особенно молодежь, от городского почти не отличалось. А еще Хороль — это и гарнизон стратегической морской авиации, но там — своя школа, свои магазины — продавали продукты по прописке в гарнизоне. Как бы то ни было, и на гражданских предприятиях Хороля было достаточно интеллигенции, и военные еще. И две улицы 4-х этажных домов с коммунальными квартирами (5-этажки не строили, не хватало мощностей насосных станций для подачи воды), которые выделяли местной интеллигенции, врачам и учителям, в том числе.
Поэтому я стараюсь вспомнить, кто из учителей в ХСШ № 1 работал по распределению три года, пока я там учился, и никого не могу вспомнить, кроме нашей Стюардессы. Во всяком случае, в нашем классе молодые учителя, кроме нее, у нас предметов не вели. А половина учителей в этой школе работали еще с 50-х годов. Уже старухи, такого сурового вида, что первое время, с непривычки, хотелось в парту вжаться, стать незаметным.
И восьмилетка в Ленинском — даже не успеваешь запомнить толком учительницу. Только приехала, иногда даже одного учебного года не отработала, уже другая вместо нее, или вообще некому, совмещали предметы кто попало. В пятом классе начался английский, вела нормальная училка, выпускница инъяза, приехала в школу, год отработала и куда-то исчезла, поэтому у нас в 6-м, 7-м и 8-м классах английский вела выпускница педучилища, совмещая преподавание английского со ставкой пионервожатой и учительницей пения. Преподавание… «Гуд монинГ».
Чем такая текучка чревата? Если учитель постоянно живет и работает в одном месте, у него какая-никакая ответственность есть, родители, по крайней мере, могут предъявить: как ты наших детей учишь, если они после школы только в ПТУ могут поступить? И то — ответ: вы бы сами следили, как они к урокам готовятся. А при текучке — вообще никакой ответственности. Приехала, год–два–три с горем пополам промыкалась с учениками, над которыми до нее уже такие же временщицы старались, хвостом махнула и ускакала. Поэтому школа на сто учеников (когда чуть больше, когда чуть меньше) но из нашего села я был первым, кто за последние девять лет поступил в институт, до меня был мой двоюродный брат Петька Гаврик, он на 9 лет старше меня. Представляете?
Был еще один момент. В 7-м классе у нас начала вести математику молодая учительница, Екатерина Сергеевна. Она после института… Ой, нет, она университет закончила! И вышла замуж на летчика, который служил в Хороле. В гарнизонной школе не было свободной ставки математика и она ездила на работу в Ленинское на рейсовом автобусе. Два года у нас был нормальный учитель математики, потом освободилась ставка в гарнизоне и она ушла туда. Екатерину Сергеевну два года ненавидели все родители. То, что она эти два года ездила сама со мной по всем Олимпиадам на рейсовых автобусах и выбила мне направление в школу при Новосибирском академгородке, от которого я отказался, потому что в Суворовское хотел поступить — это одно. Другое — сразу в ее классах упала успеваемость. Те, кто имел 5 и 4 сразу стали троечниками.
На родительских собраниях мамы-папы, когда Екатерина Сергеевна рассказывала про успеваемость своих учеников, на нее еще и наезжали: дети жалуются, что вы плохо объясняете, они урок не понимают.
В принципе, такой трюк любили мои одноклассники не только по восьмилетке, но и по средней школе. Какая-нибудь отличница или хорошистка пришла на урок неподготовленной, боится, что ее сегодня могут вызвать, как только урок начинается, сразу тянет вверх руку:
— Что тебе, Машенька?
— Марь Иванна, я дома учила-учила, но ничего не поняла в теме, вы не могли бы еще раз объяснить?
— Кто еще не понял?
Как кто? Весь класс сразу руки поднял.
Господа училки, неужели никто из вас не догадывался и не догадывается, что у вас учебный процесс перевернут с ног на голову?..
Ведь подумайте своими учительскими мозгами (они у вас же есть?): научили вы ребенка читать по Букварю, потом по «Родной речи» проверили, как он понимает текст, как умеет его пересказать — и всё, вместо вас у ребенка должен быть другой учитель — учебник. Вы его подготовили к тому, чтобы он умел читать, т. е., не только вслух прочитанные слова произносить, но и понимать, запоминать прочитанное, нужно теперь этот навык развивать и развивать дальше, теперь ваша обязанность помогать ребенку этот навык развивать и контролировать, как он усваивает материал прочитанного учебника. Ведь вы же сами талдычите своим ученикам, что главная задача школы не знания дать, а научить их получать, научить учиться. Но делаете ровно всё наоборот. Вы отучаете детей учиться. Учиться по книгам и учебникам.
Вы каждый урок начинаете с того, что проводите контроль по уже пройденной теме (очень выборочный, как я выше писал, т. е., халтурный), потом рассказываете новую тему и на дом задаете параграф учебника, который вы детям только что рассказали своими словами. На этом урок заканчивается.
А зачем детям читать дома параграф в учебнике, если вы только что его им рассказали? Ребенок — не автомат, которому можно задать программу «Упорно овладевать знаниями», ребенок, по своей психологии, всегда будет делать то, что ему легче и интересней, а тяжелое, неприятное ему, будет избегать, если его не поставить в условия, при которых избежать тяжелого для него труда невозможно. И вот пока идет учеба в начальных классах у вас в классе много ребят, дисциплинированных учеников, которые внимательно слушают ваши объяснения на уроках и запоминают их. Темы-то сначала простенькие, запомнить много не нужно. А потом всё усложняется и усложняется, объём информации увеличивается и запоминать рассказ учителя становится тяжелее. И у вас в классе всё меньше и меньше успевающих учеников. В конце концов, классу к 6–7-му у вас успевают на «хорошо» и «отлично», дай бог, треть ребят, а многим троечникам вы уже зажмуриваясь тройки в Журналы проставляете, они совсем учиться перестали, остаются в успевающих те, которые по стечению случайных обстоятельств получили мотивацию к учебе (таких очень мало), и те, которым повезло с родителями, выполнение домашних заданий и успеваемость которыми жестко контролируется родителями, хотя бы до 6–7 класса контролируется, дальше уже — привычка, дальше многие дети сами не хотят сползать вниз в учебе.
Но на такой контроль способны не очень многие родители. Проверить, как ребенок выполнил письменные задания, проследить, чтобы он прочитал заданные на дом параграфы в учебнике и проверить, как усвоил прочитанное — и это нужно делать методически, изо дня в день. Господа училки, вы думаете, что у вас тяжелая работа, а у родителей ваших учеников работа легкая и у них хватает времени и сил дома исправлять то, что вы активно гробите в ребенке, перевернув учебный процесс с ног на голову?
Даже не будем работу врача брать, даже продавщица… Вы, училки, попробуйте отстоять смену продавца в супермаркете, после смены придите домой, вам еще постирать, кушать приготовить, и сами оцените вероятность того, что если у вашего ученика мать работает простым продавцом, отец тоже вкалывает где-нибудь, то эти родители будут способны несколько первых лет обучения ребенка в школе, хотя бы несколько первых лет, ежедневно проверять выполнение у своего отпрыска домашних заданий. И вы сами же отлично знаете и даже ученикам это открыто говорите: кто делает домашние задания каждый день, то и учится отлично.
Извините, а как тогда назвать то, что вы смирились с тем учебным процессом, в котором за выполнение домашних заданий школа не отвечает, это возложено на родителей, и этот же ваш учебный процесс выстроен так, чтобы с первых классов самих детей отучить читать учебники, потому что вы их на уроках пересказываете?
Это что, тупость, свойственная интеллекту школьной училки, не позволяющая увидеть причины колоссального процента преподавательского брака, или «вас никто рожать не заставлял»? Не можете контролировать обучение своего ребенка, так не надо было рожать, чтобы потом школу обвинять?
А дети-то причем?!..
Из Суворовского училища меня до автостанции в городе Уссурийске провожал командир 6-ой роты, майор с петлицами танкиста. В училище было 6 рот, 1-я, 2-я и 3- я — это роты второкурсников, а 4, 5, 6 — первокурсников. 6-я (3-я на втором курсе) была особенной, ее называли «китайской», там вместо английского курсанты изучали китайский язык и после училища распределялись в Благовещенское танковое и Благовещенское общевойсковое училища, службу потом проходили на границе с Китаем. Абитуриентов тоже заранее распределили по ротам, если абитуриент поступал в Суворовское, то его зачисляли в ту же роту, в которую его при подаче документов распределили. Меня — в 5-ю. Но было же лето, период отпусков, офицеры-воспитатели тоже в отпусках были, их не хватало для жесткого закрепления за абитуриентами, они за нами приглядывали по плавающему графику. Я чем-то приглянулся этому слегка мешковатому майору, он меня выделял среди остальных ребят. Даже не могу сказать чем я ему понравился, но он находил время меня расспрашивать и о родителях, например. Скорей всего, майор сам был из деревенских, а я выделялся, конечно, на фоне очень многих других абитуриентов, детей офицеров в подавляющем большинстве, многие из них — откровенные обалдуи.
Об офицерах-воспитателях Суворовского училища, с которыми мне пришлось столкнуться за время поступления, могу сказать только одни хорошие слова. Видно было, что их подбирали особенно тщательно. Они отнюдь не сюсюкали с нами и поблажек не делали, и командирский голос — он и есть командирский голос, но это не школьные истеричные училки.
Да, такой интересный момент. Нас, абитуриентов, два раза вывозили на автобусах на сбор урожая огурцов в соседний совхоз, по договоренности с совхозом часть собранных огурцов уходила в качестве оплаты училищу, их засаливали на зиму. И после работы ведро мытых огурцов офицеры брали в автобус, мы, возвращаясь в казармы, их съедали по дороге, в автобусе. С нашей группой в совхоз выезжал как раз тот майор, командир 6-ой роты. Когда мы брали в автобусе огурцы из ведра и ребята сразу стали их откусывать, он это дело прекратил, достал свой складной перочинный нож и показал, что у огурцов, перед тем, как их в рот совать, нужно отрезать кончики, потому что там могут остаться незаметными после мойки частицы почвы вместе с микробами и можно заразиться дизентерией: «Жопки и носики нужно отрезать!». Стал обрезать огурцы с двух сторон и потом выдавать их нам. Отец-командир. Смешно, конечно, но я после этого даже у маринованных огурцов из банки обязательно обрезаю кончики. Как гипноз.
И помогали офицерам-воспитателям справляться с нами, абитуриентами, несколько курсантов второго курса, которых специально для этого оставили на месяц летом в училище. Парни всего на год старше нас, но отличие их от вчерашних школьников-восьмиклассников было разительным. И в плане физического развития, и в плане поведения, это были почти взрослые, ответственные люди. У них, конечно, мы выспрашивали и насчет условий учебы и насчет дальнейшего — куда мы пойдем после выпуска. Оказалось, что после выпуска мы будем поступать в военные училища не по собственному выбору, нас будут распределять по списку училищ. У отличников-выпускников будет возможность самим выбирать из списка, остальных — куда направят. Тем же, кто не захочет становиться военным, родители без особого труда договариваются с медкомиссией делать освобождение по здоровью и они поступают в гражданские ВУЗы. Причем, даже в военные училища курсанты-суворовцы поступают на общих основаниях с выпускниками обычных школ, сдают те же экзамены. Мы недоумевали: а какой тогда смысл учиться в Суворовском? И эти ребята нам с гордостью говорили, что после школы мы можем поступить или не поступить, завалиться на экзаменах, а за всю историю училища не было такого случая с его выпускниками, и не только в военные училища, но и в гражданские ВУЗы его выпускники поступали — ВСЕГДА. В любые.
Когда же после вступительных экзаменов набрал баллов с лихвой, чтобы пройти по конкурсу, но не прошел медкомиссию, которая почему-то была после вступительных экзаменов (да, еще до подачи документов в училище мы проходили жесткую медкомиссию в районной больнице по направлению из военкомата, со мной из Хорольского района ее два парня проходили, одного врачи районной больницы зарубили на гастрите, второго — прямой прикус, прошел ее один я)… Да, у меня была возможность поступить даже не проходя в училище медкомиссию. Ребятам с аттестатами после восьмилетки с одними «5» можно было сдавать один экзамен — диктант, если он сдан на «5» — от остальных экзаменов ты освобождался и тебя немедленно зачисляли, сразу же выдавали форму. Из нашего набора только один парень написал диктант на пятерку и пока мы сдавали остальные экзамены он уже ходил по училищу в белом летнем суворовском кителе. Я диктант написал на «4», даже знаю почему, его диктовали нам не так, как в нашей школе, в школе — очень медленно, с многочисленными повторениями, как для умственно недоразвитых, а в училище — нормально, и я стал нервничать, боялся, что не успею за диктующим, а времени на проверку выделили мало. Зато остальные, математику письменно — 5, математику устно — 4, физику — 5, физподготовка — 5…
И вот когда мне объявили о непоступлении и выдали на руки папку с моими документами, иду я весь расстроенный к воротам училища, навстречу мне командир 6-ой роты:
— Не расстраивайся пока, сейчас попробуем что-нибудь решить. Пойдешь ко мне в роту?
— Пойду!
Он повел меня к начальнику училища и в моем присутствии стал уговаривать зачислить меня к нему в роту, несмотря на результаты медкомиссии:
— Гайморит какой-то! Сопли у пацана были! Из-за этого его не брать? Вот его аттестат, вот — результаты экзаменов, физо — отлично, зачислите его ко мне.
Начальник училища отказал, сказал, что они и детей офицеров всех не могут принять, у него и так целыми днями очередь из родителей стоит, просителей за своих отпрысков.
После отказа этот майор пошел провожать меня до автостанции, сам посадил на автобус до Хороля, по дороге объяснил «политику партии»:
— Петя, ты вообще не расстраивайся, тебе это училище не нужно, спокойно заканчивай школу, учись, как учился и ты поступишь в любое училище, какое выберешь. Тебе даже лучше, ты не по распределению будешь выбирать, а какое захочешь. Не для тебя это училище.
— А почему не для меня? Только для офицерских сынков?
— Да не завидуй ты им. Ты же видишь, что это за обалдуи, все разбалованные, половина и экзамены на двойки сдали, их мамаши договаривались за оценки. Их же отцы по несколько мест службы сменили, по гарнизонам их бросают, ребята сменили по несколько школ, да и отцам из-за службы некогда толком детей воспитывать, их теперь мы будем воспитывать. А ты и так ответственный парень…
Господа учителя, а вы никогда не интересовались, почему в Суворовских училищах, в которые принимались жертвы вашей педагогики, практически не было педагогического брака? Что там за чудесная педагогика такая была, что ВСЕ курсанты, даже те, за которых родители «сдавали» вступительные экзамены, после выпуска без труда поступали в любые ВУЗы?
Я вам довожу методы этой волшебной педагогики, о ней нам, абитуриентам, рассказывали курсанты-суворовцы: «У нас нет такого — хочешь ты или не хочешь учиться. У нас: не можешь — научим, не хочешь — заставим»…
Мне довелось с выпускниками Суворовского училища и в армии служить, и среди оперативников такие подчиненные у меня были. Тем, кто закончил обычную школу, с ними конкурировать было невероятно тяжело. Даже если они с суворовцами учились в одних и тех же училищах, университетах — преимущество у «кадетов» оставалось на всю жизнь. Заметное. В глаза бросалось. Всего два года нормальной педагогики — и такой результат.
Каковы же принципы этой педагогики? Я о них знаю, как вы понимаете, не только по своему опыту поступления, меня это особенно интересовало, я об этом и бывших суворовцев расспрашивал.
Во-первых, в Суворовском училище на основополагающий принцип педагогической науки — учитывать способности и склонности ребенка, был наложен большой чугунный болт. С прибором.
Все мы, родители и школьники, сталкивались с этим блевотным учительским утверждением, они нам в глаза это говорили: вашему ребенку больше даются точные (гуманитарные) науки, у него к ним склонность.
У вас не появлялось желания училке уши надрать, как тупой двоечнице, за такие слова? Впрочем, это даже не вина учителей, их так учили. За другое им бы в зачетки «неуды» проставили. Но свои-то мозги должны быть?
Способности и наклонности у детей не только «плавают» с возрастом, но еще определяются педагогами на основании — что легче даётся. Кому-то легче в первых классов — математика, кому-то — природоведение. А потом что происходит? А потом под благосклонным взором учителя и родителей, которых учитель убедил в наличии определенной склонности у ребенка, на второй план уходят одни предметы, на первый другие. Почти всегда неожиданно оказывается, что была склонность, да сплыла, ребенку стали неинтересны жучки в биологии или формулы в математике, а уже поздно, другие предметы запущены, нагнать там не удается. Да, если ребенок продолжает учиться в обычной школе.
Ответьте мне, педагоги, вы не понимаете, что предоставляя ребенку делать самому выбор, вы совершаете преступление перед ребенком? Или вы боитесь прослыть белыми воронами среди коллег за такое утверждение?
Вопрос-то элементарный, ориентироваться в школе на интерес и наклонности ребенка, это такая же глупость, как и в вопросах питания ориентироваться на вкус и пристрастия. Включите в меню ребенка то, что ему хочется, так там будет только мороженное и картошка-фри, вы искалечите ребенка физически. А почему вы ориентируетесь на пристрастия ребенка к предметам в учебе? До вас не доходит, что вы калечите ребенка интеллектуально? Да вы просто обрезаете ему множество дорог в будущей жизни, потакая пристрастиям и наклонностям в школьном возрасте.
А у суворовцев требования по всем предметам ко всем курсантам были абсолютно одинаковыми и максимально жесткими. Никого абсолютно не колыхало, что кому легче или тяжелее дается. Успевать должен по всем предметам, минимум на «хорошо». На «удовлетворительно» — уже начинается сложная курсантская жизнь. Вне зависимости, дается тебе какой-то предмет или нет.
И здесь второй принцип. В школе двоечники-троечники — почти всегда заводилы, авторитеты в ребячьих компаниях, они в абсолютном большинстве школьных коллективов даже третируют отличников. Если не прямо третируют, то давление все-равно есть. В Суворовском училище — это изгои. Да их там, практически, нет уже на первом курсе. Там всё это за несколько дней ставится в нормальное положение. Получил на занятиях «неуд.» — за твою неуспеваемость наказан весь взвод. Тянешь своими «тройками» свой взвод назад по сравнению с другими — весь твой взвод теряет что-нибудь существенное. На тебя сразу будут косо смотреть твои товарищи. Да, офицеры-воспитатели следят за своими воспитанниками, мордобоя не допускают (и то — попробуй уследи), но ты будешь чувствовать себя изгоем. С тобой разговаривать никто во взводе не будет, если из-за твоей «двойки» взвод в воскресенье был лишен увольнения в город. И в таком коллективе верховодить начинают отличники, они становятся самыми авторитетными ребятами. Они тянут коллектив по показателям вверх, а чем выше средняя успеваемость во взводе, тем больше увольнительных, разных развлечений и т. п. За лучшими начинают подтягиваться более слабые и уже на втором курсе успеваемость среди курсантов становится ровной, в принципе.
Называется этот принцип: «Один за всех и все за одного». Как у мушкетеров…
Из числа самых успевающих курсантов командиры-офицеры выбирают командиров отделений и заместителей командиров взводов. И это не формальное лидерство, как было у нас в советских школах — звеньевые в октябрятских «звездочках» и в пионерских отрядах. Это реальное лидерство. С серьезными полномочиями, если можно так выразиться. Это второй принцип обучения и воспитания в подобных учебных заведениях: лучше всех учишься — ты лидер в коллективе. Условия жизни и учебы курсантов суворовских училищ исключали лидерство даже не отстающих ребят (а в наших школах это обычное явление), а средне-успевающих. Сказывается это на учебе? Еще как сказывается.
Дальше. Какой главный вопрос поднимается на всех школьных родительских собраниях? Домашние занятия, выполнение школьниками домашних заданий. Без домашней, самостоятельной подготовки не может быть никакой учебы. И не только в школе. Сколько существует общеобразовательная школа (и не только она), столько эта проблема и стоит. Учителя пеняют родителям за то, что они не контролируют выполнения детьми домашних заданий, родители парируют тем, что нет времени, что дети их часто обманывают — ничего не задавали, что не могут ребенка заставить учиться, ничего не помогает, даже физические наказания (а сегодня даже отшлепать по попе — небезопасно). «Нет у вас методов против Кости Сапрыкина».
Методов и не будет, если ребенку самому предоставлять, фактически, выбор — делать дома уроки или нет. Он их и не будет делать. У ребенка-школьника слишком много соблазнов, чтобы уделять необходимое время для уроков. В подавляющем числе семей ребенок после школы предоставлен самому себе, родители до вечера, часто до глубокого — на работе. А после работы у родителей сразу — домашние дела, когда они освобождаются — ребенка пора спать укладывать, чтобы он выспался перед школой. Да и элементарно, после работы родители измотаны, за отдых на рабочем месте зарплаты не платят, если даже мама с папой проверят, как их отпрыск уроки сделал — то почти всегда формально.
Педагогическая наука же делает вид, что она об этом не знает. И дополнительно — потоки «научных работ» о том, как мотивировать ребенка, заинтересовать его учебой, раскрыть интересы и наклонности… Дошли даже до того, что вместо учебы — игра, игровые методы обучения. Это уже самое настоящее вредительство, в результате — целые поколения Обломовых… Педагогам признаться, что их методы не работают, а вся научная педагогическая деятельность — пустышка?! Признать себя педагогическими фриками?!
Фрики. Специально проведите такой тест, спросите у знакомых вам школьных учителей каких отечественных педагогов они знают. Гарантирую результат: первую фамилию вы услышите — Макаренко. Даже у меня в комментариях под частями этой главы — Макаренко, да Макаренко. Антон Семенович, конечно, великий педагог, «но зачем же стулья ломать», какое отношение он имеет к школьной педагогике?
А тут еще Надежда Константиновна Крупская в своих статьях и выступлениях ни разу Макаренко не упомянула. Значит, не любила знаменитого педагога. Поэтому педагоги из немецкого (немецкого!) университета в Руре нашли одно критическое высказывание Крупской о каком-то учителе, фамилию которого она не назвала, и… Нет, если Крупская не любила Макаренко, то кого она еще могла критиковать, тем более, что в ПСС Крупской нет ни слова об этом выдающемся педагоге?
Уважаемые родители, если учителя ваших детишек после опроса назовут фамилию Антона Семеновича, немедленно меняйте школу. Этим педагогам нельзя доверять нормальных детей. Ирония, конечно. Вряд ли вы найдете хоть одну школу, в которой не поклоняются опыту Макаренко. Правда, сами об этом опыте школьные педагоги представления не имеют и почти никто из них «Педагогическую поэму» не читал. И студентами и потом уже учителями. Иначе не городили бы глупости о педагогике Макаренко. Антон Семенович был вне поля зрения Крупской, потому что Надежда Константиновна занималась дошкольной и школьной педагогикой, а Макаренко — детской уголовно-исправительной. Чтобы применять методы Макаренко (хоть сколько со мной об этом спорьте) в школе, нужно сначала школу превратить в колонию с малолетними преступниками.
Вы же труды Макаренко читали? Ах, да, насчет читали… А. С. Макаренко — это педагогика, методы и средства исправления малолетних преступников. Поэтому у него были постоянные конфликты с чиновниками Минобраза, те не понимали, с какими детьми он имеет дело. А вот с сотрудниками ОГПУ и НКВД — полное взаимопонимание.
В отличие от школьных педагогов, в военных школах и училищах на научные откровения фриков от педагогической науки внимания никто не обращал. Поэтому там офицеры-воспитатели не задумывались о том, какими педагогическими приемами заставить курсантов делать домашние задания. Сказано — делать, значит — делать. И точка. Закончились в классах уроки — час отдыха, свободное время курсантов, после — два часа самоподготовки под контролем офицера-воспитателя. 2 часа, ни минутой больше или меньше.
Тут есть еще два момента. Школьный учитель при любых обстоятельствах не смог бы заменить офицера-воспитателя на самоподготовке. Он же там не только следил, чтобы все курсанты сделали письменные задания и прочитали параграфы в учебниках, он еще и помогал им, разъяснял непонятные моменты в учебной программе. Школьный учитель не смог бы этого сделать, точнее, в классе самоподготовки потребовалось бы присутствие всех учителей, которые вели разные предметы. Уровень общей образованности выпускника высшего военного училища, каковыми были все офицеры-воспитатели, и уровень общей образованности школьного учителя сравнивать нельзя. Это две большие разницы. К школьному учителю математики бесполезно идти на репетиторство по школьной программе химии, вы это прекрасно знаете. Математичка о химии имеет даже меньшее представление, чем сами школьники, изучающие ее школьных курс. И так — по всем предметам. Педагогическое образование в педвузах в этом плане — узкоспециализированное. Это офицеру нужно изучать математику, физику, химию, географию, биологию, психологию даже — без знания этих предметов невозможно освоение военной науки. Эти предметы в училищах изучают в гораздо более расширенном виде, чем в школьной программе. Да даже в медицинском институте химия, физика, математика — на всех факультетах, и не в рамках школьной программы. Офицер — это учитель-универсал. Пусть он не обучен преподаванию этих предметов школьникам, но разъяснения курсанту по школьной программе дать вполне в состоянии. Еще интересней, обычный офицер — это педагог, его главная задача на службе — обучение личного состава.
И второй момент — 2 часа и ни минутой больше или меньше. Если курсант на самоподготовке только делал вид, что читает учебник, и начал отставать по программе, ему стало не хватать 2-х часов на самоподготовке, то выделят ему дополнительное время по его просьбе только за счет сна. Никто ему не продлит время самоподготовки. Ленился, отстал — нагонять будешь ночью. Два–три раза не выспишься — всё поймешь и осознаешь. Это очень сильно дисциплинирует.
Но такие случаи очень и очень редки, конечно. 2 часа на домашние задания — в школах одни отличники были бы. Ни одного троечника, даже если это ввести только в выпускных классах. Как доказательство, пример моего родного брата, конченного троечника после восьмого класса…
Совершенно непонятно, с какой целью ввели в наших школах уроки физкультуры, да еще и оценки за нее ставили, они даже в аттестат уходили. Два урока в неделю по 45 минут каждый — что за это время можно было развить в ребенке? 45 минут — это еще, к тому же, не время физической активности, половину этого времени съедали учительские процедуры, если это так можно назвать. Построения, перекличка, нотации, постоянные разборки насчет формы, а потом начинается… глумление. Другого слова к тому, что творилось в школах, где я учился, подобрать невозможно. Какие-то методисты придумали, что школьник должен уметь прыгать через «козла». Ленинская восьмилетняя школа, спортзала нет, всё одноэтажное деревянное здание — длинный коридор, по сторонам которого школьные классы, учительская и кабинет директора, в торце — столовая. В коридор с началом урока физкультуры выносится «козел», за ним кладется мат и начинается… Почти всю зиму. А «зима» — почти весь учебный год, исключая май и сентябрь. В марте у нас еще снег лежит, в ноябре — уже снег и морозы, а в апреле и октябре — слякоть, на школьном стадионе лужи и грязь. Периодически «козла» не выносят, один мат кладут и вместо прыжков через «козла» — кувырки на мате. Небольшой праздник зимой на уроке физкультуры — лыжи. Очень редко, 2–3 раза за зиму. Потому что это — канитель для учителя. Лыжи — в школьном сарае, образца 1939 года, для войны с финнами. Солдатские. Но хоть что-то, а не кувырки. Пока оделись, вышли на улицу, получили лыжи, подогнали кое-как крепления, поехали вокруг школьного двора — уже надо сдавать лыжи, уже урок заканчивается. Накатались. Но все же — не кувырки.
Впрочем, в мае и сентябре не намного веселее. Пацаны просят училку физкультуры принести футбольный мяч, хотят играть в футбол, девчонки — в волейбол. Нельзя. Программа. Будете бегать змейкой. Учиться бегать с ускорениями…
Хорошо, если училка попадалась безответственной и плевала на программу, вынесла мяч, бросила нам его и отстала от нас. Уже урок закончился, перемена заканчивается, а мы никак не можем остановиться…
В Хорольской средней школе на 4-м этаже нормальный спортзал. Но от этого не веселее. Почти то же самое. Праздник, если уговорили учителя дать нам баскетбольный мяч и отстать от нас.
Сегодня лучше? Да, добавили физры в школе один час. Забота о здоровье подрастающего поколения. Смотрим программу по физической культуре для 5–9 классов общеобразовательных школ, утвержденную в 2023 году… Нет, нужно начать с того, какие цели преследует эта Программа, я это из нее полностью процитирую, родители это должны знать:
ЛИЧНОСТНЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ
В результате изучения физической культуры на уровне основного общего образования у обучающегося будут сформированы следующие личностные результаты:
готовность проявлять интерес к истории и развитию физической культуры и спорта в Российской Федерации, гордиться победами выдающихся отечественных спортсменов-олимпийцев;
готовность отстаивать символы Российской Федерации во время спортивных соревнований, уважать традиции и принципы современных Олимпийских игр и олимпийского движения;
готовность ориентироваться на моральные ценности и нормы межличностного взаимодействия при организации, планировании и проведении совместных занятий физической культурой и спортом, оздоровительных мероприятий в условиях активного отдыха и досуга;
готовность оценивать своё поведение и поступки во время проведения совместных занятий физической культурой, участия в спортивных мероприятиях и соревнованиях;
готовность оказывать первую медицинскую помощь при травмах и ушибах, соблюдать правила техники безопасности во время совместных занятий физической культурой и спортом;
стремление к физическому совершенствованию, формированию культуры движения и телосложения, самовыражению в избранном виде спорта;
готовность организовывать и проводить занятия физической культурой и спортом на основе научных представлений о закономерностях физического развития и физической подготовленности с учётом самостоятельных наблюдений за изменением их показателей;
осознание здоровья как базовой ценности человека, признание объективной необходимости в его укреплении и длительном сохранении посредством занятий физической культурой и спортом;
осознание необходимости ведения здорового образа жизни как средства профилактики пагубного влияния вредных привычек на физическое, психическое и социальное здоровье человека;
способность адаптироваться к стрессовым ситуациям, осуществлять профилактические мероприятия по регулированию эмоциональных напряжений, активному восстановлению организма после значительных умственных и физических нагрузок;
готовность соблюдать правила безопасности во время занятий физической культурой и спортом, проводить гигиенические и профилактические мероприятия по организации мест занятий, выбору спортивного инвентаря и оборудования, спортивной одежды;
готовность соблюдать правила и требования к организации бивуака во время туристских походов, противостоять действиям и поступкам, приносящим вред окружающей среде; освоение опыта взаимодействия со сверстниками, форм общения и поведения при выполнении учебных заданий на уроках физической культуры, игровой и соревновательной деятельности;
повышение компетентности в организации самостоятельных занятий физической культурой, планировании их содержания и направленности в зависимости от индивидуальных интересов и потребностей;
формирование представлений об основных понятиях и терминах физического воспитания и спортивной тренировки, умений руководствоваться ими в познавательной и практической деятельности, общении со сверстниками, публичных выступлениях и дискуссиях.
МЕТАПРЕДМЕТНЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ
В результате изучения физической культуры на уровне основного общего образования у обучающегося будут сформированы универсальные познавательные учебные действия, универсальные коммуникативные учебные действия, универсальные регулятивные учебные действия.
Познавательные универсальные учебные действия:
проводить сравнение соревновательных упражнений Олимпийских игр древности и современных Олимпийских игр, выявлять их общность и различия;
осмысливать Олимпийскую хартию как основополагающий документ современного олимпийского движения, приводить примеры её гуманистической направленности;
анализировать влияние занятий физической культурой и спортом на воспитание положительных качеств личности, устанавливать возможность профилактики вредных привычек;
характеризовать туристские походы как форму активного отдыха, выявлять их целевое предназначение в сохранении и укреплении здоровья, руководствоваться требованиями техники безопасности во время передвижения по маршруту и организации бивуака;
устанавливать причинно-следственную связь между планированием режима дня и изменениями показателей работоспособности;
устанавливать связь негативного влияния нарушения осанки на состояние здоровья и выявлять причины нарушений, измерять индивидуальную форму и составлять комплексы упражнений по профилактике и коррекции выявляемых нарушений;
устанавливать причинно-следственную связь между уровнем развития физических качеств, состоянием здоровья и функциональными возможностями основных систем организма;
устанавливать причинно-следственную связь между качеством владения техникой физического упражнения и возможностью возникновения травм и ушибов во время самостоятельных занятий физической культурой и спортом;
устанавливать причинно-следственную связь между подготовкой мест занятий на открытых площадках и правилами предупреждения травматизма.»
Прочитали? У вас нет подозрения, что составители этого над вашими детьми и над вами глумятся?..
В медицинском институте курс физической подготовки был на первых двух курсах и завершался в конце 2-го курса зачетом. На первом же занятии нам объявили, что от них освобождаются те, кто занимаются в спортивных секциях. Да не вопрос! Я принес из секции справку и забыл про физру. Но вот заканчивается 2-ой курс, конец мая, сдаем зачеты на допуск к сессии и девчонки из группы мне говорят, что физручка желает меня видеть на зачете, секция секцией, но зачеты сдавать — обязательно.
Ладно. Физкультура последней парой на стадионе «Динамо», забежал в общагу, бросил в «дипломат» трусы, майку и кеды, по дороге купил 4 бутылки «Жигулевского» со старого пивзавода. Не смог пройти мимо, когда увидел, как это самое лучшее пиво в городе продают на улице. Бутылочное пиво иногда во Владивостоке продавали не в магазинах, а как мороженное, на улице из ящиков.
Прихожу на стадион вместе с моим приятелем-одногруппником Робертом Троцким, который на секции не занимался и посещал поэтому физру. А преподаватель у нас, оказывается, молодая и очень из себя так ничего девчонка, недавняя выпускница института физкультуры. И тут меня понесло: «Знал бы я, что вы у нас преподаватель, так ни одного занятия не пропустил бы…». И дальше всё в таком духе. Разумеется, такая фривольность ни одному преподавателю, как бы он ни был молод, понравиться не может. Но у меня был в молодости такой недостаток, как «попала шлея под хвост». И остановиться уже не могу. Четыре группы, моя, 8-я, параллельная 7-я, 5-я и 6-я (занятие для четырех групп было), хихикают, девушка злится: «Балаев, прекратите!» — но я не могу остановиться.
Началась сдача зачета. Парням нужно было прыгнуть в длину, метнуть гранату и пробежать 400 метров. Прыгнуть и бросить гранату — три попытки, зачет по лучшему результату.
Прыгаю. Сантиметров 30.
— Балаев, и всё?
— Извините, не успел сконцентрироваться.
Вторая попытка. Сантиметров на 5 дальше.
— Балаев, прекратите дурака валять!
Третья попытка — даже меньше 30 см.
— Рожденный ползать прыгать не может! — я с гордым видом удаляюсь на трибуну.
Метание гранаты. На трибуне мы с Робертом и парнями-магаданцами из параллельной группы уже откупорили пиво. Девушка-физручка кричит мою фамилию. Ага, к снаряду!
— Куда бросать гранату?
Девушка стоит сбоку гаревой дорожки с разметкой для бросков метров за 30 от меня. И мое поведение ее уже выводит из себя:
— Прекрати! Бросай!
— Я серьезно. Я гранату только в цель могу бросать.
— Бросай!
— Ладно, я предупреждал.
Бросаю гранату, она летит точно в физручку. У меня даже между лопаток похолодело. Успела отпрыгнуть.
— Ты совсем дурак?!
— Да я не нарочно. Предупреждал же.
Вторая попытка. С трибуны девушке кричат мои приятели:
— Вы бы подальше отошли! И в сторону, в сторону!
Девушки отошла немного дальше и еще метров на 5 в сторону, на футбольное поле. Бросаю. Граната летит точно в нее. Успела отпрыгнуть. Главное, что это я не нарочно, я и в первый раз, и во второй в неё не целился. Она психанула и объявила, что я от сдачи зачета отстранен. Ну и ладно, пиво нужно выпить, пока не нагрелось. Забег на 400 метров. Пробежала первая группа парней. Выходит на старт вторая группа. В ней двое наших институтских легкоатлетов-бегунов-разрядников, они в институтской легкоатлетической секции занимались, за институт на соревнованиях выступали, за что получали талоны на питание и жили в нашей общаге, но только в отдельной секции — в профилактории. И их не очень мои приятели любили. И они с трибуны начали кричать, чтобы меня с этими институтскими спортсменами в забег поставили.
— Прибежит первым, поставлю зачет, — согласилась преподаватель.
Да не вопрос! Только пиво вкуснее с папиросой, я вышел на старт, держа во рту дымящуюся папиросу. Четыре группы — вповалку.
— На старт! Внимание!.. — я выплевываю папиросу.
В беге на разные дистанции есть разные тактики. В самом конце 9-го класса школы меня выставили на районные соревнования по кроссу — 3 км. Неожиданно для самого себя я их выиграл, даже у ярославцев, в нашем районе был пгт «Ярославский», там горно-обогатительный комбинат работающий на экспорт находился, поэтому там и ДЮСШ была, я сделал ребят, которые в легкоатлетической секции занимались. Учительнице физкультуры стало интересно за сколько я пробегу 3 км не в кроссе, а на стадионе. Мне тоже это было интересно. 7 с половиной кругов я пробежал за 8 мин. 32 сек. Учительница долго в недоумении смотрела на секундомер. 2-х секунд не хватило до КМС. Я специально не тренировался в беге, дело даже не в том, что я в футбол начал играть едва научившись ходить… Бывает такое, что это — твой вид спорта, кто-то тренируется до потери пульса — и без толку, а кому-то всё так даётся. Поэтому меня ставили на все соревнования, пока учился в средней школе, по бегу, исключая спринтерские дистанции, а любимой была — 3000 метров. Кросс. И я все соревнования выигрывал.
А тут какие-то 400 метров. Всего один круг по стадиону. Какая тактика?! Я побежал их, как стометровку. Сразу далеко оторвался от всей группы. Метров через 200 бежать стало очень тяжело. А метров за 100 до конца дистанции — очень и очень тяжело. Даже сильно очень тяжело. Меня стали нагонять парни-спортсмены-легкоатлеты. Но тут закончились 400 метров, догнать не успели. На трибуне — хохот: выпить бутылку пива, выйти с папиросой во рту на старт и сделать «заслуженных мастеров спорта» института. А наша преподаватель была их тренером в секции легкой атлетики. Она удивленно смотрела на меня:
— Балаев, что это было?!
— Я сдал зачет?..
Вечером я со своим другом Робертом Троцким и эта девушка с подругой сидели в кафе «Пингвин»…
И до недавнего времени я так и не мог понять, какой имелся смысл в той нашей институтской программе по физре. Кому она вообще была нужна и зачем на нее выделяли одну пару в неделю, если ставили зачеты ВСЕМ. Просто ВСЕМ. Вне зависимости от ничего. Ни от каких-то результатов, ни от каких-то знаний.
Уверен, что и родители современных школьников не знают, за что их детям на уроках физкультуры ставят отметки. Потому что родители не читали «ФЕДЕРАЛЬНАЯ РАБОЧАЯ ПРОГРАММА ОСНОВНОГО ОБЩЕГО ОБРАЗОВАНИЯ. ФИЗИЧЕСКАЯ КУЛЬТУРА (для 5–9 классов образовательных организаций)». Вы думаете, что школа озабочена тем, чтобы дать детям на уроках физкультуры хоть какое-то физическое развитие для компенсации гиподинамии? Что, учителя думают о том, что ребенку, которого 6 уроков продержали за партой, на которого рычали, если он на перемене вдруг по школьному коридору бегать начнет, требуется хоть на уроке физкультуры выбегаться? Вы ошибаетесь, уроки физкультуры нужны для этого:
«К концу обучения в 5 классе обучающийся научится:
выполнять требования безопасности на уроках физической культуры, на самостоятельных занятиях физическими упражнениями в условиях активного отдыха и досуга;
проводить измерение индивидуальной осанки и сравнивать её показатели со стандартами, составлять комплексы упражнений по коррекции и профилактике её нарушения, планировать их выполнение в режиме дня;
составлять дневник физической культуры и вести в нём наблюдение за показателями физического развития и физической подготовленности, планировать содержание и регулярность проведения самостоятельных занятий…
К концу обучения в 6 классе обучающийся научится:
характеризовать Олимпийские игры современности как международное культурное явление, роль Пьера де Кубертена в их историческом возрождении, обсуждать историю возникновения девиза, символики и ритуалов Олимпийских игр;
измерять индивидуальные показатели физических качеств, определять их соответствие возрастным нормам и подбирать упражнения для их направленного развития…
К концу обучения в 8 классе обучающийся научится:
проводить анализ основных направлений развития физической культуры в Российской Федерации, характеризовать содержание основных форм их организации;
анализировать понятие „всестороннее и гармоничное физическое развитие“, раскрывать критерии и приводить примеры, устанавливать связь с наследственными факторами и занятиями физической культурой и спортом;
проводить занятия оздоровительной гимнастикой по коррекции индивидуальной формы осанки и избыточной массы тела;
составлять планы занятия спортивной тренировкой, определять их целевое содержание в соответствии с индивидуальными показателями развития основных физических качеств…
К концу обучения в 9 классе обучающийся научится:
отстаивать принципы здорового образа жизни, раскрывать эффективность его форм в профилактике вредных привычек, обосновывать пагубное влияние вредных привычек на здоровье человека, его социальную и производственную деятельность;
понимать пользу туристских подходов как формы организации здорового образа жизни, выполнять правила подготовки к пешим походам, требования безопасности при передвижении и организации бивуака;
объяснять понятие „профессионально-прикладная физическая культура“, её целевое предназначение, связь с характером и особенностями профессиональной деятельности, понимать необходимость занятий профессионально-прикладной физической подготовкой обучающихся общеобразовательной организации;
использовать приёмы массажа и применять их в процессе самостоятельных занятий физической культурой и спортом, выполнять гигиенические требования к процедурам массажа…».
Ну вы поняли, надеюсь. Если ваш ребенок закончил 9 классов, то можете в массажный салон не ходить. Вам массаж дома бесплатно сделают…
Есть такой интересный сайт https://infourok.ru/ на котором учителя размещают свои методические разработки. Обмен опытом, так сказать. Очень много поучительного там для родителей. В частности, относительно вопросов здоровья школьников. Например, есть на сайте такая статья «Состояние здоровья современного школьника», начинается она с констатации того, что со здоровьем у наших ребят полный швах:
«Исследования показывают, что у многих детей за период обучения в школе состояние здоровья ухудшается в несколько раз. Проблема состояния здоровья учащихся обрела социальное значение.
Причины — это не только социально-экономические условия, плохая экология, безработица среди родителей, наличие у детей вредных привычек.
Интенсификация учебного процесса, использование новых форм и технологий обучения, раннее начало систематического обучения приводит к значительному росту количества детей, не способных адаптироваться к нагрузкам. Как следствие этого: снижение иммунитета, рост количества заболеваний, низкий уровень активности учащихся на уроках, слабая успеваемость.»
Я специально именно на ресурс для школьных педагогов обращаю ваше внимание. Это взгляд на проблему изнутри педагогического сообщества, как они сами видят проблему. И видят, вроде бы, корень проблемы верно, в том числе и интенсификация учебного процесса, но как решать эту проблему?
«Многие ученики в настоящее время занимаются дополнительно не только в кружках и секциях, но и с репетиторами. В средней и старшей школе свободное время многих учащихся расписано буквально по минутам. Не следует забывать, что неправильное формирование режима дня может привести к переутомлению, нервным срывам и снижению успеваемости. Классным руководителям необходимо постоянно проводить разъяснительную работу как среди учеников, так и среди родителей.»
А вот так оказывается — разъяснительной работой среди учеников и родителей. И в статье есть опросник:
«Опрос для родителей:
1. Занимается ли Ваш ребенок каким-либо активным видом спорта?
2. Получается ли Вашему ребенку уделять не менее 30 мин каждый день активным физическим упражнениям?
3. Делает ли Ваш ребенок зарядку утром?
4. Что бы вы изменили бы в режиме дня Вашего ребенка для увеличения двигательной активности?».
Жаль только, что нет опросника для самих учителей. Я бы им задал только один вопрос: «Хорошо ли вы знаете диспозицию статьи 111 УК РФ и не считаете ли себя виновными в умышленном нанесении тяжкого вреда здоровью детей по предварительному сговору в составе группы лиц?».
Перегибаю я, конечно, палку, но не очень. Судите сами, вы интенсифицировали, как сами признаетесь, учебный процесс до такой степени, что время у школьников теперь по минутам расписано, им уже не хватает ваших, школьных учителей, занятий, они после вас еще к репетиторам бегут. Вы выбили дополнительный час на предмет «Физическая культура» (раньше было 2 часа в неделю, теперь — 3), мотивируя это тем, что растет проблема гиподинамии у школьников, ухудшается их здоровье, но никаких целей и задач в рамках уроков физкультуры по физическому развитию детей, укреплению их здоровья, вы не ставите. Там у вас — знания, умения и навыки. Фактически, вы, удлинив на один час в неделю учебное время, дали ребенку еще один дополнительный урок, вы всего лишь на один дополнительный урок продлили нахождение ребенка в стенах школы. У вас уже со второго класса — 5 уроков в день, в 5–6 классах — 6, с 7-го класса — 7. Да еще предусмотрены факультативные занятия. Да еще после школы ребенку нужно делать домашние задания. Фактически, вы 8–10 часов в день держите ребенка в состоянии минимальной физической активности, что абсолютно несовместимо ни с физиологией растущего организма, ни с психикой ребенка. Но ответственность за последствия вы возложили на родителей, оставив для себя лишь разъяснительную работу.
Всё, что вы делаете — это злобно ограничиваете физическую активность ребенка с первых дней его нахождения в школе. И делаете вид, что не знаете, к чему это приведет, что это формирует определенный стереотип поведения. Если в начальных классах организм ребенка еще протестует против насилия над ним, то уже в средних классах вы получаете массу детей, которые сами избегают физической активности. Самое страшное, что большинство среди них — именно те, которые особенно хорошо успевают по предметам, наиболее усидчивые дети, они за время обучения в школе получают самые тяжелые проблемы со здоровьем. И к 10–12-летнему возрасту, когда наступает возможность для большинства детей начинать заниматься в спортивных секциях, родители с удивлением обнаруживают, что их дети спортом заниматься категорически не желают. Начинается «путешествие» по секциям. Одна не понравилась, вторая не понравилась, третья не понравилась… Правильно, никакая не нравится, потому что там — физические нагрузки, от которых ребенок школой отучен. То, что сделано с ребенком, отданным в школу в 6 лет, за два–три года, часто невозможно уже исправить. Проблема остается на всю жизнь. И расхлебывают это родители, всё сваливается на них.
Не работа, а мечта! Ни за что отвечать не нужно. Успеваемость — виноваты родители, не контролируют выполнение домашних заданий. Физическое развитие — виноваты родители, не контролируют режим дня. А ваша задача, господа учителя — отбубнить урок, вызвать на уроке три–четыре человека к доске, поставить им отметки и проверить тетради. Всё, на этом ваша функция завершена.
Зато когда министр образования обмолвился о повышении качества образовательных услуг, как сразу взвилось учительское сообщество: мы не услуги оказываем, мы знания даем!
Казалось бы, чего в этом такого — услуга? Что так задело учительское сообщество? Да просто министр ляпнул откровенно о том, чем на самом деле школа занимается. Ну, не догадываетесь? Подсказываю: рынок товаров и услуг. Продавцы услуг.
Знаете, что меня больше всего тогда повеселило? Реакция наших мраксиздов, у них это тоже вызвало возмущение. Они присоединили к учительскому воплю свои голоса. Еще эти мраксизды любят плеваться в нас «антипартийцев»: они Маркса не знают. Плеватели, вы хоть «Капитал» пролистайте, читать для вас — это сложно, но хоть пролистайте, особенно про прибавочную стоимость, тогда узнаете, чем школа занимается. Да, именно, школа производит прибавочную стоимость, это обычный участник рынка, капиталистическое предприятие. Что она продает? Да ведь это очевидно — урок. В государственной школе вы за эту урок-услугу платите опосредованно, через налоги, а в частных — уже напрямую. Учитель всего навсего наемный работник, который производит услугу, а продает ее владелец школы.
Поэтому если вы, господа учителя и училки, успели уже обидеться на некоторые мои эпитеты в отношении вас, успокойтесь в какой-то степени. От вас в школе почти ничего не зависит, как от продавца в супермаркете. Может быть у ответственного человека в должности продавца товар чуть аккуратнее на полках разложен будет, но на политику торгового предприятия продавец влияния не имеет. А у капиталиста одна цель — прибыль, продать как можно больше товаров и услуг и, по возможности, более низкой себестоимости, даже если снижение себестоимости потянет вниз качество. В дорогом магазине, куда ходят уважаемые люди с большими деньгами и платят высокую цену за качественные товары, подсовывать брак опасно, можно совсем клиентов потерять. А в магазинах для всяких голодранцев — другая политика. Так же — с медициной. Есть больницы для голодранцев, а есть — для состоятельных граждан. И школы — такие же разные. Вы сами это прекрасно знаете.
Я выше писал о Суворовских училищах, которые почти не давали преподавательского и педагогического брака, так вот, самые дорогие школы для самых уважаемых людей — на таких же принципах, что и эти училища.
Кстати, попробуйте своего ребенка забрать из обычной школы и пристроить его в кадетское училище, в них остались основные принципы обучения и воспитания, какие были у суворовцев, вы узнаете, как это далеко не просто и чьи дети там учатся. Не все дети, конечно, но там много детей «уважаемых граждан»…
Вы когда-нибудь всерьез задумывались, почему экономика социалистического Китая летит вперед с такой скоростью? Хотя, уже со скоростью возникли проблемы, но они там очень интересные: жилья настроили столько, что уже не знают, куда его деть, продуктов питания производят с излишком, всех товаров народного потребления — с излишком, дефляция началась, как при Сталине у нас цены снижали, также началось в КНР, перепроизводство, но только не на свалки вывозят продукты, как у капиталистов, а цены снижают. Ситуация такая, что правительство лихорадочно ищет — чтобы такого еще в стране развить, куда бы пустить гигантские внутренние накопления, какую бы новую отрасль экономики открыть, те, что есть — уже себя почти исчерпали. Но масса людей, получивших самое лучшее образование в мире, думает, что эти достижения случились потому, что «за чашку риса». В СССР — были рост и успехи за счет образования, а в Китае — из-за «чашки риса». А что со школой в КНР произошло — знаете?..
Недалеко от села Ленинского, всего каких-то 4 километра — Старая Бельмановка. Совсем небольшое село. Бывший колхоз имени Андреева, потом он вошел в Хорольский совхоз, как Старобельмановское отделение. Там — начальная школа, 3 класса. С 4-го класса детишек из Старой Бельмановки возили на автобусе в Ленинскую восьмилетнюю.
В 4-м классе к нам присоединились два мальчишки и три девчонки из Старой Бельмановки. Более-менее читала и что-то складывать-вычитать могла Лена Омельяненко, ее отец был управляющим отделения. Остальные к 4-му классу читали по слогам. С очень большим трудом, мы так и в первом классе уже не читали. Писали же они…
Учила все три класса в начальной школе с. Старая Бельмановка одна учительница, больше там учителей не было. Все сидели в одном классе, она вела сразу на три класса уроки. Это геноцид. Да, ограниченный одним селом, но — геноцид. Натуральный.
Главное, ребята-то были в плане развития — нормальными. И Сашка Сорока, и Сашка Рипка, и Римма Горчакова… Нормальные дети. Что там творила с ними их учительница — даже предположить затрудняюсь. И длилось это десятилетиями. За всю историю Старой Бельмановки ни один ученик из нее не стал студентом ВУЗа. Высшее образование было не для старобельмановцев. Их, буквально, школа втоптала в грязь. Всего два человека поступили в техникумы, Мишка Гайсин, он на два года старше меня был, и Лена Омельяненко. Остальные — ПТУ. И то — не все. Нет, конечно, рабочая профессия — дело нужное, но для старобельмановцев — это приговор, другого выбора у них не было. Инженера, врачи… ой-ой, еще скажите — ученые! Из какой-то Старой Бельмановки! Зачем папуасам университеты?
И знаете, никого это абсолютно не волновало. Поставьте себя на место директора Ленинской восьмилетней школы, если вы нормальный человек с нормальной совестью. Вот начинается учебный год, к вам в школу направляют детей из соседнего села, а они, закончив 3 класса читают — бе-ме. Что вы бы сделали? Если вы нормальный человек?
Конечно, был бы скандал. В районный отдел образования полетела бы «малява» — разберитесь с училкой в той деревне, она калечит детей. Какой к чертовой матери скандал?! Пофигу! Хотя, уместнее выражение по-крепче…
Знаете, что самое удивительное? Мы в возрасте пионеров-четвероклассников, столкнувшись со своими новыми одноклассниками и увидев растерянность наших учителей, которые не знали, что с этими ребятами делать, класс-то уже четвертый, уже отдельные предметы пошли, а у тех подготовка ниже, чем у наших первоклассников, учителя на пионерских собраниях призывали нас помочь ребятам из Старой Бельмановки, подтянуть их в учебе… Да, теперь пионеры должны подтянуть…
Так вот, мы еще детьми возмущались:
— У нас в Ленинском два учителя на первых три начальных класса, в Старой Бельмановке — один учитель на три класса, так возите старобельмановцев и их училку в Ленинское с первого класса, будет три учителя на три класса. Закройте там школу и возите всех учеников в Ленинское.
Мы же еще меньше года назад пионерами стали, еще учителя не успели задушить нашу пионерскую активность, поэтому нас возмущало то, что наши новые товарищи так сильно отстают в учебе и даже мы, дети, видели, что это не их вина.
4 километра между селами! 4 км! 10 минут езды на автобусе. Старшеклассников можно было уже и не возить даже, подростку — 40 минут ходьбы. Ладно, зимой холодно…
Нам отвечали, что мест в автобусе для всех не хватает. Возили детей из Ст. Бельмановки и школьников из Ленинского в Хороль, до самого окончания мною школы, на таком автобусе:
Так нормальный ПАЗ купите! В нем всем детям мест хватит.
Когда началось то, что в нашей историографии носит название культурной революции (не китайской), строительство новых школ по таким селам и деревням, как Старая Бельмановка, было оправданным. Транспорт был — лошадь с телегой (санями — зимой), и даже сразу после войны — «полуторка». Но — 70-е годы! Зачем нужны были эти ублюдочные начальные школы по деревням, куда нормальную девчонку из педучилища заманить было невозможно, ей там элементарно замуж не за кого было выйти даже?!
Зато покрытие школами сельских населенных пунктов — 100%. Красивая статистика. А то, что там такие учителя, которым и телят на ферме доверить нельзя — так других нет. Хорошо, что хоть такие есть. И ничего с этой училкой сделать нельзя, даже пальцем погрозить, обидится и уволится — вообще никого не будет.
Подтянуть ребят из Старой Бельмановки в учебе не получилось. Все они, кроме Лены Омельяненко, с ней родители занимались в первых классах, почти сразу же перестали совсем учиться. Девчонки еще что-то насчет учебы изображали, только изображали, а мальчишки просто ездили в школу побаловаться, весело время провести. Их не подтягивать нужно было, а заново в первый класс отправлять. Мы пытались с нашими новыми одноклассниками заниматься, но что толку? Пока ты с ним что-то из программы второго класса — программа 4-го упущена.
Мало нам было в классе своих двоечников, Трепехталова, Дранченко и Селенина, так к ним еще два лоботряса добавилось. Их всех отселили на «камчатку» и до самого конца 8-го класса половина времени всех уроков у нас съедал визг учителей, которые пытались утихомирить буйную «камчатскую» компанию.
Всем им после 8-го класса выдали аттестаты о неполном среднем образовании, тупо проставив в них по всем предметам «удовлетворительно». И в ПТУ. Из которых все они сбежали. Из ПТУ. Точнее, не сбежал один Олег Селенин. Олег болел очень тяжелой формой эпилепсии, периодически у него в школе случались припадки. Три года он просидел в первом классе, два года во втором, восьмилетку закончил в 18 лет, в армию его, конечно, не призвали. Вот он в ПТУ получил корочки тракториста. Приехал работать в Ленинское, дали ему трактор, какой не жалко, послали боронить поле сцепкой борон, мужики помогли сцепку прицепить к трактору. Олежка поехал, доехал до поля, начал первый круг, доехал до конца поля, нужно разворачиваться, он развернулся на месте. Сцепочная рама с боронами — на крышу кабины трактора, чудом парня не убило, кабина — в мясо. Больше Олежке трактора не доверяли, работал разнорабочим в совхозе.
А года два назад в «Одноклассниках» наталкиваюсь на страничку одного из тех старобельмановцев, которые учились со мной в одном классе. И там — перепост картинки со словами, что в СССР было самое лучшее образование в мире. Саша Рипка, ты тогда сделал мой вечер…
Дефицит кадров неизбежно порождает безнаказанность. Когда человека некем заменить на работе, но на этой должности хоть кто-то должен быть обязательно — вы замучаетесь с этим сотрудником. Его не то, что уволить невозможно, но даже и наказать. Ему ты выговор, а он тебе на стол заявление на увольнение. А кого вместо него?!
Проблема не только в том, что на селе оставались и оседали преимущественно (преимущественно — я не мажу всех одной краской) худшие педагогические кадры в плане квалификации, не только в текучке. Там еще были такие учителя, которых к детям на пушечный выстрел подпускать нельзя было. Ради справедливости, такое положение было не только с учительскими кадрами, как я уже писал, многих ветеринаров, зоотехников и агрономов нужно было запертыми в клетках держать, выгоднее было им платить зарплаты, но на работу не разрешать ходить.
Только, тоже ради справедливости, корни — в школе. Там начинается выращивание кадров. Профессия учителя — самая важная для экономики профессия. Вообще, для государства.
И, уверен, не только я сталкивался в школе с педагогами, которые своих учеников ненавидели. Открыто. Даже не маскируясь. В городских школах, конечно, открытое проявление ненависти невозможно, там с кадрами легче, а в сельских…
Две подруги. Александра Ивановна Павленко, директор школы, заслуженный учитель РСФСР и Нина Тимофеевна Ревякина, учитель начальных классов и пения. Они даже внешне были сильно похожи. Если вы можете себе представить классический образ того, что называется мегерой — вы представите и как эти подруги выглядели. Мы даже и называли Александру Ивановну эсэсовкой.
Если быть точным, они не всех детей ненавидели. Всех ненавидеть — это и на селе опасно было. Попробуй сына председателя сельсовета поненавидь, так мало тебе не покажется. Эти две мегеры выбирали себе в любимцы детишек местного начальства, своих хороших знакомых и этим детям уделяли внимание. Остальных — в неспособные.
Когда мой родной брат пошел в первый класс, у него возникли, как и у всех детей, какие-то трудности в учебе. Мне с первой учительницей повезло, Вера Павловна хоть и было к большинству своих учеников и к своей профессии равнодушна, но она с нами была спокойно-уравновешенной. А брату не повезло, ему досталась в первые учительницы Нина Тимофеевна. Первые же трудности, первое же родительское собрание и отец с него пришел расстроенным, он услышал:
— У вашего Славика нет способностей к учебе. Кому-то и скотником нужно быть.
Это был подход к детям, принятый в нашей школе с подачи директора — есть способности или нет способностей.
Славке еще повезло в том, что он с детства был человеком ответственным. Он не как мои одноклассники — те вообще не учились, он какие-то уроки дома делал, не напрягаясь, разумеется, потому что вердикт насчет способностей до него довели, восемь классов заканчивал круглым троечником и намылился поступать в техникум. Я решил этого не допустить, настоял на том, чтобы он приехал ко мне в гости во Владивосток, в общагу, познакомил его со своей студенческой компанией, я тогда жил в комнате со своими друзьями-шестикурсниками. Студенческая компания — это студенческая компания. Я объяснил Славке разницу с той, в которую он попадет в техникуме. Уговорил пойти в 9-ый класс и постараться нормально учиться, самому стараться читать учебники. Брат закончил 10 классов без троек, поступил в институт и закончил институт. Был в первом классе приговорен к скотнику…
И, как это заведено, только я выложил отрывки про советскую школу, как сразу появились отзывы:
roman_romets
Jun. 7th, 2024 07:36 am (UTC)
Прочитал. У нас ещё много учителей живо, что в деревенских школах преподавали. И замуж вышли, и учили достойно. Наверное, где этот козёл жил, был заповедник по размножению балаевых. Вот и.
nektosteen
Jun. 7th, 2024 07:53 am (UTC)
Ну, популярность на хайпе — самая высокая, и, увы, самая дешёвая….
Жаль мужика, скатился совсем.
Замечательно, что я-то школу закончил с аттестатом в 5 баллов, но ту школу критикую, а вот эти… Чего ж вы, при ваших замечательных учителях, госпожа Чурякова, которая Нектостин, так отучились, что потом только профессию продавщицы освоить смогли? Эта дама некогда очень сильно восхищалась моей первой книгой и мною лично, но всё восхищение закончилось, когда мы с товарищами не согласились с ее утверждением, что при социализме санитарка должна получать в зарплату не меньше хирурга. После этого она стала в нас плеваться: «Сектанты!» и ускакала, задрав хвост в партию М. В. Попова. Туда ей и дорога, там их лидер придумал, что хирургам диктатуру пролетариата доверять нельзя, они ее ослабят, диктатуру надо передать санитаркам. Обозвав нас сектантами госпожа-пролетарка из ларька оказалась уже в настоящей секте.
Второй же, а по списку — первый, кадр живет в Тверской области. Стоит ему показать место, где самый заповедник. Заповедник по выращиванию ему подобных. И насчет хайповать — уж куда мне до… советского кинематографа. Даже не пытаюсь дотянуться, госпожа Чурякова. Сейчас я покажу вам настоящий хайп. Именно про школу. Да еще в Тверской области, господин roman_romets.
Только не говорите, что советское кино — это клевета на советскую действительность. Филейными частями своего тела не надо вертеть, потому как и кино это 1977 года производства, при вашем столько обожаемом дорогом Леониде Ильиче сделано. Неужто и его вы в антисоветчину запишете, этот фильм? Я про некогда культовый фильм «Приезжая» с культовыми актерами в главных ролях — Жанной Прохоренко и Александром Михайловым. Режиссер — В. Я. Лонской, специализировался, в основном, на разоблачении всякого мещанства.
Итак, начинаем наш киносеанс https://youtu.be/LDhszLF8pd8 [альтернатива: https://ok.ru/video/1857327139486], присаживайтесь, господа, получившие самое лучшее в мире образование от самых лучших в мире училок, поудобнее, смотрите внимательно и потом не говорите, что я клевещу.
Начало фильма — ливень, разбитая в хлам проселочная дорога, по которой, буксуя в лужах, несётся грузовик ЗИЛ. У дороги под проливным дождем — женщина с 5-летней девочкой. Шофер сажает их в кабину и выясняет, что это новая учительница, направленная по распределению после института в деревню Хотьково.
Шофер в исполнении Александра Михайлова здесь же рассказывает, что старая учительница умерла, а была она — всё для других, себе — ничего. Что, а именно про всё, дальнейшим сюжетом фильма никак не подтверждается. Старой учительнице было глубоко наплевать на тех, кого она в школе учила, и это я вам наглядно покажу.
Но пока — причина смерти старой учительницы, шофер сказал, что она умерла от аппендицита. Внимательно смотрели фильм, я не переврал диагноз? Смерть от банального аппендицита в середине 70-х годов. Как там еще у нас с лучшей в мире бесплатной медициной? Медицина может быть какой угодно лучшей, только… Главный герой крутил роман до приезда новой училки с фельдшерицей, следовательно в Хотьково был фельдшерский пункт. Наверно, когда у старой учительницы заболел живот, она не пошла на прием к фельдшерице, лежала в своей школьной квартире и дожидалась смерти от аппендицита. Или пошла, но случилось примерно такое же, от чего и я летом, после 5-го класса, едва-едва «ластами не щелкнул».
У нас в селе тоже был фельдшерский пункт, до районной больницы было всего ничего — 12 км, но рейсовых автобусов в Хороль — 3 штуки в сутки, а с личным автотранспортом, как вы понимаете… Летом, на каникулах, у меня ночью заболел живот. Утром мать отправила меня к местному фельдшеру на прием, живот болел еще умеренно, я сходил на прием, там дядька-фельдшер дал мне каких-то таблеток и отправил домой.
На моё счастье, утром меня ждал в гости дедушка, мы куда-то с ним собирались. Не дождался, забеспокоился и в обед пришел к нам домой, а я уже и ходить не могу, так прихватило. Дед сразу меня — на руки, побежал к конторе совхозного отделения, там с криком и матерщиной потребовал машину и отвез меня в Хороль, в районную больницу. Так же, с криками и разными выражениями, потребовал, чтобы в приемный покой срочно вызвали хирурга, это я еще ясно помню, дальше — как в тумане. Пришел хирург, только тронул мой живот, сразу — в операционную, срочно.
Несколько суток дедушка и бабушка по очереди дежурили у моей кровати, я лежал весь в катетерах и капельницах. Аппендицит, осложненный перитонитом благодаря тому, что фельдшер не поставил диагноз и сразу не отправил к хирургу. Поспрашивайте у врачей, что такое перитонит, особенно у детей. Я чудом оказался не закопанным в 12 лет на нашем сельском кладбище.
Да, об этой истории, случившейся со мной в детстве, я написал несколько лет назад. И тогда такие же, как эти двое моих критиков, тоже… отгавкались. Мол, хайп и вранье.
Умершая от аппендицита учительница по сюжету советского фильма «Приезжая», конечно, тоже хайп и вранье. Хайпанул гад советский режиссер Лонской…
Впрочем, хоть фельдшерица в этом фильме показана дурочкой-мещанкой, но ее вина в смерти учительницы не обязательно присутствует. Дорога от деревни Хотькова такая, что полностью соответствует поговорке про то, что в России нет дорог, одни направления. Вовремя поставлен диагноз или нет — пока до ближайшей больницы тебя довезут, можно уже не в приемный покой относить твое тело, а сразу в морг.
Это понятно, после войны всего-навсего 30 каких-то лет прошло. Война, проклятая, помешала дороги между селами нормальные построить. Вот в конце 40-х война не помешала начать грандиозный проект про преобразованию природы, а потом стала мешать. И этот проект закрыли, и дороги оставили направлениями. Тем более братскому египетскому народу надо было построить разные плотины, и братскому индийскому народу — металлургические комбинаты, и братскому сирийскому народу, и братскому кубинскому народу…, на очереди еще был братский афганский народ.
Поэтому после смерти старой учительницы в Хотьково поехала по распределению девушка, пережившая личную трагедию, которой требовалось время допереживать эту трагедию в каком-нибудь тихом захолустье, да еще и детдомовка. Будь у этой молодой учительницы адекватные родители, они бы всё сделали, чтобы свою дочь избавить от этого распределения в Хотьково. А если бы сразу не получилось, то сделали бы всё, чтобы выдернуть ее оттуда до окончания срока обязательной отработки. Там жить — смертельно опасно. Там от аппендицита можно умереть.
Поэтому там нормальных учителей никогда не было, там учителями были… Шохины… Да, по сюжету действие происходит не в Сибирской тайге, а в Тверской области…
И сразу, с первых минут фильма, вылазит во всей красе то, о чем плачутся современные российские училки. Плачутся как о потерянном счастье — об уважении к профессии учителя. Вообще, к учителю. Высокое звание учителя. Правда, есть и окромя «Приезжей» нюансы. Как школьники советской школы, едва только получив аттестаты, так сразу забывали о тех знаниях, которые им дали и, готовясь к вступительным экзаменам в университеты и академии, заново учили школьную программу, такая же память у учителей, которые им эти знания давали. Бегом в библиотеки! Листайте подшивки журналов и газет времен Перестройки, выбирайте в них учительские вопли. Вспоминайте обещания ЕБН, который клялся, что сделает вашу зарплату равной зарплате промышленных рабочих, только проголосуйте за него. Потому что вы жаловались, что за ту зарплату, которую вы получали, вас советские люди совершенно никак не уважают. А если какая школьница приходила в школу с золотыми сережками, как вы так сильно злились… Не-не-не, вас из себя выводило не то, что у одной есть такие серьги, а другой, из бедной семьи (ага, бедные семьи в стране социального равенства) их нет. Вас из себя выводило, что вы себе такие позволить не можете. Правда, я такой нехороший человек, что считаю — за такую работу, которую вы делали, вам и так слишком много платили.
Так про уважение в «Приезжей». А где оно там? Как только новая училка появилась в Хотьково — так самые похабные слухи и сплетни о ней. «Бабёнка с посулом» — так о ней выражались местные жители. Даже толком не узнав ничего о героине в исполнении Жанны Прохоренко. Конечно, виновата не эта героиня, как понимает внимательный зритель. Такое мнение об учителях еще до нее в деревне было сформировано. И в фильме, создатели которого даже и тени мысли не имели сделать его антисоветским, это — во всей красе.
Сцена. В учительской жена директора школы, тожеть пЭдагог, доводит до новенькой, что за уроки физкультуры ей часы проставят, но уроки проводит не нужно, можно пойти домой и отдохнуть культурно под портретом анемичной принцессы времен Возрождения. Потому как вместо физкультуры дети копают картошку на огороде директора школы. И не только вместо физкультуры. Шефская помощь учащихся педагогам. Чтобы потом на всю жизнь, сопляки этакие, пропитались уважением к труду учителя!
А дальше оказывается, что некоторые ученики за 8 км в школу пешком ходят. Зимой. И плевать всем. Директору школы, его жене, педагогу, председателю колхозу… Председатель колхоза, да еще и ветеран войны — натуральный мудак. Кроме того, что он никогда раньше даже не думал о том, как дети его работников учатся, в каких условиях, так он сразу же, как только дал обещание свозить детей на экскурсию в Москву за помощь колхозу, так тут же об этом обещании забыл…
И учительница объясняет председателю колхоза, говорит ему справедливые слова о том, что дети потом отплатят, это же они потом будут работать в этом вшивом колхозе, где зоотехник — дурочка с лицом не совсем умственно полноценной, это же будущие кадры. Да, если будущие кадры воспитывают и учат в школе такие, как супружеская пара Шохиных, то колхоз так и останется задрипанным. Вроде бы, справедливы слова молодой учительницы. Но!!!
Но!!! А чего ты с этими словами к председателю колхоза полезла? У тебя твое прямое начальство — в районном отделе образования. Там сидят такие же училки, только они уже не в школах работают, а над другими училками начальствуют. Доставка детей до школы, организация экскурсий и прочие воспитательные мероприятия — это министерство образования и его структуры на местах, а не министерство сельского хозяйства.
И десять лет школьники впахивали на личном огороде директора вместо уроков — это так, игрушки, увела детей на физкультуру и на переборку картофеля в колхоз — свой гражданский долг исполнила? А ничего, что это — уголовная статья по действовавшему с 60-х годов УК РСФСР, хищение? Уроки, работа не сделана, а денежки получены, да еще — детский труд, не на школьном приусадебном участке, а на личном подворье директора школы. Или это доярке и трактористу нельзя на работе только числиться, а зарплату получать, а учителям — можно. Точнее, нельзя, но за это только… моральные страдания. Как директор школы выразился — собственность, проклятая, виновата. Наверно, собственность вместо этого кадра нужно было на скамью подсудимых посадить. Картошку в мешках судить.
Про старую учительницу, которая умерла от аппендицита, которая для других — всё, себе — ничего, и на стене ее квартиры висел портрет бледной принцессы. Что там было всё — черт его знает, но умерла она не десять лет назад, а перед приездом училки-Прохоренко. И все эти годы она, как следует из сюжета, пялилась в портрет бледной принцессы, но в упор не видела, что директор с женой нагло эксплуатируют школьников, что ребята на занятия ходят пешком черт знает откуда и потом спят на уроках. Что там насчет для других — всё?
Повезло, конечно, что в школу приехала работать новая учительница, которая переживала за детей. Правда, она не знала, что за школу ответственность не колхоз несет, а министерство образование, чиновники РОНО, но это ладно. Главное, что переживала. А если бы она не приехала, если бы она в другую деревню распределилась, или вместо нее не такую принципиальную прислали бы? То так дети и бегали бы за несколько километров по морозу и сугробам зимой на занятия, а вместо уроков — на огороде директора вкалывали? Так что ли?
Надеюсь, вы теперь тоже поняли, что сделанный в 1977 фильм, если его смотреть внимательно и вдумчиво — та еще чернуха. Не хужее Перестроечной. Но зрители в те годы, да и позже, ничего такого в этом фильме, чернуху имею я ввиду, не заметили. Почему? Да потому что — привычно. Потому что, то, что происходило в киношной школе — привычно, примелькалось, воспринималось как нечто обыденное. Серая повседневность. И из Министерства образования СССР никто не возмутился продуктом режиссера Лонского, ни одного голоса: «Фильм клеветнический, в нем показана советская школа в некрасивом виде, там учителя такие, что их судить нужно, районный отдел образования за отсутствие контроля — разогнать. Это не советская школа, а церковно-приходская, в которых попы имели обыкновение детишек привлекать к работам на своей поповской усадьбе вместо учебы». Тишина. Подумаешь, картошку копают, мелочь какая, мелкие шалости сельского учительства…
В городских школах такого, конечно, не было. Если вы выросли в городе, то это для вас — дикость. И то, думаю, только потому там не было, что у учителей не было огородов. Были бы — оказывали бы и в городах труженицам образования «шефскую помощь». А так там можно было учеников в качестве «шефов» привлечь только для мытья посуды. В моей же сельской школе было как в кино, точь в точь. Работали «шефы» на личном огороде директора школы Александры Ивановны. И пололи-окучивали картошку летом на летней практике и выкапывали в сентябре вместо «малозначимых» уроков.
И в колхозе… извиняюсь, в совхозе на полях работали осенью. Но совхоз — не огород директора школы, на совхозное поле можно и вместо математики, например, потому как — помощь государству. Здесь уже никто не посмеет упрекнуть. Государство — это святое, ради него можно и математикой пожертвовать. В нашей школе мы специализировались на уборке куузики — кормовой брюквы. Как только заканчивается сентябрь — так начинается. Пару недель половины уроков в школе нет, вместо них — на поле. Проходит трактор, лемехом подкапывает эту куузику, а мы потом ее из земли выдираем и складываем в большие кучи, чтобы можно было потом погрузчиком загрузить ее в тракторную телегу и отвезти на ферму. 7 и 8 классы. Младших школьников к этому не рисковали привлекать, потому что конец сентября–начало октября у нас — уже холодновато, дети простудятся, да и работа не для детишек, этот корнеплод вырастает до 10–12 кг весом, подергай его и потаскай.
Особенно никто из школьников не возражал, потому что — вместо уроков. На уроке тебе двойку могут поставить, а в поле к доске не вызовут, то, что школьная программа на пару недель урезается и потом комкается — это школьников не волновало еще пока. Пока…
Обрезалась эта шара у совхоза насчет бесплатного сбора школьниками кормовой брюквы на нашем классе. После нас не рисковали.
Дело в том, что мне было глубоко пофигу на то, что на уроке двойку могут поставить, если точнее, я только за то был, чтобы меня на уроках почаще вызывали, у меня даже такой спорт своеобразный был — получить за один день по всем предметам «пятерки». Шесть уроков — шесть «пятерок» в дневнике. «Двоек» и даже 3 и 4 у меня не могло быть по определению. Альтернатива вместо уроков на холодном осеннем ветру под моросящим дождем из грязи брюкву выдергивать мне не улыбалась. А мой друг Сашка Оберемок, имевший кличку Кобра (потом напишу, откуда она у него), в 6-м классе начал на учебу забивать, а в 7-м совсем перестал учиться. Ему хоть «двойки», хоть «колы». Правда, ставили ему одни «тройки», потому что его мать, Клавдия Андреевна, была председателем нашего сельсовета.
И мы с Сашкой стали возмущаться тем, что нас 1) с уроков снимают; 2) заставляют забесплатно работать. Это справедливо было со всех сторон, если некому в совхозе убирать брюкву — платите нам, мы уберем. Кроме того, мы в 7-м классе уже знали, кому и как за это платят, мы почти все летом в совхозе и помощниками комбайнеров работали и на совхозном току, мы имели представление о том, как наряды закрываются. Будьте уверены, за уборку куузики кто надо — тот получал деньги. Если бы за работу платили, то и я бы на нее с удовольствием ходил, деньги любому школьнику нужны…
А так как мы с Сашкой были в авторитете, то наша пропаганда стала действовать и часть класса на куузику не ходила, нас после двух первых уроков отправляют по домам переодеваться, потом должны прийти все к школе и ехать на бортовом ГАЗ-52, открытый кузов которого был оборудован для перевозки людей деревянными лавками — доярок в нем возили, на поле. Все приходят, а человек 6–7, считая нас с Сашкой, прогуливают.
В конце концов мы вывели из себя Александру Ивановну и она нам пригрозила «двойками» по всем предметам и отчислением из школы, если мы пропущенные дни не отработаем. Вообще, орала так, что даже визжала. Не сказать, что сильно напугала, но подействовало, визжащая мегера — приятного мало.
И вот в один прекрасный день, только уже не вместо каких-то уроков, а после уроков, нас, прогульщиков (мы с Сашкой и четыре девчонки из нашего класса) вывезли в поле, даже не отпустив домой переодеться. В наказание. Привезли, Александра Ивановна расставила нас по рядкам этой куузики, сказала, что приедет к вечеру, если сделаем объем работы — соберем по рядку этого овоща, то с поля она нас заберет. Не сделаем — пеняйте на себя.
Ага. Страшно, аж жуть! Немного мы этой куузики подергали. Быстро надоело. Да и холодно, уже начало октября было, по ночам заморозки, в поле — ветер, носы красные. Замерзли. Побегали друг за другом, подурачились, но особо не согрелись. А рядом с полем куузики — поле сои. Она уже сухая стояла, ее уже убирать начинали, только комбайном пока небольшую полосу обмолотили, и на этой полосе стояли небольшие копны соевой соломы, выгруженные из бункера-накопителя комбайна. Видели такие во время уборки зерновых? Мы решили поджечь одну копёшку, погреться. Подожгли. Хорошо так загорелась. И как дунуло ветерком! Как пошел пал по стерне!!! Нам потом предъявляли — сожгли полтысячи гектар сои. Всё поле сгорело.
Хорошо горело. В селе было видно. Примчался на УАЗике управляющий отделением. Мы стоим рядом с соевым полем, офигевшие от того, что от нашего согревания получилось. На нас он не орал. У него даже руки дрожали. Спросил:
— Кто вас сюда привез? Кто вас здесь одних оставил?
— Александра Ивановна.
— Старая блядь…!
Да, Александра Ивановна недавно вышла замуж. Ей самой уже было под 60, а жениху чуть больше 20, и жених был парень, как бы так выразиться… немного не того, почти тип деревенского дурачка. В селе это, разумеется, заметили и оценили.
Скандал был большой. Полтысячи гектаров сои — это не мешок овса. При Сталине и сроками не отделались бы, скорей всего. И справедливо было бы.
Нас с Сашкой, поджигателей полей, в школе песочили-песочили, карами грозили-грозили, угрожали, что наши родители за ущерб платить будут десятки тысяч рублей. Пока Клавдия Андреевна, мать Сашки, не пришла в школу и скандал не устроила. Да и что нам, 13-летним пацанам, сделать можно было? Только грозить.
А директора школы и управляющего отделением драли-драли в райкоме, а потом определились, что уголовно-террористическую направленность малолетними диверсантами поджогу придавать не стоит, списали — кто-то поджег, лица не установлены…
Да, Клавдия Андреевна еще у Александры Ивановны спрашивала:
— Вы знаете, сколько весит куузика и какие тяжести детям можно поднимать, особенно девчонкам?
Хорошо, что у Сашки мать была не дояркой.
На следующий год осенью на поля мы уже не ездили вместо уроков…
И еще одно последствие было, как назвал дядька Автандилов, управляющий, Александру Ивановну, так и мы ее стали называть, новая кличка к «эсэсовке» добавилась…
Трудовое воспитание в школе. Первое — вы хорошо помните четвёртый признак нации, названный Сталиным? Второе, пока я несколько лет назад не прочитал 4 том ПСС Н. К. Крупской, не понимал, что творилось в той школе, в которой учился (да и все мои ровесники в таких же школах учились, в городских — только специфика своя была) с трудовым воспитанием и уроками труда. Считал, что это делали дураки от педагогики. Так же признанные историки оценивают Целинную эпопею — дурак Хрущев волюнтариствовал. Не дураки это делали. Надежда Константиновна объясняла, уговаривала, почти умоляла, потом грозила, предупреждала, что нельзя этого делать. Именно то, что Надежда Константиновна старалась предотвратить — сделали. 4 том ее ПСС — статьи о политехническом обучении. Только не надо путать обучение с образованием, что часто делается. Крупская, марксистка, пыталась внедрить в школу политехническое обучение, не смогла. Или не успела, рано умерла. Вопрос о политехническом обучении поднимал в своей последней работе Сталин. Потом Ворошилов…
В начале мая на родительских собраниях в нашей школе родителям учителя ставили задачу — каждый школьник должен принести ведро семенного картофеля. В школе был приличный приусадебный участок — соток 50. В основном, под картошку. Родители ругались. Ведра семенного картофеля не жалко было. Родители говорили, что лучше каждый осенью принесет по мешку картошки и отстаньте от наших детей. Объясняли необходимость этого школьного огорода тем, что картофель идет в нашу школьную столовую. Больше всех возмущалась моя мать. Дело в том, что мы с братом не питались в школьной столовой. Дело не в том, что 30 копеек за обед жалко было, я с детства не завтракаю, только чай или кофе утром пью, обедаю поздно, почти вечером, и ужинаю почти перед сном. И гастритами не страдаю. Вообще, я даже полис ОМС до сих пор не получил, а в больнице последний раз был на медкомиссии. И Славка также.
Нельзя! Ваши дети должны выращивать на школьном огороде картошку в процессе прохождения летней практики. 2 недели летом — летняя практика. Картошку на школьном огороде нужно было полоть, окучивать и потом выкапывать. У директора школы тоже, ходили на практике и на ее огород. Утром нужно было взять дома тяпку и с ней — в школу, тебе там дают рядков 10 прополоть. Сделал — день засчитали. Вроде бы — нетрудно. Но это две недели каждый день ходить. Наши двоечники совсем не ходили, конечно. Им наплевать на эту практику было. Остальные из-под палки. Не трудно! Но ребенку главное даже не трудность, а СМЫСЛ!
Практика в чем? Утром пришел в школу, там 10 рядков картошки на грядке прополол-окучил, а потом приходишь домой — и тоже на огород полоть-окучивать. Какая практика, в чем мы, сельские дети, практиковались на этих дурацких огородах, если у каждого дома огород в 20–30 соток, свой огород за лето надоедает?
И родители говорят учителям: да принесем мы вам эту картошку, только от детей наших отстаньте.
Нельзя! Программа. ДолжОн быть школьный участок и ваши дети должны на нем практику проходить. Учителей понять можно, у них — программа, выполнять нужно. Но ведь по сути — вредительство. Из Министерства образования. С молчаливого согласия взявших под козырек педагогов. Да ведь это не коров вредительски кормить! Это — дети!..
Ой, не просто так наши школьные учителя бубнили, как сомнабулы: Макаренко-Макаренко, Педагогическая поэма, Педагогическая поэма… Да любого моего ровесника, закончившего школу в те годы, спроси, каких советских педагогов он знает, первая фамилия (на спор!) у него будет: Макаренко. Да и у нынешних школьников также — традиция. Как будто учителя преподавали в колониях несовершеннолетних, а мы в них срок отбывали.
А спросите, кто такая Крупская, так только про жену Ленина и вспомнят. Да, сегодня еще вспомнят, что она была троцкистской и Сталин ее не любил. Да, страшный человек Надежда Константиновна для нашей педагогики и нашей школы. Настолько страшный, что на волне роста популярности Сталина ее и в его противники понадобилось записать. На спор, поспрашивайте училок про советских педагогов, гарантирую, никто из них фамилию Крупской не назовет.
То, что Надежда Константиновна была женой Ленина — это пропагандировалось, об этом, разумеется, каждый школьник еще в первом классе знал, а вот ее педагогическое наследство — ни звука. Как в рот воды набрали. Да и как про это можно было школьникам, которые отрабатывали летнюю практику на школьных огородах, говорить, если:
«Школьников отгораживают от жизни и хотят научить детей всему в школе, оторванной от жизни. Из требований устройства при школе огородов, полей, мастерских выглядывает понятие школы-монастыря, хотя ее и называют иногда школой-коммуной. Между тем понятие „соединение производительного труда с обучением“ вовсе не включает в себя идею, что детский труд должен непременно происходить на территории школы, в стенах ее. Для громадного большинства детей, детей трудящихся, трудовая жизнь начинается очень рано, в деревне еще раньше, чем в городе. Но и в городе на долю ребенка выпадает не мало дела. Ничего не делают дети лишь зажиточных классов, да и то это детское безделье уходит в прошлое. Вот этот-то настоящий, взаправдашний труд детей и надо брать за исходную точку и с ним соединять обучение.
Возьмем деревенского мальчика. Он носит воду, стережет птицу, помогает отцу в поле, матери по дому, нянчит младшего братишку, служит на посылках и пр. Он нужный человек в доме. Маленьких мужичков достаточное количество в деревнях. Вот и надо их деревенский труд взять за исходную точку, осветить его светом знания и таким образом приобщить постепенно учащегося к жизни человечества.
Ребенку приходится возиться с курами. Что нужно делать в трудовой школе? Завести кур и заставить детей ухаживать за ними? Совсем нет. Надо воспользоваться той работой по уходу за курами, которую делают дети дома, и вложить в нее совершенно новое содержание.
Тут будет и ознакомление по книгам (Брему и др.) с разными породами кур и их жизнью, что пробудит желание наблюдать за своими курами. Тут и вопрос о высиживании яиц, рассказы об искусственном высиживании, о фабриках, устраиваемых для этой цели, и разрез яйца для наблюдения роста зародыша. Сколько все это вызовет рассказов у себя дома, желаний записать услышанное и прочитанное! Будет сообщено об уходе за курами, дети будут пытаться применять то, что узнали, к уходу за своими собственными курами.
Затем необходимо выяснить питательность яйца. А вопрос о питательности повлечет ряд других вопросов. Тоже вопрос о варке яйца. А сколько всякого рода задач, вычислений может быть связано с вопросом о курах и яйцах! Итак, соединение труда с обучением будет заключаться в том, что та работа, которая делается ребенком дома, будет осмыслена, сделана интересной, будет будить наблюдательность детей.
Тот же самый метод применяется при изучении и других животных. Познакомившись с их внутренними органами, что особенно важно, необходимо изучить строение и жизнь человеческого тела. А затем правила гигиены, материал для чего тоже берется из детской жизни.
Знакомство с огородной и полевой работой, в которой участвуют дети, даст материал для основательного знакомства с огородничеством и земледелием. Для того чтобы изучить все это, нет необходимости иметь непременно при школе огороды и поля, на обработку которых уходило бы время. Изучение устройства сельскохозяйственных машин дает знакомство детям с началами механики и может служить исходным пунктом для знакомства с историей техники в связи с культурой и т. д.
Было бы ошибкой думать, что школа может научить производительному труду, она учит только тому труду, который помогает в школе изучать настоящий труд (клейка, столярничество, лепка, рисование, элементарное шитье и пр.). Настоящему труду научит только жизнь.»
Это Надежда Константиновна писала еще в 1919 году. Уже тогда школьные педагоги начали… саботаж, если точно выражаться. Большевики-марксисты хотели политехническое обучение, т. е., именно коммунистическую, советскую школу, идеи которой были заложены еще трудовыми школами, так получите — приусадебные участки и мастерские, в которых дети будут труду обучаться. Вот вам политехническое обучение. И отстаньте.
Это понятно. Одно дело сельским ребятам рассказывать на уроках биологии не только про кур, конечно, но и про картофель, рассказывать, какие сорта есть, чем они отличаются, про вегетацию, агротехнику и т. п. — это училке нужно самой учиться, книжки про картошку читать, журналы выписывать. Картофелеводство — целая наука, отрасль растениеводства. Чтобы потом ваш школьник дома родителям объяснял, какие сорта картофеля дают более высокий урожай, какие более устойчивы к болезням, лучше хранятся, какие есть передовые разработки агротехники, заинтересовать ребенка, развить в нем интерес, побудить самого к изучению предмета, экспериментировать. Так это — трудно, это ж и головой надо думать и самой учиться.
То ли дело — отбубнить на уроке биологии параграф из учебника своими словами и потом проверить, как ученики запомнили отбубненное. И всё. Просто и напрягаться не надо. А лет 5 попреподаешь биологию, так и самой в учебник заглядывать, чтобы пересказать на уроке, что в нем написано — надобности нет, за пять лет сама наизусть учебник знаешь. Так ведь, господа учителя?
А насчет политехнизма, картошки — вон пусть эти сопляки на школьном огороде ее окучивают. И картошка в столовой будет, и отчитаться есть чем — введено у нас трудовое воспитание. А как это воспитание детьми и их родителями воспринимается, никого не волнует, потому что родители не имеют педагогического образования, в педагогике они ничего не понимают, пусть помалкивают, с их детьми специалисты работают. Правда, эти специалисты за детей никакой ответственности не несут, потому что они всё делают правильно, а портят детей родители неправильным воспитанием…
А если бы Надежда Константиновна дожила до создания при РОНО учебно-производственных комбинатов, то она от Сталина потребовала бы присоединить к расстрелянным троцкистам и чиновников-педагогов. Крупская и по поводу попыток внедрить в школы обучение профессиям высказывалась с возмущением, при ее жизни это было пресечено.
Но когда на 22-м съезде КПСС объявили, что советская школа стала политехнической, наконец-то, то расцвело пышным цветом. У нас, в Хороле, тоже был УПК (учебно-производственный комбинат), нас там на трактористов учили, а девчонок на операторов машинного доения. Учеников СШ № 1. А в Хороле была еще СШ № 2, гарнизонная, в этом же УПК детей военных учили на шоферов, пацанов, а девчонок на швей-мотористок.
Зачем это обучение нужно было? Я как-то об этом писал уже в блоге и некоторые мои ровесники высказались, что я зря критикую, оно полезно им было, они там что-то получили в плане развития. Наверно, могли с поля колхозный трактор угнать. Какой-то другой пользы я придумать не могу.
9 класс! Кто пошел продолжать учиться в 9–10-м классе, планируя стать трактористом или дояркой? Кто ими стал? Из моего класса — никто. 0 человек. Зато девчонки научились разбирать-собирать доильный аппарат. И ходили один день в неделю на ферму, посмотреть на коров в навозе до самых рогов. Увидеть труд доярок. Ладно, учите чему хотите. Но когда учите — учите на примерах положительных, а не на реальности сельского хозяйства в совхозах. Кстати, учебное хозяйство при Приморском сельскохозяйственном институте — это тоже потом будет…
А после 9-го класса — летняя практика в летнем трудовом лагере. На три недели, если точно помню. Мы уже тогда без отца жили, лето, дома в хозяйстве полно работы, огород, скотина, что-то подремонтировать, матери тяжело, а ты — на практику. Капусту и огурцы на совхозном поле пропалывать. Дома капусты и огурцов на огороде нет?
Некоторые мои читатели пишут, что им там платили какие-то деньги. Может быть, может быть… Но, подозреваю, это обычные фантазии о счастливом прошлом. Нам ничего не платили, да еще учителя, которые там с нами были, орали каждый день, что мы и стоимость своего питания не отрабатываем. А мы просили вас нас на эту практику отправлять?
Производительность была высокая, конечно. В кавычках — высокая. Вот мне, например, и Ленке Коваль гавкаться с учителями лишний раз не было необходимости, нам нужны были хорошие аттестаты для поступления в институте. Но из 28 человек класса планировали поступление 5 человек: Ленка Коваль, Любка Хитрук, Сашка Никоненко, Андрей Рожков и я. Остальные — человека три–четыре техникумы, в которые нужны были такие же аттестаты, как и в ПТУ, за исключением считанных по пальцам техникумов. Вы этих ребят какими карами и репрессиями заставите на летней жаре в процессе нелегкого ручного труда выполнять норму выработки? Ребят, уже отученных вашей школой от всякого упорного труда, о чем тоже дальше будет?
Поэтому два рядка прополотой капусты, норма выработки, это делали считанные единицы ребят из всего лагеря, остальных заставить было невозможно. Недельку учителя поорали на поле, а потом и сами смирились. Бесполезно.
С городскими школьниками поступали еще циничнее. Снова процитирую Крупскую:
«С городскими ребятами гораздо труднее. Но, во-первых, городские школы, как правило, должны на лето переезжать в деревню».
Ну, если Надежда Константиновна так написала, то городские школы на лето в деревню и переезжали. Если бы Крупская узнала, для чего они туда переезжали, то и учителей городских школ призвала бы судить, как троцкистов и вредителей…
Думало ли Советское правительство о том, что происходит со школой? Или одна Надежда Константиновна била тревогу? И думало, и тревожилось. Другое дело, что время было такое, что на первый план выходило — дать всем образование, среднее, по возможности. И — кадры решают всё, со смертью Крупской некому было в правительстве решать проблему перевода школы на политехническое обучение. Эту проблему отложили до лучших времен, а на носу война была…
В последней четверти 9-го класса у нас случилось происшествие со скандалом, после которого отношения учителей ко мне несколько улучшились, до этого было реально тяжеловато. Справедливости ради, я и сам старался в плане чтобы вызвать к себе учительскую неприязнь. Например, некоторые учителя имели обыкновение опаздывать на уроки. 5 минут опоздания и нашего класса уже не было в школе, мы уже по селу бродили. Хороль — большое село, есть где побродить. Я уводил класс. Если отличник смотрит на часы, отсчитывает 5 минут и кричит: «Пацаны, урока не будет, училка не пришла» — весь класс уйдет за ним.
Когда это дошло до директора, меня вызвали на педсовет. Нет, не исключать собирались, ничего страшного, директор хотел разобраться, почему я срываю уроки. Вроде бы пацан старается учиться, полный дневник «пятерок», и, одновременно, такое. На педсовете я набрался наглости заявить, что дисциплина для всех, если я, например, опоздаю на урок на 5 минут, то меня и в класс не пустят.
— Справедливо, — сказал Борис Николаевич и меня отпустили. Никаких разборок больше не было. Но учительской приязни ко мне это не добавило, разумеется.
Наша «классная» Валентина Константиновна Колмыкова вела у нас русский язык и литературу. Класс считал, что нам с учителем не повезло, в других классах другие учителя не были настолько требовательными. Все хотели, само собой, чтобы было как в других классах. Напряжение между классом и Валентиной Константиновной всё росло и росло. И еще это напряжение стимулировалось тем, что сами хорольские «хорошисты», ребята, успевающие на 4 и 5, были недовольны нашей «классной», впрочем, с них всё и началось.
Однажды на уроке, когда выяснилось, что весь класс к нему не готов, так никто и не прочитал заданную для чтения дома какую-то книгу, Валентина Константиновна сорвалась:
— Обломовы! Вы все — обломовы. Обломовщина! Вы ни на что в этой жизни не способны!
И т. д… Дебилами и кретинами, как это делали в запальчивости другие учителя, она нас не называла, но слов обидных сказала много. Класс и восстал, оскорбленный в лучших чувствах. Первыми оскорбились Лена Коваль и Люба Хитрук, лучшие ученицы, на которых школа возлагала большие надежды, за ними подтянулись другие. Началась перепалка, недоросли обвинили Валентину Константиновну в предвзятости и вообще во всех смертных грехах, заявили, что не хотят, чтобы она нас учила. И класс ушел с урока. Теперь это не я урок сорвал. Весь класс ушел, один я остался сидеть за своей партой в третьем ряду от доски.
— Балаев, а ты чего остался? — спросила меня Валентина Константиновна.
— А у меня нет претензий. И то, что вы задавали, я уже несколько лет назад прочитал.
Если честно, то мне было как-то всё-равно на Валентину Константиновну, мне эта ситуация не нравилась в том плане, что заводилы скандала пользовались теплым отношением тех учителей, с которыми у меня были сложные отношения, особенно сложные, а вот Колмыкова ко всем относилась ровно, она их не выделяла. Из вредности я остался. Валентина Константиновна со слезами на глазах убежала из класса, я в одиночестве тоже сидеть в нем не собирался, вышел в коридор, а там все мои одноклассники и мне инициаторы конфликта предъявили измену и предательство, объявили бойкот. Все остальные поддержали. Второй раз за учебный год мне класс объявлял бойкот. Первый раз, когда я в контрольной по математике допустил ошибку. Примеры и задачи для контрольных давались на два варианта. Я быстро решал свой вариант, переписывал на отдельный лист решения и бросал скомканный листок пацанам, они переписывали. Потом меня стали просить и второй вариант дать списать. Я решал и второй вариант. Чтобы не было заметно, что контрольная списана, ребята переписывали у меня с ошибками, в одной-двух задачах, получали свои не 5, а 4 или 3 и всё оставалось шито-крыто. А тут я по невнимательности допустил ошибку, к ней они добавили свои и полкласса отхватили «двойки». Тогда был первый бойкот. До следующей контрольной, я на ней никому списать не дал и почти весь класс, за исключением нескольких человек, получил «двойки». А были еще контрольные по химии и физике. Бойкот был прекращен. И тут — новый. Мне даже интересно было, сколько он продлится. Впрочем, мои друзья, хулиганский актив класса, если так можно выразиться, плевали на бойкот, который мне объявил «хорошистский» актив.
Пришли завуч и директор, загнали нас в класс и попробовали успокоить, погасить скандал. Не тут-то вам там! Ишь чего захотели?! Подавайте нам новую училку литературы! Эту не хотим! И новую «классную»!
Психология. Теперь уже уперлись из страха, что Колмыкова будет мстить зачинщикам. Ага, «двойки» ни за что ставить.
А дома протестующие рассказали родителям, какая у нас плохая классная, обзывает учеников всякими словами и они не хотят, чтобы она их учила… Конфликт вылился за стены школы, родители пожаловались в роно. Районные чиновницы от образования подключились.
Собрали классное комсомольское собрание по инициативе роно, пришли две дамы оттуда, директор школы, завуч и Валентина Константиновна, конечно. Всем предлагали высказаться по поводу. Высказывались, что не хотят Валентину Константиновну, хотят другую училку. Я молчал и читал какую-то книгу под партой, по своему обыкновению. Мне было все-равно, в принципе, хоть эта училка, хоть другая.
Борис Николаевич спросил:
— А Балаев почему молчит?
— А что здесь говорить? — я встал. Ну и высказал, что некоторые привыкли к тому, что им учителя, своим любимцам, поблажки делают, а на литературе и русском языке такое не пролазит, вот и всё. И что Валентина Константиновна меня лично как учитель вполне устраивает. И если она будет преподавать не в нашем классе, если ей другой класс дадут, то прошу и меня перевести в этот другой класс. Ну и мои друзья поддержали меня. Хоть они и были двоечниками-троечниками.
Вы поняли, конечно, как разрешился этот конфликт, инициаторы получили своё «Как вам не стыдно?!», Колмыкова осталась нашей «классной». Меня еще какое-то время классные активисты бойкотировали, на что мне плевать было.
Но сейчас я бы очень хотел сказать Валентине Константиновне:
— Насчет обломовых вы абсолютно правы. Но сами себе по этому поводу никаких вопросов задать не хотите?..
Учительская обломовщина. Ведь вы же, учителя школ СССР, знали, что ваша школа стала политехнической, как заявила об этом Партия. Или даже не слышали о таком? Слышали, конечно. Иначе, куда прислюнивали всякие трудовые практики и УПК?! Но поинтересоваться тем, что из себя представляет политехническая школа, политехническое обучение, даже не утруждались. Лень было? Недосуг? Конечно, лень. Это же изучать нужно было вопрос. А изучать, учиться — самый тяжелый человеческий труд.
На целый том у Н. К. Крупской статей и выступлений с подробными выкладками о политехническом обучении. Разжевано для дебилов. Даже дебил в состоянии понять. Не учит политехническая школа профессиям. Не учит производительному труду. У нее другая задача: выпустить из своих стен молодых людей, которые будут уметь не только решать задачки по математике и физике, но еще будут знать, зачем это умение им нужно, будут иметь представление об экономике, хозяйстве, представление о профессиях, о жизни, если в общем смысле, будут ориентированы на выбор подходящей им профессии. И как И. В. Сталин писал в своей последней работе, будут иметь возможность не просто выбрать профессию, но и сменить ее. Т. е., их школьные знания должны быть такими, чтобы сразу после школы они не выветривались из головы. И получать знания нужно умение, способность и желание. Это — политехническое обучение. И получать знания ученики должны не от учителя, а из учебника!
Из учебника! Долбила-долбила вам это Надежда Константиновна, да не выдолбила. Наверно, чтобы понять, зачем учебник нужен школьнику, вообще учащемуся, нужно быть китайцем.
Впрочем, чего я к учителям привязался?! Они такие же продукты советской школы, которая плодила целые поколения Обломовых. Потом Обломовы в школьных классах производили из детей новых Обломовых. Так всё это и продолжается. Да и не с советской школы это началось, конечно. Дореволюционные гимназии — такие же фабрики Обломовых…
Когда в 1956 году вышло Постановление Правительства СССР об отмене платы за обучение в старших классах средней школы и в ВУЗах, это делалось под соусом исправления последствий нарушения принципов социализма тираном Сталиным. Конституция — гарантирует, а он на нее наплевал. Конечно, не было ни на что наплевано. Всё, что Конституция гарантировала, осталось. Вечерние школы — бесплатные, вечерние факультеты ВУЗов — бесплатные, отличникам не только всё бесплатно, но еще и стипендии платили. Для сильно желающих получить бесплатное среднее и высшее образование проблем никаких не было. Проблемы были для других.
Но мотивировка введения 2 октября 1940 года системы оплаты за обучение — странная. В связи с возросшим благосостоянием. Как будто специально странная. Возросло ваше благосостояние, советские граждане? Так мы его сократим затратами на обучение ваших детей. Но, как говорилось в иные времена, читайте газету «Правда», из нее всю правду узнаете. Без иронии…
Я сразу предупреждаю, что особенно оскорбительные эпитеты в адрес учителей в книге, отрывки из которой вы сейчас читаете, я при редактировании уберу. Приглажу текст. Книга в таком виде, в каком пишутся наброски к ней, выйти из типографии не должна. Книга и есть книга, это не блог в ЖЖ. Попадет она в руки школьнику, он там прочитает про училок и ребенку будет нанесен непоправимый вред. Мало того, что учителя сами всё делают своими руками, чтобы их не уважали, так и я еще добавлю?!
И та критика, которая есть у меня в адрес школы, если к власти придут коммунисты, будет невозможна без серьезных последствий для критикующего. Ни в книгах, ни в газетах, ни в соцсетях даже. В адрес школы и учителей на ресурсах общей доступности будут только самые уважительные слова. Так положено. Другой подход — преступление. Надо объяснять — почему или и так понятно?
Но сегодня у власти не коммунисты, а наоборот, и сами учителя делают столько для собственной дискредитации, что мне за ними не угнаться. Одно только недовольство учительским сообществом ЕГЭ! Так раскрыться — это еще нужно суметь. Думаете, дети это не понимают?
И пишу я больше даже не для родителей школьников, а для самих учителей. Мне до вас, прежде всего, достучаться надо. Вы сами видите, во что превратилась ваша профессия с вашего же молчаливого согласия и даже содействия. Уважение к вашему труду, к вашему званию учителя вернет вам коммунистическая школа, никакая иная. Посмотрите на коммунистический Китай, на статус учителя в нем — вот вам пример, повод для зависти, в хорошем смысле этого слова, повод задуматься, подняться с обломовского дивана. Что нужно для того, чтобы ваша профессия стала уважаемой и ценимой, чтобы при встрече с вами родители ваших учеников уважительно снимали шляпы? Да нужно, чтобы она стала — ответственной. Чтобы ваш труд оценивался по результату, реальному результату…
Не могло Советское правительство в 1940 году сказать открытым текстом мотивировку введения платы за обучение. Какая бы школа ни была, но ронять статус учителя — преступление. Школьники уже читать могут, и читать не только «Букварь», они и статью в газете могут прочесть. Особенно если она про учителей. Напиши в Постановлении правительства всю правду о причинах ввода платы, так учителя у детей вообще никаким уважением пользоваться не будут. Как это на обучении скажется?
Но все-таки, хоть и максимально корректно, настоящие мотивы этого решения были в «Правде» объяснены… В номере от 22 октября 1940 года.
Да, сегодня официальная позиция нашей исторической науки (сборища фриков от истории) по поводу этого постановления — приближалась война, не хватало денег, стране требовались рабочие руки, поэтому платой за обучение компенсировали расходы на образование и стимулировали переход школьников после 7-го класса в ФЗУ. Фрики — они такие! Смешные. Этих историков бы в цирк, где им самое место, так аншлаги были бы, их призвание — клоуны.
«Учебные расходы на одного студента составляют в год по вузам Комитета по делам высшей школы 3420 рублей (без стипендии), тогда как плата за обучение определена в 300–400 рублей. Ясно, что установленная ныне плата за обучение покрывает лишь небольшую часть расходов государства на высшее образование.»
Читайте газету «Правда». Никакой заметной выгоды в плане экономии бюджета введение платы за обучение не влекло за собой. Копейки. Более того, Сталин с Молотовым были, наверно, не только тиранами, но и глупыми тиранами, они не понимали, что рабочий, получивший среднее образование и после семилетки — две большие разницы, это другая производительность и другие перспективы повышения квалификации. По сути, это Постановление не только не сулило экономии денег, но и было вредительским, оно тормозило рост производительности в промышленности. Это если жить в идеальном мире, в котором находится идеальная школа. Только ни Сталин, ни Молотов идеалистами не были.
Если бы в годы моей школьной юности за обучение в 9–10 классах была введена плата хотя бы в 10 рублей в год, то в моем 9А осталось бы треть, от силы, учеников. Остальных родители отправили бы не в 9-ый класс, а в ПТУ, в лучшем случае, а то и просто заставили бы устраиваться на работу хоть разнорабочими. Отсидеть 10 классов в средней школе — не значит автоматически получить среднее образование.
А в военном ведомстве Ворошилов творил совсем непонятные вещи, если исходить из экономии денег на образовании. Еще в 1938 году, за два года до Постановления, он изъял из школ 7 тысяч ребят, закончивших 7 классов в артиллерийские школы. Не директивно изъял, конечно, открыли школы и туда приняли 7 тысяч ребят, которые заканчивая эти школы поступали далее в артиллерийские военные училища на тех же правах, что и выпускники 10-х классов средних школ. Только учащихся школ одевали-обували и кормили папа с мамой, а курсантов артиллерийских школ — государство. Если для военного училища без разницы, что закончил будущий курсант, обычную школу или специальную артиллерийскую — то зачем это было сделано? Это ж натуральное вредительство, ущерб бюджету! Ворошилов тоже троцкистом-вредителем был?..
Школьная программа. Я закончил школу, имея 5 средний балл аттестата, с одной 4 по английскому, намылился поступать на лечебный факультет Владивостокского мединститута. Со мной туда же собрался Игорь Богдан, мой приятель, только он учился в классе «В» и аттестат у него был 3 балла. Игорь в школе почти не учился, также, как и все троечники. Гитара, вокально-инструментальный ансамбль, выпивки и т. п… На выпускных экзаменах, также, как и всем троечникам, на контрольных — помогли, на устных экзаменах — лишь бы пришел и вопросы из билета прочитал.
Когда учителя узнали, что Игорь собирается поступать в мединститут — валялись от смеха. Не могли поверить, что он не дурачится. Игорь не дурачился, только он не на лечебный факультет подал документы, а на педиатрический, там конкурс был чуть меньше, но с таким аттестатом, да и со знаниями троечника, там все-равно делать нечего было. Так считалось — что нечего было делать. У меня были такие книжки, которые тогда выпускались — Пособия для поступающих в ВУЗы, по химии, физике и биологии. Я дал их Игорю, за месяц абитуры он их прочитал и спокойно сдал все вступительные экзамены на «4», набрал проходной балл.
Три одних из самых серьезных предмета общеобразовательной школы — месяц. Один месяц. Почти с нуля. На остаточных знаниях 5–6 класса. С 7-го класса Игорь только на гитаре в «рок-группе» бренчал, а не учился. И он не только благополучно мединститут закончил, он еще на 4-м курсе на лечебный факультет перевелся, что было совсем непросто.
Вот что такое программа общеобразовательной школы — это элементарнейшие знания. Для средних умов, если так можно выразиться. Сложного в ней нет абсолютно ничего. Она даже скучна для ребят с нормальными способностями. Скучна из-за своей простоты. Математика, самый сложный предмет, например, у меня уже в 7-м классе вызывала скуку, там примеры и задачи были, как я считал, для дебилов, их неинтересно было даже решать, поэтому я развлекался со Сборником задач для ВУЗов. Я его перерешал еще в 7-м классе, уже перескочив далеко за школьную программу. Просто от скуки. Я не гений, не вундеркинд, не математический талант — это от скуки.
Кстати, феномен вундеркиндов. Почему-то надежды на них, как на будущих гениев, никогда не оправдываются. В чем дело? Да в том, что это обычные дети, которым родители создали условия для более быстрого прохождения школьной программы. А эта программа — элементарно проста. И всё.
Химия, физика, биология в школьной программе — элементарны. Они не рассчитаны на выдающийся интеллект, для их усвоения не требуется особых способностей, для ученика со средними способностями они — на один зуб. Если учебники открывать, конечно. Даже те учебники, по которым мы учились. Паршивые учебники, написанные суконным языком. Да еще — учебники скучные. Так написаны, создавалось впечатление — чтобы сразу отбить у детей охоту их читать. Я лично читал их летом от скуки, когда читать больше нечего было. А ставить ученика в такие условия, чтобы он обязательно даже эти учебники читал — школа не напрягалась, она это на родительский контроль свалила.
В нашей школе было три девятых класса — А, Б и В. Наш, «А», считался самым сильным, его изначально так и комплектовали, как самый сильный класс, и самым маленьким — 28 человек. Без троек закончили школу 4 человека из него: Лена Коваль, Люба Хитрук, Андрей Рожков и я. У Сергея Никоненко, Гали Торховой и еще у пары ребят были «тройки» вперемешку с «четверками». Остальные — почти исключительно «тройки». Т. е., более-менее из 28 человек усвоили школьную программу — 4 человека. 14%. В самом сильном классе одной из самых сильных школ Приморского края. Выпускники Хорольской школы при поступлении в вузы Приморского края не пользовались льготами для ребят из сельской местности, школы не было в этом списке, нам не снижали проходной балл на единицу.
В классах Б и В было еще хуже, по одному–два человека. Может быть, в городских школах было иначе? Да я учился в институтах с ребятами из них — абсолютно такая же картина, заканчивают 10-ый класс без троек — считанные единицы. Да даже советские фильмы посмотрите, тот же пресловутый «Доживем до понедельника», школа в Москве — такая же картина. И «троечники» там — тройки по истории, а это не математика и не химия, ставят, чтобы только перевести в другой класс, по-хорошему, если не задирать искусственно успеваемость — большая часть класса аттестатов не должна получить, уйти из школы со справками, что прослушал программу 10 классов.
При этом в 9-ый наш класс перешли из 8-го ребята, не имевшие «троек» в Свидетельствах об окончании 8-ми классов: Коваль, Хитрук, Рожков, Никоненко, Торхова, Голышева, Гацко, Волошина, Свистунова, Омельяненко и я. Остальные почти все не круглые троечники, от круглых троечников школа отпихивалась, их почти не брали в 9 класс. И за два следующих года число усвоивших школьную программу уменьшилось в классе более, чем в два раза.
И это не порок именно советской школы — такой процент преподавательского брака. В дореволюционных гимназиях, реальных училищах — такая же картина. За что Володя Ульянов получил золотую медаль после окончания гимназии? Он один из класса усвоил твердо программу гимназии, еще более простую, больше на гуманитарщину ориентированную, чем программа советской школы. Медали выдавали тем, кто твердо знал программу всех предметов! Да «Очерки бурсы» Помяловского вам в помощь, в духовных академиях идентичная картина.
Советская школа, та пресловутая школа, о которой ныне идет такая тоска, которую так расхваливают, абсолютно ничем, кроме общедоступности, не отличалась от той школы, которая существовала до нее, в плане подхода к обучению детей. Традиционная школа. С преподавательским браком порядка 80%. И с каждым классом процент брака увеличивался и увеличивался.
Теперь поставьте себя на место К. Е. Ворошилова, наркома обороны. В будущей войне мы делаем ставку на артиллерию, на массовую артиллерию, которая в те годы переживала революционные почти изменения. Массовой артиллерии нет без массового грамотного командира-артиллериста. Артиллерийская стрельба — математика, математика и еще раз математика. И вычисления сложные. Там не плюс-минус да дроби, там и синусы-косинусы, и функции. И скорость расчетов — они в бою производятся. В артиллерийском командном училище — уже высшая математика. Делать в нем без базы, знания школьной программы по предмету, нечего. Либо — увеличивать срок обучения, на первых курсах давать школьную программу.
Математика — самый сложный школьный предмет, успевающих по нему в школах — меньше всего. К 1938 году в СССР уже было 20 артиллерийских командных училища. Для них нужны были абитуриенты. Но в это же время шла индустриализация, промышленности требовался грамотный массовый инженер, а инженера из школьника, не усвоившего школьную программу математики, вы никак не подготовите. Нет инженера без математики.
Выгрести из числа выпускников средней школы в артиллерийские училища ребят, знающих математику, это оставить политехнические институты без студентов. Либо со студентами, которые и дроби — неуверенно.
Не было у Климента Ефремовича другого выхода, кроме как забрать из школы ребят, закончивших 7 классов, еще успевающих по математике, которых не добила общеобразовательная школа, и поместить их в другую школу, которая давала минимум брака, там этим ребятам дать среднее образование и зачислить в артиллерийские училища.
Да, это для бюджета была лишняя и серьезная нагрузка, нужно было где-то курсантов размещать, кормить их, одевать, лишние преподавательские кадры (число же средних общеобразовательных школ не сокращалось), но выхода другого не было. Общеобразовательная школа не могла обеспечить государство необходимым числом должным образом подготовленных абитуриентов. И для военных вузов, и для гражданских. В театральные вузы, конечно, конкурс был высокий. И в МГИМО…
Сразу оговорюсь, что информацию о статье в «Правде» я нашел у историка Вадима Нестерова, среди ряда его статей https://author.today/discussions/blog/articles есть такая «Платное образование при Сталине — блажь тирана или необходимость?»
Что меня постоянно удивляет в профессиональных историках — так это полное незнание предмета, которым они занимаются. Вроде бы человека учили в университете изучать, исследовать, делать выводы, но как только он начинает самостоятельную работу — так штампы, штампы и еще раз штампы. Складывается впечатление, что не учили изучать и исследовать, а отучали это делать.
Вот Вадим Нестеров рассуждает о размерах платы за учебу:
«Смысл этого постановления был предельно простой и довольно жесткий. „Учитывая возросший уровень материального благосостояния трудящихся и значительные расходы Советского государства…“ страна отныне брала на себя только 7-летнее образование, которое и оставалось обязательным и общедоступным.
Обучение же в трех старших классах школы — 8, 9 и 10-м — отныне становилось платным и стоило в Москве, Ленинграде и столицах союзных республик 200 рублей в год, во всех остальных городах и селах — 150 рублей.
Высшее образование также прекращало быть бесплатным. Учеба в столичных вузах и вузах столиц республик обходилась студенту 400 рублей в год, другие города — 300 рублей. Дороже всего обходились театральные, музыкальные и художественные вузы — 500 рублей в год. Заочники и вечерники платили за обучение в половинном размере, военные училища оставались бесплатными.
Сразу возникает вопрос — много это или мало? Это прилично. Средний размер ежемесячной заработной платы в СССР в 1940 году составлял 331 руб. Особенно накладной плата за обучение была для сельских жителей — зарплаты у них были много меньше, чем у горожан, в среднем — 120–140 рублей, а детей традиционно — много больше.»
Трагедия какая! Опять бедного крестьянина грабят! Белые пришли — граблют, красные пришли — граблют… Уже и детям образование перекрыли. Аж 150 рублёв платить надо, а зарплата — 120–140.
Вадим Нестеров, ведь вы же историк! Вы же должны хоть какое-то представление иметь об эпохе, о которой пишете! Про зарплату сельчан вы раскопали, меньше, чем у горожан, но забыли, что доходы сельских жителей зарплатой не исчерпывались. Доходы колхозников, особенно. Личное приусадебное хозяйство еще было, и размеры его были в те времена внушительными, в два с лишним раза больше, чем во времена Брежнева. Мясо в госторговле тогда стоило от 5 до 8 рублей. Зарезать одну свинью, продать мясо на рынке — и всё, денег хватит для обучения ребенка в школе за все три класса, 8, 9, 10 — с лихвой.
Да колхозник даже не будет напрягаться свинью пускать на оплату обучения своего отпрыска. Три месяца летних каникул, как раз самая страда на селе. Рабочих рук в те годы не хватало и в колхозах, и в МТС. Закончивший семь классов — это уже не ребенок, юноша и девушка, 14 лет. Даже в мое время, мы после 7-го класса, почти половина моих сверстников-земляков, летом работали в совхозе, на мотоциклы себе за два лета зарабатывали.
И городским ребятам было не труднее за лето заработать себе на учебу. На стройках, на заводах — разнорабочими, а еще предприятия бытового обслуживания, ЖКХ… Не только безработицы не было, но везде — дефицит рабочих рук, только приди — тебе везде рады.
Тем более, студентам. Это уже взрослые люди. За летние каникулы не заработать себе на оплату обучения мог только инвалид-колясочник.
Никаких ограничительных последствий в плане доступности среднего и высшего образования для любого советского школьника и студента это Постановление не влекло за собой. От слова — совсем. Для любых социальных слоев. Вы же историки! Статистика о чем вам говорит? Что в 8–10 классах остались в школах считанные единицы ребят, что сократилось число средних школ и преподавателей в них? Что ВУЗовские аудитории опустели?
Вот ввели плату за 8–10 классы, она велика для семейного бюджета, что должно было произойти в школах и ВУЗах? Конечно, общее сокращение числа учащихся в школах, демографический рост населения за год не успел бы это сокращение компенсировать. Но ничего подобного не произошло, вплоть до ВОВ рост продолжался и продолжался:
Еще у наших историков принято, что введение платы за среднее образование решало вопросы направления закончивших 7-классов в школы ФЗО и ремесленные училища, якобы, стране перед войной срочно требовались рабочие кадры, поэтому нечего в школе 10 лет штаны протирать, 7 лет хватит и — к станку. То, что школы фабрично-заводского обучения (ФЗО) и ремесленные училища (РУ) существовали до 1940 года в виде школ фабрично-заводского ученичества (ФЗУ), которые, собственно, были преобразованы в школы ФЗО и РУ, я историкам даже напоминать стесняюсь. Целью этого преобразования было не загнать туда школьников с неполным средним образованием, а повысить уровень подготовки рабочих кадров. Да еще ввели в них полное государственное обеспечение, от формы до питания. Те ребята, которые до Постановления о плате за обучение, шли в ФЗО, после Постановления просто учились в ФЗУ и РУ. И всё. Поэтому никакого сокращения учащихся в 8–10 классах не произошло.
А Вадим Нестеров делает вывод:
«Главная причина введения платного образования лежит на поверхности. В 1940 году страна готовилась к большой войне и стране отчаянно нужны были деньги. В начале 1940-х СССР вел перевооружение армии. Кроме того, страна строила оборонительные рубежи на новых границах. Все это требовало денег. Больших денег.
Возникал вопрос — где их взять?
Займ на внешнем рынке? Даже не смешно, нынешние санкции против РФ — детский сад в сравнении с внешнеполитическим положением СССР в 1930-е. Реальный вариант — добыть деньги внутри страны, все эти выбивания „подпишись на государственный займ!“ были единственно возможной формой кредитов для сталинского правительства. И введение платы за обучение — всего лишь еще один способ получения денег от населения.»
Вывод еще более «научный», чем про зарплаты сельчан. Ага, так деньги нужны были на войну, что обрезали образование, будем воевать, но грамотные кадры нам не нужны?! Нашел Сталин способ получения денег от населения! Гений! А ничего, что в это же время, еще до послевоенного, в стране происходило снижение цен на товары для населения и рост зарплат? Или совсем в эту статистику не судьба историку глянуть? Т. е., деньги из госторговли и оплаты труда на госпредприятиях на войну не нужны, на войну мы денег возьмем у школьников и студентов?
И тут же Нестеров цитирует из статьи в «Правде», комментируя цитату:
«„Существовавшая до сих пор бесплатность обучения в старших классах средней школы и в вузах, и предоставление почти всем студентам стипендий приводили иной раз к отрицательным результатам. Создавалась своеобразная уравниловка.
Как талантливый, трудолюбивый студент, так и малоспособный и плохо занимающийся студент одинаково содержались за счет государства. Это вело к иждивенческим настроениям части студенческой молодежи. Многие наши студенты не ценили до сих пор по-настоящему благ высшего образования, достававшихся им без всяких усилий с их стороны.
Отныне положение меняется.“
Решение было очень простым — отличники за обучение не платили.
Ни в школе, ни в вузе.
Более того — в вузе они получали стипендию.
Отличниками по тогдашнему положению считались те, что в четверти или семестре получил не менее двух третей оценок „отлично“, а остальные — не ниже „хорошо“.
К чему привело это решение? Свидетельства вузовских преподавателей, как и институтской прессы тех лет однозначны — успеваемость выросла скачкообразно.»
Так с какой целью ввели плату за обучение? Для денег на войну или чтобы таким образом простимулировать учащихся к учебе, ликвидировать уравниловку в школах и ВУЗах, повысить квалификацию кадров?
Ведь более, чем очевидно, что качество работы школы и ВУЗов никак не удовлетворяло Правительство, педагогического брака было столько много, что власть даже вынуждена была пойти на крайне непопулярную меру — ввести плату за обучение. Это не так просто было сделать, на это решиться нужно было. И, да — Сталину до сих пор это аукается.
А насчет того, что «К чему привело это решение? Свидетельства вузовских преподавателей, как и институтской прессы тех лет однозначны — успеваемость выросла скачкообразно» — это желание историка подогнать результат под собственные выводы. Но если не подгонять, быть объективным, то никакого заметного влияния на качество образования Постановление не оказало. «Бей, пока поперек лавки лежит». Восьмиклассник уже не помещается поперек лавки…
Вадим Нестеров приводит данные о сдаче сессии студентами Московского института стали до введения платы
и после введения платы:
И на основании этих данных делает заключение:
«Согласитесь, тенденция просматривается достаточно наглядная — резкое падение доли хорошистов и троечников и столь же резкий рост отличников и двоечников. Отличники понятно, а резкий рост двоечников — это „забившие“ на учебу из-за того, что поняли, что отличником он не вытянет, а денег регулярно платить нет.»
Что происходит со способностью значительной массы профессиональных историков элементарно думать над элементарными вещами — меня это давно поражает. Нет таких способностей абсолютно никаких, и их отсутствие объясняется достаточно просто, гуманитарное образование в СССР и сегодня — это катастрофа. Я коснусь этого.
Двоечники, оказывается, забили на учебу из-за того, что денег нет регулярно платить. Но для того, чтобы получить допуск к сессии — заплатили. Иначе их давно отчислили бы. Заплатили, подумали-подумали и экзамены завалили. Зачем заплатили?
Резкий рост отличников! На целых 5,6% по институту. Подумать только, каждый 18-ый оболтус взялся за ум. Величайшее достижение. А если не тянуть сову на глобус, то видно, что никаких более-менее ощутимых результатов Постановление не дало. Каждый 18-ый! Но, тем не менее, 37% отличников — это нечто. Это для более поздней советской высшей школы — показатель недостижимый. Даже 32%. До Постановления было — 32%. Да, это энтузиазм первых поколений при Советской власти, идейность. Но энтузиазм имеет свойство быть не постоянным.
Думали ли хрущевцы, к чему приведет отмена платы за обучение, какие это даст результаты, если даже при платном обучении было не совсем всё благополучно, четверть студентов — троечники? Т. е., бракованные специалисты. Которых ничем невозможно уже заставить учиться. Наверно, это историки объяснят волюнтаризмом. Как и Целину. На самом деле — сделано было всё грамотно. Именно то, что требовалось для ликвидации социализма.
…Я едва не опоздал на сдачу госэкзамена по специальности. Витька Власов прибежал с экзамена в общагу:
— Петруха, ты чего?! Там уже три человека осталось!
Я уже добриваюсь, быстро галстук, пиджак, пошел… Да я и на остальные госы в последних рядах шел. И, вообще, всегда на экзамены. Мне лень было стоять перед дверьми аудитории в очереди, ждать своей. Лучше поспать лишние пару часов. Нервничать перед экзаменом? С чего бы это?!
После армии я вернулся в институт на четвертый курс. Первую сессию сдал на пятерки, а тут вышел приказ Министра высшего образования Ягодина о том, что отличникам разрешается свободное посещение. Раз разрешается, то я на занятия совсем перестал ходить. На нескольких семинарах еще был, там, где занятия были практическими, на ферме и в клинике, а на теорию забил конкретно. Тратить время на лекции и семинары, если я материал по учебникам и монографиям прочитаю с гораздо меньшими временными затратами?!
В институте я торчал на клинике кафедры хирургии, куда мой приятель, заведующий кафедрой Серега Кулешов, меня устроил на ставку ординатора. Оперировал с ним. Деньги мы зарабатывали.
И все следующие сессии на «пятаки» сдал. База 4-х курсов медицинского института как-никак, тому, кто в меде сдал нормальную анатомию и фармакологию, все другие институты — на один зуб. И к госам не готовился специально, да еще любофф ко мне пришла, не до них было.
Захожу в аудиторию, где госы принимали, а там уже последний человек сидит, готовится к ответу, вот-вот отвечать пойдет. Председатель госкомиссии, профессор из Омского ветеринарного института, брюзжит:
— Вас специально теперь ждать будем, когда вы отвечать приготовитесь?
— Зачем ждать? Я без подготовки.
— Вы еще билет не взяли.
— Вот уже взял, — я схватил первый попавшийся под руку.
— Вы хоть прочитайте его.
— Зачем?
Пижоном, конечно, я еще тем был. Профессор даже удивился:
— Тогда отвечайте. Прошу к моему столу.
Первый вопрос из паразитологии — эхиноккокоз овец. Читаю вопрос, отвечаю:
— Этиология — тра-та-та, патогенез- тра-та-та, симптомы — тра-та-та, лечение — тра-та-та, профилактика — тра-та-та, ущерб — тра-та-та. Ответ закончил.
— Вы все вопросы так знаете? — удивился председатель Комиссии. «Тра-та-та.» — разумеется, не тра-та-та натурально, а нормальный ответ.
— Да хоть на спор! — наглости мне никогда было не занимать.
— У вас же этот студент — готовый преподаватель, — обратился председатель к членам Комиссии: — Вы его отпустите в народное хозяйство?..
Я даже не хвастаюсь. Я это и в «Одноклассниках» выкладываю, это мои однокурсники читают…
В результате по итогам сдачи государственных экзаменов мне было оформлено направление в аспирантуру. Только что с ним делать — я не знал, аспирантуры в моих планах и близко не было. Да и это направление — не оценка моих выдающихся способностей. Просто-напросто — на фоне. Даже не на фоне уровня преподавания, по основным предметам уровень на ветеринарном факультете был достойным, а на фоне — требовательности к студентам. Вы хоть насколько уровень преподавания поднимайте, но если вы из школы получаете студента, у которого пробелы в освоении школьной программы, а еще страшнее — этот студент не приобрел в школе навыков самостоятельно изучать предмет, если у него за время обучения в школе не выработалась привычка к самому тяжелому труду для человека — учиться, то уже с первых занятий в вузе начинается цепная реакция. Не помогает ничего, даже курс по базовым предметам, начинающийся с краткого повторения школьной программы.
Удивительные вещи происходили с советскими студентами уже на первых курсах. Первый курс медицинского, лечебный факультет. Ребята выдержали серьезный конкурс при поступлении, мечтали стать врачами, шли учиться целенаправленно. Казалось бы, мечта исполнена, поступили, теперь со всем рвением — за науку, за учебу. Первые же недели занятий — всё происходит точь-в-точь, как в школе. На одном семинаре спросил преподаватель, значит, к следующему можно не готовиться, вряд ли тебя спросят. Контрольную, курсовую — списать. Зачет, экзамены — шпаргалки. Из стандартной студенческой группы, 10–15 человек, готовятся ко всем занятиям, самостоятельно делают контрольные и курсовые — 2–3 студента. Остальные — как в школе. Медицинский институт, лечебный факультет, группа из школьных отличников и хорошистов, но уже на первом курсе — почти полная копия по градации школьного класса: 1–2 отличника (и то — не во всех группах), дальше несколько «хорошистов», основная масса учится на 3 и 4, и «хвост» — законченные «троечники».
Начинает расти успеваемость на третьем курсе, когда начинаются клинические предметы, подскакивает на 4-м, там уже почти одни клинические предметы остаются. Не потому, что клинические предметы легче, за ум основная часть студентов берется. Все-таки врачами придется работать, основы своей профессии знать нужно, иначе элементарно у тебя пациенты умрут, посадят. Уже будущая ответственность пугает. Да и на 6-м курсе специализация — распределение на гинекологов, хирургов и терапевтов. В гинекологи и хирурги с тройками в зачетке не попадешь. Уже начинается беготня по кафедрам, где когда-то на экзаменах «удовл.» получили, договариваются о пересдаче. Обычно на пересдаче всё списывается со шпаргалок, конечно.
Но результат! Да, клинические предметы сданы на «хорошо» и «отлично», но нормальная физиология, патологическая физиология, патанатомия, биохимия… — провалы и пробелы. А без них врач не понимает, что происходит с организмом больного, какие в нем идут процессы. Без них — есть болезнь, но нет понимания того, что в организме человека происходит.
Приходит больной на прием, фиксируем у него симптомы, тупо смотрим — к какой болячке они подходят, тупо смотрим — какое лечение в справочниках прописано. Руки наши чисты, у прокурора претензий нет, если что.
И получаем массу врачей, к которым даже на диспансеризацию ходить опасно для жизни и здоровья…
Но требования к студентам мединститутов и даже ветеринарных факультетов еще были достаточно высоки на фоне подготовки других специалистов. Все-таки боялись, что выпущенные из их стен бакланы начнут сразу убивать людей. То, что творилось с подготовкой других специалистов для народного хозяйства, за исключением считанных по пальцам ВУЗов, готовивших инженеров для критически важных отраслей… Мы же студентами не жили в закрытом монастыре, мы контактировали с собратьями из других институтов и университетов.
То, как учились в Дальневосточном технологическом институте (ДВТИ), Дальневосточном политехническом институте (ДВПИ) учебой по сравнению с медиками можно назвать весьма и весьма условной. Если бы мы также относились к занятиям, нас всех отчислили бы еще на первом семестре первого курса.
И если у медиков, чем старше курс, тем более ответственный подход, то там — наоборот, чем старше курс — тем больше разгильдяйства. Там натурально — «от сессии до сессии живут студенты весело». А сессию — по шпаргалке.
Да и зачем напрягаться, если первые три года после института никакой тебе ответственности не грозит, молодой специалист. Более того, никто тебя на производстве к самостоятельной работе не допустит. А за три года — наблатыкаешься. Научишься у старших и более опытных товарищей. Переймешь опыт и с ним пойдешь дальше по жизни.
Можно собрать инженерные сливки и сделать «Буран», рвануть в космосе. Можно. Но если у вас два–три поколения массовых специалистов для народного хозяйства из тех, кто из института вынес не знания, умение, подготовленность к самостоятельной творческой работе, а перенял опыт старших товарищей на производстве, то через два–три поколения у вас НТП останется только в космической отрасли (и то — вопросы есть), вся остальная промышленность и сельское хозяйство лягут на бок.
Но у будущих инженеров все-таки хоть как-то насчет ответственности, все-таки абсолютный баклан даже насчет перенятия опыта — не очень. А представьте, что было с подготовкой студентов в университетах, особенно у таких гуманитариев, как философы и историки?
Мы с моим другом Робертом познакомились со старшекурсницами ДВГУ (Дальневосточный государственный университет), побывали несколько раз в их общаге недалеко от парка им. Горького. Я тогда дал себе слово, что никто из моих детей никогда в университете учиться не будет…
Я очень советую людям моего поколения встать перед зеркалом, открыть роман Гончарова «Обломов», внимательно его прочитать и потом освежить в памяти насчет определения нации у Сталина…
Есть в блогерском сообществе такой персонаж — Красная Надя. Уже старая женщина, была замужем за известным в Москве хирургом, почти всю сознательную жизнь прожила в номенклатурном доме на Кутузовском проспекте. Типичный представитель тех, кого с 90-х годов называют совкодрочерами — лига обожателей и почитателей дорого Леонида Ильича.
Несколько лет назад одна из знакомых Красной Наде рассказала ей о планах своей дочери-школьницы поработать летом, насколько я помню — в конторе, которая занималась озеленением и всякими клумбами в городе. Надя пришла в ужас и возмущение: ребенок на каникулах вместо того, чтобы отдыхать, будет работать, эксплуатация и зверство, будь проклят капитализм!
И поведала о своем счастливом детстве летом на деревне у бабушки. Как она там с подругами целыми днями загорала у речки, перекусывая вкусным салом, а вечером шла к бабушке, которая кормила ее вкусными варениками и поила вкусным молоком. Всё лето. Речка с салом, вечером вареники. Отдыхала. Счастливое детство.
Когда я ей написал, что это, вообще-то, жизнь животных, она закатила истерику. Главное даже не то, что этой откармливаемой салом и вареником, извините за грубость, молодой кобыле даже в голову не приходило, что бабушка — немолода, ей тяжело и в огороде, и с хозяйством, да еще внучке-горожанке надо вареников налепить, что бабушке нужно помочь летом, раз уж тебя родители к ней вывезли, что соседи будут видеть, как внучка помогает и говорить: «Какая хорошая у тебя внучка, помощница», что бабушке не только легче будет, но и приятно. Главное даже не то, что Красная Надя, уже сама старуха, так ничего и не поняла, даже в старости она своё бессовестное поведение в деревне на каникулах у бабушки воспринимает как нечто само собой разумеющееся, даже хвастается этим. Главное, она получила на тот свой пост массу комментариев в русле: да, у нас было счастливое детство. От ее ровесников. Никто даже не намекнул ей — нашла чем, дура старая, хвастаться. И комментаторы начали сами такие же истории о себе рассказывать.
Может быть, одна Красная Надя и ее комментаторы — не показатель. Выборка не репрезентативная. Но я уже несколько лет внимательно слежу на тем, что публикуют на своих страницах в социальных сетях мои ровесники. Особенно, конечно, те из них, кто тоскуют по потерянному счастью в СССР. Там — как у Красной Нади. У всех. Исключений мне не попадалось. И абсолютно никто даже словом не вспоминает о своей работе, о том, какие проблемы, достижения у них были в профессии, о чем мечтали в плане работы. Ни слова. Бесплатные квартиры — пожалуйста, вспоминают. Отдых на море — вспоминают. Дешевая и вкусная колбаса — да. Про жратву особенно много. О работе — никто. Та же Красная Надя по образованию инженер-технолог, но все воспоминания о своей работе, своей профессии у нее напрочь отсутствуют, как будто кто-то ей это в мозгу отформатировал. Всё у нее только про жратву и шмотки.
Хотя, насчет Красной Нади я, может быть, даже где-то несправедлив, насчет ее каникул у бабушки. Вполне вероятно, даже более, чем вероятно, девчонка, приехавшая к бабушке на каникулы, сама в первые дни хотела в чем-нибудь помогать, но сама бабушка ее остановила: «Отдыхай, внученька». И мотив у бабушки был: что скажут люди? Скажут, что внучка приехала на каникулы, а она ее на огород загнала. Осудят.
Надежда Константиновна Крупская в статьях о воспитании детей писала о том, что у сельских ребятишек полно обязанностей по дому и хозяйству, что и в городе дети заняты… Ой, Надежда Константиновна, если бы вы увидели, как живут дети моего поколения, вы бы пришли в ужас. Уверен, вы бы сразу сказали, что страна это поколение не переживет.
Каникулы. Утро в селе. Мать подоила корову, гоню ее и теленка в стадо. Соседская девчонка Света Змеёва тоже гонит своих. Света на год старше меня, после школы поступала в мединститут, не прошла по конкурсу, поступила через три года, после окончания рабфака, так мы называли подготовительное отделение. Дальше по улице к нам присоединяется Люба Алексеева, моя одноклассница, встречаем мы Иру Волошину и Олю Свистунову. Олег Гуржий, приехал на каникулы к бабушке и дедушке, помогает им, тоже утром не спит. Лена Коваленко. И — всё. Остальные мои сверстники спят. Хотя, и время не такое уж раннее для села — ближе к 8 часам.
Примерно к 9 вечера пастух пригоняет стадо с пастбища, нужно встретить своих коровок, отогнать их домой. Те же самые. Одна и та же компания. Остальной скот сами взрослые, уставшие после работы, гонят по своим дворам.
И так получается, что эта наша компания — все хорошо учились в школе. Двоечников-троечников — вообще никого. Ни скот в стадо утром не отогнать, ни на огородах. Деревенские девчонки, почти все, доить коров не умели. Парни не то, что косу отбить, косить не умели… «Мы натерпелись, пусть наши дети поживут!».
У городских ребят было еще страшнее в этом плане. Да их родителям дома, по сути, просто нечем было занять. Разве что — пропылесосить. Прочитайте про детство Ильюши Обломова, только обязательно перед зеркалом, вы поймете, почему статья, которую я здесь приведу, называется: «Вы будете в шоке, узнав о том, как устроен учебный процесс в Китае». Да, то, как живут китайские школьники, пугает людей последнего советского поколения и нынешнюю российскую молодежь:
«Как происходит процесс учёбы у китайских школьников?
Китайские школьники на первое сентября приходят в школу с тазиками, с вёдрами, вешалками, с туалетными принадлежностями: зубными пастами, щётками. Большинство китайских школьников живут прямо в школе. Возвращаться домой нет никакого смысла, потому что учатся школьники в две смены.
Уроки начинаются в восемь утра и заканчиваются в 20.00 вечера, просыпаются дети в 6 утра, их ждёт ещё обязательная школьная зарядка пропускать которую никак нельзя.
Также как и у нас в России, в китайских школах по понедельникам поднимают государственный флаг: присутствовать обязаны все.
А вечером нужно ещё успеть постирать себе одежду, приготовиться на завтра. Любые гаджеты в школе — под запретом.
Хотя подъём в 6 утра, многие школьники просыпаются раньше, чтобы повторить домашнее задание. А через 10 минут таких уже полный класс. Физзарядка утренняя — общешкольная. Длится с 6 до 6.30 утра. Присутствовать обязаны все. Зарядку проводят сами школьники. Если на улице дождливая погода — ограничиваются бегом по стадиону, под звуки свистков, чтобы бег был синхронным.
После зарядки все отправляются в столовую на завтрак. После завтрака начинается учёба в первую смену.
Напомню ещё раз, все китайские дети учатся в обе смены, в первую и во вторую.
Первая смена заканчивается около 12 дня, после чего все отправляются на обед.
После обеда — обязательный, послеобеденный сон.
Сон обязателен для всех классов, кроме тех, кто будет сдавать ГАОКАО — китайский ЕГЭ для выпускников. После дневного отдыха начинается учёба во вторую смену.
Во вторую смену обучаются до 18.00
Всего у китайских детей 14 уроков в день!
После шести вечера — ужин в школьной столовой.
После ужина дети приступают к выполнению домашних заданий.
Домашние задания ВСЕ дети выполняют до 20.00.
Только после восьми вечера у китайских школьников появляется свободное время.
Однако его не тратят на свободное ничегонеделание.
Ведь именно в это время можно постирать вещи, убраться в жилой комнате. Времени мало. Всего 2 часа. Потому что в 22.00 — отбой.»
И автор в конце делает вывод:
«Китай при такой организации учебного процесса остановить будет невозможно»…
Мне как-то написали, то, что творится с общеобразовательной школой, похоже на какой-то мировой заговор. Да, похоже. Только это не целенаправленный заговор. Но вы поинтересуйтесь, например, школами для детей английской элиты, и найдете очень много общего с китайскими школами. «Сливки» отлично понимают, что обычная общеобразовательная школа детей калечит на всю жизнь. Но именно продукт общеобразовательной школы, вышедший из нее человек, весьма удобен для «сливок». С ним можно делать всё, что угодно. Вот такой человек — идеальный объект для того, что называют избитым словом эксплуатация:
«Что ж он делал дома? Читал? Писал? Учился?
Да: если попадется под руки книга, газета, он ее прочтет.
Услышит о каком-нибудь замечательном произведении — у него явится позыв познакомиться с ним; он ищет, просит книги, и если принесут скоро, он примется за нее, у него начнет формироваться идея о предмете; еще шаг — и он овладел бы им, а посмотришь, он уже лежит, глядя апатически в потолок, и книга лежит подле него недочитанная, непонятая.
Охлаждение овладевало им еще быстрее, нежели увлечение: он уже никогда не возвращался к покинутой книге.
Между тем он учился, как и другие, как все, то есть до пятнадцати лет, в пансионе; потом старики Обломовы, после долгой борьбы, решились послать Илюшу в Москву, где он волей-неволей проследил курс наук до конца.
Робкий, апатический характер мешал ему обнаруживать вполне свою лень и капризы в чужих людях, в школе, где не делали исключений в пользу балованных сынков. Он по необходимости сидел в классе прямо, слушал, что говорили учителя, потому что другого ничего делать было нельзя, и с трудом, с потом, со вздохами выучивал задаваемые ему уроки.
Все это вообще считал он за наказание, ниспосланное небом за наши грехи.
Дальше той строки, под которой учитель, задавая урок, проводил ногтем черту, он не заглядывал, расспросов никаких ему не делал и пояснений не требовал. Он довольствовался тем, что написано в тетрадке, и докучливого любопытства не обнаруживал, даже когда и не все понимал, что слушал и учил.
Если ему кое-как удавалось одолеть книгу, называемую статистикой, историей, политической экономией, он совершенно был доволен.
Когда же Штольц приносил ему книги, какие надо еще прочесть сверх выученного, Обломов долго глядел молча на него.
— И ты, Брут, против меня! — говорил он со вздохом, принимаясь за книги.
Неестественно и тяжело ему казалось такое неумеренное чтение.»
Если бы у Ильи Обломова не было дохода от имения, который ему позволял валяться на диване, никуда бы он не делся — пошел бы в какую-нибудь контору работать, голод, нужда погнали бы. И тащил бы лямку на службе, проклиная свою жизнь. «Дальше той строки, под которой учитель, задавая урок, проводил ногтем черту, он не заглядывал…» — и работал бы так же. Хваленное гимназическое образование, которое скопировала советская школа.
Еще хорошо подумайте, почему уже тридцать лет в российском обществе стоит вой по потерянному социалистическому счастью, все социологические опросы показывают, что большинство граждан РФ считают СССР лучшим государством, но за тридцать лет общество ни на шаг не двинулось в сторону реставрации социализма.
Подскажу. Для того, чтобы вернуть себе страну, нужна — воля. У Обломова ее нет. Ошибаюсь ли я?..
Первый роман Ивана Александровича Гончарова — «Обыкновенная история». Сюжет для сегодняшнего времени может быть прост, банален. Воспитанный в провинции в духе благородного романтизма молодой человек приезжает в Петербург к своему дяде, прожженному дельцу, и через некоторое время благородный романтизм, который сначала вызывал неприятие общества деловых людей из натуры молодого человека испаряется без остатка и сам герой становится копией своего дяди, забывает про светлую возвышенную любовь к благородной девушке и женится на богатой невесте. Справедливости ради, благородная девушка сама прежде бросила мечтателя и поэта ради графа, человека активного и деятельного.
Роман про то, как ломает общество деляг благородные возвышенные натуры. Хотя роман написан, когда автору было 34 года, но создает впечатление, что его именно юноша и написал. В сюжете явно просматривается юношеская обида: не любите меня, романтика, так я таким же, как вы, сделаюсь. И женюсь на богатой. У меня есть основания предполагать, что первый роман Гончаров написал специально для своей возлюбленной Юнии Ефремовой, отвергнувшего его ради другого, более выгодной партии.
Сам Иван Александрович происходил отнюдь не из благородного сословия, из купеческой семьи. Но отец рано умер, воспитывался матерью и крестным. В благородно-романтическом стиле, так сказать. В 10-летнем возрасте был отправлен на учебу в коммерческое училище и с этого начались его страдания. Вроде бы и учился неплохо, но эти коммерческие училища готовили будущих студентов для коммерческих и технических вузов, а у юного Гончарова была натура сугубо гуманитарная. Его литература увлекала. Потом — университет, факультет словесности. Закончил. Но жить на что-то надо было. Поступил на службу секретарем Симбирского губернатора. Тяжело. Вернулся в Петербург, поступил переводчиком в департамент внешней торговли министерства финансов. Снова тяжело. Больше увлекала литература, тесно общался с Майковым и Белинским. И тут его назначают в экспедицию адмирала Путятина, секретарем адмирала, знаменитая русская экспедиция в Японию.
Знакомые в Петербурге смеются: «Принц де Лень собрался в плаванье». Принц де Лень — прозвище И. А. Гончарова. Говорящее. После экспедиции Гончаров пишет свои знаменитые записки «Фрегат „Паллада“». И приступает к «Обломову». Сопоставляя факты его биографии, можно предполагать, что Иван Александрович надеялся, что в трудной экспедиции он изжил в себе то, что описано в романе, как явление, обломовщина. Однако роман оказался пророческим для самого автора. Он в нем предсказал свою судьбу. 20 лет, уйдя в отставку, писал в своем имении последнюю книгу «Обрыв». 20 лет. Приступы депрессии, апатии. Одиночество. Умер от воспаления легких. Трагическая судьба классика русской литературы.
После выхода «Обломова» русская интеллигенция гудела — «обломовщина». Роман наделял шума. Он стал заметным явлением в литературе. Такое может быть тогда, когда произведение отражает реалии жизни, описывает то, чем больно общество. Когда читатели узнают в нем самих себя.
Хотя сам Гончаров был из купеческого сословья, главным героем романа он сделал дворянина Илью Обломова. Роман писался как раз в годы правления императора Николая Первого, поэтому антипод Обломова — полунемец Штольц. Реалии того времени — русское чиновничество заметно онемечивалось, что вызывало в обществе понятную реакцию. Дворянские помещичьи дети, да и дети купцов во втором поколении, которым родители давали «дворянское воспитание», как Гончарову, не могли конкурировать со Штольцами.
Происходила трагедия русского дворянства, в самом полном смысле этого слова. Разорение помещичьего дворянства, вызванное полной неспособностью владельцев имений к какой-нибудь более-менее напряженной деятельности — это не только в «Обломове». Если можно так сказать, это стало трендом русской литературы тех лет. Судьба детей, воспитанных в оранжерейных условиях. Деградация целого класса. Поручик Голицын — герой песни, конечно. Только сам Деникин — сын крестьянина, отданного в рекрутчину и выслужившегося в майоры. Деникин писал, что русское царское офицерство носило вполне себе демократический характер, дворянская прослойка в нем к германской войне стала совсем не определяющей. Подавляющая масса русских дворян избегала военной службы, службы чиновниками. Отказывались служить своему же сословному государству. Потому что это — тяжело. Шли в гуманитарии. Но и там — граф Толстой, а кто еще?.. Обломовщина скосила русское дворянство. И не только дворянство, она косила все зажиточные сословия. Даже русскую техническую интеллигенцию.
Когда Владимир Ильич Ленин говорил, что русский — плохой работник, он не имел ввиду крестьян и рабочих…
До гимназии, до 10 лет, домашнее воспитание. Гувернер. Особо не напрягая ребенка, потому что к гимназии нужны первые навыки чтения, письма, счета. Физического труда нет абсолютно никакого, за исключением игр и других развлечений.
Потом сама гимназия для уже искалеченного ленью ребенка — тоже самое, за исключением набора предметов, что и наша школа. Отсидел 4–6 уроков, домой. Дома уже лень самому учиться, заданное на уроке делать. Заставляют родители. Из-под палки. Появляется отвращение к учебе, единственному труду, который остается барчуку. Потом и родители смиряются — не забивать же лентяя розгами насмерть! Да и не хамы мы, капитал есть, проживет. Тем более, нет у барчука способностей к алгебре и геометрии, у него гуманитарный склад ума… Так же — в университете…
Скажите, бывшие советские граждане, сильно ваше детство отличалось от детства барчуков дореволюционной России?
А потом учительница на уроке, возмущенная тем, что весь класс даже небольшую по объему книгу прочитать не смог за целое лето, орёт: «Вы ни к чему не способны! Обломовщина!». А что-то другое должно было получиться? Что именно?..
Искалеченные жизни целых поколений. Всё в жизни — из-под палки. Учеба — из-под палки, работа — из-под палки. От сих — до сих. Потому что больше «до сих» — нервный срыв, организм не принимает…
Оглянитесь вокруг (а очень многим и на себя нужно посмотреть), сколько людей, жизнь которых — страдание. И не сам капитализм, который они обвиняют в своих несчастьях, в этом виноват. Если точнее, конечно, капитализм, система воспитания подрастающего поколения, которая и СССР досталась от него по наследству, пионерия и комсомол в принципе ничего в этой системе не изменили, в основополагающем принципе, были включены только идеологические мотивы, но принцип остался прежним, даже хуже — дети пролетариев получили то, что называется дворянским воспитанием. Выросли в безделье. И не физический труд здесь главное, пока пишу — появляются комментарии про то, что с детства к труду именно физическому не приучали. Где вы найдете в условиях нынешней жизни реальную возможность приучить ребенка к упорному физическому труду, именно включив его в производительный труд? Домашние хлопоты в городской квартире это — тьфу! Пустяки. Учеба — почти всё, что остается ребенку для воспитания в нем трудолюбия и упорства. Учеба! Работа мозгами. Человек, приученный работать головой, будет работать руками с удовольствием. Физический труд — гораздо более легкий по сравнению с трудом умственным. Вспомните свое детство — что вам было приятнее и легче? Уроки или физический труд?
Может быть, это мои чисто субъективные наблюдения, но мои наблюдения — чем хуже человек учился в школе и в институте, тем он больший засранец на работе. Лучше бы вообще не учился, чем привыкал за 10 лет школы к безделью.
Мне и самому приходилось быть в таких ситуациях, и видеть приходилось как работают люди с высшим образованием на простых рабочих должностях и рядом с ними те, кто сразу после школы или ПТУ пошел работать.
Когда увольнялся из армии, пока ждал приказа, уже в таможню устраивался, три месяца работал на стройке сначала разнорабочим, потом плиточником и каменщиком. Рядом со мной работал парень, который закончил институт и пока не смог по специальности работу найти. Те, кого называют простыми работягами, нас из себя выводили. Отношение к своему же инструменту и к рабочему месту. 5 минут же! Чего ты всё побросал, как только рабочий день закончился и побежал с объекта?! Ты же завтра сам придешь и будешь этим работать — носилки, лопаты, мастерки, молотки… в растворе, до завтра все засохнет. 5 минут! Отмой, отчисть, самому же завтра в руки брать… Мы не были ни бригадирами, ни каким-то начальством, такие же работяги, но этого не понимали…
Но ведь это возмутительно! Автор целое поколение назвал обломовыми (правда, сам автор из этого поколения)! Он нас оскорбил! Реакция:
«„Скажите, бывшие советские граждане, сильно ваше детство отличалось от детства барчуков дореволюционной России“?
Скажу — сильно.
У нас в городе был здоровенный двор, ну и наша компания одногодков, — человек 25.
Почти все — спортсмены. Почти у всех в подвалах „сталинских“ домов — клетушки с верстаками, где делались картопалы, чинились велосипеды и т. п.
Что зимой, что летом, игры исключительно спортивные, плюс на рыбалку на Ширшму — только на велосипедах, 20 км в одну сторону (с 4го класса).
Так что жирдяями-лентяями мы точно не были.»
Да были места в СССР. Как в песне:
«Под небом голубым есть город золотой
С прозрачными воротами и ясною звездой,
А в городе том сад, все травы да цветы,
Гуляют там животные невиданной красы…»
Сплошь спортсмены гуляют. Двор олимпийского резерва. И трудовых резервов, все за верстаками. И не лентяи — за 20 км рыбу удить на великах. Меня всегда интересовали такие люди, как автор этого комментария. С чисто медицинской точки зрения. Каков IQ человека, который не понимает, что игры и рыбалка — это несколько, мягко говоря, другое, чем упорный, тяжелый труд, который закаляет характер и воспитывает волю? Человек же элементарно глуп. Как пробка. Я поинтересовался автором этого комментария, комментарий был в ВК. Некто Евгений Зиновьев:
«День рождения: 21 ноября 1969 г.
Город: Ижевск
Образование: ИжГТУ им. М. Т. Калашникова (бывш. ИМИ)».
Почти мой ровесник, высшее техническое образование. С таким-то IQ?! Смотрим дальше его профиль:
«Жизненная позиция
Полит. Предпочтения: Коммунистические
Мировоззрение: Атэист»
Я скопировал с орфографией автора, имеющего высшее образование. Листаю страничку этого человека с коммунистическими предпочтениями и нахожу такое:
Евгений Зиновьев
12 июн 2022
Всё нормально. У человека с коммунистическими предпочтениями день государственного оформления политического режима в России в буржуазный — праздник.
Еще в профиле Евгения Зиновьева указано, что закончил он приборостроительный факультет. Это специальность, скажу я вам. Тем более, что сегодня инженер — ой, какая востребованная профессия. Но идем дальше по его профилю: «Деятельность: Безопасность». Женя, охранником трудишься? А, понял! Спортсмен с детства, 20 км на велосипеде на рыбалку — отличная физическая форма, выбрал род занятий, к которому себя с детства готовил.
И они еще про «жертв ЕГЭ»! Вас-то, мои уважаемые ровесники, в жертву какому идолу принесли?…
Каждый день. Буквально каждый день приносит новое интересное знакомство. Виртуальное, конечно. Интернет и электронная почта возможности читателей писать писателю значительно расширяют. Пишут и мне. И не только на почту, в блог, комментируют страницы в соцсетях. Вот и вчера, не успел я написать и выложить про одного моего ровесника (который, кстати, оказался гораздо умнее, чем его комментарий), как в ВК на стене моей страницы отписалось очередное:
«Вы манипулируете своими читателями, подменяя суть вопроса обсуждением второстепенного — подлинности каких-то документов.
Например, в своей книге про то, что „Большой Террор 37 года — миф“,
обосновываете свою ложь про миф тем, что приказ 00447 — фейк. Но разве ЭТО важно, а не количество расстрелянных? Всем плевать — по каким это было приказам. Всем важен сам факт — количество расстрелянных было огромно, мало того — практически все они потом были ОПРАВДАНЫ! „За недоказанностью вины“! То есть, было расстреляно огромное количество ни в чем не повинных людей! Именно при Сталине! Именно он давал согласие на их расстрел. И реабилитация их произошла только после смерти Сталина.
Все списки расстрелянных и оправданных легко найти в интырнете и проверить пофамильно по их биографиям. И даже если бы Сталин был повинен в расстреле „всего“ 115 академиков АН ССС — а их список есть на сайте РАН — то и тогда это было бы его страшнейшим преступлением!».
Удивились? Да, я тоже так сильно удивился, что долго не мог ничего ответить этому персонажу. Только спросил: какой диагноз вам поставил психиатр? Я имел право на такой вопрос, тут даже не нарушение логики, тут — серьезно. Очень всё серьезно. Настолько серьезно, что я даже не знаю, как он ключ от замка входной двери в свою квартиру не засовывает в розетку. Хотя, совсем не исключаю, что периодически с ним такие инциденты случаются.
Опять же, смотрим профиль этого человека в ВК:
Юрий Сторожев. «Ненавижу идеологию классовой борьбы и излишний экспорт. „Капитал“ — наихудший учебник по политэкономии.»
Жаль только, что наш персонаж не написал про лучший учебник.
Дальше.
«Семейное положение: женат
Город: Москва
Образование: МАДИ'78
Факультет:
Факультет автомобильного транспорта
Специальность:
Кафедра „Эксплуатация автомобильного транспорта и автосервис“
Форма обучения:
Очное отделение
Статус:
Выпускник (специалист)
Школа:
Школа № 199 '73
Москва (а)»
В 1978 году человек закончил институт, т. е., примерно 1955–1956 года рождения. Под 70 лет человеку, для старческого идиотизма еще вроде рановато. Высшее образование, и не какое-нибудь гуманитарное, его специальность предполагает дальнейшую работу на руководящих должностях предприятий по эксплуатации и обслуживанию автотранспорта.
Вы спросите меня: «Как же он служил в очистке?». Отвечу: вот так и служил. И не он один.
Не сельскую школу в глухой деревне Юра Сторожев закончил, а школу в Москве. И с хорошими отметками, если поступил в МАДИ — в далеко не самый последний институт в Москве. И институт благополучно закончил. После окончания сдавал госэкзамен по научному коммунизму. Юрик и свой блог в ЖЖ ведет, куда активно записывает свои изыскания в политэкономии, политике. Вот, например, есть у него там такая статья:
«Рай для человечества реально достижим!
Все люди во все века мечтали о рае. И не о рае после смерти, а о рае именно при их жизни. Говорят, что эти мечты обоснованы тем, что когда-то люди — очень древние — на самом деле жили в раю на земле. Воспоминания сохранились на каком-то подсознательном уровне.
Так что же такое был рай и остается в мечтах каждого?
Это жизнь в полном изобилии всего, что только захочется. Протяни только руку — и возьмешь то, о чем появилось твое желание. В первую очередь, конечно, — пища. Ислам честно говорит о куче гурий для мужчин. Рай для женщин он, кажется, не рассматривает, но, думаю, аналогично, только вместо гурий — молодые красивые мужчины легкодоступного поведения.
И само главное — для удовлетворения всех возникающих желаний не нужно РАБОТАТЬ. И именно это — принципиально важно: чтобы не работая исполнялись все твои желания.
При этом эта райская жизнь не значит, что человек ничего не будет делать. Будет, конечно! Но делать он будет только то, что хочет делать, и когда хочет делать. Рисовать, музицировать, декламировать, читать, писать, заниматься любым, в том числе — научным творчеством. То есть, заниматься своим ХОББИ.
Ну и кто не хочет такого рая?
И он возможен. Именно для тех, кого родители обеспечили независимым доходом. Он живет — а деньги у него не переводятся. Есть разные способы этого достичь реально. Хотя и не для каждого.
Так вот, человек — не простое примитивное животное, и он может жить в раю! И если родители не смогли создать такой рай для своих отпрысков — само общество может создать его — выплачивая КАЖДОМУ человеку Безусловный Доход. На то мы и люди, чтобы научиться так жить!».
И выдержку из другой его статьи, которую Юрик назвал «Карл Маркс был лаптем»:
«И все законы марксистской диалектики под большим вопросом. Например, закон перехода качества в количество не всегда выполняется — не всякое качество может перейти в новое лишь посредством количественных изменений, а закон отрицания отрицания — вообще абсурден, ибо развитие чего-либо никак нельзя представить как цепочку отрицаний, так как каждое последующее состояние не отрицает и даже не отменяет предыдущего, а происходит на его основе и часто даже с сохранением предыдущего. Закон единства и борьбы противоположностей — выдумка больной фантазии. В природе нет противоположностей — они все придуманы человеком. Тем более не может между ними не быть и никакой борьбы — даже придуманные человеком противоположности прекрасно сосуществуют. Ну, не борется левая часть палки с правой! И полюса одного магнита не могут жить друг без друга! Не противоположности это, а две неотъемлемых части единого целого!».
Так «как же он служил в очистке»? Ведь человек даже не просто глупый, даже не просто идиот, а идиот амбициозный, самого Маркса раздолбал в пух и прах. Т. е., социально опасный тип. На руководящей должности. По крайней мере, советский ВУЗ выпустил его с дипломом, предполагающим такую работу.
Только не мне вопрос про «очистку» задавать нужно, а «лучшему в мире образованию», советской школе и советскому ВУЗу…