— Вся информация вывешивается на доске обьявлений в учительской. У меня нет времени бегать за каждым преподавателем. На будущее следите за совещаниями самостоятельно, Дарья Дмитриевна. — Тут она не сдержалась и ехидно улыбнулась. — Инна Федоровна была вчера очень недовольна вашим отстутствием.
Мне захотелось запустить ей в голову чем-нибудь тяжелым, но я взяла себя в руки и оскорбленно спросила:
— С каких это пор мы на «вы»?
Губы Александры задрожали. Было ясно, что гнев рвется наружу, но она изо всех сил с ним борется.
— Я думала, мы друзья, — напомнила я.
— Друзья, Дарья Дмитриевна, чужих мужчин не отбивают! — выпалила Александра и с таким остервенением стала печатать, что я испугалась за сохранность клавиатуры.
— Ты сама отправила меня на эту выставку, помнишь?
Она со скрежетом отодвинула клавиатуру в сторону.
— На выставку, а не в кафе!
— Откуда ты знаешь, что мы были в кафе? — удивилась я.
— Светлана Николаевна видела вас в торговом центре. Ты думала, никто ничего не узнает? У нас городок маленький, не спрячешься!
— Я не собиралась ни от кого прятаться! — возмутилась я, чувствуя, как кровь приливает к щекам. — Твоя Светлана Николаевна сует свой нос, куда не надо. Мы просто посидели в кафе и разошлись по домам. Можешь думать, что угодно!
Александра вскочила, вцепившись в край стола.
— Знаешь, что я думаю? — завопила она не своим голосом.
— Что за крик тут? — раздался ледяной голос директрисы, и Александра плюхнулась на место. — Александра Андреевна, что вы себе позволяете?
— Я… объясняю Дарье Дмитриевне, где висит информация о совещаниях, — пробормотала Александра.
Удар был нанесен мастерски. Директриса тут же вспомнила про мое вчерашнее отсутствие.
— Дарья Дмитриевна, зайди ко мне на пять минут, — процедила она и пошире распахнула дверь в свой кабинет. Александра по-крокодильи улыбнулась и принялась дальше отстукивать по клавиатуре.
В кабинете директриса не предложила мне сесть, зато сама уселась за свой громадный стол, открыла какую-то папку и без зазрения совести принялась читать. Я подождала пару минут ради приличия, потом неуверенно кашлянула.
— Инна Федоровна… вы хотели со мной поговорить?
— Хотела, — сказала она так свирепо, что я пожалела о том, что заговорила. — Для начала я хотела бы узнать, почему вы вчера отсутствовали на совещании. Мы обсуждали очень важные вопросы. Вы как руководитель выпускного класса должны были сидеть в первом ряду. Учитывая то, что это ваш первый выпуск.
Напоминать ей о том, кто сделал одиннадцатый класс моим первым выпуском я не стала и просто промямлила, мысленно проклиная Александру:
— Я о нем не знала.
— Неужели? В следующий раз я буду лично приглашать вас.
— Следующего раза не будет, — пообещала я.
Директриса выразительно усмехнулась.
— Поживем — увидим. Вчера все преподаватели старших классов сдавали отчеты по посещению учеников. Ваш отчет готов?
Я похолодела. Какой там отчет. Я даже половину класса не обошла.
— Еще нет, — еле слышно сказала я. — У меня столько работы.
— Не больше, чем у остальных учителей, смею вас заверить, — прогремела директриса. — Мне не нравится ваше отношение к работе, Дарья Дмитриевна. Принимая в нашу школу молодого педагога, я рассчитывала на совсем другое. Может быть, если бы вы чуть меньше занимались своей личной жизнью и чуть больше внимания уделяли работе, у нас бы не было этого неприятного разговора!
— Я не занимаюсь никакой личной жизнью!
Я чувствовала, что вот-вот разревусь. Один невинный поход в кафе обернулся гигантской сплетней, которая грозила меня задушить.
— Ну-ну, не надо так волноваться, — успокаивающе сказала директриса. — Как раз я отношусь к таким вещам с пониманием.
— К каким вещам? — оскорбилась я.
Директриса встала из-за стола, подошла ко мне и положила руку мне на плечо.
— Вы очень молоды, Дашенька, и многого не понимаете. Но я не собираюсь читать вам нотации, нет-нет… — Она гаденько рассмеялась, показывая неровные передние зубы. — Я верю, что у вас все получится, если вы постараетесь. Просто не забывайте о том, что вы работаете в лучшем образовательном учреждении в городе. Я ожидаю от вас высоких показателей по ЕГЭ…
Я пробормотала, что помню, но директриса не слушала. Десять минут она продолжала расписывать достоинства своей школы, нанизывая одну гладкую отточенную формулировку за другой и наслаждаясь звуками собственного голоса. Мне хотелось напомнить ей, что скоро звонок, но она вдруг сама замолчала на полуслове.
— К чему я все это говорю, Дарья Дмитриевна. Вчера стало известно, что ежегодный конкурс школ будет проводиться не во второй четверти, как обычно, а в этой. Мы выигрывали этот конкурс три года подряд, и я не вижу оснований, чтобы нарушать традицию. Вы можете представить себе объем работы, который ложится на наши плечи в связи с конкурсом. Мы все трудимся, не покладая рук…
Я надеялась, что общими словами все и ограничится, но директриса взяла со своего стола ту папку, пролистала ее и деловито перечислила:
— На вас украшение актового зала для церемонии открытия и номера для финального концерта. Саша подберет вам фотографии прошлых лет, посмотрите, как было украшено. Не оригинальничайте особо, но и не повторяйтесь.
— А как же ЕГЭ? — проблеяла я со слабой надеждой, что подготовка к экзаменам избавит нас с ребятами от конкурса.
— Причем тут ЕГЭ? — искренне удивилась директриса. — Учеба учебой, а конкурс — совсем другое дело.
— Но ведь на все нужно время…
— Время — это уже ваша задача как педагога и руководителя. У вас в классе столько талантов. В прошлом году Шумихин произвел фурор на концерте. Мальчик прирожденный артист. Обязательно привлеките его.
Я кивнула. Наивно было думать, что Инна Федоровна откажется от «фурора»…
— И не забывайте про отчет. Расслабляться некогда, Дашенька.
Я вышла из кабинета в состоянии полного ступора. Меня ни за что отругали, прочитали лекцию и вдобавок нагрузили работой по самые уши.
В такие моменты особенно нужен друг. Но Александра, разложив на столе громадный ватман, выводила на нем карандашом красивые буквы и меня игнорировала. Что сказать ей, чтобы она поверила, что мы ходили в кафе чисто по-дружески? Я была готова сделать все, что угодно. Даже сыграть в сваху и просветить Игоря насчет чувств Александры к нему.
И тут меня осенило.
— Сашка, заканчивай дуться! — сказала я решительно. — Мне твой Игорь не нужен. У меня есть другой.
Рука Александры с карандашом замерла в воздухе.
— Помнишь того полицейского, который приходил к нам насчет Алины?
— Помню, — кивнула она. — Симпатичный…
— Если хочешь, можем устроить свидание на четверых. Ты, я, Игорь и… — Я снова забыла, как его зовут. — Кирюхин.
Если Александра и заметила, что я назвала «своего парня» по фамилии, она этого ничем не показала.
— Серьезно? — просияла она.
— Я сама приглашу Игоря, — пообещала я. — Будет прикольно.
— Дашка! — взвизгнула Александра и кинулась мне на шею. — Ты прелесть!
От ее хватки у меня потемнело в глазах, острый карандаш больно впился мне в спину, но именно этих слов мне не хватало, чтобы почувствовать себя лучше.
Следующая неделя пролетела как в горячечном бреду. Очень скоро я обнаружила, что мои задания по подготовке к конкурсу не ограничиваются концертом и украшением актового зала. На меня свалилась масса другой работы. Я обзванивала поставщиков воды, вешала новые шторы в кабинете химии, договаривалась с родителями о добровольных дежурствах на время конкурса.
У других учителей работы было не меньше. Директриса не могла допустить, чтобы мы всего лишь давали уроки. Днем и ночью она фонтанировала новыми идеями, чтобы «школа как следует блеснула на конкурсе». Можно было только надеяться, что оценочная комиссия не ослепнет от этого блеска.
Одним конкурсом мои заботы не ограничивались. Я до сих пор не поговорила ни с Игорем, ни с Кирюхиным насчет свидания на четверых, и поэтому мне приходилось скрываться от Александры, которой не терпелось на это самое свидание пойти. Пообещать устроить свидание было просто, выполнить обещание оказалось гораздо сложнее. Я не знала, как начать разговор, и откладывала его до бесконечности.
Радовал меня только мой 11 «А». Они сами украшали и готовили концерт и лишь изредка советовались со мной, а заодно помогали мне во всем. Особенно старался Денис. Я не знаю, как это получалось, но он оказывался рядом со мной каждый раз, когда мне требовалась помощь. Даже Рита притихла, и Аня Финникова, хоть и бросала порой на меня свирепые взгляды, вела себя прилично и за рамки не выходила. Мила все еще на меня дулась, но у меня не было времени переживать из-за этого.
Наконец директриса одобрила наш проект украшения зала и распорядилась, чтобы мы приступили к работе. Для начала следовало прибраться в актовом зале, где осталась куча хлама после первого сентября. Мысль о том, что придется пахать после восьмого урока, ребят не вдохновила.
— Я не могу, у меня танцы, — сказала Настя Абрамова.
— У меня дополнительные по физике, — подхватил Витя Панкратенко.
— Кому надо уйти, уходите, — сказала я. — Остальных я прошу сходить домой, если нужно, и вернуться в школу. Иначе мне придется работать в одиночку.
При этом я невольно взглянула на Дениса, и у меня потеплело на сердце. Выражение его лица ясно говорило о том, что в одиночку мне точно не придется работать.
В пятнадцать минут четвертого я подошла к охраннику за ключами от актового зала.
— Их уже взяли ваши, — сказал он равнодушно, дожевывая бутерброд с колбасой.
Я помчалась к залу, гадая, сколько у меня будет помощников и кто именно пришел. Их было пятнадцать человек — гораздо больше, чем я ожидала. Даже Панкратенко, которому так нужно было на физику, разгуливал по сцене.
Остальные неорганизованно разбрелись по залу. Катя и Костя Марцевы нашли в углу плакаты, оставшиеся после выпускного, и рассматривали их. Антон и Лера топтались за занавесом — из-под него виднелись их ноги. Мила увлеченно читала учебник. Тимофей с гитарой сел на край сцены и что-то наигрывал. Настя Негель, Лиза Нуриева и Маша Коваль заняли места в первом ряду и с обожанием смотрели на него. Риты с ними не было. Она не пришла, что было странно. Я бы никогда не подумала, что она способна оставить Тимофея без надзора. Но если в ее жизни появились дела поважнее его, это хороший знак.