ь неверно определил место, где скрывался уполномоченный, и лёг за камень неправильно. Теперь Горохов хорошо видел обе его ноги, цель меньше, но зато она статична; он снова взводит курок и на несколько секунд замирает…
Пахххх…
Вот теперь уполномоченный видит, что попал. Враг дёргается от шока и, бросив винтовку, сгибается и хватается за ногу. А потом, толкаясь здоровой ногой, меняет своё положение, заползая за камень так, что Андрей Николаевич его уже почти не видит.
«Молодец, со второго раза сообразил! А что другие?».
Он переводит взгляд чуть ниже… И увиденное его не радует, те двое, что шли за первым, уже нашли себе камень и улеглись за него, и они-то прекрасно поняли, откуда уполномоченный ведёт огонь, так как он смог догадаться, где они, только по их рюкзакам, лежащим рядом с камнем, и тут же ему стало ясно, что они готовят к бою оружие. И у Горохова не было сомнений в том, что оружие это будет посерьёзнее, чем у него. И теперь даже его позиция на небольшой возвышенности, замаскированная кактусами, уже не казалась ему значительным преимуществом. Тем более что тот, кого он ранил, уже, наверное, обрабатывает себя стимуляторами и обезболивающим и вскоре сможет принять бой. То есть по нему, по его укрытию будут вести огонь с двух сторон. А оптика у них, судя по всему, есть у всех, и патронов у этих ребят много. И не следует забывать, что снизу идут ещё двое… Они, конечно, отстали, но в этой ситуации уж поторопятся, наверное… В общем, вывод напрашивался сам собой…
«Надо убираться отсюда! Подняться повыше».
Он очень надеялся, что Шубу-Ухай уже вернулся за его рюкзаком.
«На это у него время было».
Андрей Николаевич, натянув перчатку и надев очки, не стал разворачиваться, а начал пятиться, отползать не поднимаясь, не думая уже ни об иголках кактусов, ни о клещах.
И тут он услышал звучные шлепки… Один, другой… Ещё один… Поначалу он даже не понял, что это, откуда… И только потом знакомые до боли звуки донеслись до него…
Та-та-та-та… Та-та-та…
И перед ним… пуфф… с недолетом метра в три поднялся фонтан грунта с пылью. Это стреляли справа. Стрелял раненый.
«Оклемался, сволочь, теперь бесится, за ногу свою переживает. Наверное, обидно ему».
«Обиженный» не очень прицельно – видно, он не мог видеть уполномоченного – бил просто по местности.
И снова шлепки… На сей раз Горохов понял, что это, когда на него полетели капли сока кактусов и ошмётки их мякоти. И снова чуть запоздалые звуки работы винтовки…
Та-та-та-та…
Но уполномоченный не останавливался; собирая ногами, плечами и боками все иглы, что только мог собрать, он пятился и пятился через поляну кактусов вверх по склону.
И снова… Пуффф
Мощная пуля ударила в землю в паре метров от него, его засыпало песком и мелкими комочками сухого грунта. Это было очень близко, очень…
«Неужели видят? Оптика хорошая или тепловизор?».
И тут же над головой шлепки… И всё те же винтовочные…
Та-та-та-та…
Горохов замирает, жмётся к земле. И снова на него летят капли кактусового сока.
«Вот твари!».
Это были серьёзные люди. Умелые. Они делали всё грамотно, тот, что ранен, просто прижимал его к земле непрестанным винтовочным огнём, а те, что улеглись за камнем снизу, выцеливали его… Уже не понятно, через прицел или через тепловизор, но первый же их выстрел был совсем неплохим.
Вот только у того, что был ранен, магазин должен был уже быть пуст. И тогда Андрей Николаевич, привстав на корточки, но так, чтобы не торчать над кактусами, стал быстро пробираться вверх, к спасительной линии отсечения, той линии, за которой стрелки, занявшие позиции ниже, видеть его уже не будут.
Та…
Одиноко хлопнул выстрел справа, и уполномоченный понял, что теперь раненый будет менять магазин, и уже почти в полный рост бросился вперёд, надеясь на то, что те, кто остались снизу, его через заросли точно видеть не будут.
Через полминуты он уже завалился на небольшой участок горячего песка у камня, как ему казалось, в безопасности. В его теле была целая куча игл кактуса, особенно беспокоило его левое бедро, судя по всему, там игл было несколько, и одна, кажется, вошла весьма глубоко, но он, не обращая внимания на боль и стараясь не думать о клещах, стал перезаряжать револьвер, поглядывая вниз. Горохов хотел потянуть время, чтобы Шубу-Ухай смог унести его рюкзак, а ещё он надеялся ранить кого-нибудь из преследователей. Два раненых из пяти… Это был бы идеальный вариант. Уполномоченный чуть приподнялся и ещё раз заглянул вниз; раненого он видеть не мог, а те двое, которые улеглись за камнем со снайперской винтовкой, так за камнем и сидели, целиться снизу вверх из винтовки с длинным стволом теперь им было неудобно, ребятам пришлось бы поставить оружие на камень, но тогда стрелок был бы отлично виден… В общем, трое первых притихли, и теперь он мог разглядеть на подъёме только двух последних, которые ещё поднимались по склону.
«Метров четыреста пятьдесят».
Он пожалел, что не взял винтовку с собой: попасть с такого расстояния без оптики Андрей Николаевич не смог бы, но уложить этих двоих на землю, чтобы остановить, винтовка ему помогла бы. Они устали, еле переставляли ноги. Наверное, шли без привалов всю ночь и утро… Но всё ещё шли, шли…
«Да, жаль, что не взял винтовку».
Впрочем… Он поднял револьвер и прицелился в первого идущего. Замер на секунду…
Паххх…
Плохой выстрел. Серый на солнце фонтан грунта. Пуля ударила в землю, метрах в шести или семи перед преследователем. Но те, что шли вверх, сразу, как будто ждали этого, скинули рюкзаки и нашли себе укрытия. Завалились в какую-то жиденькую растительность, за камнем. Поближе к клещам.
«Ну, как-то так».
Горохов был удовлетворён. Но теперь он хотел заняться собой, ему докучали обломки кактусовых иголок в одежде. И в районе левого плеча и в левом бедре очень крепко сидели иглы. Он морщится и, несмотря на пронзительную боль, стягивает пыльник, потом, сняв перчатку, нащупывает одну за другой две иглы в плече; не без труда, цепляя их ногтями, вытаскивает из себя. А вот с ногой вышло не всё хорошо, одну иглу он достал легко, а вот ту, что причиняла ему главное беспокойство, он достать не смог, она вошла глубоко в ткани и там сломалась.
«Придётся резать!».
Оставлять обломок иглы в теле – стопроцентный способ заполучить нарыв с возможной температурой и всеми вытекающими. Но игла вошла в заднюю поверхность бедра, ниже ягодицы, самому вырезать её было бы непросто.
Уполномоченный снова приподнимается и заглядывает вниз. Там произошли изменения: те, что шли последними, решили подняться ещё немного.
«Эх, жаль, что не зарядил рацию!».
Он с удовольствием послушал бы этих ребят в этой ситуации. Вот так вот лежать раненым на солнышке, которое припекает всё сильнее и сильнее, даже под обезболивающим не очень-то приятно.
«Что они теперь собираются делать?».
Раненого нужно спускать вниз. Ему долго лежать тут никак нельзя, а самому теперь не спуститься. Придётся его тащить.
А солнце и вправду начинало припекать не на шутку. Он взял флягу и отпил воды. А потом случайно взглянул на свой пыльник и сразу заметил на нём крупного клеща возле воротника. Придавил его стволом пистолета.
«Нужно будет всё как следует осмотреть».
Андрей Николаевич ещё раз взглянул вниз: в общем-то, времени для Миши было достаточно. И он, надев пыльник, сначала чуть согнувшись, а потом и во весь рост быстро пошёл догонять проводника.
***
Горохов торопился, осознавая, что если преследователи решат, что их раненый товарищ подождёт, а сами, поняв, что их уже сверху никто в прицел не рассматривает, рискнут пойти вверх – ну мало ли, вдруг они и вправду такие храбрецы – тогда всего через полчаса они будут на том месте, где он вытаскивал из себя иглы. А ещё через полчаса, а может, даже и меньше, будут там, где они расстались с Шубу-Ухаем. И будут там со снайперской винтовкой. В общем, он торопился. И, как выяснилось, сильно торопиться ему противопоказано. И не только из-за куска иглы в бедре, которая очень досаждала ему при движении. Мешало ему кое-что и похуже. Он ещё не поднялся до нужной точки, как его стал разбирать кашель. И чтобы откашляться, ему пришлось стянуть респиратор и остановиться. Потом выплюнуть вязкую слюну с кровью, а потом ещё стоять минуту или две, приводя дыхание в порядок, так как каждый глубокий вдох вызывал у него новый приступ кашля, хотя и не такой продолжительный, как первый. Только после этого он снова смог двигаться, но теперь Горохов был осторожен и на интенсивные усилия отваживался только на коротких участках. По правде говоря, он боялся лишний раз увидеть в своей слюне кровь.
Он разглядел Мишу на следующем подъёме, тот с винтовкой в руках присел возле почти отвесной скалы и ждал. Рюкзаков рядом с ним не было – видно, уже занёс за поворот.
Андрей Николаевич начал спускаться вниз, в маленькую, зелёную от растительности долинку между двумя горными скалами. Грунт там оказался непривычно мягким из-за не просохшей после долгих дождей земли. Уполномоченный не видел Мишиных следов. Зато увидал тут на одном странном растении, не похожем ни на кактус, ни на пырей, ни тем более на колючку, очень крупного геккона.
«Ого, одного хватит на целый обед».
Он, стараясь не касаться никаких растений, проходил уже самую нижнюю точку долины, когда увидел две странные цепочки следов. В степи он никогда не встречал ничего подобного. Ровные, круглые дырки во влажном грунте. В них скопилось некоторое количество жёлтой воды. Два, судя по всему, не очень маленьких животных двигались параллельно друг другу, оставляя почти одинаковые следы… Но он даже не смог по следам определить, в какую сторону они проследовали.
«Что это за хреновина?».
Он на всякий случай подтянул из-за спины себе под руку обрез, поглядел по сторонам, но ничего подозрительного не увидел. После начал подъем на склон. Уполномоченный не торопился, он не хотел подняться к Шубу-Ухаю и начать там задыхаться от кашля. Он понял, что ему теперь лучше не спешить, а делать всё без перерасхода сил, плавно. Поэтому шёл размеренно, и даже после того как он почти десять минут поднимался к Мише, он сумел сохранить дыхание.