– Пришёл за мной, как папаша за сынком, да ещё Митяем называешь.
– Митяем? – уточняет Андрей Николаевич. – А что в этом плохого?
– Дебильное имя, – поясняет молодой человек.
– А не дебильное какое?
– Димон – норм, – объясняет Митяй.
– В степи так никто не говорит, а уж у казаков тем более. Там либо Дима, либо Дмитрий, но чаще Митяй; если ты собрался кочевать с родственниками, так привыкай.
Димка помолчал и наконец спросил:
– Ну ладно… Чего ты меня искал? Ключей, что ли, от дома нет?
Глава 28
– Наталья как? – это был главный вопрос, который сейчас интересовал Андрея Николаевича.
– Она в больнице, – сразу огорошил его подросток.
– В какой больнице? – у уполномоченного похолодело сердце.
– Ну, ходила к врачу к своему, а он сказал ей, что ей надо лечь в больницу на хранение. Она пришла, собрала вещи и ушла.
– А что с нею? – Горохов продолжал волноваться. – Она не сказала?
– Нет… Да не помню я, пришла и сказала: чтобы плод сохранить, доктор сказал полежать у него в больнице немного под наблюдением. Сказала, если ты позвонишь, чтобы тебе сказать, что ничего страшного, – объяснял парень. Говорил он нехотя, на «отвяжись», словно всё это его мало касалось.
А вот Горохова это сильно волновало, а манера подростка говорить с ним его сильно, очень сильно сейчас раздражала. Уполномоченный говорил сквозь зубы, и уже от одного тона Димки у Андрея Николаевича возникало желание взять его за шкирку и как следует встряхнуть… И это как минимум.
– Когда она легла в больницу?
– Дня три назад, – вспоминал подросток. – Ну да, три дня…
– Ты с тех пор был у неё? – зло спрашивает Горохов.
– Нет… А нафиг я ей там нужен?
– Дебил! – выдохнул уполномоченный. Теперь он говорил едва сдерживаясь. – Хотя бы пришёл, спросил, не нужно ли чего. Недоумок!
И тут Митяй и через респиратор уловил настроение Горохова и уже отвечал более мягко и как бы оправдываясь:
– Если бы ей что-то было нужно, она бы позвонила.
– А просто сходить, узнать, как здоровье? – уполномоченный брал себя в руки. Успокаивался. Но это только внешне, внутри его всё ещё обжигал огонь злости. – Она тебя кормила, стирала твоё шмотьё, убирала за тобой, а ты даже не можешь зайти и узнать, что с нею? На пять минут, на пять минут! Всё равно в школу почти не ходишь, что, пяти минут не мог найти?
– Да не любит она меня, нафиг я ей там нужен, – огрызнулся Митяй, – ей без меня там лучше.
– Откуда ты знаешь? Дурак!
И тут подросток вдруг говорит:
– Это хорошо, что она в больнице. А то к тебе приходили… А она бы волновалась, а ей нельзя, ей врач запретил волноваться…
– Приходили? – тут же раздражение Горохова сменилось на настороженность и беспокойство за Наталью, никто и никогда к нему приходить был не должен. Поэтому он стал ещё больше злиться. – Кто ещё ко мне приходил?
– Четверо, – сразу ответил парень. – Нашу дверь открыли своим ключом. Я сначала думал, ты им ключи дал или Наташа за вещами прислала кого. А эти… Вошли, у самих пистолеты и автоматики маленькие в руках. В комнаты стали заглядывать… Ну, так, выглядывать из-за угла осторожно. Увидали нас с братом и спрашивают: «Где Горохов?». А сам на меня, на нас ствол навёл.
«Где Горохов?».
На уполномоченного тут вдруг напало какое-то оцепенение. Он всё мог понять, но вот это вот… Андрей Николаевич просто недоумевал. Годы, проведённые в опасных местах с опасными людьми и существами, приучили к его к мысли, что с ним может случиться всякое. Всякое… Но он всегда считал, что где-то там, в большом городе, у него есть место, где никто ему угрожать не посмеет. Никто хотя бы потому, что он уважаемый член влиятельной организации. Тем более не посмеет угрожать его близким. Наставлять на них оружие в его доме. Но нет, оказалось, что у него нет безопасного тыла и что его людям кто-то может угрожать…
«А если бы там была Наталья, которой доктор запретил волноваться? Уроды… Такие же, как и те, кого мне приходилось вылавливать по степи! Ничего святого… Ничего…».
Это продлившееся несколько секунд оцепенение уже отпустило его, и первое, что он спросил, было:
– Но Наталья к тому времени была уже в больнице?
– Да, – отвечал Митяй. – Она в больницу собралась три дня назад, а эти вчера приходили, часа в три утра. Мы ещё в школу не ушли.
Горохов чувствовал, как вся его глупая злоба, всё раздражение на парня, вся злость тают в нём, уходят из него, уступая место холодной, рассудительной ярости. И он стал выяснять подробности визита этих людей:
– Значит, они дверь открыли сами?
– Да, мы сидели на кухне, ели, – начал Митяй. – И вдруг слышим, ключ в двери, в замке шебуршит, я Тимке говорю: Наталья вернулась, он пошёл её встретить, а на пороге кухни уже мужик какой-то, респиратор не снял, в пыльнике, но я сразу понял, что это не ты, он толстый был, плотный. И он на нас автоматик свой направил и палец поднял: тихо.
– Чтобы не шумели, – понял Горохов.
– Да, а там в коридоре ещё мужики, все с оружием, быстро проскочили в комнаты, а там же больше никого, и один из них пришёл на кухню и увёл Тимку в другую комнату, а другой мужик стал у меня спрашивать, где ты есть. Сначала где ты есть, а потом где Наталья.
– Понятно, они развели вас по комнатам и стали спрашивать, где я есть. Что ты сказал про меня? – Горохов хотел знать всё о визите этих людей к себе домой.
– А что я мог сказать… Сказал, что ты в командировке, – объяснял подросток. – А что я ещё мог им сказать?
– А про Наталью? – это сейчас для уполномоченного, возможно, был вопрос номер один.
– Сказал, что не знаю, где она, сказал, что если сумки с вещами в прихожей нет, значит, ушла в бассейн.
– А ты Тимку спрашивал, что он ответил им?
– Спрашивал. Тимоха, он молодец, он умный, сказал то же самое. Говорит, в бассейн, наверное, ушла. А про тебя, что не знает, где ты.
– Тебя били? – уточняет Андрей Николаевич.
– Не-е… – качает головой Митяй и указывает на левую щёку: – Пистолет сюда приставили, сказали, что если совру, буду зубы по полу собирать, а Тимохе врезали пару раз, но так, не сильно, пугали больше.
Новая волна гнева заливает мозг Горохова; конечно, парни часто заслуживали хороших оплеух, но… И всё-таки он больше волновался за Наташу. Уполномоченный не сомневался, что, если эти люди захотят, Наталью они найдут, хоть и не сразу.
«Это парни хорошо им про бассейн ответили. Правильно».
– Андрей, а они весь дом нам перевернули, – прервал его размышления Митяй.
– Ничего страшного, – отвечал Горохов. – Приберётесь до прихода Натальи. А что они взяли?
– Уроды все деньги забрали, что нам Наталья оставила.
«Деньги? Бог с ними!».
– Среди них должен был быть старший, ты его смог определить? – теперь это был для Горохова ключевой вопрос.
– Да, я сразу понял, кто у них атаман, – отвечал Митяй. – Он высокий. Пыльник у него короткий, почти белый, брюки носит глаженые и ботинки чёрные.
– Пыльник не застёгнут, рубаха белая, – продолжил уполномоченный, уже понимая, кто это мог быть. – Маска дорогая, с компрессором. На голове маленькая шляпа с вислыми полями.
– Да, – согласился подросток. – Ты его знаешь, да?
Но Андрей Николаевич не ответил на вопрос, а спросил сам:
– Где у него была кобура?
– А-а… – не сразу вспомнил Митяй. – А! На поясе.
– С какой стороны?
– С левой… Да, точно, с левой.
Вот… Вот теперь-то всё сложилось – портрет был полный.
«Всегда белая рубашка. Чёрные ботинки в любую жару и кобура на поясе с левой стороны. Перепутать его с кем-то ещё сложно. Он такой один в Трибунале».
– Этот в белой рубашке что-то говорил тебе? – интересуется уполномоченный уже абсолютно спокойно. А ещё он стаскивает респиратор и достаёт мятую пачку, тянет из неё жёлтую, промокшую в горах и уже высушенную сигарету. – Может, предлагал что, может, угрожал?
– Нет, – парень смотрит на его странную сигарету с недоумением, – ничего не предлагал, а спрашивал только про тебя и Наташу. А, ну да, сказал, что вывезет в степь, если не буду говорить по-хорошему.
– В степь, значит? – Горохов закуривает.
– А! Да! – вспоминает Митяй. – Он знал, как нас зовут. И меня знал по имени, и Тимоху тоже.
Ну, это как раз уполномоченного совсем не удивило.
– Значит, они вас особо не били? – уточняет уполномоченный.
– Да нет… – рассказывает парень. – Тимоху пару раз, и всё; правда, один из этих за шиворот меня ещё таскал… Некультурно…
– Некультурно? – Андрей Николаевич усмехается. – Забавно слышать от тебя такие слова.
– А чего? – хмыкнул Митяй. – Наташа так говорит, у неё учился, вот и говорю: некультурно; ещё все вещи в доме разбросали, всё на пол кидали, одежду, простыни… Всё… Там всякую мелочь…
– У меня в ящиках для постельного белья были спрятаны деньги и оружие с патронами, – вспомнил уполномоченный.
– Ничего я такого не видел, – заявил подросток. – Наверное, они забрали…
Он мог говорить правду, а мог и врать. Андрей Николаевич проверять не собирался, он поглядел на парня внимательно и спросил строго:
– Порядок в доме навели?
– Ну, так, собрали, что сильно было разбросано, – поморщился Митяй, ещё такой ерундой он не занимался.
– Приведите дом в порядок, чтобы всё было чисто, как у Наташи, – Андрей Николаевич достал пятирублёвую монету. Повертел её в пальцах, но в руки Дмитрию не отдал. Сначала спросил:
– Ты всё понял?
– Да, понял, – парень протянул руку и ждал денег.
– Наташе об этих людях ни слова. Понял?
– Понял, понял, – подростку не терпелось получить деньги. Он был уверен: раз уж Горохов достал их, значит, для него.
– Деньги вам на еду; и купите что-нибудь Наташе, свежее яблоко купите или персик. Сходите и спросите про здоровье. И не забудь навести порядок, чтобы она вернулась, и всё было идеально.
Он наконец сунул в ладонь Митяя деньги. И парень вдруг понял что-то и спросил: