Это был человек монголоидного вида, лет сорока пяти, его нижняя губа имела отчётливую синюю кромку и была чуть перекошена – проказа.
– Как вас зовут? – сразу спросил Горохов.
– Меня? – переспросил охотник. – Меня Миша.
«Миша?».
Уполномоченный не спускал глаз с пришедшего, да и свой обрез держал наготове.
– Мне называли другое имя.
– А… – вспомнил пришедший. – Шубу… Но так меня никто не зовёт.
– Шубу? – этого уполномоченному мало. – Кое-кто мне всё-таки назвал это имя. Только называл его полный вариант.
– Шубу-Ухай, – говорит Миша. И начинает раздеваться.
– С кем вы сейчас разговаривали на улице? – продолжает Горохов.
– Так это… – начинает Миша объясняться. – Соседка попросила продать ей половину дрофы. А я, видишь, маленькую добыл, издалека пришлось бы нести большую, лень было. Получается, не продал я соседке мяса.
Этот ответ удовлетворяет Андрея Николаевича, но он спрашивает дальше:
– Откуда вы узнали о моём приходе? Про моё имя кто вам сказал?
– Человек приходил, вчера утром ещё… – отвечает охотник, вытаскивая из рюкзака туго свёрнутые листья простого кактуса. – Едва успел меня застать, я к Камню хотел идти – на пару дней, на тройку… Так бы дверь запер, вы бы меня ждали…
Горохов уже догадывается, что за человек мог предупредить Шубу-Ухая, но на всякий случай уточняет:
– Это кто-то из Светлой Обители?
– Ага, – соглашается Миша. – Пришёл Костик, он из людей пророка, у него склад есть, я ему чеснок ношу, он и говорит: если от пророка придёт человек, скажет, что его зовут Андрей и покажет знак, ты ему помоги. Сделай, что просит.
– Я должен показать вам знак? – Горохов вспоминает о монете, которую дал ему в тайном убежище человек с прозрачной кожей.
– Нет, не должен, – отвечает охотник и, подойдя к столу, садится, берёт дрофу и начинает её ощипывать, бросая перья прямо на пол. – Вы человек Церен, – тут он останавливается, перестаёт дёргать перья, внимательно глядит на уполномоченного и говорит: – Я тебя и без знаков знаю.
– Церен? Это что? – не понимает Горохов. – Кто такой Церен?
– Не такой… – Мишу этот вопрос, казалось, вовсе не удивляет и не настораживает, он снова начинает щипать дрофу. – Такая! Церен – женщина. У неё теперь другое имя, другое тело. А тридцать лет назад её звали Церен.
«Тридцать лет назад… Другое тело… Другое имя… Люсичка?». Это было первое, что пришло ему на ум. Но он решает не уточнять, а спрашивает о другом:
– А вы тоже член Светлой Обители?
– Нет, – неожиданно отвечает Миша. – Я их не люблю.
«Не любишь? Очень интересно! А Церен тогда кто? Откуда она?».
Горохов идёт к кровати и садится на неё, только теперь он мягко опускает курки и кладёт обрез. О главном Андрей Николаевич спросил, но у него ещё много вопросов, правда, он ещё не знает, как вести себя с этим человеком, и пока не спешит их задавать. Но Миша начинает рассказывать сам:
– Ждать тебя не стал… Думаю, придёт, а еды дома нет. Ходил к Камню, сети поставил. Вот, дрофу добыл. Я в дождь беру только мужиков… Женщины сейчас на кладку садятся… Я их не добываю. Там, в предгорьях, много хорошей еды для них, и для козодоя тоже… Там все склоны заросли кактусом, кактус сейчас воды набирает, зелёный весь… А песок чёрный… Красиво… Саранча там крупная, клопа много, клеща много… Есть кого покушать птице, нужно только сколопендр перебить… Я с прошлого года на одном склоне побил всю сколопендру, теперь там шесть кладок дрофы и одна кладка козодоя… Теперь дрофы будет много у меня…
Кажется, Шубу-Ухай мог об этом рассказывать ещё долго, но сейчас Горохова интересовало другое:
– А откуда ты знаешь, что я пришёл от Церен?
Охотник смотрит на Горохова своими карими глазами, словно изучает его, и только потом отвечает:
– Моё имя только Церен знает. Все остальные померли, кто знал.
«То есть имя «Шубу-Ухай» типа пароля было. А заодно Люсичка и местную секту предупредила».
– М-м… – уполномоченный кивает. – Ясно. А что говорят в городе?
– О чём? – не понял Миша.
– Обо мне.
– Не знаю… Я же утром вчера ушёл и вот только пришёл…
Горохов и представить не мог, что дрофу можно так быстро ощипать. Миша закончил и положил тушку птицы на стол, а сам башмаком стал сгребать перья и пух к стене и лишь потом начал собирать их в охапку и, приоткрыв дверь, бесцеремонно выкидывать на улицу. Потом он вернулся к столу и принялся разделывать птицу; и опять заговорил об охоте:
– Я хожу на ту горку всё время, птичек не трогаю, внизу ставлю сети и бью сколопендр, иной раз туда варан ходит, всё никак не могу его поймать… Прихожу только следы посмотреть… Молодой, но одну кладку дроф уже пожрал… Сейчас вода пройдёт, найду его… А пока туман на горе сильный, вода след смывает… – охотник говорит медленно, немного монотонно, – трудно искать… Не могу его поймать… Лучше сейчас убить, пока маленький… И мясо молодое дороже стоит… А когда вырастет – попробуй ещё убей…
Кажется, он может так говорить часами, и тогда Андрей Николаевич его перебивает, он теперь к нему тоже обращается на «ты»:
– Слушай, Миша…
– Чего? – охотник оборачивается к нему.
– Мне будет нужна твоя помощь.
– Я знаю, мне об этом Костик сказал, я помогу… Ты человек Церен, а значит, мне друг, а может, и брат… – отвечает Миша и смотрит на Горохова как-то странно. Снова поворачивается к разделанной тушке. – Сделаю, что хочешь. Вот только с ужином закончу, а то песок остынет или дождь пойдёт, придётся нам дрофу сырой есть. А печёная вкуснее… Сейчас…
Он начинает тупой стороной теска ломать в тушке кости, потом засыпает птицу солью, бросает сверху хорошую горсть нечищеного лука и заворачивает её в широкие листья кактуса; потом стягивает всё это бечёвкой и сообщает:
– Пойду положу в песок.
Когда он вернулся, выпил воды, сел на стул и сказал:
– Ну, говори, Андрей, чего тебе нужно.
– Мне нужно уйти отсюда, – чуть подумав ответил Горохов.
– Я так и думал. Домой иду, смотрю – ищут кого-то, везде люди, на дороге машины проверяли, а тут как раз вспомнил, как Костик говорил, что придёт человек от пророка, Андрей… ему нужно помочь; я мало-мало стал думать: а вдруг Андрея ищут? Видишь, как… угадал!
– Ты молодец, догадливый, – хвалит его уполномоченный и спрашивает: – Знаешь, как уйти?
– Знаю, – сразу отвечает Шубу-Ухай. – Если ты по пескам умеешь ходить, то уйдём как-нибудь.
– Я умею ходить по пескам, но у этих… у них есть коптеры, – замечает Горохов.
– Вечером пойдём, пойдём к горам перед зарядом, уйдём за песок, на песке заряд след заметёт, а дальше грунт твёрдый пойдёт, камень, ночью его с коптера вряд ли они разглядят.
– У них коптеры с тепловизорами, -объясняет ему Андрей Николаевич.
– О, – теперь охотник уже удивляется. – А ты про это откуда узнал?
– Узнал… Этой ночью уже хотел уйти на юг, пришлось вернуться. Они плотно город обложили. На юг уж точно нельзя проскочить.
– Тогда… Нужно думать, – немного озадаченно говорит Шубу-Ухай.
«Ну, думай».
У Горохова тоже есть мысли, он не хочет пока раскрывать своих планов, этот Шубу-Ухай ему нравится, как нравятся все степные люди, что выживают в степи честным трудом. Но это вовсе не значит, что ему можно доверять. И тогда охотник и говорит ему:
– Если бы был транспорт…
– Дороги перекрыты, – напоминает ему уполномоченный. Он не сомневается, что часть людей, которых сняли ночью с дорог, не найдя его, уже вернули на них обратно, и все перекрёстки и важные участки опять под контролем городских.
– Дороги перекрыты, а степь не перекроешь.
– Ну, степь с юга, как и дорогу, они точно будут держать под контролем, – в этом уполномоченный не сомневается.
И тут Миша встаёт.
– Надо узнать, – он начинает одеваться. – Пойду поговорю с людьми. Народ всюду бывает, всё знает…
Это Андрею Николаевичу не очень нравится: уйдёт сейчас… а с кем вернётся, Бог его знает. Но он понимает: у него нет другого выхода. Ему придётся доверять этому человеку, хотя бы немного. А Миша, одевшись, с некоторой неуклюжей застенчивостью вдруг спрашивает:
– А у тебя есть пара копеек?
Горохов лезет в карман и достаёт оттуда железный пятак.
Протягивает его Мише: держи.
– Это для дела, – оправдывается тот; подойдя к двери добавляет: – До того, как дрофа испечётся, я вернусь.
– Подожди, – останавливает его Горохов и показывает ему рацию. – Зарядить нужно, может, найдёшь разъём?
– О, – говорит Миша. – Ладно, хорошо, попробую…
Он уходит, запрев дверь ключом снаружи.
А уполномоченный снова садится на кровать. Складывающаяся ситуация ему не нравится, да кому бы она могла понравиться? И этот Миша… Он не кажется Андрею Николаевичу умным. Бродяга-степняк, всё, что знает, – это степь да тварей, что её населяют, его могут обмануть… Да что там обмануть! Он сам может сболтнуть лишнего или просто разболтать дружкам-собутыльникам, что у него такой странный гость дома. Но против всего этого был довольно весомый довод: его рекомендовала Люсичка. А её рекомендация, как там ни крути, стоила немало.
«На то и уповаю, что она не могла ошибиться в этом человеке».
Горохов снова взял в руки радиоприёмник. Индикатор зарядки батареи показывал, что энергии осталось мало, поэтому он стеснялся его держать всё время включённым, пока не появился хозяин, но теперь, когда Миша побывал тут, он включил его.
И сразу погрузился в новости города Серова. И главной новостью были поиски опасного убийцы. Диктор так и сказал:
– Поиски опасного убийцы продолжаются. Сотрудники и добровольцы продолжают патрулировать улицы города, а также его окрестности. Убийца всё ещё не пойман. Граждан просят соблюдать осторожность. Разыскиваемый преступник представляет большую опасность. Двое милиционеров серьёзно пострадали от его действий, власти просят сообщать о подозрительных незнакомцах и ни в коем случае не пытаться задержать убийцу самостоятельно. За предоставленную о нём информацию председатель союза промышленников и предпринимателей города Серова обещает вознаграждение в размере ста рублей. Будьте бдительны.