В статье обсуждаются два проекта блокадного времени. Выбор их, каждого в своем роде, выглядит на первый взгляд парадоксальным – прежде всего из-за того очевидно минимального влияния, которое эти предложения могли оказать на практику создания монументов. И тем не менее, подобно массовым текстам, подобно любимым историками искусства произведениям «художников второго ряда» и «незначащим» деталям в работах художников ряда первого, эти проекты оказываются весьма показательными. В них воплотились два подхода, две полярные тенденции, характерные для проектирования мемориалов и в той или степени сохраняющие актуальность и по сей день. С другой стороны, при всем различии текстов их связывает не только место и время рождения замысла – блокадный Ленинград, – но и своеобразная «практичность», заявленная реализуемость и даже внимание авторов к механизмам, которые призваны обеспечить воплощение проектов. Эти начала отличают их от множества мегаломанских предложений, которые появились на свет в военные годы и подразумевали создание грандиозных структур, самый масштаб которых демонстрировал стремление выразить новое качество разворачивающейся трагедии, «раздвинуть» границы мемориального жанра, буквально ошеломить зрителя.
Итак, первый проект представляет «памятник обороне Ленинграда». Автор его – «декан факультета истории и теории искусств и ст. научн. сотрудник Всер. Академии Художеств»[114], историк искусства, художник и поэт Лев Иванович Пумпянский. Идея мемориала и план его создания излагаются в виде развернутого, в 15 тезисов, текста на 17 страниц машинописи. Текст Пумпянского выстроен весьма убедительно и риторически точно: за вводным разделом (включающим первые 4 тезиса) следует второй («Общий вид памятника»), где раскрывается структура сооружения, обсуждаются стилистика, связь с исторической архитектурой города, возможное расположение, функциональное наполнение – поскольку «по своей форме памятник представляет собой комбинат нескольких отдельных зданий /архитектурных массивов/»[115], который должен вместить «все основные учреждения района, руководящие политической, общественной и культурной жизнью <…> населения»[116]. В этом разделе говорится про устройство ансамбля, его композицию, отдельные составляющие, предлагается скульптурная программа. В третьем разделе перечисляются «организационные мероприятия, связанные с осуществлением проекта»[117]. И, наконец, четвертый раздел – «Заключение. Идеологические предпосылки проекта памятника».
Исправление электросети. 1945. Литография, 43×34.
В тексте Пумпянского налицо все позиции, обязательные для искусствоведческого и архитектурного дискурса тех лет. Это и «социалистический реализм», и «освоение классического наследия»: «Основываясь на принципах социалистического реализма, как стиля нашей эпохи, и не являясь подражанием какому-либо из исторически сложившихся стилей прошлого – памятник в то же время должен опираться на лучшие образцы мирового классического наследия – в его высших проявлениях: античности, эпохи Возрождения и русского классицизма конца 18 и нач. 19 века. Последнее соображение диктуется также и требованиями общего ансамбля, связи памятника с преобладающим характером архитектуры и общей планировки нашего города, города Гваренги, Захарова, Воронихина, Тома де Томона, Росси и Монферрана – представителей классического направления в искусстве»[118].
Столь же естественным выглядит указание на «синтез искусств» – непременный атрибут искусствоведческих текстов, едва ли не «символ веры» советского искусствознания: «памятник задуман как сложный монументальный комплекс, являющий собой синтез всех пространственных искусств – архитектуры, объемной скульптуры, горельефа и барельефа, живописи станковой и al fresco, графики и различных видов прикладного искусства и художественного ремесла[119].
<…> В конкретизации идеи равнозначная с архитектурой <…> роль отводится и 2-м другим основным изобразительным искусствам – монументальной скульптуре и живописи, чем и должен быть достигнут синтез <…>. Главной задачей <…> должно стать достижение монументальной строгости и простоты целого, величия и ясности идейного замысла, героичности общего впечатления и в то же время конструктивного единства и стилистической цельности разнообразных составных элементов памятника»[120].
Ряд положений проекта представляет собой общие места даже не «соцреалистических» текстов, но архитектурного дискурса в самом широком смысле, в традиции, которая включает и памятники классической архитектурной мысли от Витрувия до эпохи Просвещения, и публикации, заложившие интеллектуальные основания модернизма во второй половине XIX – начале XX века: так, здания, составляющие «комбинат», должны быть связаны между собой «общностью архитектурного замысла, единством воплощенной в памятнике идеи и строго целесообразным, логическим расчленением, противопоставлением и сочетанием частей»[121].
Пумпянский предлагает возвести мемориал на Васильевском острове. Отметим, что в дальнейшем планы по увековечению обороны и блокады Ленинграда неизменно будут вызывать дебаты по вопросу о расположении памятника. Так, в 1960-е в обсуждениях проектов монумента Героическим защитникам Ленинграда высказывались полярные точки зрения – от предложений построить его в местах боев до мнения о том, что весь Ленинград сражался в кольце блокады, так что подходящей оказывается любая точка на карте города (при этом центральное расположение часто аргументировалось соображениями функционального порядка, преемственностью революционной памяти или необходимостью включения в систему исторических ансамблей и мемориалов). В последние годы развернулась дискуссия о месте строительства нового музея обороны и блокады Ленинграда, причем стороны фактически повторяют аргументы полувековой давности.
Итак, по мнению автора, «памятник должен быль расположен у взморья и обращён свои главным фасадом на Запад. В силу этого наиболее подходящим местом <…> мы считали бы Васильевский остров[122] /кольцо за Горным институтом, Гавань или еще лучше остров Голодай/. Именно Васильевский остров – колыбель старого Петровского Петербурга – должен иметь и новый центр <…>. По своему местоположению, размерам, высоте памятник должен стать одной из профилирующих, опорных точек нашего города <…>, такой как Петропавловская крепость, Адмиралтейство, Исаакий, дом НКВД, новое здание Ленсовета и т. п. Здание должно господствовать над окружающей местностью, быть расположено на известной высоте, спускаясь амфитеатром, системой лестниц и переходов к взморью, в целях объединения всего комплекса зданий оно охвачено стеной /подобно Кремлю/ и с 3-х сторон окружено парком <…>»[123].
Описание «комбината» производит двоякое впечатление. С одной стороны, читателю предлагается вполне конвенциональное парадное сооружение «сталинской эпохи», несколько напоминающее выставочные постройки и проекты 1930-х; разумеется, это сходство не случайно, именно выставочные ансамбли были сферой репрезентации системы и для зарубежного зрителя, и для «внутреннего употребления», именно там предъявлялись идеальные образы «советского». Более того, советские павильоны на всемирных выставках (прежде всего – на парижской 1937 года, но и на нью-йоркской 1939-го) рассматривались в критике и искусствоведческой литературе как один из редких (наряду с московским метро и Дворцом Советов) примеров успешного «синтеза искусств». Подобный характер ансамблю сообщает и архитектурный «словарь» (скажем, венчающий шпиль со звездой), и обширная скульптурная программа, центром которой является статуя Сталина.
С другой же стороны, проект Пумпянского призван сочетать идеологические и репрезентативные функции с задачами вполне практическими – и в этом смысле он выглядит скорее реликтом модернистского подхода к архитектуре: «По своему содержанию и практическому назначению памятник должен стать общественно-политическим, деловым и художественным центром района». В него включены «Районный Комитет ВКПб и ВЛКСМ, Райсовет с его отделами, Профсоюзы, внешкольные, политико-просветительные учреждения, амбулатории, стадион, театр, дом пионеров и школьников и т. д.»[124].
Приводимое ниже подробное описание демонстрирует равное внимание автора к «политическим» и «прагматическим» аспектам замысла: «Главный массив здания /обращенный фасадом к морю/ образует 2 мощных ризалита, соединенные портиком или аркой – [в них] помещаются Райсовет и Райком. На фронтоне /вверху/ слова: «Да здравствует великое непобедимое знамя Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина!» <…>. Здание увенчано шпилем, символизирующим это знамя и являющимся одновременно радиоантенной и маяком для прибывающих с Запада кораблей. Шпиль заканчивается электрической красной звездой, видной издалека и ярко светящейся ночью. В центре главного фасада на фоне портика или сквозной арки, соединяющей оба ризалита – <…> на высоком пьедестале величественная бронзовая статуя т. И. В. СТАЛИНА.
У подножья статуи – трибуна и расположенные амфитеатром ступени, спускающиеся к спортивной площадке – месту массовых демонстраций, физкультурных состязаний и массовых театральных зрелищ на открытом воздухе – одновременно форум, стадион и театр, с западной стороны граничащий со взморьем, где расположен пляж, солярий и лодочная станция. Вокруг статуи тов. СТАЛИНА <…> – большая бронзовая скульптурная группа нацреспублик Советского Союза, с их атрибутами <