― Танна, все в порядке. Я не причиню тебе вреда, ― говорит Люк, медленно протягивая ко мне руки. На этот раз я не отстраняюсь от его прикосновения. Вместо этого я прыгаю на него, вжимаясь в него всем телом.
― Не отпускай меня, ― шепчу я. ― Пожалуйста, не отпускай меня.
― Никогда. Я буду обнимать тебя вечно, Танна, ― обещает Люк. Он двигается, но я не открываю глаза. Я утыкаюсь в его шею. Мои руки крепко сжимаются вокруг него, когда я чувствую, что он садится. Я не могу отпустить его. Его руки успокаивающе гладят меня по спине. ― Шшш, все хорошо. Я держу тебя.
Я никак не могу успокоиться. У меня давно не было таких панических атак. И, наверное, это воспоминание помогло мне понять, что я никогда не смогу от них избавиться. Я никогда не смогу забыть о том, что Эндрю сделал со мной. То, что я позволила ему сделать. Это самое страшное. Чувство вины. Чувство, что я позволила ему. Потому что я оставалась, раз за разом.
Что со мной не так, что я позволяю кому-то так обращаться со мной? Неужели я так отчаянно хочу быть любимой?
Глава тридцать четвертая
Я обнаружил Монтану на верхней площадке лестницы, прижавшуюся всем телом к стене. Ее глаза были закрыты, и она кричала, снова и снова прося прощения.
Надеюсь, брат Грея найдет этого ублюдка живым. Эндрю. Если сегодня я убил его близнеца, значит, я смогу убить этого больного сукина сына еще раз. И я, блядь, чертовски хочу этого.
Я обнимаю свою жену, а она цепляется за меня так, будто я ― единственное, что удерживает ее от безумия. Я буду сидеть здесь и обнимать ее столько, сколько ей нужно. Я никуда не уйду.
― Я всегда буду любить тебя, Танна. Мне жаль, что я не могу избавить тебя от этих воспоминаний, ― говорю я.
― Ты… я люблю тебя, ― говорит она, захлебываясь рыданиями. ― Мне жаль.
― Нет. Не говори мне этого. Тебе не за что извиняться.
― Мне жаль, что я так сломлена. Ты заслуживаешь лучшей жены, чем то, что от меня осталось.
― С тобой абсолютно все в порядке. Не за что извиняться. Ты не сломлена, Монтана. Ты ― та самая идеальная, прекрасная душа, которую я знал и любил с детства. Ты, миссис Джеймсон, чертовски удивительная. Я хочу тебя, всю тебя, все лучшее и худшее в тебе. Наш брак, мы, все по-настоящему, Танна. Нет ни одной частички тебя, которую бы я не любил.
Мы сидим в тишине не менее тридцати минут, прежде чем Монтана поднимает голову. Ее слезы в конце концов прекратились. Большими пальцами я вытираю влагу с ее щек.
― У меня сердце разрывается от того, что я не могу забрать всю твою боль, ― шепчу я.
Монтана смотрит на мои руки. Она не произносит ни слова.
― Что послужило причиной? Я что-то сказал? Что-то сделал?
Она качает головой.
― Я собиралась спросить тебя кое о чем… а потом… ― Она делает паузу и затем добавляет: ― Я не должна спрашивать, потому что это не мое дело.
― Я твой муж, Монтана. Поэтому все, что я делаю, ― твое дело. Нет ничего, о чем ты не могла бы меня спросить. Я всегда тебе отвечу.
― Ты не разозлишься?
― Как бы я ни был зол, ни при каких обстоятельствах я не причиню тебе боль. Я никогда не поступлю так с тобой, Танна. ― Я знаю, что уже говорил это раньше. Я также знаю, что она верит в это. Но иногда мне кажется, что ей нужно услышать это еще раз.
― Куда ты уходил? Почему твои руки выглядят так, будто ты кого-то избил? ― Она смотрит на мои кулаки, а затем снова поднимает на меня глаза.
― Грей позвонил мне сегодня утром. Его брат нашел Эндрю.
При упоминании этого имени глаза Монтаны расширяются.
― Только теперь мы не уверены, что этот парень был Эндрю. Мы нашли вот это в его бумажнике. ― Я достаю фотографию из кармана, хотя это последнее, что мне хотелось бы делать. Показывать ей лицо этого ублюдка. Лицо ее абьюзера.
― Их двое? ― ахает она.
― Ты знала, что у него есть близнец? ― спрашиваю я.
― Нет, он сказал мне, что был единственным ребенком. Что его родители умерли, когда он был маленьким.
Меня не удивляет, что этот придурок солгал ей.
― Я хочу уехать. Увезти тебя отсюда. Туда, где нас никто не сможет найти, ― признаюсь я.
― У меня был сон, ― говорит она мне.
― Да? И что тебе снилось?
― Ты. Ты катался на коньках с маленькой девочкой, нашей маленькой девочкой. — Она улыбается мне. ― А потом у тебя на руках был наш сын. Я хочу, чтобы этот сон стал нашей реальностью, Люк. Мы не можем убегать только потому, что сейчас… тяжело. Все наладится.
― Я тоже хочу этот сон, ― говорю я ей.
― Что с ним случилось? Эндрю или его близнецом?
― Я… я сделал так, чтобы он больше никогда не смог причинить тебе боль.
― Мне жаль, что тебе пришлось это сделать.
― А мне нет. И я серьезно. Я не жалею и сделаю это снова. Как только мы найдем его брата. ― Как насчет того, чтобы заняться чем-нибудь веселым? ― говорю я, пытаясь сменить тему.
― Веселым? Например?
― У меня есть идея. Пойдем. Я встаю с кровати и опускаю Монтану на пол. Затем беру ее за руку и веду вниз по лестнице в гараж.
― Куда мы идем? Может, мне переодеться или еще что-нибудь? ― спрашивает Монтана.
― Ты выглядишь прекрасно. Тебе не нужно переодеваться для того, что мы собираемся делать. Я открываю пассажирскую дверь своего «Rover» и жду, пока она заберется внутрь, прежде чем занять водительское сидение. Затем я завожу машину и смотрю на Монтану. Она действительно самая красивая в мире. И она моя жена. Я никогда не перестану испытывать благодарность за это.
Час спустя я останавливаю машину на стоянке.
― Где мы? ― спрашивает Монтана, глядя в лобовое стекло.
― Шеннон Фоллс. Я часто приезжал сюда, когда только переехал в Ванкувер. ― Мы выходим из машины.
Я беру ее за руку и веду к пешеходной дорожке. Как только мы оказываемся на смотровой площадке, я предлагаю ей сесть. Здесь удивительно тихо. Это популярное среди туристов место, но сегодня мы здесь практически одни. Каскады воды низвергаются прямо перед нами.
― Раньше я приходил сюда, чтобы успокоиться, ― говорю я. ― Я сидел и думал о хороших временах, с Шоном, с тобой. Я обнимаю ее за талию и целую в висок. ― У нас впереди целая жизнь, полная прекрасных событий, Танна.
― Да, ― соглашается она.
― Какое воспоминание твое любимое? ― спрашиваю я.
― День, когда я вышла за тебя замуж. ― Монтана улыбается мне.
― И мое тоже. Но до этого, какое твое любимое воспоминание о Шоне?
― Это… неловко. ― Она качает головой и смотрит на свои кроссовки.
― Сомневаюсь. Все равно расскажи, ― подбадриваю я ее.
― Когда у меня начались месячные, у меня уже не было мамы. У девочек должна быть мама, с которой можно поговорить о таких вещах. Папа не знал, что делать. Но Шон… Он пошел в магазин. Он купил мне все необходимое. Он поговорил со мной об этом и сделал это так, что я не смущалась, понимаешь? Как я уже сказала, это неловко.
― Я помню это. ― Шон позвонил мне в панике, и именно я сказал ему, что нужно делать. Что сказать ей. Но я не собираюсь рассказывать ей об этом. Я не буду отнимать у нее лучшее воспоминание о брате. Ведь главное, что он сделал то, что я ему посоветовал. Он пошел в магазин. Он купил ей необходимые вещи и провел несколько часов, разговаривая с ней в тот день.
― Что ты помнишь? ― спрашивает Монтана.
― Я позвонил ему, чтобы потусоваться, а он меня отшил. ― Я пожимаю плечами.
― Думаю, Шон был единственным человеком, который любил меня. Всю мою жизнь я знала, что он будет любить меня, несмотря ни на что. А потом, когда он ушел, я просто… осталась одна.
Я чертовски ненавижу себя за то, что бросил ее после смерти Шона. Я мечтал быть рядом с ней. Я просто не хотел нарушать обещание, которое дал своему лучшему другу. Я не хотел запятнать его память, ухаживая за его младшей сестрой. Я вообще не должен был давать это идиотское обещание. Мне было шестнадцать, когда я это сделал. Думаю, Шон всегда знал, что я неравнодушен к Танне. И он сделал все, чтобы я никогда не приближался к ней.
Но я не могу больше зацикливаться на прошлом. Сюда я прихожу, чтобы вспоминать хорошее, а не плохое.
― Знаешь, когда плохие воспоминания овладевают тобой, постарайся думать о хороших временах, ― говорю я Монтане. ― Я не уверен, что это поможет, но можно попробовать.
― Я надеялась, что все закончилось. У меня давно не было кошмаров или таких приступов, и я просто… Наверное, я поверила, что исцелилась, ― говорит она. ― Сегодня я поняла, что, наверное, это никогда не произойдет.
― Тебя нельзя исцелить, Монтана. Потому что, как я уже говорил и повторю еще тысячу раз, пока ты сама в это не поверишь, ты не сломлена.
― Я даже не знаю, где находится продуктовый магазин, Люк. Я не знаю, где купить твои снеки, и я думаю, что Лиам действительно съел их все. ― Она выглядит так, будто много думала об этом.
― Все в порядке. Все не так серьезно, Танна. Я сам могу купить еще.
― Но я же твоя жена. Я должна делать такие вещи.
― Покупать мне снеки? ― Я поднимаю бровь. ― Я уверен, что, как моя жена, ты должна быть моей главной едой.
На ее щеках вспыхивает румянец и расползается по шее.
― Я… я хочу что-то делать. Я просто не знаю, чем себя занять.
― Хочешь сходить за продуктами? Давай. Поедем прямо сейчас, ― говорю я.
― Ты вообще можешь зайти в магазин, чтобы тебя не узнали?
― Могу. ― Я поднимаюсь на ноги, протягиваю руку и помогаю Монтане встать. Я вздрагиваю, когда вижу вспышку боли на ее лице. ― Черт, не надо было заставлять тебя сидеть на земле, ― говорю я ей.
― Все в порядке. Не беспокойся. Пойдем купим тебе снеки. Я знаю, какой ты бываешь, когда голоден, и никому не нужен этот монстр рядом. ― Она смеется.
― Но у меня есть бесконечный запас моей любимой еды, так что я в порядке.
― Бесконечный запас?
― Тебя, Монтана. Ты ― моя любимая еда, ― напоминаю я.
― Ну, тогда… если хочешь, мы можем пропустить поход по магазинам и просто поехать домой? Может…