Этот ублюдок так и не научился держать рот на замке. Честно говоря, я удивлен, что Грейсон еще не убил его. Когда Кинг сошелся с Алией, я был уверен, что мне придется помогать лучшему другу хоронить тело. Но этого не произошло, и мы все стали чертовыми друзьями. Некоторые из нас ближе, чем семья.
Интересно, смирился бы Шон с этим… если бы у меня хватило смелости сказать ему, что я влюблен в его сестру?
Я натягиваю джинсы, затем футболку, после чего беру телефон и просматриваю уведомления. У меня три пропущенных звонка от мамы. Нет ничего необычного в том, что она звонит мне сегодня. В этот день. Она звонит каждый год с тех пор, как мы потеряли Шона. Но три раза подряд — это на нее не похоже.
Я нажимаю на значок голосовой почты и сажусь на скамейку, чтобы прослушать ее сообщение.
― Люк, это мама. Я… э-э… мне нужно, чтобы ты мне позвонил. Это насчет Монтаны…
Я замираю. Монтана. Зачем моей маме звонить мне по поводу младшей сестры Шона?
Я ищу номер мамы в контактах и тут же перезваниваю ей.
― Люк, слава богу. Как ты?
― Мам, что случилось с Монтаной? ― спрашиваю я.
― Она… она здесь. В больнице, ― говорит мама, а потом быстро добавляет: ― Но с ней все в порядке.
― В больнице? Что случилось? ― Я крепко сжимаю телефон, пытаясь унять дрожь в руках.
― Если верить карте, это был несчастный случай.
― Что ты имеешь в виду?
― Ну, так написано в ее карте, но я ни на секунду не верю, что это так, Люк.
― Почему? Что происходит?
― Я читала ее дело. Я понятия не имела… Люк, за последние два года она шесть раз попадала в больницу. Все время несчастные случаи.
У меня кровь стынет в жилах. ― Ты думаешь, кто-то…? Черт, ― кричу я, проводя свободной рукой по волосам. ― Мам, что, блядь, с ней случилось?
― Я не знаю точно, но я видела такое много раз. Слишком много. Женщины утверждают, что они просто неуклюжие. Девушки, с которыми постоянно случаются несчастные случаи. Обычно настоящая причина того, что они становятся черно-синими, ― парень или муж, а не дверная ручка.
Красная пелена ярости застилает мне глаза. Кто бы, блядь, ни решил, что он может так поступать с Монтаной, он покойник. ― Я его, блядь, убью. Кто? Кто это сделал? Кто обидел ее?
― Я не знаю. ― Моя мама вздыхает. ― Люк, ты ей нужен. Она не позволяет мне помочь ей, но я думаю, что может открыться тебе.
― Я уже еду.
― Будь осторожен, ― говорит мама. ― Я люблю тебя.
― Я тоже тебя люблю. Скоро увидимся. ― Я завершаю звонок и достаю из шкафчика бумажник и ключи.
― Что случилось? ― Грей встает передо мной. Преграждая мне путь к выходу.
― Мне… мне нужно домой. Монтана в больнице. Мама думает, что кто-то… ― Меня тошнит. У меня сводит живот при мысли о том, что кто-то мог причинить ей боль.
― Я поведу. Пойдем. ― Грей выхватывает ключи у меня из рук, а я слишком оцепенел, чтобы что-то делать, кроме как смотреть на него.
― Это три часа езды, Грей. Я справлюсь.
― Мне плевать, справишься ли ты. Поехали, ― ворчит он в мою сторону, прежде чем выйти. Я натягиваю кроссовки и иду за ним. Он на секунду останавливается, чтобы поговорить с Кэтрин и Грейси. Я не слышу и даже не пытаюсь прислушаться к их разговору. В голове крутятся возможные варианты того, что могло случиться с Монтаной…
― В последний раз, я когда я ездил домой, в ту больницу, это было из-за смерти Шона. Я не могу сделать это снова… ― Шепчу я, как только мы выезжаем на дорогу, и мой взгляд устремляется к мелькающим мимо нас дорожным знакам.
― Твоя мама говорила, насколько все плохо на самом деле? Какие травмы? ― спрашивает Грей.
― Нет. ― Я качаю головой. ― Только то, что она в порядке.
― Значит, с ней все в порядке. Твоя мама не стала бы тебе врать.
Он не знает Монтану так, как я. Она не в порядке. А я был гребаным мудаком и не интересовался ее жизнью. Я думал, что держать дистанцию ― это лучшее, что я могу сделать, что позволяю ей двигаться дальше, и она сможет построить жизнь, в которой не будет меня. Я думал, она счастлива.
― Я убью его к чертовой матери. С кем бы, блядь, она ни встречалась, кто бы ни использовал ее как грушу для битья… Я найду его и вырву его гребаное сердце из груди.
― Я помогу. ― Никаких вопросов, никаких колебаний. Просто… я помогу. Грей знает все о Монтане. Что она для меня значит.
Вскоре после того, как я присоединился к «Рыцарям», мы пошли выпить, и он спросил про имя, вытатуированное у меня на груди. Три порции виски, и я рассказал ему все. Все о Шоне, о том, что он сделал, а потом о девушке, в которую я влюблен. Девушке, с которой я не мог быть. О девушке, о которой мне все еще не стоит думать.
― А что, если ей не нужна моя помощь? ― спрашиваю я после очередной минуты напряженного молчания. ― Я имею в виду, что приеду туда, а она скажет, чтобы я отвалил?
Я бы не стал ее винить.
― С каких это пор тебя волнует, хотят люди твоей помощи или нет? ― говорит Грей. ― Лучше всего вообще не спрашивать. Просто делай то, что нужно, чтобы вытащить ее из той ситуации, в которой она оказалась.
― Ты прав. ― Я киваю головой.
Сегодня Монтана уедет со мной. Даже если она будет кричать и брыкаться. Я не приму отказа. Я позволил ей жить своей жизнью. Я оставил ее, и теперь она лежит, свернувшись калачиком, на больничной койке, потому что какой-то мудак решил, что будет забавно избить ее.
К черту это. Я больше никогда не позволю никому даже пальцем ее тронуть.
Глава третья
Дверь с грохотом распахивается, и я резко просыпаюсь. Черт, он здесь. Он действительно пришел. Я не могу позволить ему увидеть меня такой. Ему это не понравится. Я открываю глаза и обвожу взглядом комнату, мой затуманенный после сна взгляд останавливается на мужской фигуре.
― Прости меня. Мне так жаль. Я… я оденусь. Я приведу себя в порядок, ― шепчу я, пытаясь заставить свое тело подняться.
Все болит. Я не потрудилась спросить, что у меня за травмы, когда медсестры и врачи пришли меня осмотреть. Да мне и не нужно знать. Мне просто нужно преодолеть боль и встать. Эндрю не любит, когда я плохо выгляжу.
Женщина всегда должна выглядеть наилучшим образом, Монтана. Ты женщина или обычная шлюха? Потому что, если ты будешь выглядеть как шлюха, у меня не останется другого выбора, кроме как обращаться с тобой, как со шлюхой.
Воспоминания о его предупреждении проносятся в моей голове, пока я пытаюсь встать.
― Танна, не двигайся.
Я замираю. Должно быть, на этот раз он здорово потрепал мою голову. Потому что этот голос… это прозвище… Только два человека когда-либо называли меня так. Мой брат и…
Не-а, ни за что. Люка здесь нет. Он не может быть здесь. Это иллюзия.
― Танна, с тобой все в порядке. Теперь все будет хорошо. ― Он касается моей руки, и я снова замираю. Опять этот голос, искра электричества, которая пробегает по моей руке, когда его кожа соприкасается с моей. Это он.
― Люк? ― тихо спрашиваю я, поднимая на него глаза. ― Я сплю?
― Я часто тебе снюсь, Танна? ― Он усмехается, и я снова пытаюсь пошевелиться. ― Черт, тебе действительно нужно прекратить попытки встать с этой кровати, иначе ты навредишь себе, ― говорит он, его тон теперь немного тверже.
Я останавливаюсь, изо всех сил вжимаясь в матрас.
― Прости… Я… Почему ты здесь, Люк?
― Лучше давай обсудим, почему ты не позвонила мне в первый раз, когда с тобой это случилось, Танна? ― Он кажется взбешенным, и я пытаюсь высвободить свою руку из его, но, кажется, он только крепче сжимает ее.
― Я не понимаю, о чем ты говоришь. Это был несчастный случай. ― Я отказываюсь встречаться с ним взглядом, предпочитая вместо этого смотреть в окно. ― Тебе не нужно было приезжать. Если бы хотела, чтобы ты был здесь, я бы тебе позвонила. ― Я знаю, что веду себя как стерва, но мне нужно, чтобы он ушел. Я не могу допустить, чтобы он оставался здесь. Я не хочу, чтобы он видел меня такой.
― Мне все равно, хочешь ты, чтобы я был здесь или нет. Я не уеду без тебя.
Я все еще не смотрю на него. Может, если я буду игнорировать его, он оставит меня. А что, если Эндрю все-таки зайдет? Что, если он увидит Люка? Если это случится, то для меня все станет только хуже. Люк этого не понимает. Никто не понимает. Мое сердце начинает биться быстрее, и аппарат начинает так же истерично пищать.
― Танна, что происходит? ― спрашивает Люк.
― Тебе нельзя здесь находиться. ― На этот раз я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него. ― Я не могу… Ты должен уйти.
― Кто сделал это с тобой, Монтана? Ты хочешь, чтобы я ушел? Хорошо, я уйду. Но сначала мне нужно узнать имя.
Дверь открывается, и входит миссис Джеймсон.
― Монтана, как ты себя чувствуешь?
― Мне не нужны посетители. ― Я умоляюще смотрю на нее. Кто-то должен меня послушать. Должен услышать то, что я пытаюсь им сказать.
― О, ну, эм… ― Она переводит взгляд с меня на своего сына.
― Все в порядке, мам. Я разберусь с этим, ― говорит ей Люк, поднимаясь с маленького больничного стула. ― Я собираюсь поговорить с одним из врачей о твоей выписке. Потом я увезу тебя в Ванкувер.
― Почему? ― спрашиваю я, вместо того, чтобы настаивать на том, что я не поеду с ним.
Я не могу поехать в Ванкувер. Я действительно не могу.
― Потому что Шон надрал бы мне задницу, если бы узнал, что я позволил этому случиться с тобой, ― говорит Люк, лишая меня дыхания. Он здесь из-за преданности моему брату. Это не имеет никакого отношения ко мне.
― Шон мертв, Люк. Он не вернется, и если бы ему было не все равно, что со мной будет, он бы не умер, ― выдавливаю я из себя. Я злюсь. На всех. Включая моего мертвого брата.
― Шон, блядь, любил тебя больше всего на свете, Монтана. Никогда не смей думать или говорить иначе. Особенно сегодня. ― Люк разворачивается и выбегает из палаты.
― Мне очень жаль, ― шепчет миссис Джеймсон, глядя, как захлопывается дверь. ― У него добрые намерения. Он просто… Сегодня у него тяжелый день.