— А как красиво вы говорите! — восхитилась Ира. — Слова так и льются. Я французский язык преподаю, а так не умею. Были бы вы учителем, вам бы даже к занятиям готовиться не пришлось. И Ритусик такая же! А мне приходится — глупая я. Просто замечательно, что два таких необыкновенных человека, как вы с нею, наконец познакомились!
Честно говоря, мне казалось, что Мишаня младше Маргариты Васильевны минимум лет на десять. С тем большим упоением я слушала виртуозную Иринину речь.
Идиллию прервала Настя.
— А в какой сфере у вас бизнес? — тоном налогового инспектора неожиданно спросила она у Мишани.
— В торговой, — быстро и растерянно отрапортовал он.
— А конкретнее?
Безусловно, подследственный готов был отвечать и дальше, но помешала Маргарита Васильевна.
— Между прочим, сорок человек сидят тут и дожидаются вас с подругой, — язвительно сообщила нам она. — Вам, надеюсь, известна поговорка «семеро одного не ждут»? В следующий раз автобус уедет без вас, будете добираться сами. Я, например, тоже привыкла культурно расти, но не за счет противопоставления себя коллективу. С самого начала вы ведете себя вызывающе. Имейте в виду, я в своей гимназии никому бы подобного не позволила!
Я отвела взгляд от Иры и с тем же восторгом уставилась на Маргариту Васильевну. Скорость, с какой она преобразовала сахар, льющийся с языка и предназначенный Мишане, в ледяную воду, окатившую Настю, не могла не восхищать.
Впрочем, моей подруге было не привыкать.
— Мы вернулись ровно в назначенное время, — любезно улыбнулась она. — Но ждем оставшихся. Макс с Темой не учатся в вашей гимназии, поэтому мама позволила им посмотреть Пергамский алтарь. У мальчиков художественный уклон, вы как опытный педагог должны были заметить. А ваша гимназия, вероятно, чисто техническая?
Маргарита Васильевна вздрогнула всем телом и рванула в автобус.
— Что вы, наша гимназия гуманитарно-языковая, — проворковала Ира, причем мне показалось, не без ехидства.
Между тем дама, приятная во всех отношениях, приволокла к нам упирающегося Алекса.
— Алекс, чего мы ждем? Пора ехать, а то опять ляжем спать за полночь.
— Группа еще не собралась, — вяло оборонялся несчастный гид.
— Да, но мы не можем ориентироваться на безответственных! Время назначено, а опоздавшие виноваты сами. Пусть добираются как хотят.
— Но они не знают адрес следующего отеля…
Пока они препирались, Лидия с отпрысками наконец показались в пределах видимости. Уж не знаю, почему они добирались так долго, — то ли близнецы убили по пути пару-тройку прохожих, то ли их мать искала сбежавшего Сереженьку. Кстати, интересно, вернулся ли он?
Я зашла в автобус и с потрясением обнаружила, что Сергей не просто находится там, но и занимает облюбованное мною последнее сиденье. А мне, как назло, снова захотелось спать. Я невольно вспомнила свою настольную книгу о психологии обезьян (поверьте, замечательное подспорье в работе любому педагогу). Там утверждалось, что пометивший территорию первым считает ее своей и обязательно победит захватчика, даже если тот сильнее. Вот и во мне, похоже, проснулись животные инстинкты. Я гордо прошествовала через весь автобус и примостилась рядом с Сергеем. Тот факт, что он прятался здесь от Лидии еще в Бресте и потому его инстинкты тоже могли взыграть, я проигнорировала. В конце концов, места достаточно для пятерых! Я примостилась и заснула.
Сон мне приснился соответствующий. Будто я путешествовала не по Европе, а по каким-то джунглям и оказалась на берегу реки, где обсуждали территориальные права лев с крокодилом. «Это моя территория, — грозно рычал лев, — потому что на берегу!» «Нет, моя, — скрипуче отвечал крокодил, — потому что это берег реки». Лев все повышал голос, зато крокодил принялся так интригующе клацать зубами, что я в ужасе проснулась.
— Это нашмешок, — вроде бы тихо, однако на весь автобус извещала Настя. — Он висит на ручке нашего кресла.
— Чушь какая! — громогласно возражала ей Маргарита Васильевна — воистину дама, приятная во всех отношениях. — Я всегда кладу мусор в мешок, который впереди. Мне так удобнее. И все нормальные люди так делают. А за ненормальных я нести ответственность не собираюсь.
Я, со сна не очень соображая, подошла к подруге.
— Теперь понятно, почему мы выносим пакет с мусором по сто раз в день, — пояснила та. — Маргарита Васильевна все выкидывает к нам.
— А мы куда должны? — опешила я. — Вот сюда, к Лидии?
— Я вам его на голову надену! — взвизгнула журналистка, оборачиваясь. — Я и так терплю бредятину, которую вы вечно несете, хотя меня от нее тошнит.
Я постеснялась сообщить, что меня лично тошнит от прилюдного облизывания мужского уха (между прочим, объект-то не зря сбежал!). Вместо этого с присущим мне чувством справедливости я уточнила:
— Если все будут складывать мусор в тот мешок, который впереди, куда его девать людям с первого сиденья?
— Вот! — обрадовалась Лидия, свесившись в проход так, что почти долезла до Маргариты Васильевны. — Вот что говорит непредвзятый человек. Но зашоренная училка не способна воспринять чужое мнение.
— Мне не нужно чужое мнение, поскольку оно неправильное, — фыркнула приятная во всех отношениях дама. — А мнение продажных журналистов — тем более.
— Сережа, почему ты за меня не вступишься? Сережа, проснись!
Однако потенциальный защитник и ухом не повел. Я тоже решила покинуть поле боя. Кстати, Сергей вовсе не спал, а притворялся. По крайней мере при виде меня приоткрыл один глаз.
Зато я продрыхла до самой ночевки. На сей раз отель оказался куда более приличным, причем нас с Настей, невзирая на Пергамский алтарь, поселили рядом с остальными членами группы. Две отдельные кровати и душ показались нам верхом комфорта. Но в первую очередь требовался ужин, поскольку обед мы прогуляли. Моя подруга еще перекусила по пути бутербродами, а я с самого завтрака ничего не ела.
Я бросилась к сумке, живо вывалила на пол ее содержимое и выудила «О2», а заодно и «У2». Мы открыли тушенку, и залили кипятком вермишель, и состряпали сэндвичи с паштетом, и слопали по куску шоколадного торта с кофе (кто говорит, что кофе на ночь не пьют, сам пускай не пьет). Насытившись, словно два удава, мы неохотно принялись за дела — Настя мыла посуду, а я укладывала пакеты обратно в сумку. Укладывала, и смутное недоумение зрело в моей голове, лишь к концу процесса сформулировавшись в четкую мысль.
Коробки с короной не было!
— Настя, — спросила я, — ты не брала корону?
— Трогать твою корону? Я еще не окончательно сошла с ума. Ты за нее убьешь, — жизнерадостно ответила мне подруга.
Я снова вывалила все из сумки и принялась медленно перебирать. Короны не было!
— Настя, — снова позвала я, — ты не помнишь, я ее в прошлый раз укладывала?
— По-моему, да. Самой последней, чтобы не помялась. А что?
— Ее нет.
— Быть того не может!
Настя подошла, кинула на меня недоверчивый взгляд и в третий раз опрокинула сумку. Короны не было!
— Может, ты ее по ошибке сунула в чемодан?
Вообще-то я твердо помнила, как и куда упаковывала Янино сокровище, но это не помешало мне нервно раскурочить чемодан. Затем Настя нехотя распотрошила свой. Короны не было!
У меня потемнело в глазах. Я уже упоминала фею чувства долга, еще при рождении испортившую мою будущую жизнь. Из-за ее неуместного подарка если я что-то обещаю, то считаю необходимым выполнить, а когда не удается, долго и бессмысленно мучаюсь.
В данном случае ситуация усугублялась тем, что я очень любила Яну и понимала, как важно для ее карьеры удачно выступить. Пусть даже корона не так нужна, но ее отсутствие испортит Яне настроение, а успех в балете во многом определяется именно им. Получается, я загублю будущее замечательной танцовщицы. Как я после этого посмотрю в глаза соратникам по увлечению, особенно доверившему мне корону Виталию? Как вообще осмелюсь переступить порог Мариинки? Выходит, я заодно гублю и собственное будущее, ибо без балета оно видится мне беспросветно мрачным.
Похоже, вид мой был ужасен. По крайней мере Настя строго произнесла:
— Успокойся, а? И давай думать.
— Где я могла ее потерять? — простонала я. — Где?
— Прошлой ночью она точно была. Ты первым делом бросилась к коробке с короной, открыла ее и проверила. Получается, либо ты оставила ее в номере… хоть мне кажется, ты ее укладывала, но не поручусь… итак, либо оставила в номере, либо выронила в автобусе… хотя не представляю, как, поскольку сумку ты там не открывала. Ну, либо ее украли. И, боюсь, этот вариант наиболее вероятен.
— Украли… боже мой! Этого не хватало! Кому она понадобилась?
— Боюсь, — вздохнула Настя, — после вчерашнего покушения на сумку не стоило бросать ее без присмотра. Было ясно, что вор попробует еще раз. И даже ясно, когда он это сделал, — пока мы бегали в Пергамон. Сумка валялась в автобусе под сиденьем, любой из группы мог вытащить оттуда что угодно. Наркотиков этот тип не нашел, зато обнаружил корону. Вот он ее и взял. Возможно, принял за настоящую.
— Он, по-твоему, ненормальный? Откуда в наше время настоящая корона? Да еще с огромными жемчугами и бриллиантами.
— Ну, если он наркокурьер, то привык к провозу через границу нелегальных ценностей. Драгоценности сюда очень даже вписываются. Возможно, он решил, что ты успела реализовать наркотики, а корону приобрела на вырученные деньги, надеясь продать в Амстердаме. Амстердам — столица не только наркотиков и секса, но и европейских ювелиров. Вор решил взять вместо наркотиков корону, чтобы с ее помощью возместить убытки.
Я с отвращением глянула на слишком умную подругу. Ее рассуждения были логичными, но при этом совершенно меня не устраивали, ибо сводили шансы на возвращения потери к нулю.
— А вдруг я ее все-таки выронила? Надо поискать в автобусе.
— Утром поищешь.
— Я не доживу до утра, — призналась я.
Настя внимательно меня осмотрела и кивнула головой.