При этом Касс демонстрировал оставшиеся на ягодицах царапины длиной дюйма в три, не меньше, а также мелкие синяки и рубцы. Пародируя мускулистого боди-билдера, он расхаживал перед ними голый. Эдди Дж. хвастался синяками цвета спелой сливы на ягодицах и бедрах.
— Неужели ты нас ждала, Норма? Этого просто быть не может!
— Этого просто быть не может, чтобы ты нас так хотела, Норма!
Да.
Роза. 1953
— Я рождена, чтобы сыграть Розу. Я родилась Розой.
То было время новых начинаний. Теперь она была Розой Лумис в «Ниагаре». Об этом фильме, снимаемом на Студии, говорили больше, чем о других. И теперь она была Нормой, любовницей Касса Чаплина и Эдди Дж.
О чем прежде даже подумать было немыслимо!
А Глэдис находилась в частной клинике. Я сделала это для самоуспокоения. Наверное, я все же не люблю ее. Нет, я люблю ее!
Она пробудилась от летаргии, как от подземного толчка. Земная кора в южной Калифорнии была такой тонкой. Никогда еще не чувствовала она себя такой живой. С тех самых счастливых дней в школе в Ван-Найсе, когда стала звездой в команде девочек, выходившей приветствовать спортсменов, и ее наградили громкими криками, аплодисментами и серебряной медалью. Я сделала это только для того, чтобы знать: я нужна. Я необходима хотя бы кому-то. В отсутствие Касса Чаплина и Эдди Дж. она мечтала о Кассе и Эдди; когда она не занималась любовью с Кассом и Эдди, она вспоминала, как они последний раз занимались любовью. А это могло быть всего лишь несколько часов назад, и все ее тело до сих пор трепетало от жара и сексуального наслаждения. Словно она прошла лечение электрошоком.
Иногда красивая парочка, Касс Чаплин и Эдди Дж., заезжала на Студию, посмотреть, как там Норма Джин. Привозили «Розе» чудесную красную розу на длинном стебле. Если у Нормы Джин был перерыв и позволяли обстоятельства, троица запиралась в ее грим-уборной, просто для того, чтобы побыть наедине. (А если обстоятельства позволяли не слишком… что ж, для них это тоже было не помехой.)
И глаза у нее становились с поволокой, и каждому было ясно, что она только что трахалась. И этот запах, исходивший от нее!.. Она была настоящей Розой!
Она так и кипела энергией, и для В. в этой ее новой жизни места не было.
А стало быть, она рассталась с еще одной беспочвенной надеждой.
— Мне всего-то и надо знать, что реальность, а что — нет. Что есть правда. Я никогда уже не позволю лгать себе.
То было не самое лучшее, но симптоматичное время ее жизни. Жизнь как бы набирала скорость, но вращалась при этом по замкнутому кругу: встречи, телефонные звонки, интервью и приемы. И часто «Мэрилин Монро» не являлась на них или сильно опаздывала. Прибегала, запыхавшись и бормоча извинения; однако за неделю до начала съемок «Ниагары» ее удалось уговорить переехать в новую квартиру. Куда более светлую и просторную, чем прежняя, и находилась она в красивом особняке в испанском стиле неподалеку от Беверли-бульвар. То был ощутимый шаг наверх, никакого сравнения с ее прежним районом. Хотя Норма Джин не очень-то могла позволить себе такую дорогую квартиру. (Куда только расходились все ее деньги? Загадка!) И ей пришлось взять взаймы, чтобы оплатить аренду и купить новую мебель. Переехала она лишь по настоянию своих любовников. Эдди Дж. сказал:
— «Мэрилин» собирается стать звездой. «Мэрилин» заслуживает лучшего жилища, чем это.
Касс презрительно фыркнул:
— Жилища! Зато знаешь, чем здесь пахнет? Старой, давно протухшей любовью. Этим запахом пропитались все простыни. Да от них так и прет этим духом! Нет на свете более противной вони, чем запах старой, давно протухшей любви!
Когда Касс и Эдди Дж. оставались на ночь в старой квартире Нормы Джин, всем троим приходилось ютиться на узкой кровати с медными шишечками в изголовье, они лежали, свернувшись калачиком, как щенки. Открывали все окна, чтобы был свежий воздух, и отказывались опускать жалюзи. Пусть хоть весь мир на них глазеет, им плевать! Оба они, и Касс, и Эдди Дж., с раннего детства были актерами, привыкли, что на них смотрят, и с удовольствием разыгрывали целые сцены — были бы зрители. Оба хвастались, что снимались в порнофильмах еще подростками.
— Да просто ради интереса, — говорил Касс, — не из-за денег же!
Эдди Дж., игриво подмигнув Норме Джин, говорил:
— Лично я против денег никогда ничего не имел. Вот уж не сказал бы, что мне на них плевать.
Норма Джин не знала, верить этим байкам или нет. Молодые люди были заядлыми и бесстыжими лжецами. Но почти всегда их ложь приправлялась правдой, как приправляют какой-нибудь сладкий десерт цианистым калием. Ты и верила им, и одновременно не верила. (А какие истории рассказывали они о своих прославленных отцах! Точно братья-соперники соревновались они между собой, стараясь шокировать Норму Джин. Кто из отцов был чудовищнее: печальный Маленький Бродяга или крутой парень, Маленький Цезарь?) Хотите верьте, хотите нет, но все было именно так.
Мужчины расхаживали по квартире Нормы Джин голые, невинные и рассеянные, как избалованные дети. Касс заявлял, что дело тут не в неряшливости или небрежности, но в принципе.
— Тело человека должно быть видно. Им следует восхищаться, его положено вожделеть. А не прятать, как какую-нибудь безобразную гноящуюся рану.
Эдди Дж., более тщеславный и суетный, — наверное, просто потому, что был моложе, — говорил:
— Ну, это как сказать. На свете полно людей с безобразными фигурами. Которые лучше прятать, как гнойную рану… К тебе это не относится, Касси. Да и ко мне тоже. И уж конечно, не относится к нашей любимой девочке Норме.
Как будто к Норме Джин вернулось детство, и она вновь обрела своего Волшебного Друга в Зеркале. Ее Волшебный Друг в Зеркале, он был куда красивее обнаженным.
Однажды вечером она рассказала Кассу и Эдди Дж. о своем Волшебном Друге. Эдди расхохотался и заметил:
— Ну, прямо как я! Я тоже любил смотреть на себя в зеркало, даже в туалет его приносил и там балдел и любовался… Выделывал перед зеркалом разные штуки, и мне казалось, что слышу аплодисменты, шквал аплодисментов!
Касс мрачно заметил:
— В нашем доме, который находился под воздействием злых чар, все волшебство исходило от отца, Чаплина. Великий человек всегда притягивает к себе волшебство, как громоотвод молнии. Другим ничего не остается.
Новая квартира Нормы Джин находилась на самом верхнем, восьмом этаже. Здесь вряд ли кто-то мог за ними подглядывать. Но когда Норма Джин проводила ночь с Кассом и Эдди Дж. где-нибудь в другом месте, в одном из снимаемых ими домов, такой уверенности у нее не было. Лишь в том случае, если дом утопал в густой листве или был окружен высокой изгородью, она чувствовала себя в полной безопасности. Любовники поддразнивали ее, смеялись над ее стыдливостью.
— «Мисс Золотые Мечты» должна принадлежать всем и каждому!
Норма Джин возражала:
— Просто боюсь, вдруг меня кто-то сфотографирует. А так пусть себе смотрят, мне не жалко.
Глаза и уши мира. Придет день — и они станут единственным ее убежищем и утешением. Но этот день еще не настал.
Примерно в это же время Норма Джин приобрела новую машину — лимонно-зеленый «кадиллак»-седан с широкой, словно скалящей зубы в улыбке хромированной решеткой спереди и сильно выдающимися хвостовыми стабилизаторами. Резина фирмы «Уайтволл», радиоантенна длиной в шесть футов, сиденья и салон, обтянутые натуральной кожей. Купила она машину через знакомого какого-то знакомого Эдди Дж. Поторговавшись, тому удалось сбить цену до семисот долларов. Автомобиль стоял припаркованный рядом с ее домом, и Норма Джин взглянула на него холодновато-одобрительным взглядом Уоррена Пирига. Транспортное средство походило на некую кошмарную мутацию загадочного тропического напитка, воплощенного в стекле и металле.
— Почему так дешево? — спросила она.
— Почему? — ответил Эдди Дж. — Да потому, что мой друг Бью является давнишним поклонником «Мэрилин Монро». Говорит, что «запал» на нее в «Асфальтовых джунглях». Но глаз положил еще раньше, когда она была «Мисс Изделия из Бумаги», что-то в этом роде. По его словам, ты была совершенно ослепительной блондинкой в бумажном купальнике и туфлях на высоченных каблуках. И что купальник будто бы вдруг загорелся. Помнишь?
Норма Джин рассмеялась, но продолжала задавать вопросы. (Иногда Норма бывала настырной, как бульдог. Как какой-нибудь персонаж из «Гроздьев гнева».)
— Где находится этот твой дружок Бью в данную минуту? Нельзя ли с ним познакомиться?
Эдди Дж. лишь пожал плечами. И ответил с подкупающей уклончивостью:
— Где Бью? В данную минуту? Бью там, где не чувствует себя социальным изгоем ввиду отсутствия колес. Бью там, где ему, грубо говоря, хорошо и уютно.
У Нормы Джин были еще вопросы, но Эдди Дж. заткнул ей рот в прямом смысле — крепко прижался губами к ее губам. Они были одни в новой еще не конца обставленной квартире. Редко доводилось Норме Джин оказаться наедине с одним из своих любовников! Редко глядела она на Эдди в отсутствие Касса или, напротив — на Касса в отсутствие Эдди. В такие моменты отсутствие второго казалось особенно ощутимым, и она с плохо скрываемым беспокойством ждала, когда тот, другой, войдет в комнату. Ей почти казалось, она слышит шаги на лестнице, но почему-то никто не входил. Ей казалось, она слышит слабое побрякиванье, предшествующее телефонному звонку. Но звонка не следовало. Эдди Дж. грубо сгреб Норму Джин в объятия, больно сдавил ребра, она едва дышала. Змееобразный язык Эдди Дж. оказался у нее во рту, а потому Норма Джин не успела запротестовать.
Это нехорошо, неправильно — заниматься любовью без Касса! Да как они только осмелились прикоснуться друг к другу без Касса?..
Похоже, Эдди Дж. не на шутку разозлился. В гневе он был страшен. Эдди Дж., погубивший свою карьеру тем, что нарочно путал свои реплики на прослушиваниях, приезжал на репетиции с опозданием или не являлся вовсе, или опаздывал и являлся вдребезги пьяным, но все же чаще всего не появлялся вовсе, — сейчас этот самый Эдди Дж. нависал над Нормой Джин, словно разгневанный ангел мести. Горящие карие глаза, встрепанные темные волосы и бледное его лицо показались ей неотразимо прекрасными. Эдди Дж. сноровисто повалил Норму Джин прямо на пол, на ничем не застеленный голый деревянный пол. Им владело собачье желание спариться и немедленно. Он грубо раздвинул руками ее колени и бедра и вошел в нее. И Норму Джин пронзило чувство стыда и еще — сожаления. Сожаления, что то был не Касс Чаплин, которого она любила. Не Касс Чаплин, за которого хотела выйти замуж, не Касс Чаплин, предназначенный стать отцом ее ребенка. И в то же время она знала, что любит и Эдди Дж. тоже.