Ни за что не садись рядом с мужчиной! Никогда не разговаривай с мужчиной! И она, затаив дыхание, поднимала глаза на экран, чтобы увидеть Темного Принца. Того самого мужчину, который целовал ее сейчас, которого она сама целовала сейчас — так жадно, изголодавшись по этому пронизывающему ощущению во рту.
Он был по-прежнему красив, этот темноволосый мужчина с тонкими аккуратно подстриженными усиками, красив, несмотря на то что ему шел уже шестой десяток, что лицо его было покрыто тонкой сетью морщин, что волосы начали редеть, а в глазах безошибочно угадывалось осознание своей смертности. Когда-то я думала, ты мой отец. О, скажи мне, скажи, что ты мой отец!..
Этот фильм, ставший ее жизнью.
Они лишь недавно стали любовниками, и чувства их были нежны и мимолетны, как паутинка. Спящая Рослин в постели — соблазнительное тело прикрыто лишь одной простыней, а он, ее возлюбленный Гэй, так нежно наклоняется к ней, чтобы разбудить поцелуем. Рослин тут же приподнимается и обнимает его за шею обнаженными руками, и целует его в ответ с такой страстью, что забывает на секунду болезненное жжение во рту и весь страх, и все несчастья своей жизни. О, я люблю тебя! Я всегда тебя любила!
Перед ее глазами снова возник снимок в рамочке, на стене в спальне Глэдис. На нем — красивый темноволосый мужчина. Это было так давно, но до сих пор живо в памяти! А мамин дом назывался гасиендой. И находился он на улице под названием Ла-Меса. И Норме Джин исполнилось в тот день шесть лет. Видишь, Норма Джин? Этот человек — твой папа.
Рослин лежит обнаженная под простынями, Гэй одет. Предстать голой на экране или на фоне мятого красного бархата — это означает быть выставленной напоказ и уязвимой, как какая-нибудь морская тварь, неосмотрительно покинувшая свою раковину. Особенно если ступни у тебя голые — Боже, какой стыд и позор! Но был в этом позоре потаенный эротический привкус. Когда они целовались, Рослин вздрагивала, вы видели, как по бледной ее коже пробегали мурашки. Больно жалящие красные муравьи! Крошечные ранки, через них в ее вены проникал яд и накапливался в мозгу, и настанет день, когда он ее разрушит. Но этого пока что еще не случилось.
Поцелуй может причинить боль. Мне нравится, когда ты меня целуешь, потому что мне больно.
Монро была суеверна, а потому редко смотрела отснятый днем материал, но в тот вечер она явилась на просмотр с Гейблом, и мы смотрели новую сцену и были потрясены тем, как она сыграла. X. отвел Монро в сторону, и взял ее руки в свои, и поклонился, и поблагодарил ее за работу. Боже, до чего же здорово, говорил он. Так тонко, как бы вне всякого секса. В этой сцене она была настоящей женщиной, а Гейбл — настоящим мужчиной. Просто душа за них болела. Совсем не похоже на всю эту обычную киношную муть. X. уже пропустил несколько стаканчиков виски, а потому пребывал в состоянии раскаяния. Ему вдруг стало стыдно за то, что на протяжении недель он ругал Монро на чем свет стоит за ее спиной, заставлял нас смеяться, показывая, как ему хочется убить ее.
— И если я еще хоть раз усомнюсь в тебе, дорогая, можешь дать мне хорошего пинка под зад, договорились?
Монро злобно расхохоталась.
— А как насчет хорошего пинка по яйцам, а?
Ты ведь мне друг, Флис, верно?..
Ты же знаешь, Норма Джин, что да.
Ты ведь неспроста вернулась в мою жизнь.
Я всегда это знала.
Знала! О, я так люблю тебя.
Я тоже люблю тебя, Мышка.
Мы ведь собирались вместе бежать, помнишь, Флис?
Да! Еще бы! Конечно, помню!
А я испугалась. Но тебе я верила, правда.
Ох, Мышка, зря верила. Я никогда не была хорошей.
Неправда, не говори так, Флис!
Во всяком случае, по отношению к тебе. Но любила всем сердцем.
Ты была добра ко мне. И этого я никогда не забуду. Вот почему я хочу подарить тебе кое-что прямо сейчас. И в завещании тоже оставлю.
Эй, зачем ты об этом? Не надо, я не люблю всякие такие разговоры.
Но это реальность, Флис. Знаешь, в фильме, ну, в котором я сейчас снимаюсь, один ковбой мне говорит: Все мы рано или поздно уйдем.
Черт! Не понимаю, что тут смешного?
Да я и не думала смеяться, Флис! Нет, иногда я, конечно, смеюсь… Но это не тот случай.
И все равно никак не возьму в толк, что тут смешного. Видела когда-нибудь мертвецов? Я видела. Причем совсем близко. От них пахнет. И ничуть они не смешные, Норма Джин.
О, знаю, знаю, Флис. Просто все мы когда-то уйдем — слишком расхожее выражение. Штамп.
Что?
Ну, имеется в виду, что это уже говорилось раньше. Много раз.
Так вот почему это смешно?
Да не смеялась я, Флис. Не сердись на меня, пожалуйста.
То, что кто-то там говорил что-то до кого-то другого, вовсе не означает, что над этим можно насмехаться.
Прости меня, Флис.
Знаешь, в сиротском приюте ты была самой грустной малышкой из всех. Так плакала каждую ночь, можно было подумать, у тебя сердце вот-вот разорвется. Даже описаться в постельку могла.
Да ничего я не писалась!
А девочкам, которые писались в кровать, подкладывали вместо простыни клеенку. Как же противно воняло! С тобой это случалось постоянно, маленькая Мышка.
Неправда! Это неправда, Флис!
Черт, а я вела себя по отношению к тебе так подло. Наверное, не надо было.
Но, Флис, ты вовсе не была подлой! Ты меня защищала.
Я тебя защищала. Но все равно вела себя подло. Просто мне хотелось рассмешить других маленьких девочек.
Это сейчас ты меня просто смешишь!
Знаешь, мне очень стыдно, Норма Джин. Ведь это я украла у тебя рождественский подарок, ты тогда так плакала.
Нет!..
Да. А это я его украла. И еще оторвала этому чертову тигренку хвостик. Наверное, просто из ревности. Или зависти.
Знаешь, я не верю тебе, Флис.
Это был маленький полосатый тигренок, и я первым делом оторвала ему хвост. Прятала его у себя в постели, а потом просто выбросила. Наверное, мне просто стало стыдно.
О, Флис!.. А я-то думала, ты меня л-любишь!..
Но я любила тебя! Больше всех. Ты была моей маленькой Мышкой.
Прости, что я оставила тебя. Другого выхода не было.
А мама твоя еще жива?
Ода!
Ты так много плакала. Наверное, потому, что мама тебя бросила.
Моя мать была очень больна.
Твоя мать была сумасшедшей, ты ее ненавидела. Помнишь, мы с тобой даже планировали убить ее, пробраться в Норуолк и убить.
Это неправда, Флис! Нельзя говорить такие ужасные вещи!
Мы собирались спалить этот сумасшедший дом. Точно тебе говорю.
Ничего подобного!
Она бросила тебя. И не позволяла удочерить другим людям. Вот за это ты ее и возненавидела.
Я никогда не ненавидела мою мать. Я очень л-люблю свою маму.
Не бойся, «Мэрилин», я никому об этом не скажу. Пусть это останется нашим маленьким секретом.
Никакой это не секрет, Флис. И неправда! Я всегда любила свою маму.
Ты ненавидела ее потому, что она не давала разрешения на удочерение. Помнишь? Эта мерзкая старая сучка отказывалась подписать бумаги.
Но Флис, я вовсе не хотела, чтобы кто-то там меня удочерял! У меня была м-мать.
А знаешь, я ведь сама побывала в Норуолке.
В Норуолке? Но зачем?
А ты как думаешь, зачем, глупенькая?
Ты… тоже была больна?
Сама их спроси. Там они вытворяют с тобой что угодно. Их не остановить. Ублюдки!
Так, значит, ты побывала в Норуолке… Когда?
Да разве я, черт возьми, теперь помню, когда именно?.. Давно. Шла война, я записалась добровольцем в женскую вспомогательную службу сухопутных войск. Прошла обучение в Сан-Диего. Потом нас на корабле переправили в Англию. Представляешь, я, Флис, в Англию! Правда, по дороге меня жутко тошнило. Наверное, поэтому сразу же отправили обратно, в Штаты.
О, Флис!.. Мне так жаль!
Да ладно, шут с ними, ушла и не оглянулась. Одета была как мужик, никто ко мне не приставал. Пока не случилась одна неприятность.
А знаешь, мне понравилось, как ты выглядишь, Флис! Нет, правда! Я видела тебя в толпе. Ты была похожа на очень смазливого паренька. Мне понравилось.
Да, вот только члена у меня не было, понимаешь? А когда у тебя вместо него совсем другая штучка, приходится делать то, что хочет член. Иногда отбивалась ножом, когда могла.
Нет, я вовсе не строю из себя недотрогу. Теперь боюсь гораздо больше разных вещей, чем тогда. Я хотела, чтобы все в моей жизни было красиво. Жила в Монтерее, в Сан — Диего и в Л.А. тоже жила. Словом, пыталась идти по стопам твоей карьеры.
Я всегда надеялась, что так оно и будет. И с тобой, и с другими девочками.
Я сразу же узнала тебя. «Мэрилин»… Видела «Входить без стука», мне страшно хотелось, чтобы ты вышвырнула эту маленькую стерву из окна! Знаешь, я не люблю детей! А потом, в «Ниагаре», я просто глазам своим поверить не могла, до чего ж ты выросла. Стала такой красоткой. И знаешь, почему — то страшно возбудилась, когда он тебя душил.
Флис! Ну как только можно говорить такие вещи!
Да я говорю истинную правду, ничего больше, Норма Джин. Ты же знаешь Флис.
Вот за это я и люблю тебя, Флис. Ты мне нужна. Просто хочу, чтобы ты была в моей жизни. Понимаешь? Так приятно иногда поговорить по душам.
Я могу быть твоим шофером. Я умею водить машину. Очень даже неплохо.
Сейчас я — Рослин. Так зовут мою героиню в фильме. Я не актриса, просто женщина. Пытаюсь, изо всех сил пытаюсь быть хорошей. Меня не раз обижали мужчины, я разведена. Но не отчаиваюсь, думаю, что смогу найти свою дорогу в жизни. Живу я в Рино, я имею в виду, это Рослин там живет. Но никогда не играю в казино, потому что только проигрываю.
Я же сказала, я могу быть твоим шофером.
Но Студия уже обеспечила меня шофером.
Тогда я могу быть телохранителем Мэрилин.
Телохранителем?!
Я не слабачка там какая-нибудь! Знаешь, какая я сильная? Нет, честно. Ты меня недооцениваешь, Норма Джин.
Но я не…
Ты о ноже? Я всегда ношу при себе этот нож. Сумею защититься от любого насильника, который задумает меня трахнуть.