— Можно. Но ведь это незаконно.
— А как стать независимым автором?
— Нужно написать книгу. Или, по крайней мере, стырить чужую, — засмеялась девушка. — Но это, опять же, незаконно.
— Правильно ли я поняла, что любой человек может написать книгу и бесплатно опубликовать её на издательской платформе? И распространять электронные копии? А потом — если найдутся желающие — продавать эту книгу ещё и в бумажном варианте?
— Конечно. Странно, что вы это спрашиваете! Как мне кажется, каждый третий американец уже написал и опубликовал собственную книгу. А некоторые — и сотню. Это как сайт. У всех сейчас есть свой сайт, или блог, или видео-блог.
— А сколько экземпляров «Науки ненависти» вы напечатали «по требованию»?
— Э-э, — замялась девушка.
— Плиз! Пли-и-из! — попросила я.
— О’кэй, сейчас гляну.
В трубке послышался стук клавиш. Вместо того чтобы отбрить меня, сказав, что она не имеет права разглашать конфиденциальную информацию, да и вообще, у неё обед, девушка стала рыться в электронных документах.
— Сорок два экземпляра! — радостно объявила она, наконец. — Очень даже не плохо! Бывает, что печатаем всего пять книг — наверное, сам автор и покупает, себе на память.
— Думаете?
— Да. Сорок два экземпляра — тоже, конечно, маловато. Эта книга явно не вошла в список бестселлеров «Нью-Йорк таймс», а только они и продаются… Подождите… Ха! Электронная версия вообще заблокирована. Я посмотрела на издательской платформе. Вот почему у нас больше нет заказов на эту книгу.
— Заблокирована?
— Вы и сами можете посмотреть.
— А почему её могли заблокировать?
— Нарушение авторских прав, непристойный контент, некачественный текст, шокирующие иллюстрации. И так далее. Всё что угодно могло послужить причиной. Один знакомый автор пожаловался, что его книгу заблокировали, когда он решил изменить обложку — на новой было нарисовано лицо человека в прицеле оптической винтовки, так, словно в него вот-вот выстрелит киллер.
— Всего-то?
— А другой автор не смог доказать своё авторство. Потому что сначала публиковал главы из новой книги в сетевом дневнике, и их растиражировали на разных сайтах. Тексты расползлись по всему интернету, как мокрицы. А автор остался ни с чем.
— Бедняга! Скажите, а из тех сорока двух экземпляров, что вы напечатали, было ли некоторое количество отправлено во Францию?
— Минутку… Да! Пятнадцать штук.
Раз до Франции добралось аж пятнадцать экземпляров книги Сьюзен Кросс, не удивительно, что один из них попал мне в руки в кафе на Монмартре. Даже если бы во Францию приехала всего одна книга, то и тогда мы с ней обязательно бы нашли друг друга.
Так бывает: ты садишься в самолёт, летишь через океан, долго-долго едешь на автобусе, приезжаешь в город, где никто не говорит по-русски, отправляешься на экскурсию в прерии, заходишь в случайный магазинчик, чтобы купить резную статуэтку — образец народного творчества, и нос к носу сталкиваешься с соседкой по подъезду, от приятной встречи с которой ты очень ловко уворачивалась последние два года — с того самого момента, как залила её квартиру.
— Спасибо, — от души поблагодарила я. — Вы очень мне помогли! А как вас зовут?
— Лайза.
— Спасибо ещё раз, Лайза.
— Вэлкам. А вы откуда звоните?
— Из России.
— Да ладно!
— Правда.
— Нет, вы шутите!
— Серьёзно!
— Оба-на! Я думала, вы наша, американка.
— Нет, увольте.
— А я-то понять не могу, что у вас за акцент!
Акцент?! У меня?!
Это у неё акцент!
А у меня — безупречное оксфордское произношение. Английская королева, если бы услышала, рыдала бы у меня на плече, потрясённая моей великолепной артикуляцией!
— У вас, наверное, холодно? — предположила Лайза. — Я о России знаю всё. Вы помогли нам победить во Второй мировой войне. Это хорошо. Но сейчас вы оккупировали эту… как её… Уганду. Это плохо.
— Мы?! Уганду?!
— Нет, нет… Перепутала. Как-то по-другому называется. А! Вспомнила. Украину!
— Мы оккупировали Украину? — расстроилась я.
— Ну.
— Вот же блин, — совсем приуныла я. — Ладно. У меня немного другие сведения и насчёт Второй мировой, и насчёт Украины, но оставим разговоры о политике, Лайза. Ещё раз спасибо за помощь!
— Обращайтесь.
Настя пыхтела на соседнем велотренажёре. Я взяла подругу с собой с зал, и сейчас посетители фитнес-клуба могли наслаждаться чарующим зрелищем — Настя, похожая на гигантского плюшевого мишку, увлечённо крутила педали. Её телеса содрогались, лицо блестело от пота, мокрые волосы прилипли ко лбу и вискам, на розовой майке расползлись тёмные пятна.
Человек вкалывал по-честному.
Сначала Настя попыталась взгромоздиться на беговую дорожку, выставив угол наклона, подходящий для тренировки альпинистов. Но я усадила девицу на велосипед, чтобы спасти её коленные чашечки.
— Успеешь набегаться. Лучше покрути педали.
— Спасибо, что взяла меня сюда, — задыхаясь, сказала Настя.
— Насколько я поняла, твоя фотодиета благополучно провалилась. Как и предыдущие две тысячи начинаний.
— Увы! У меня нет силы воли. За шоколадку и пирожное я родину продам. Но теперь я хотя бы занялась спортом! Благодаря тебе. Сама бы ни за что не решилась сюда прийти. Тут все такие шикарные, стройные. А я… Вон тот изумительный парень смотрит на меня с презрением.
— Это Паша, инструктор.
— Боже, он великолепен, — срывающимся голосом прошептала Настя. — Какое тело! Какие мышцы!
— Ты ещё не видела, как лихо он подтягивается на одной руке и с места запрыгивает на платформу высотой в полтора метра. Ты можешь нанять его, и он будет не только смотреть на тебя с презрением, но ещё и обзывать последними словами. А через три месяца ты влезешь в джинсы на четыре размера меньше.
— На четыре размера… Скажешь тоже!.. А эта девица с пухлыми губами и конским хвостом… Она смотрит на меня с ужасом! Наверное, боится, что я раздавлю велотренажёр.
— Эта девица — дура. Она сюда не работать пришла, а себя демонстрировать.
— Ох. Ей есть что показать. Какая талия, какая грудь!
— Фигня. Она жирная худышка.
— Как это? — удивилась Настя. — Так не бывает!
— У неё нет мышц, одно дрябленькое сальце. Правда, его в сто раз меньше, чем у тебя, но какая разница.
— Надо же. А выглядит чудесно.
— Особенно губы. Они того гляди лопнут. Надо держаться от красавицы подальше, чтобы нас не забрызгало гелем.
— Ты злая.
— Я трезво смотрю на вещи. Сбавь темп, ты себя погубишь. Подозреваю, ты надеешься сбросить три кило за одно посещение зала.
— Пять. Я хочу сейчас сбросить пять кило. Лена, ты читаешь мои мысли!
Ах, если бы!
Теперь я вообще не представляю, что творится в Настиной голове. Хотя раньше самонадеянно считала, что Настя — простушка, и любое движение её души для меня прозрачно и очевидно…
Потом мы сидели в раскалённой сауне, с нас градом катил пот, а лица обжигало горячим паром. Подруга постеснялась обнажиться, она замоталась в простыню и белела рядом огромным коконом, безуспешно стараясь занимать как можно меньше места.
У меня была новая интимная стрижка, и Паша, наконец-то, похвалил мой пресс (проще дождаться снегопада в Эквадоре, чем от него комплимента!) поэтому я, в отличие от Насти, вовсе не комплексовала рядом с другими голыми дивами. Но я не комплексовала бы и в том случае, если бы обладала Настиными пропорциями, — у меня другой характер.
На вкус и цвет товарищей нет. Не сомневаюсь, что нашлась бы сотня тысяч мужчин, готовых мёртвой хваткой вцепиться в мою пухлую подружку, в её полновесные прелести. Особенно сейчас, когда она была такой влажной и разгорячённой. Но Настино воображение не помогало её самооценке. Вместо того чтобы представить себе армию потенциальных воздыхателей и гордо расправить плечи, Настя вспоминала критический взгляд Паши и съёживалась, словно улитка.
Гигантская, однако, улиточка.
Но, в целом, Настя находилась в приподнятом, возбуждённом настроении. Она поняла, что в её жизни началась новая эра.
— Спасибо тебе, Ленусик! — не переставала благодарить она. — Одно дело твердить — иди в зал, займись спортом, начни тренироваться… И совсем другое — молча взять за руку, привести в клуб и загнать на тренажёр. Я не занималась целую вечность!
— Тебе понравилось?
— Я труп!
— А что будет завтра! Ты даже себе и представить не можешь, какое острое наслаждение способны доставить мышцы, если их тренировать раз в десять лет. Слушай, я давно хотела тебе спросить…
— Да?
— А как продвигается расследование? Ты ничего не рассказываешь. Нашли убийцу Изабель? Надеюсь, ты сейчас не начнёшь рыдать? О, нет! Настя! Я тебя умоляю!
Покраснеть подруга не могла — она и так уже была пунцовой от перегрева. Но её глаза наполнились слезами, а губы задрожали, свидетельствуя о приближении истерики.
— Всё, всё, сейчас я соберусь, — всхлипнула Настя. — Извини. Прошло всего пять месяцев… Я никак не могу успокоиться. Это невозможно — осознать, что Изабель больше никогда не будет в моей жизни.
— Угу, — согласилась я. — Не будет.
— Я не возьму её за руку, не загляну в глаза… А наши задушевные беседы… Я больше никогда, никогда не смогу поговорить с ней!
— Не сможешь. А что с расследованием?
— Ничего. Никаких новостей.
— Пойдём отсюда, а то расплавимся.
Наш разговор мы продолжили уже после того, как приняли душ и направились в раздевалку. Там Настя, пылая смущением, постаралась прикрыть грудь оранжевой дверцей, а необъятную попу — впихнуть прямо в шкафчик, быстрее, быстрее, пока никто не увидел. У неё, естественно, ничего не получилось, она запуталась в трусах и вывалилась обратно, испуганная и пунцовая.
— Да ладно, — успокоила я. — Никто на тебя не смотрит. А когда ты последний раз говорила со следователем?
— Звонила ему на прошлой неделе.
— И?
— Ничего. Наверное, так никого и не найдут. Ещё бы. Пять месяцев прошло…